— Кукла Лена, опусти руки. И вообще, пока ты находишься на рабочем месте, я запрещаю тебе руки поднимать выше плеч.
— А в чем дело? Дети играют в людоедов? Или просто утро у тебя начинается с похмелюги? «Товарищ окончательно ополоумел», — я хотела сказать. Или окончательно в детство впал (см. картинку над текстом) от выпитого и пережитого?
Если ты мне переводишь деньги на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю, это совсем не значит, что ты можешь занимается моей дрессурой в свободное от работы время. Я твоя содержанка, а не твой попугай. И вообще, посмотри на себя — ты же явно не в себе, а продолжишь развлекаться как можешь.
Смотри, больше никогда с попугаем меня путай, космополит ты безродный. А то, боюсь, что тебе предстоит пройти через большие трудности и испытания. Ты меня знаешь. Ну что ты опять лыбишься?
— Люблю я тебя, кукла Лена. Потому что ты очень красивая.
— Да я же только «за»! Сам посуди — ну какие зарплаты и пенсии у нас, в дерене под Рузой? По Новоуренгойским меркам — микроскопические! Извините, конечно, если кому-то в душу плюнула.
— Мне самому было больно смотреть, как на глазах снижается благосостояние жителей деревни под Рузой, кукла Лена. Когда в последний раз мы гостили у твоей мамы … Мне даже показалось, что народ там несколько обескуражен и опустошён тревогой и ожиданием чего-то непредвиденного. В определенном смысле, конечно, так-то там у вас всё стабильно.
— А вот тут ты прав, нехристь царя небесного — у меня там всё как-то не складывалось. Малорадостен был и законный брак, безрадостны были и связи на стороне.
— Кукла Лена, да я, со своей стороны …
— И, пока ты не взял меня под свою опеку, я, как дюны, перемещалась по жизни под воздействием ветра, дождя и непогоды. Осуществила я, в общем, с тобой свои народные чаяния, хоть ты и еврей. Так что чувства твои ко мне я очень ценю, христопродавец. Но не до такой же степени чтобы ты со мной утренней зарядкой занимался.
— Кукла Лена, не надо на меня кричать, что ты не была уведомлена заранее и вообще не давала согласия. Да, ты — моя возлюбленная, пускай и за деньги, но дома. А на работе ты — моя секретарша. А я — твой начальник. Так что делай то, что я тебе говорю.
— И опять мои попытки выразить своё справедливое возмущение безжалостно тобой пресекаются. Зомби ты, хромающий по планете, блин, а замечаешь всё. Да буду я в офисе вести себя прилично, не волнуйся. Подумаешь — платье у меня задралась. Тем более что, кроме тебя, этого и не видел никто.
— Ты опять стала причиной глубокого возмущения всей нашей бухгалтерии, кукла Лена, потому что это не только я заметил. Не могу сказать, что это меня особенно тронуло, но всё-таки.
— Тоже мне цепочка трагических обстоятельств. Это всё инсинуации, спекуляции и происки врагов на самом деле. А чулки с подвязками я сугубо для тебя надеваю. Так что это не их собачье дело вообще. Пусть похудеют каждая пудика на два на круг — может и их кто полюбит. А пока, с их-то внешними данными, надолго оставлять одной в общественном месте в принципе нежелательно.
— Почему нежелательно, кукла Лена?
— Начинается, Ротенберги в печали, блин. Да потому что увидишь такую — и невольно подумаешь: «Ночные кошмары сбываются? Не-ет, пить надо бросать, всё-таки!». Да и вообще, чтоб общую планку не снижали. Куколки сверхтяжелой весовой категории — а всё туда же. Это еще если говорить в назидательных выражениях …
Лапает он меня уже, конечно. Бесстыжий ты всё-таки — дай хоть кабинет на ключ закрою. А то всё может закончиться печально.
— Это не тот процесс, кукла Лена, который заканчивается печально.
— Угу. А тогда, когда представители Газпрома пришли на переговоры раньше времени пришли? Забыл уже? И кстати, значит на работе я только твоя секретарша, или и содержанка тоже? Я что-то тебя не поняла, гражданин начальник …