Я ничего не помню. Это всё, на чем я мог подловить себя сейчас. Будто что-то происходило очень долго, затем мгновенно прекратилось, но в голове не осталось. Меня это не особо волновало. В данный момент, если признаться честно, вообще ничего не беспокоило. Как выйти только отсюда?
Вокруг холодные кафельные стены. Целый коридор расположенных по левую и правую сторону кабинетов с номерами. В мою сторону идёт мужчина в белом халате с завёрнутыми по локоть рукавами, совершенно не обращая внимания.
-Извините...
Он прошёл мимо. Видимо, куда-то спешит. В ушах раздался какой-то странный шум. На секунду задержался в моей голове, затем плавно растворился. Я осмотрелся, пытаясь вспомнить как здесь оказался. Ничего. В голове абсолютная пустота. Будто дали кувалдой, а затем накачали обезболивающим. Было бы не удивительно, ведь я нахожусь, по всей вероятности, в больничном комплексе.
Я дотронулся рукой до бирюзовой стены. Обычно возникает ощущение холода, но сейчас стена показалась тёплой. Может, я упал и потерял сознание где-то на улице, а затем был доставлен сюда. Надо выяснить.
Я направился в конец коридора, откуда шёл врач. Передо мной открылся ещё более длинный коридор. Слева сидел усатый мужчина преклонных лет в форме охранника. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, но еще больше не хотелось здесь оставаться.
-Здравствуйте! - обратился я к мужику, уставленному лицом в газету. -Не подскажите где здесь выход?
Никакой реакции. Может, не услышал.
-Извините, пожалуйста, подскажите как отсюда выйти, -повторил я на порядок громче.
Снова ноль эмоций. Он даже не шелохнулся, продолжая пялится в статью. Я растерянно нависал над охранником как столб, не зная что и предпринять. Мне стало как-то не ловко повторять один и тот же вопрос. Ничем не объяснимое игнорирование ввело в ступор.
Тут в голове вновь раздался инородний шум. Я не мог определить его источник. Казалось, будто надели бракованные вакуумные наушники, но на мне их не было. Я несколько раз обернулся на 360 градусов, пытаясь найти связь, но ничего не выходило. Сломанное радио никак не улавливало качественной волны. Я засунул палец в ухо и начал вытаскивать назойливое несуществующее содержимое. Стало не по себе.
-Послушайте! -обратился я ещё раз, возводя голос на повышенные тона. -Вы можете отвлечься наконец от...
Вдруг раздался посторонний женский голос позади меня.
-Можете помочь?! Нужно дверь открыть...
Охранник вмиг спохватился, отбросил газету на свой столик рядом с компьютером и, подскочив со стула, кинулся молниеносно в другой конец коридора. Меня разозлил тот факт, что он, мало того, не реагировал на меня всё это время, а затем чуть не снёсис ног, стоило какой-то женщине попросить о помощи.
Охранник подбежал к дверям и, сняв верхние петли, освободил полностью пространство для входа. Женщина даже не поблагодарила деда за труд , сосредоточившись на своих слезах. Она отошла в сторону и внутрь закатили лежачую каталку.
-Давайте, давайте, -приговаривала она, паузами заливаясь жалобными стонами.
Двое парней в рабочей форме скорой помощи завезли тело, накрытое простыней. Они быстро сориентировались и взяли курс в мою сторону. Я застыл на месте и наблюдал за происходящим. Тело было полностью укутано бельём, одна лишь влажная рука торчала снаружи, крепко держа банку с катетером. Распознать лица пострадавшего не оставалось возможным, так как бригада резко завернула направо , не доходя до охранного поста, и скрылась там, откуда я начал свой путь.
Входная центральная захлопнулась. Мне стало интересно и я двинулся следом за людьми. Передо мной распахнулась очередная комната, из которой вышла полная женщина , натягивая на ходу резиновые перчатки. Моё лицо оказалась прямо возле неё. Вдруг в голове снова проскользнул шум...
"Чуть-чуть не доела! Опять какую-то херню привезли! Господи, когда же это всё закончится... "
Я понял, что голос принадлежит санитарке. Она тоже меня не заметила и прошла мимо. Я внимательно присмотрелся к её накрашенным губам, они не шевелились. Обрывки фраз продолжали звучать, но рот не раскрывался. Этот шум и являлся её голосом. Возмущения прекратились как и другая речь сразу же после того, как я потерял из виду её лицо, и расстояние между нами увеличилось. Она косолапым шагом направлялась к лежачей каталке, а я стоял с отвисшей челюстью, не понимая что происходит. Мне стало страшно. В голове я начал придумыввть всевозможные объяснения только что произошедшему явлению. Может, мне показалось. Может, это не её был голос.
-Помогите, божечки, кто-нибудь! Пожалуйста! - кричала на весь коридор женщина с платком , метаясь возле каталки. -Кто-нибудь! Он умирает!
Я подошёл ближе, наблюдая за происходящим. Один медработник подключил капельницу, другой направился в кабинет, над входом которого висела табличка с надписью "Приёмное отделение ". Теперь стало понятно , где я потерял память и столкнулся со паранормальными вещами.
Я почувствовал неприятный запах. Мне до этого не приходилось встречаться с чём-то подобным. Запах мяса вперемешку с фруктами одного срока испорченности. Зловоние врезалось в нос и захотелось поскорее покинуть коридор. Остальные запах не замечали, либо старались это делать.
Женщина лет 60-ти продолжала истерить :
-Что же теперь будет?! Как я буду одна?!
Я на секунду заглянул ей в лицо и не увидел тех самых слез, от которых она так интенсивно стремилась избавиться. Шум в ушах вернулся, но затем внешний вопль резко подавил его.
К санитарке на помощь подошла молодая медсестра. С невыразимым спокойствием она вежливо попросила остальных отойти в сторону. Худой мужчина среднего возраста тяжело дышал и смотрел с болью в потолок. С него лил пот ручьями до такой степени, что волосы на голове и на впалой груди можно было выжимать как губку. Медсестра взяла его руку с тонкими ледяными пальцами и уколола иголкой в подушечку прямо под длинным ногтем, скрывающим залежи скопившейся чёрной грязи. Он поднесла тест к стекающей капли крови.
-Двадцать два, -назвала она результат всё тем же умиротворенным голосом и затем обратилась к санитарке : - Зови Яну .
-Что с ним?! Он будет жить?! Будет?! - нападала на медсестру неугомонная женщина с бешенными глазами.
-Пожалуйста, успокойтесь. Всё будет хорошо, - передала частичку своего спокойствия медсестра. -Сейчас придёт врач...
Женщина на мгновение угомонилась, понимая, что девушка ничего путного не скажет. Тут на пороге появилась красивая заведующая смуглой внешности и роскошными кудрявыми волосами. За ней еле успевал работник скорой помощи, объясняя суть дела.
-Что у вас произошло? -всмотрелась она своим независимым испепеляющим взглядом в родственницу.
-Он... Он потерял сознание..., -растерялась она, махая руками и не зная как быть, -просто перестал отвечать мне и всё... У него сахарный диабет...
-Сахар - 22,-доложила медсестра, набирая в шприц кровь из вены больного.
-Вы ему кем приходитесь?
-Мама. Я родная его мама. Которая о нём только и заботится , -она снова почувствовала себя уверенно, -спасите, спасите его!...
Яна Алексеевна тоже учуяла стойкий душноватый запах и откинула простыню с тела мужчины. Новая волна аромата испражнений и гниения прошлась по всему отделению. Врач приёмного не побрезговала и с сожалеющим видом перевернула несчастного больного , открывая остальным обзор на две дыры в теле, извергающих гной. С кратеров стекала жиро-кровяная слизь, имеющая жёлто-бордовый оттенок, и неприменно разносила повсюду жуткую вонь. Одна язва располагалась на бедре, а вторая находилась прямо на ягодице и пропитывалась свежим поносом, размазанным по большей части на бёдрах и промежности пациента. Я смотрел на этот ужас и не мог поверить своим глазам. Мне захотелось покинуть скорее это место , но я не знал даже куда идти.
-Ему поставили диагноз диабетическая нейропатия , - быстро решила донести мать больного, - одну ногу ампутировали, теперь он не ходит уже два года...
Врачи посмотрели на женщину с презрением.
Яна Алексеевна последовала дальше и освободила от простыни культю и правую ногу пациента. Мир стал свидетелем гниения большого пальца стопы. Ни ногтевой пластины, ни кости уже не было. На месте нормальной человеческой пятерни, торчало четыре отростка , покрытых чёрной, пробивающейся сквозь живые ткани слизью. Молодой медперсонал не выдержал и отвернулся, прикрывая носы руками.
Мужчина совершенно отстранился от происходящего, позволяя делать с его гниющим телом всё, что угодно.
-Это запущенные пролежни , -с каменным лицом заявила врач приёмного, - он у вас инсулин принимает вообще?
-Да я... Даже не знаю, -отводила глаза мать, -может, лечащий врач не назначил...
-Он не мог его не значить, -гнев пробуждался внутри женщины, но она старалась подавлять его и продолжать стойко выслушивать выдуманные оправдания матери бедного парня.
-Да вы понимаете, я же одна..., -начала вновь мать пускать слезы.
-А по состоянию его таза можно сказать, что вы вообще не подходили к сыну очень долгое время...
-Да я же одна! -заверещала мать. -Я работаю! Что мне делать?! У меня у самой давление?! Как мне жить то теперь?! Самой что ли умереть?! Кто бы меня пожалел!
-У него рядом с кроватью стояли пакеты с соком, фрукты, пряники, конфеты..., - донёс врач скорой помощи, не в силах больше выдерживать поведение матери.
-Я ухаживала за ним как могла! Это врачи виноваты в отсутствии эффекта от лечения! Мой сын перестал ходить! Стал инвалидом! Как мне то быть, старой женщине?!
Женщину трясло из стороны в сторону. Я обратил внимание на лицо больного мужчины ,страдающий от жалости и сожаления. Он высматривал что-то в потолке, а может, о чём-то просил. У остальных жизнь продолжалась, но и работа тоже . Расвирепевшая Яна Алексеевна хотела что-то сказать, но на пол слове резко замолкла. Я через некоторое время решил полюбопытствовать что послужило причиной её паузы и заметил невероятное : врач смотрела в мою сторону прямым взглядом. В голове вновь раздался шум, но моментально исчез, так как женщина мигом отвела взгляд, развернулась и пошла к себе в кабинет. Напоследок она лишь кинула :
-Ждите, сейчас придёт реаниматолог. Вашему сыну нужна экстренная терапия. Будем надеяться, что она исправит то, что вы запустили...
Что сейчас произошло я не мог объяснить. Но как было сказано, жизнь продолжалась. Остальные разошлись по своим делам , всё так же не замечая меня. Бригада скорой уехала на следующий вызов. Медсестра с санитаркой, о чём-то перешептываясь , принялись менять пациенту белье и памперс. Мать присела на кушетку и застывшим взглядом упёрлась в грязный плинтус . В тот момент, когда младший медперсонал удалился в процедурную, женщина сбежала. Я смотрел ей в лицо. Смотрел ей в след. Но она пронеслась, не замечая меня, оставив на прощание в моей голове неразборчивый шум.
Безногий парень остался один в коридоре,смиряясь с судьбой, а я окончательно перестал понимать, что происходит. Откуда берётся этот шум из мыслей чужих людей. Почему меня никто не замечает. Слезы наворачивались на глаза. Я посмотрел на свои ладони. Всё тело же обгрызанные ногти, бородавка на большом пальце. Подошёл к зеркалу. Тёмные взъерошенные волосы, нос картошкой, румяные щеки от волнения. Всё тот же мальчик двенадцати лет. Я вспомнил неоднозначную реакцию врача. В её глазах что-то промелькнуло, когда она посмотрела в мою сторону, и резко изменилось в настроении. Я кинулся в приёмное, стараясь шагать как можно громче.
-Мамаша сбежала, -ухмыльнулась санитарка.
-Сука..., -заключила Яна Алексеевна, особо будто не удивляясь.
-Не понимаю, как так можно. Поставила на парне крест...
Врач молчала и заполняла журнал. Напротив сидела медсестра и что-то печатала на клавиатуре.
-Эй! -сказал я, смотря по очереди на окружающих людей.
Никакой реакции, даже и пальцем не пошевелил никто.
-Почему вы делаете вид, что меня здесь нет! -голос стал заметно плаксивым, но только в моих ушах.
-Насть, ты позвала реаниматолога? -как ни в чем не бывало обратилась Яна Алексеевна к медсестре .
-Да, сказал скоро будет.
Снова тишина.
-Меня кто-нибудь слышит?! Ау! Я здесь! - закричал я что есть мочи в надежде добиться хоть какого-нибудь результата, но все попытки оказались тщетны. Никто даже не подозревал, что находится в кабинете с орущим ребёнком .
Новые шумы пронзили мою голову . Они менялись в зависимости от того, на кого падал мой взгляд. Я подходил ближе и монотонные звуки превращались в слова.
"Он обещал сегодня заказать уже платье... Надо будет сейчас ещё полистать каталог... Блин, может, с кружевами лучше... Вина что ли попросить его взять... Как раз месячные прошли... Я салат приготовлю... Блин, ещё на ногти надо записаться.... "
Слова собирались в предложения, стоило мне подойти к человеку ближе и всмотреться ему в лицо.
"Надо Никите позвонить, напомнить, что у Кати танцы сегодня... Интересно, успеет он сегодня с ней математику сделать... Или ладно, сама если что позвоню... Так... Суп у них стоял есть на обед и вроде рыба с картошкой оставались в холодильнике.... Надо с Толей им закатки завести на выходных..."
Санитарка неожиданно встала и направилась вперёд, своими размерами она не могла пройти мимо меня, да и я остался стоять неприступно на месте. Через мгновение я осознал, что она уже позади меня. Женщина прошла насквозь. Я не мог поверить в случившееся. Мои руки произвольно начали трогать и проверять каждую часть тела, но чувствительность сохранилась . Я не выдержал и заорал снова, на этот раз подобравшись впритык к Яне Алексеевне. Я ей орал в лицо, но всё оказалось вновь без толку. Шум звучал в моих ушах, но он являлся очень низкочастотным. Я с влажными глазами стоял перед женщиной и смотрел в её морщинистое уставшее лицо, но не мог услышать мысли, как это проделывал с другими. Видимо, сейчас она поставила на паузу свой поток сознания.
-Привезли деда с низкой сатурацией, -вернулась в кабинет санитарка, -похоже, пневмония.
-Идём, Том, -отозвалась Яна Алексеевна и, взяв с собой фонедоскоп с пульсоксиметром, направилась в бокс.
Я не мог больше выносить происходящий абсурд и бросился прочь из кабинета. Я кинулся по коридору к выходу, подбежал к двери и дёрнул ручку со всей силы, но дверь почему-то не поддалась. Я попробовал ещё раз, но ничего не поменялось. Выход словно заклинило. У меня даже не получалось её приоткрыть и на долю миллиметра. Я в испуге осмотрелся вокруг, сердце начало мощными толчками вырываться из груди. Я побежал дальше, нанося удары по каждой встречной двери, надеясь, что у меня получится открыть хоть какую-то и там найти выход. Стуки, пинки сотрясали кабинеты. Моя паника должна была уже поднять на уши весь больничный комплекс, но похоже её слышал только я сам. Люди всё в той же размеренной траектории шли по своим делам, пока я слонялся между ними подобно сумасшедшему. Ни одна дверь не хотела меня впускать. Что бы я не пытался предпринять, всё летело коту под хвост. Мне стало очень страшно. Я старался не смотреть на людей, чтобы сохранить свои мысли, но шум в толпе не унимался.
В какой-то момент я заметил, что становлюсь прозрачным. Я пригляделся выпученными глазами на свои руки и понял, что те потеряли свою форму и окрас, превращаясь в тусклые голограммы . Я сделал пару шагов ещё , изменения затронули моё сознание. Исчезновение пробиралось в моё существо всё стремительнее. Я вглядывался в свои конечности, но находил вместо них уже лишь бледные тени. Осознавая нарастающее ухудшение ситуации, мне пришлось вернуться обратно. По мере приближения к исходной точке, оттенки тела начали становиться явными. По крайней мере, для меня самого. Кошмар, настигший меня, невозможно было ни описать, ни объяснить. Я застрял в одном и том же месте . Я ничего не помню. Я слышу и вижу то, чего бы мне не хотелось видеть. Воспоминаний никаких не осталось . Для остальных людей я не существую.
С невыносимо болезненным осознанием я перебирал ногами и рефлексивно дёргал за дверные ручки, но как и прежде безуспешно. Вдруг я услышал сильный грохот, будто на пол уронили что-то гигантское. Раздался зов о помощи. Охранник вновь встрепенулся и кинулся в бокс. Я пошёл посмотреть что случилось.
Огромное вспотевшее тело деда тяжело дышала лежа на кафеле. Вокруг него собралась толпа людей, которая пыталась ухватиться за скользкую желейную субстанцию.
-Давайте, все вместе ! -командовала хрупкая Яна Алексеевна, пытаясь поднять тяжёлую массу, притяжённую полом.
Я не мог стоять в стороне и решил помочь. Не знаю, был ли в этом какой-то толк, но мне ничего другого не оставалось. От деда пахло испорченными кисло-молочными продуктами. Его дряблое тело постоянно выскальзывало из рук. Родственники и медперсонал пыхтели и тужились изо всех сил, чтобы вернуть человека на кушетку. Сильнейшая одышка обдувало лица. Руки пытались как-то оттолкнуться, но был слишком слабы. Несчастные глаза с испугом перебегали с одного на другого. Мою голову пронизывали отовсюду голоса.
"Кажется, я сейчас умру! Мамочки! Умираю! Это конец! Господи спаси! Прости за всё! Прости...Я не хочу... Не хочу... "
"Жирный сука! Тварь ****ая! Зачем столько жрать! Я спину точно сорву... "
"Женечка! Только не Женечку! Слышишь, Господи, забери меня! Пожалуйста! Молю! Только не его! Только не его... "
Я посмотрел на старушку, которая несмотря на свой пожилой возраст , учавствовала в процессе с самоотверженным мужеством. Перескакивая из мыслительного процесса одной головы в другую, я наконец отвлёкся. В складках пледа, в котором, доставили пациента, пряталась семья тараканов. Насекомые организовали в теплой ткани белья себе дом. Трудно представить сколько их там было прежде, но сейчас их суетливая усатая свора выглядела не менее полноценной. Люди старались этого не замечать, хоть и тараканы в приступе инстинкта самосохранения начали перебегать с пледа на огромный круглый живот деда. Когда всё-таки удалось переместить старика на кушетку, его жена поскорее начала сгонять паразитов с поверхности плода её вечной любви. Старушка плохо видела, но это ей не помешало спугнуть насекомых. Те ретировались к ногам и спрятались между толстых жёлтых ногтей, принявших за долгое отсутствие ухода форму спирали.
-Наденьте на него маску и подключите к кислороду! - с потемнением в глазах заявила побледневшая Яна Алексеевна.
Тамара и Настя выполнили требования и позволили мужчине наконец отдышаться. Дед смотрел в мою сторону.
-Вы меня видите? -обратился я громко с нарастающим волнением внутри. -Видите?!
Он ничего не ответил, но и не отвернулся, покрывая белыми слюнями внутренности маски. Когда наши глаза вновь встретились, помимо безостановочного шума , я вдруг заметил ещё кое-что. У меня побежали по телу мурашки после нового открытия. Я надеялся, что мне мерещится. Пришлось приблизиться вплотную. У старика начали появляться мои черты лица. С каждым сантиметром сокращения в расстоянии он всё больше походил на меня. Если бы я каким-то образом оказался в его возрасте , то нас в тот момент невозможно было отличить. Перевоплощение происходило прямо на глазах . Он смотрел и постепенно становился мной. Я поглядел на остальных людей, но те сохраняли свои лица . И охранник . И бабушка. И медперсонал. Только лишь дед, наблюдая в ту пустоту, которая являлась мной, представлялся мне точной постаревшей изношенной моей копией.
Медленно отшагивая назад от этого ужаса, я добрался до порога и скрылся за стеной. Лёгкие пытались набрать побольше воздуха. Психика начала верить, что мы и правда сливаемся с незнакомцем в одно целое.
-Пусть лежит дышит пока. Надо сделать рентген и назначить бригаду скорой помощи на транспортировку больного в ковидный госпиталь.
-Хорошо, Ян.
"Всё-таки с кружевами "-звучало в голове у Насти.
" Надо скорее от него избавиться "- доносилось из головы Яны Алексеевны.
Я шёл медленно и вдумчиво за теми, с кем мне было сейчас комфортнее находиться.
Страшно стало оставаться одному. Может, мне это привиделось. Может, я сплю. Кошмар ведь не может оказаться реальностью. Женщины зашли к себе в кабинет, а я дошёл до лежачей каталки пациента с сахарным диабетом. Парень не отреагировал на посторонний шаг медперсонала, но на моё приближение совершил поворот головой. Совпадение или нет, но он тоже уставился своим измученным взглядом на меня. Парень отбросил собственные черты и вслед за дедом приснился постепенно воровать мои. Всё эффективнее и отчётливей. Моя душа ушла в пятки, а пятки намертво вросли в пол. Мне не казалось . Они становились разными пародиями моего образа. Гниющий парень продолжал пялиться в одну точку, пребывая, то ли в моем мире, то ли в массовой реальности. Подкрался до сознания и его шум. Я ощутил его холод и освобождающее отчаяние. Он ничего не хотел, ни на что не надеялся и больше не боялся. Ему стало легко.
Через некоторое время вскоре пришёл худощавый врач в очках с толстой оправой и безразличным холодным взглядом осмотрел инвалида.
-Вторую ногу придётся ампутировать, -без капли сострадания заявил он. -Сначала к нам, а потом на стол к хирургам.
Яна Алексеевна передала документы парня. Я последний раз взглянул на свой измученный улыбающийся прообраз. Его что-то невыносимо радовало. Что-то, что остальным пока было не понять. Парень насмехался над происходящим, а я всё никак не мог осознать что вокруг происходит. Пришли другие санитарки и укатили беднягу в своё отделение.
-Пока, -кинул я ему напоследок.
Никакой реакции, только прежняя прозревшая улыбка.
В этот же момент из коридора нарисовалась Тамара и с недовольством в голосе отчеканила в кабинет своим коллегам :
-Ещё двоих привезли.
-Что за день, - заключила с мгновенным смирением Яна Алексеевна.
Я стоял в углу, не сдвигаясь с места. В нос ударил резкий тошнотворный запах. Смесь стойкого перегара, прокуренных замкнутых помещений и засохшей мочи. Он приближался подобно нарастающей океанской волне. Раздался скрипучий звук креслокаталки и сильный кашель. Молодой фельдшер привёз бездомного, который импульсивно отхаркивал во все стороны. Одутловатое лицо не теряло гордости, бронзовый цвет лица с отхождением мокроты краснел как раскалённый чайник, мягкие ткани на правой стороне ротовой полости отсутствовали, обнажая гнилые остатки зубов.
-Где я, сука?!Куда вы меня привезли, блять...
Его мокрые штаны сползли до бёдер , к влажной коже прилипли травинки и кучки земли, бёдрами он прикрывал покрытый наростами половой орган, напоминающий усохший гриб. Мне стало не по себе и я отошёл в сторону, встав ближе к кабинету.
-О, какого жениха привезли..., -оптимистично выдала Тамара.
-Отсоси, жёнушка, -закряхтел в порыве смеха бомж и откашлял новую порцию розовой мокроты на пол.
-Что случилось? -задала врач вопрос фельдшеру.
-Приступ эпилепсии, -вздохнул молодой парень, - сам уважаемый ничего не помнит, но собутыльники на квартире сказали, что потерял сознание.
Парень морщился, чувствуя от себя вонь пропитавшего одежду притона.
-А, ну сейчас придёт в себя и пойдёт домой, -улыбнулась Настя.
-Не пойдёт, у него ноги не ходят.
-Полинейропатия?
-Я воевал потому что! - перебил постоялец. -Ветеран боевых действий! Я за таких как вы, пидорасов тыловых, Родину защищал! Своей жизнью рисковал...
-Понятно, понятно уже, - поспешил оборвать этот бред фельдшер. -Может, и туберкулёз в позвоночник забрался...
-Че тебе понятно, сучок?! Ты кто вообще будешь?! Тебя бы, вафля, на зоне бы выебали! Знаю, мля, я таких петухов, которые ****яят за толпой, потом быстро среди мужчин прикрывают варежку, мля...
Речь была быстрая и не внятная, но, по всей видимости, бомж отошёл от приступа.
-Там в квартире ещё один валялся в отрубе. Свидетели сказали, что они сцепились и тот навалял нашему подопечному.
-Это я его вырубил, ***ло! Тебя бы как с пацана спросить за твой гнилой базар!
Младший медперсонал незаметно подсмеивался над поведением бездомного.
-А из-за чего хоть подрались?
-Кто главный на районе! Пацанчик попутал малясь, но я его быстро на место поставил...
Глаза дикого бешенного зверя прожигали компанию медиков. Он не чувствовал себя слабым или обделенным, а наоборот ощущал превосходство и требовательное уважение к его персоной. Я вновь наблюдал за трансформацией чертогов лица. Начал снова находить себя в чужом человеке. Те же каштановые волосы, те же собачьи глаза, тот же нос картошкой, те же губы , но уже поражённые недугом. Это я сидел и ругался на кресле-каталке. Это я ощущал прохладу через штаны, пропитанные мочой. Это я не мог проглотить отошедшую слюну и терял её через отсутствующую часть рта. В голове раздался шум. Затем мычание. А вскоре и полноценные слова, складывающиеся в предложения.
"Как бы я трахнул сейчас эту молоденькую... Прямо на столе раком... Мял её сиськи... Засовывал свои пальцы в её мокрую пихву... Она бы стонала и просила от пощаде на всю больницу... Ведь её никто так не трахал... "
-В общем, под вопросом ещё поставил ЧМТ, -дополнил фельдшер, передавая врачу на подпись документы.
"А этого ***путало бы зарезал...Дурной сам не понимает с кем связался... Его же завтра по пакетам найдут расфасованным... Я бы отрезал его поганный язык и заставил бы сожрать целиком... "
-Пусть отсидится в нашем люксе для премиум -класса, -усмехнулась на его зверинный взгляд Яна Алексеевна.
"А этой милфочке засунул язык в ****у... Уверен у неё крупные и эластичные половые губы... Такие текут как сладкие реки... Я бы ей отлизал так, что у неё уже через неделю отекла её гладкая смуглая кожа, а на клиторе выскочил здоровенный шанкр... О да... Ты бы мне сама бы не прочь была отсосать... Я бы залил тебе всю глотку струёй тёплой спермы... Затем смачно вытер залупу об твои губы, чтобы и их не оставить без сифозного подарочка... "
-Тамар, -обратилась Яна Алексеевна к коллеге, -доставишь господина по адресу?
-Конечно! -пожала плечами санитарка.
Моё грязное и больное лицо закашляло интенсивнее.
-У меня туберкулёз, дамочки! Вы все, считайте, уже заражены ...
-Вот в морозилке и покашляешь, а через пару часиков тебя охранник отправит на улицу... -бесстрашная Тамара подхватила бомжа и покатила его в тамбур .- До дома доберешься сам?
-Мразь! Да ты не знаешь с кем связалась! Я в 90-е такие дела мутил, что тебе и не снилась ... Поняла меня, сучара?!...
Он продолжал браниться, но вскоре его искрометный бред затих в холодном вонючем пространстве среди остальных кресло-каталок и ауре похожих предшественников. Томара довольная собой выкинула перчатки и вымыла руки.
-А где второй? -вспомнила о ещё одном поступлении Яна Алексеевна.
-Мы его в санитарной комнате оставили около тазика. Его рвёт безостановочно.
-Зачем же они его сюда везут?! -вспыхнула женщина. -Он сейчас всех позаражает ! Надо сразу в инфекцию...
Всем коллективом они вскочили и направились к новому пациенту. Я стоял сотрясенный пройденным сквозь меня последним шумом. Ноги будто онемели и за грудью неприятно саднило. Недавняя лёгкость исчезла и вновь возвращались неприятные ощущения. С каждым шумом и услышанным голосом я всё больше ощущал себя целым и оформленным. С каждым новым шумом возвращались ко мне неприязнь и боль. Непонимание лишь оставалось неизменным.
Новым прибывшим оказался подросток чуть старше меня. Он был не русской национальности и родом , скорее всего, из Узбекистана или Таджикистана. Парень лежал на койке, свесив голову к белому тазику, на дно которого с каждой минутой выливалось новое содержимое. У парня побледнели конечности и под кожей можно было заметить ярко выраженные гематомы от жёлтой-зеленой до сине-красной палитры . Его выпирающие из под широких спортивок ноги выворачивались в разные стороны от болевых спазмов. Рядом с ним стояли двое соотечественников в похожих трижках , заляпанных футболках и сланцах, надетых поверх блестящих от пота носок .
-Что случилось? -начала измерять давление подростку врач.
Парень делал глоток воздуха, затем снова извергал из себя желчь.
-Он... Это..., -подбирал слова сопровождающий. -Рвота... Отравление... Съел что-то не то...
-Что он съел?
Яна Алексеевна нагнула голову мальчика к свету и продемонстрировала присутствующим кровянистые склеры глаз, засохшую бордовую кровь на губах и безостановочные сокращения мышц живота.
-Говядина... Он купить говядина... Наверное, она...
На дне тазика сотрясалась густая кровавая масса с блестящими чёрными прожилками. Пузырьки пены слонялись по сгусткам, но вскоре приобретали однородную консистенцию с общей природой.
-Когда он её ел?
-Эээ... День третий... Эээ... После работы пришел... И съесть...
-Где работает?
-Стройка...
-Гематомы давно появились?
-Гаматоны? -переспросил эмигрант.
-Кровь, -ткнула она пальцем на кровоизлияния, -вот эти.
-Да. Не знаю. Он спать на полу. Неудобно. У него живот болеть.
-Кал тоже с кровью?
-Что?
Парень понял и набрался сил, чтобы кивнуть головой, затем снова скрутился в позыве истощенного организма.
Я вижу снова не его руки, а мои. Не его рвоту, а мою. Это я сейчас лежу и страдаю. Я настоящий, на каталке , доставленный из душной многолюдной съёмной квартиры с запахом доширака и картона. Я слышу шум, прерывающийся срыгиванием ферментов пищеварительной системы.
"Я хочу домой... Хочу к маме... Я теперь просто еда для гельминтов и паразитов... Я теперь для них дом...Пристанище для их потомства... Я чувствую как у меня внутри разбросаны из личинки...Они питаются мной, размножаются, продолжают свой вид... Я лишь звено в пищевой цепи... Теперь они будут жить вместо меня... Выгрызут меня полностью и пойдут дальше... Мой желудок... Мою печень... Мой кишечник... Я рыгаю ими... Я сру их детьми.... Пожалуйста... Я хочу всё прекратить... Хочу уехать домой... К маме... К сестре... В наш родной дом... "
Снова неукротимая рвота и схватки в животе. Парня с моей внешностью изводит как дождевого червя. Он не в силах уже даже молить о помощи. Меня тоже никто, к сожалению, не слышит.
-Срочно в реанимацию, в инфекцию уже поздно ! У него ДВС с обезвоживанием..., -Яна Алексеевна скорее поспешила звонить коллегам по цеху для экстренной терапии.
-Скажите... А можно... Можно его лучше домой отправить... Родные стены помочь..., -успевал следом за ней соотечественник парня.
Настя набирала кровь у несчастного подростка, совсем недавно вышедшего в мир людей. Тамара бегала к унитазу, сливая содержимое таза и возвращая его для новых порций.
Я смотрел то на одну, то на другую.
"Надо маску было надеть. Господи, бедный мальчик... "
"Забыла позвонить Никите и напомнить про танцы... Твою мать... С этой работой всё на свете забудешь... Когда же это наконец закончится..."
Шумно и долго продолжалось распределение новых поступивших пациентов. Настя передавала документы. Тамара догоняла и передавала забытые вещи.
-На деда из бокса вызвали бригаду? -спросила утомленная Яна Алексеевна.
-Сказали, что пока нет свободной машины.
Врач тяжело вздохнула.
-Он на кислороде?
-Да, с ним его жена.
Я наблюдал со стороны. Провожал взглядом. Пытался дотронуться до человеческой плоти. Кричал во всю глотку. Но никакой ответной реакции. Только их мысли, звучащие у меня в голове. Над входом в приёмный кабинет висела настенная кем-то нарисованная картина. На ней были изображены дикие лошади. Целой стаей они мчали вдоль озера по зелёному лугу. Ко мне возвращалось спокойствие, когда я смотрел на картину. Ощущал лёгкость и свободу. Самые первые чувства после моей амнезии. Я мог смотреть бесконечно на отдушину , находясь запертым в лабиринте приёмного отделения. Страх остаться здесь навсегда и находить себя в предсмертных муках пребывающих людей разьедал моё нутро. Он не давал освободиться полностью. Почему меня не видно и не слышно. Почему я здесь. Но даже первое становилось не так уж важно, ведь мне нужно было лишь выбраться.
Я шёл снова вдоль бирюзовых стен коридора. Вновь пытался ворваться в какую-нибудь дверь, чтобы там найти ключ к свободе. Приближаясь к выходу, моё сознание начинало мутнеть , а тело расстворяться в воздухе. Я махал перед собой рукой, но видел лишь блеклую тень. Я вглядывался вперёд сквозь пелену, но ничего не мог увидеть. Через пару шагов я мог полностью исчезнуть. Никто меня не увидит и не услышит, зато я всех вижу и слышу. Магический купол заточил меня в свои стены и не хотел отпускать. Хорошо есть лошади. Я их держу в голове и мне становится немного легче. Надежда, что стану свободным как они не покидала меня и грела остаток моего существа.
Раздался дикий вопль на весь проход. Я уже без особого удивления смотрел , как везут новую больную.
-Вы все в заговоре! Вы все мошенники! Вы против! Против русского народа! - женщина размахивала руками на лежачей каталке и пыталась зацепить кого-нибудь ногтями.
-Лежи тебе сказали!
Она заорала пуще прежнего.
-Суки! Убивают! Мрази! Отпустите меня!
Следом за каталкой шло двое испуганных детей в главе со старшей. Они то смотрели с испугом на мать, то с мольбой на врачей скорой помощи.
-Куда вы меня везёте?! На опыты?! Я так и знала... В могилу меня хотите загнать! Отпустите меня! Я хочу воевать...Воевать за Россию! С нами Бог!...
Опухшее лицо женщины покрывали множественные прыщи и угри, сальные волосы смягчали самостоятельные удары о перекладину, из под футболки торчал невероятных размеров живот с синими дорожками расширенных вен.
Старшая дочка в слезах вела брата и сестру, которые во благо своего возраста были сосредоточены на интересных текстурах больницы.
-Отпустите меня! Вас подослали! Вас подослали хохлы!...
Женщина билась в агонии, обращая всё внимание присутствующих на себя. Яна Алексеевна выбежала на крик.
-У неё алкогольный делирий, -перешёл сразу к делу бородатый врач скорой, -мадам пьянствует уже N- ое количество времени. Совсем не просыхает. Старшая дочь вызвала нас.
Девочка стояла и не могла вымолвить слова. Я слышал её шум.
"Спасите маму. Спасите. Я одна не справлюсь. "
-При осмотре оказалось, что у неё, помимо цирроза, разрыв влагалища неизвестной давности. Не знаю, что там у них произошло, но разрыв от 5 до 7 сантиметров...
Я посмотрел в лицо старшей дочки.
"Это отец! Отец! Разве не понятно! Если мы скажем, то он и нас убьёт... "
-Пошёл ты, урод! -плюнула в него женщина. -Ты один из них! Один из проклятых фашистов!
-В общем, сильнейшая интоксикация организма и в дополнение множественные насильственные травмы ...
Яна Алексеевна всё это время смотрела на детей:
-Это её?
-Да. Они умоляли их с собой взять.
У старшей дочки выступили слезы, но ей ничего не потребовалось объяснять. Младшие стояли в оцепенении от происходящего. Их мать начала снова орать и размахивать руками, отшвыривая от себя вещи. Врач с медбратом поспешили её успокоить, но она сама очень быстро обессилила и заплакала. Слезы ручьями бежали из глаз. Ей было очень больно внутри, все накопленные страдания вышли разом наружу.
-Что вы плачете? Успокойтесь немедленно ... Здесь же ваши дети...
-Я хочу воевать! -завопила она. -Хочу защищать Родину! Я должна убить этого наёмного клоуна! Я звонила... Звонила им... И просилась... Просилась в армию... Чтобы защищать страну от фашистов... Чтобы защищааа...
После этого новый продолжительный вой. Она прятала своё лицо, изнемогая от своего хаоса в голове. Я заметил на полу выпавший из куртки паспорт женщины в открытом виде. На первой странице имелась вставленная в обложку фотокарточка. Я нагнулся, пока выше продолжалась борьба с помутнением разума. На фотографии здоровая длинноволосая женщина сияла улыбкой в окружении детей. Тяжело было поверить, но этой женщиной являлась именно буйная пациентка. Старшая дочь была моложе на снимке года на три, остальные малыши еле достигли и двухлетнего возраста. Семья радовалась на побережье моря и совершенно не подозревала что их ждёт впереди. Я попытался поднять паспорт с фотографией, чтобы вернуть владелице, но не смог подхватить его с пола.
-Надо её отвезти на УЗИ и на осмотр гинеколога, - осматривала Яна Алексеевна торчащий живот ревущей женщины, -не известно ещё сколько она крови потеряла, находясь под анестезией...
-И я понятия не имею, -заключил врач скорой помощи, с чувством выполненного долга покидая приёмное.
Дети крутились возле меня. Они тоже не знали, что им делать. Тоже оказались брошены без выхода. Я вместе с ними провожал глазами их маму, а затем ждал, пока о них вспомнят. Яна Алексеевна хотела было вернуться к себе и ничего не заметить, но затем остановилась и опустила голову. Некоторое время она продолжала стоять с закрытыми глазами в одной и той же позе , пока четыре человека возлагали на неё надежды.
-Пойдёмте со мной, -развернулась и улыбнулась она малышам. -Подождём, пока за вами кто-нибудь придёт.
Старшая дочь и дети мигом доверились доброй улыбке женщины в белом халате и откликнулись на её приглашение.
-Отец за вами не может приехать? -обратилась врач она тихо.
Слезы полные страха навернулись снова на глаза девочки и она без слов покачала отрицательно головой.
-Как тебя зовут?
-Маша. А это Гриша и Васелина.
-А меня Яна. Посидите пока тут.
Яна Алексеевна открыла сестринскую комнату и запустила гостей. Тамара уже спешила обратно с проснувшейся материнской заботой.
-Детки, давай я вас чаем с конфетами напою... У меня много разных конфет... Вы же любите конфеты? Я знаю это, потому что у меня у самой маленькая внучка - настоящая сладкоежка...
Я остался в коридоре в одиночестве. Продолжал смотреть сверху вниз на совершенно другие лица на фотографии в паспорте. Другие, потому что прошло время. Потому что люди пожили ещё. В чём-то мы все похожи. Мы не можем выбраться.
Я ходил взад-вперед. Проверял по-новой каждую дверь. Исчезал и снова возвращался . Хотелось насовсем уж скрыться в небытии, но что-то ещё держало и не отпускало. Может, память о лошадях и их свободе. Скорее всего, так и было.
Настя набирала в телефоне очередное СМС своему жениху. Она отходчиво относилась к происходящему на работе и подпитывалась силами в ожидании великого события. Доносились смешки детей, которых Тамара быстро расположила своей опытной опекой . Я смотрел им прямо в глаза. Всё что на языке, то у них и держалось в мыслях. Ещё совершенно детские черты лица, но уже в них я видел незамедлительные перевоплощения во взрослых людей. Огромный набор вариаций, состоящий из невезучести безногого инвалида, неизбежности старика, мерзости бомжа, обречённости эмигранта, слабости их матери и шокирующего понимания окружающего мира Яны Алексеевны. Женщина смотрела в окно, позабыв о работе. Она смотрела на солнце, на небо, на жизнь, в которой необратимо всё повторяется. Исчезновение за исчезновением. Безысходность за безысходностью. Я хотел прочитать её мысли, но она неожиданно улыбнулась. Улыбнулась искренне и чисто. Мне не удалось уловить её шум. Может, у неё тоже в голове жили потайные лошади. Они ведь у каждого, вероятно всего, есть. Иначе откуда люди берут силы.
Заведующая встала со стула и медленным шагом направилась в коридор. Я внимательно следил, как она подбирается к сестринской и аккуратно заглядывает внутрь. Дети молча рисовали. О чём-то, наверное, должны были разговаривать , но всей компанией, включая Тамару, предпочли просто ,чередуя карандаши, наносить узоры на бумагу. Я облокотился спиной о стену и медленно начал сползать вниз. Где выход. Где же он. Я пытался среди общего шума мыслей сконцентрироваться на самом важном вопросе.
Раздались шаги и я поднял опущенные глаза. У мальчика , видимо, не получался задуманный рисунок. Он постоянно стирал ластиком пробные чертежи. Яна Алексеевна молча подошла и взяла в руки карандаш. Старательно её сильная рука вывела на бумаге то самое, что хотел ребёнок. Он обрадовался и торжественно забил кулаками по коленям . Мне стало любопытно. Я поднялся на ноги и подошёл к компании художников. Заглянув сбоку на рисунок, я опознал изображение открытой двери. Она отбрасывала мрачную тень на остальную половину листа, её поверхность имела множество искажений и неровностей.
-Ты так хотел? -задала вопрос врач.
-Да, -засиял от счастья мальчик, -пусть всегда будет открыта.
-Для чего эта дверь? -спросила женщина, дополняя рисунок разноцветными тонами.
-Чтобы можно было выйти всегда погулять, повеселиться. А потом...Потом вернуться домой.
Яна Алексеевна с пониманием улыбнулась и кивнула головой. Они тщательно вырисовывали каждую мельчайшую деталь двери. Они будто хотели, чтобы та стала настоящей.
Тут раздался рёв, который меня заставил от неожиданности подпрыгнуть на месте. Ничем этот возглас невозможно описать. Словно кого-то резали или пытали самым жестоким способом. Он прошёлся по всем закоулкам коридора. Пробрался через закрытые от меня двери. Врезался в сердце каждого услышавшего его человека, вызывая первобытный ужас. Настя выскочила в коридор . Тамара и Яна Алексеевна поняли, что движется пополнение.
-Прикрой детям дверь только, - предупредила женщина, будучи ко всему готовой.
Я увидел как везут сидячую коляску. Колёса позади оставляют красные полосы. Видел опухшие ноги, из ран которых струилась кровь прямо в обмотанные вокруг щиколоток целофанованные магазинные пакеты. Видел ломающиеся грязные ногти, от боли вцепившиеся в поручи каталки. Видел лицо мученика, которое уже перестало иметь сходство с чём-то живым. Сейчас оно напоминало маску ужаса, которую используют в хоррорах. Бледная жёлтая кожа натянулась на острые скулы подобно резине . Щеки впали настолько, что вместе с открытым ртом представляли три чёрные дыры. Красные глаза вылезали из орбит, будто боль их выдавливала напряжением изнутри. Из пустоты выбирались жалобные предсмертные вопли, пожирающие эгергию на своём пути. Всё хорошее. Всё плохое. Под чистую этот крик страдания уничтожал, стирал, оспаривал и оставлял ни с чем.
-Быстрее зовите хирурга, реаниматолога... Кто есть сегодня..., -кажется Яна Алексеевна поняла всё без дополнительных расспросов. -Настя, кровь бери аккуратно, он ВИЧ-инфицированный.
Мужчина упал с коляски в собственную лужу крови, в которой плавали чёрные сгустки, напоминающие пиявок. Он крутился от боли и волочил открытыми ранами по грязным уличным следам обуви посетителей . Его рот не закрывался и издавал непрерывный стон, татуированные руки изнывали от судорог, грудная клетка тяжело вздымалась в частоте дыхания.
-Мы его нашли между гаражами возле вокзала, -заявила потрясенная врач скорой помощи, -он пытался этими пакетами остановить кровотечение из варикозных вен. Он, по всей видимости, инъекционный наркоман, так как руки все в следах от уколов. Мы еле смогли поставить катетер...
-Мы знаем его. Ему уже зашивали вены на ногах. Он в них колется, а они потом лопаются...- доложила Яна Алексеевна.
-Он в прошлый раз заперся в туалете и потерял сознание, -пыхтела Тамара, держа крепкой хваткой наркомана, - когда нам удалось войти, застали самый настоящий бассейн крови. Еле откачали...
Мужчина размазывал кровь по полу привязанными пакетами из "Пятерочки" и закатывал в приступах ломки глаза, но в какой-то момент посмотрел на меня. В моей голове раздался самый оглушительный шум , громче которого мне не доводилось слышать. Его глаза стали моими. Его рот стал моим. Его боль стала моей.
"Умереть... Я только хочу умереть... Избавьте от боли... Не спасайте больше... Просто умереть... Я не хочу больше жить... Никогда... ".
Голос бил по перепонкам, заполняя всё пространство моей черепной коробки. Наркоман забрал моё лицо. Я чувствовал его настолько отчётливо, как чувствую самого себя. Слезы хлынули из моих глаз. Я не мог этого больше выносить и убежал в кабинет. Я забился в угол и пытался подавить этот шум, который пробирался всё глубже. Он был настолько реальным, что казался единственным , до чего я могу ещё прикоснуться как существующий человек.
Шум не прекращался, даже тогда, когда наконец увезли наркомана и стоны утихли. Я продолжал прятаться в углу. До меня доносились новые голоса из внешнего мира.
-Мы за ковидным.
-В боксе лежит, там его жена охраняет, - направила Тамара, вытирая лужу крови.
Через несколько минут раздался женский плач, а ещё через десять секунд новый голос доложил весть:
-Так дед мёртв же.
-Как мёртв?! -спохватилась Яна Алексеевна и бросилась в бокс, думая, что сейчас сойдёт с ума.
Я зажал крепче уши, но ничего не помогало.
-Он заснул час назад!- всхлипывала в горе старушка. -Я думала, что он спит... А он... Он... Нет... Пожалуйста... Нет...
Я хотел побежать в коридор и навсегда исчезнуть, но боялся, что этот шум останется во мне тогда навсегда. Я боялся, что стану каким-то образом частью его. Ведь я видел себя в каждом , кто заходил в это место. И мне не выбраться отсюда.
-Да, -тихо заключила Яна Алексеевна, -он мёртв...
Я думал, что сейчас должно что-то случиться. Что-то такое, что меня ждало всё это время. Не в зависимости хочу уже я этого или нет. Необратимый ход событий должен был настигнуть мою заточенную форму существования. Я пытался смириться с неизбежным и просто смотрел на картину с лошадьми. Вглядывался в неё пристальнее и шум в голове будто-бы становился чуть тише. Я продолжал смотреть и смотреть, но ничего не происходило. Значит показалось. Но я больше не хотел выходить и готов в углу был провести вечность, либо сдаться в какой-то момент, дойти до конечной точки и наконец исчезнуть.
...
Солнце потихоньку склонялось к горизонту за окном.
-Яна Алексеевна, вы точно одна справитесь? -поинтересовалась с какой-то неловкостью в голосе Настя.
-Да, -выдавила врач улыбку.
-Но ведь...но ведь у вас...
-Всё хорошо.
-Мы ведь можем остаться, -вмешалась Тамара. -Не понятно что ещё может этот сумасшедший день подкинуть ...
-Я справлюсь.
-Ну хорошо... Тогда, всего доброго.
-Да. До следующей смены.
Радость вернулась в сердца и женщины поскорее помчали домой. Настю уже ждал у ворот в машине любимый жених. Тамара надеялась успеть забрать внучку с танцев. Яна Алексеевна хотела что-то важное сказать им напоследок, мышцы на её лице дернулись, но она лишь только тихо произнесла:"До встречи. " Я проводил взглядом медперсонал, с которым провёл рядом целый день. Продолжая сидеть в углу , я больше не предпринимал попыток дать знать о своём присутствии. Я смирился с тем, что для всех являюсь невидимкой. Когда кабинет опустел, я вновь поднял глаза на картину и улетел сознанием куда-то далеко отсюда. Но в тот момент когда шаги пропали и поблизости никого не оказалось, Яна Алексеевна вдруг заговорила.
-Ну что ты? Не ушёл?
Я мигом повернул голову. В дверях никого не было. Телефона в ее руке тоже. Я вскочил и с озабоченными глазами даже проверил окно.
-Не ушёл. Молодец.
-Вы что меня видите ?! -закричал я, не веря в происходящее. -Видите?!
-Сейчас. Подожди ещё немного, пожалуйста. Она знает , что ты тут и скоро будет.
-Что происходит?! -завопил я с новой порцией слез на глазах. -Это что розыгрыш?! Вы всё это время знали, что я тут?!
Яна Алексеевна снова не реагировала на мои эмоции, она уставилась в окно и чего-то ждала. Мой вопль её никак не трогал.
-Почему вы молчите?! Почему?! Вы можете объяснять, что происходит?!
-Она не может, -вдруг раздался позади детский голос.
Я испуганно обернулся и увидел стоящую на входе девочку примерно моего возраста. У неё были длинные чёрные волосы, большие чёрные глаза, миловидные черты лица, да и наряжана была как самая настоящая цыганка.
-Наша мама тебя не видит, - улыбнулась мне девочка, -и никто не может увидеть.
Я смотрел на её губы, пытаясь убедиться в том, что это не очередной мысленный шум в моей голове. Но нет, контакт был реален.
-Кто ты?! Что со мной происходит?! Почему я ничего не помню?! -вывалил я на маленькую девочку шквал вопросов.
Яна Алексеевна с бледным лицом уселась за стол и уставилась в одну точку, пока её дочь разговаривала словно сама с собой.
-Я твоя сестра. Меня зовут Тая, -продолжала улыбаться девочка. - Ты же сам догадался, что с тобой случилось и почему ты здесь оказался.
Я задумался над тем, в чем никак не хотел себе признаваться.
-Я умер?
-Ага.
Я резко замолк. Ответ исчерпывающий остальные заботы и вопросы прозвучал быстро.
-Но в этом нет беды. Всё так и было задумано, -оптимизма девочки было не занимать.
Я посмотрел на нее как на чокнутую, она заглянула в мои глаза своими. Я не обнаружил там лжи.
-Это как так задумано?
-Вот так. Мы с тобой сюда пришли ненадолго.
-Сюда это куда?
-В этот мир. Снова в эту жизнь.
Я был по-настоящему озадачен, повернулся к Яне Алексеевне, но она слушала и не смела прерывать свою дочь.
-Что ты хочешь этим сказать?
-Как тебе объяснить, -ухмыльнулась задорно Тая. -Мы с тобой, если так можно выразиться, родственные души. Всегда вместе. Из жизни в жизнь.
-То есть...
-Да. В прошлых жизнях мы тоже были рядом. В одной друзьями. В другой спутниками в путешествии. Несколько раз были мужем и женой. Каждый раз по-разному, но так или иначе вместе.
Я обескуражено смотрел на девочку и вряд ли бы даже стал слушать ту чушь, которую она выдавала , если бы не произошедшие со мной ранее вещи.
-Но братом ты был лучше, чем мужем, я хочу тебе сказать, -посмеялась она.
У меня царил ураган в голове. Я решил отстраниться от её бреда.
-Почему я ничего не помню?
-Потому что ты умер. У человека во время переходов стирается память.
-Ты хочешь сказать, -замедлился я, -что я должен был перейти в другую жизнь?
-Да. Ведь кто-то умирает, а кто-то рождается.
-Но, -схватился я за голову, -почему я слышал всех этих людей?! Почему они становились мной?! Почему я начинал исчезать?!
-Люди близки к смерти , поэтому ты их слышал. Они связаны с тобой, со мной, с друг другом. Мы состоим из одного и того же, что вскоре после смерти вырвется и перемешается в новую форму жизни. Так устроена вселенная . Макрокосмос состоит из миллиарда микрокосмосов, но все они одной природы. Ты мог повторить любую жизнь, ведь всё повторяется.
Тая умничала не по годам и меня это выводило из себя.
-Откуда ты это знаешь?!
-У меня дар, - не переставала она улыбаться, -и опыт накопленный за множество пройденных жизней. Каждый раз я тебе напоминаю о том, как устроена вселенная.
-Ты хочешь сказать, что я всегда забываю всё и начинаю заново?!
-Как и все люди. В этом их благо. Мне же труднее приходится, зная правду. Только мама мне верит и ты.
Я бы поспорил сейчас, но не стал. Слишком у этой нахальной девчонки были открытые, правдивые глаза и слишком много плохого и абсурдного со мной случилось за последнее время.
-Все люди забывают по прошествию смерти кем они были в прошлой жизни и что с ними произошло. В интервалах ещё остаётся некая память о своей внешности, о любимых людях, событиях или вещах, но вскоре всё быстро стирается в памяти и начинается новая жизнь.
Я ошеломленно хлопал глазами.
-Поэтому я слышал людей и видел в них себя?
-Да. Все мы связаны. Были или будем. Просто сейчас находимся в заточении этого мира.
Я хлопал по сторонам глазами и вернулся к Яне Алексеевне, которая являлась по словам Таи моей мамой при жизни. По её щеке стекала слеза.
-Ты говоришь, что я мог слышать и чувствовать людей, которые близки к смерти, - напомнил я, глядя на женщину, которая ещё совсем недавно была наверняка самой родной, -но я слышал и других... Всех...
Тая улыбнулась.
-А мы все сейчас близки к смерти.
-В каком смысле? -уставился я на девочку.
-Завтра уже человечества не станет. Приближающаяся комета уничтожит мир вот-вот.
-Что?!
-Да. Завтра цивилизация исчезнет . Всё,что мы знали и творили прошлые человеческие жизни, канет в пустоту.
Она говорила об этом с невероятной лёгкостью. Будто должна была случиться не массовая катастрофа, а банальная закономерность бытия. Может, она ,действительно , знала больше.
-Человек исчезнет, -иронично пожала Тая худыми плечами.
-Откуда ты это узнала?
-У меня же дар, - подмигнула она, - мы знали об этом перед тем как придти в эту жизнь. Ты забыл, но скоро вспомнишь.
-Но как?! Как?!
-Вот так. Просто и не затейливо.
Она говорила о трагедии со смешинкой в голосе.
-Ну а как же живущие люди?
-Все мы исчезали уже когда-то. Тебе ли этого не понимать сейчас.
-А как же мама? Как же твои близкие? Как же ты сама?
Тая отмахнулась рукой.
-Я столько раз умирала и прощалась с людьми, которые для меня являлись целым миром, что сейчас воспринимаю происходящее как естественный исход. Я не выбирала свой дар.
Я слушал девочку, но до сих пор не мог до конца поверить её словам. Я посмотрел на маму. Затем на прохожих за окном. Неужели они все исчезнут. Неужели вообще никого больше не будет. Я уже начал забывать, что сам не существую в мире людей. Но чувства всё равно остались внутри меня и никуда от них деться было нельзя. Я не мог представить иное будущее.
-А что же будет дальше? -спросил я у сестры.
-Хмм. Ничего. Отправимся бороздить галактику.
-То есть, никто не пропадёт?
-Ты ведь не пропал, -одарила меня она хитрой доброй улыбкой.
Я вспомнил о той лёгкости, которую испытал в самые первые секунды своего нового состояния. Но чувство неопределённости всё равно не покидало меня.
-И что нам делать?
-Жить дальше. Ещё целый день.
Я с удивлением поднял глаза на сестру, затем обернулся к маме. Абсолютно одинаковое умиротворение.
-Что бы ты хотел успеть сделать? -озвучила Тая вопрос с азартом.
Я принял ещё раз тот факт, что меня нет. Что теперь я свободен. Как бы моё сознание не привыкло к человеческому телу, теперь оно лишь прозрачная пушинка в воздухе. Мельчайшая частичка бесконечного пространства. Внутри зародилась крохотная тоска, но вскоре сменилась светлой меланхолией. Наверное, я ещё не понял своего счастья.
-Увидеть лошадей, -ответил с улыбкой я на вопрос сестры.
Она с умилением посмеялась и указала на настенную картину.
-Вот этих?
-Откуда ты знаешь? Опять твой дар?
-Нет, - протянула Тая, -это при жизни была твоя любимая картина. Её нарисовала для тебя мама.
Яна Алексеевна улыбалась, но слезы всё равно продолжали оставаться в собственном распоряжении.
-Это место реально существует? -загорелись у меня глаза.
-Да. Хочешь туда поехать?
-Очень.
-Тогда едем.
-Но я не могу выйти отсюда?
-Можешь, -подмигнула Тая, -ведь всё закончивается. Мы больше сюда не вернёмся. Поехали.
Мама поднялась со стула и отложила в сторону документы и журналы, которые никому никогда больше не пригодятся.
- Нам ещё кое-кто составит компанию, - предупредила она, захлопывая дверь кабинета, -вы же не против?
Я вспомнил про детей, ожидающих в сестринской комнате. За ними так никто и не пришёл. Но это было уже не важно. Ведь, как сказала Тая, всё заканчивается.
...
Мы ехали все вместе в машине куда-то за город. Закат солнца ознаменовал закат человечества. Цивилизации с её познаниями и умозаключениями об устройстве мироздания наступал конец. Всё возвращало себе первородную незначительность и непосредственность.
-Тая.
-Да, -откликнулась сестра на мой голос.
-А зачем мы вернулись в жизнь, если ты знала, что наступит конец света?
-Как зачем? -поразилась девочка моему вопросу. -Чтобы поразвлечься. Повеселиться. Вкусить ещё раз прелести жизни. Прожить лишний раз детство и не успеть стать взрослым -это же настоящее чудо.
Позади остались жилые дома. Нас встречали золотые кроны осенних деревьев.
-И мы с тобой так и прожили жизнь?
-Да. Фрукты, море, сладости, велики, страшилки, летние лагеря, фантазии, мы всё переделали.
Я пытался что-то из этого вспомнить, но ничего пока не получалось. Только приятный огонёк грел внутри. Создавалось ощущение, что он меня больше не покинет.
-От чего же я умер?
-У тебя аллергия была на шоколад, но ты не сдержался.
Тут я не выдержал и засмеялся. Тая беззаботно присоединилась к моему хохоту и теперь мы смеялись над случившейся иронией судьбы вместе. Кажется , в тот момент, я наконец понял весь юмор жизни. Жаль, конечно, что пришлось перед этим её утратить. Шутка не несла никогда смысловой нагрузки и распространялась абсолютно на всех людей. Но они почему-то воспринимали её как обиду, а не забаву.
Машина наконец затормозила. Перед нами открылось огромное зелёное поле, в середине которого мерцало в лучах заходящего солнца озеро. Оказалось всё точь-в-точь как на маминой картине. Только одного не хватало.
-А где же лошади?
-Вон они , -радостно заявила Тая.
И вдруг неожиданно целый табун лошадей выбежал из полисадника и помчался вдоль озера. Лошади были неописуемой мощи и красоты. Они вдыхали свежий воздух и наполнялись свободой, которой им хватало для осознания своей вечности.
Мама достала из машины пакет с яблоками и протянула Маше,Гриша и Васелине.
-Можете их покормить, они будут очень благодарны.
-Пойдём скорее, -кинула с горящими глазами старшая девочка своему брату и сестре. Малыши только и ждали разрешения познакомиться с настоящими животными и все вместе кинулись радостно по полю.
-А вы, видимо, уже повзрослели для лошадок, -усмехнулась мама, глядя на нас. Затем она уселась на траву и устремила очарованный взгляд вдаль.
-Почему? -оспорила Тая. -Вон твой сын стоит счастливый словно ребёнок.
В маме на долю секунды возникло сожаление, что она не может меня видеть, но всё равно улыбнулась. Что ещё оставалось.
-Передай ему, что я его люблю.
-Он слышит.
Женщина знала о приближающейся роковой неизбежности всем своим человеческим нутром. Но с ней находились рядом те, кого она любит, и ей становилось легко. Ей не нужен был дар, чтобы понять весь замысел. Просто всё случается так, как случается, главное, что можно любить. А собранное счастье остаётся с тобой и после смерти.
Дети игрались с лошадьми. Животные носились вокруг них, кокетливо выпрашивая ещё яблок. Алое солнце вырисовывало узорчатые пушистые облака. Может это был и не единственный, но самый красивый апокалипсис, который я видел. Двери в безграничное и безмятежное пространство без времени и материи потихоньку открывались.
-А дальше что? - повторил я свой любимый вопрос.
Тая взглянула на меня с улыбкой, преисполненной мудростью бесчисленной череды ушедших жизней, и ответила словами озорного беззаботного ребёнка :
-Мы погуляли, теперь пора домой.