Он проснулся, когда солнце уже было высоко. Пошёл на кухню наливать себе кофе. Отметил про себя, что голова не болит, самочувствие хорошее. Всё, в общем, неплохо. А там, в его холостяцкой спальне, спит красивая женщина. Не только красивая. Умная! Вот что интересно. И это его женщина. Его Лола.
Он встречается с ней пару раз в неделю. Обожает с ней разговаривать обо всём, рассуждать, смотреть фильмы, выбирать книги,... заниматься сексом. И, кажется, он ей реально не безразличен, он, Марк, вот такой, как есть, вечно занятой, несколько циничный, возможно, не всегда достаточно заботливый... Да в общем, всегда и точно, недостаточно заботливый. Он, кажется, занимает действительно большое место в её жизни.
Марк смешивал кофе со сливкаи, а гордость от этих мыслей постепенно смешивалась в нём с раздражением, как всегда по утрам.
Раздражение это всегда вызвано примерно одним и тем же. Недостатком денег... на всё, чего хотелось бы. Необходимостью включаться в нелюбимую работу, совершать ряд действий, которые давно уже вызывают неминуемый приступ тошноты (от одной только мысли о них липко шевелится что-то под ложечкой). Тем, что не успел или забыл что-то сделать вчера и придётся доделывать это сегодня. Несвежестью рубашки и неизбежностью глаженья другой, свежей... И всем в том же роде.
А из спальни выходит она. Тёплая и розовая,... босая. Проводит ладонью по глазам, улыбается так... блаженно.
Марк подмечает про себя, как небрежно, как очаровательно небрежно, падают ей на лицо и плечи густые, растрёпанные со сна, пряди волос. Как мило, женственно... и трогательно выглядит она в его футболке надетой на голое тело (это так банально,... но эти банальности именно в ней бередят его сердце).
И тут же он внутренне раздражается на неё, на его Лолу... Потому что от неё с утра исходит такая безмятежность, которая совершенно не вяжется с его настроением.
- Привет, - мурлыкнула она. И даже потёрлась носом о его плечо, как кошка. Проскользнула мимо в ванную.
- Будешь кофе? - бросил он вслед.
- Ага, - отозвалась Лола.
Марк ненавидел сейчас это её "ага". Местечковое и дурацкое! Образованная же женщина! Ну, что за "ага"? Он даже поморщился. Когда был в другом настроении, это казалось ему милым и забавным, сейчас его покоробило от этого...
Она вышла из душа, плюхнулась на диван, Марк подал ей чашку с кофе. Лола щёлкнула пультом телевизора. Шла какая-то передача...
- Как это можно смотреть? - Марк даже плечами нервно передёрнул.
А Лола смотрит на него такими... спокойными глазами, улыбается...
- Можно, - отвечает она, - мне интересно.
И устроилась поуютнее, подобрав под себя ноги.
Марк кашлянул, отошёл в сторону.
Он стал смотреть в окно в надежде унять это, в сущности ничем не обоснованное, своё раздражение, чтобы не выплёскивать его на Лолу. В конце концов, не она же виновата в том, что просто наступило утро, обычное его, Марка, утро.
Перед глазами всё плыло, что виделось за окном. Это от напряжения, от задумчивости... Всё как в тумане.
- Марк! Нет "пироженки"? - обратилась к нему Лола.
- Что я - пекарь? - отозвался он.
Лола хохотнула:
- Пойду тогда бутербродик себе сделаю. Ты будешь?
- Нет, - прозвучало жёстче, чем хотелось Марку.
Лола лишь пожала плечами. Она была в хорошем настроении.
- Ты не в духе? - спросила она его, нарезая сыр.
- Нормально, - вяло отозвался он.
- Хочешь, поцелую? - сказала она нежно и с лёгкой улыбкой. Именно так сказала, как он любит, когда она говорит... Но он всё равно не улыбнулся в ответ.
Лола съела бутерброд, взяла телефон, сунула в уши наушники и пританцовывая подошла к окну. Стала смотреть на улицу, тихонько напевая себе под нос.
Марк всегда любил, когда Лола такая, нежно-расслабленная, естественная,... исполненная такой тихой весёлости. Почему сейчас его это так раздражает? Потому что она такая... лёгкая в это утро, а он такой... тяжёлый? Наверное.
Лола вынула наушники:
- Пойду одеваться, - с улыбкой бросила она.
- Давай, - ответил Марк.
- Послушай, что-то не так? - Лола остановилась в дверях спальни и посмотрела на него в упор.
- Нормально, - опять односложно ответил Марк, - просто не понимаю, отчего ты такая весёлая и радостная!? - продолжил он, не сдержавшись.
- А почему бы надо грустить?
Лола уже не была такой лучезарной, прекрасные глаза словно погасли, плечи опустились...
- Я пойду домой, - произнесла она после долгой и напряжённой паузы, повисшей между ними,... как пелена.
Он лишь кивнул в ответ.
- А почему? - нервозно как-то спросил Марк спустя минуту.
- Что? - переспросила Лола.
- Почему уезжаешь домой?
- Мне кажется, я тебя раздражаю, - произнесла она спокойным, ничуть не обиженным и вовсе не дрогнувшим голосом.
- Такое настроение, - Марку самому не понравилось и было даже противно от того, на сколько холодно и неоправданно колко,... колюче прозвучал его ответ.
Лола появилась в гостиной полностью одетая и причёсанная, с сумочкой, и ресницы и губы уже накрашены. Спокойно, но будто бы,... скорбно что ли, взглянув на Марка, неспеша положила в рот жевательную резинку. Стала обуваться. Что-то задрожало в горле у Марка, когда Лола чуть звякнула обувным рожком, аккуратно прилаживая его на крючок у двери... И вот эта милая его сердцу женщина улыбнулась странной улыбкой, подняла ладошку вверх в своём обычном прощальном жесте и молча вышла.
Марк стоял на месте, глядя в упор на дверь. Лола не хлопнула ей, прикрыла за собой очень тихо, но он вздрогнул, словно от хлопка. Медленно и потеряно обернулся Марк он по сторонам.
Телевизор всё ещё работал, по нему всё ещё показывали ту же дурацкую программу. На диване была смятая подушка в том углу, где сидела Лола. На блюдце крошки от бутерброда...
Вдруг Марк остановил беспокойный взгляд на сиреневом букете, что стоял на столе в вазе... Марк забыл как называются цветы. Но он купил их вчера и подарил своей Лоле... Они сиреневого цвета, она любит такие.
Цветы стояле прямо перед ним и словно смотрели на него сиреневыми глазами своих соцветий, такие яркие, прекрасные, нежные, празднично-нарядные... Она ушла, а они остались тут, перед ним.
Марк и сам не понимал почему, но он не мог сейчас оторвать глаз от этого сиреневого букета.
Веки Марка задрожали и глаза наполнились болью. Он вдруг понял: Лола ушла навсегда.
Э. Гросс