Я купил новую машин. И сегодня мы первый раз проедемся на ней по деревне под Рузой ...
— Ну наконец-то! А в табло ты получить случаем не боишься? Лыбится он, надо же. Ты что — меня не слышишь вообще? Или я говорю с репродуктором? Ждешь его, как жена-декабристка, ждешь … И сразу лапать меня, конечно. Такой мощный всплеск спроса на моё тело у него наблюдается — и так не вовремя.
— С работы звонили, кукла Лена. Извини. Но холод и весенняя бескормица вывели сохатого к людям. А тут ты стоишь — ну и как тут удержаться?
— Ладно, слушай меня внимательно. Я буду сидеть рядом с тобой на переднем сидении. А сзади будут сидеть мой сын и моя мама. Так что не вздумай сделать то, что ты обычно себе позволяешь в отношении меня. А то я смотрю — что-то у тебя на меня опять много надежд и планов. Уж больно радостно ты лыбишься, глядя на меня (см. картинку над текстом). Я что, на Жванецкого похожа? Пригрела я тебя на своей пышной груди, блин — а ты берега и попутал.
— Красивая ты девушка, кукла Лена, хотя как философ не самостоятельна. Совсем не похожа ты на Жванецкого. Но и у тебя есть свои неоспоримые достоинства.
— Опять пропустил он возможность промолчать. И «кукла Лена» меня не называй. Это для тебя я матрешка с гениталиями. А для Антошки я не кукла, а мама. Он уже в третий класс ходит и всё понимает.
— Хорошо, кукла Лена. В этой поездке я буду звать тебя по имени отчеству.
— Угу. Поздравляю тебя с этой новой победой отечественной науки над мракобесием. Когда будем в Рузе, мы зайдем пообедать в привокзальный ресторан, в котором я раньше работала. Там все знают, что ты мне переводишь деньги на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю. И вдруг ты обращаешься по имени отчеству! И пусть потом думают, что, собственно, я для тебя делаю.
А по нашей деревне медленно езжай. И чтобы харя при этом у тебя была на удивление бесстрастная, ты понял?
— Когда мы будем проезжать мимо дома тети Клавы — я пиликну. Типа, курица под колеса бросилась. Ты не волнуйся, кукла Лена, вся деревня под Рузой в этом «Майбахе» тебя увидит. А ты с нескрываемым весельем будешь за всем этим наблюдать.
— Это тетя Клава уже до того бодипозитивная стала, что еле ходит, гадина. Вот с нее я и начну общественную проработку оступившихся товарищей. И пусть знают, что я допущена к богатому праздничному столу, а не к приставному столику в рыгаловке, как некоторые. И что я имею возможность лежать с тобой в теплой кровати, а не горбатить поясницу в сыром огороде.
— Я же тебя люблю, кукла Лена. Так что смело делай что хочешь. И потом, рост благосостояния трудящихся — это наше всё. И, из-за этого, мы идем на немыслимые лишения ради светлого завтра. Ты же знаешь.
— Да ты у мен прям выдающийся деятель международного коммунистического движения, оказывается. Хотя и еврей. Слушай, а это правда, что в евреях есть австралоидный компонент?
— Это действительно было и с этим не поспоришь, кукла Лена. Я имею ввиду выдающегося деятеля. Но сейчас я сижу и утираю слёзы радости, глядя на тебя.
— Соблазняет он меня, как джигит простую девушку из народа. А эта дурочка встречает всё случившееся с прямодушным восторгом. А потом она принимала душ и не верила своему счастью.
Эта идея лежала на поверхности, пиликнуть около дома тети Клавы. Так что попробовал ты там не пикнуть. И вообще — седовласый пузатый ты на Майбахе, и я — объект твоего воздыхания в короткой юбочке. Ты меня хорошо понял!?