Вчера была вынужденная бессонница. Наверное, поэтому сегодня при просыпании наслаждалась полной тишиной и вспоминала убегающий сон. Потом быстро записывала фразы на листок, потом успокаивалась и засыпала. Продуктивность сновидений явно «повысилась».
Сон Д
Я в библиотеке. Не простой. Научно-технической. Меня заинтересовал листок бумаги, свободно заложенный между страниц журнала с аннотациями научных статей по гидравлике. Я внимательно в него вглядываюсь. Изучаю. Это чертеж. Чертеж толи нарисованный от руки, толи это копия в две трети листа формата А4.
А потом я вдруг оказываюсь в каком-то отделе. Столы, за ними сотрудники. Слышу разговор начальника и подчиненной. Они сетуют, что нет возможности измерить толщину стенки внутри некого сложного устройства. Уже готового к вывозу оборудования.
-Разбирать нельзя категорически!
-Тогда что же остается? Скрыть?
-О, не нужно этих сложностей. Просто голова раскалывается. Как же так?! Столько проверяющих и никто не заметил разницу в размере!
-Может, решили, что она слишком мала.
-А последние испытания показали, что наше «не слишком» оказалось уж очень даже слишком!! Надо думать. Вот …что теперь делать? Только думать.
И я вмешиваюсь в разговор, и рассказала им о чертеже. Что это как раз был прибор для измерения нано толщин.
Начальник воспрянул духом. Он тут же отправляет сотрудницу в ту библиотеку, отыскивать журнал, где как закладка лежал листок с чертежом.
-Несите его сюда!
-Но он же из библиотечного журнала.
-Нет! Вам же сказали, это просто листок. Кто-то сделал копию изобретения прибора. Несите его срочно! Мы сделаем по чертежу прибор и решим нашу задачу!
Они так сильно уверены, что прибор, который был изображен на чертеже, им поможет, что, отходя от них (а, скорее даже, просыпаясь, и начиная обдумывать ситуацию), я испытываю неловкость и даже испуг. «А вдруг я ошибаюсь, и это не прибор, который может определять толщины стенок внутри конструкции? А вдруг цифры, которые там указаны - это не нано микроны? Журнал был по Гидравлике. А вдруг…это чей-то секрет и бумажку уже достали из журнала? Ой, да кому он там нужен, там, в библиотеке и людей-то не было, всего пара сотрудников. И вообще (совсем уже я себя успокоила), побывать лишний раз в таком интересном месте – это ж завсегда значит словить какой да ни будь результат. Найдут они там то, что им нужно. Или листок этот, или какой другой журнал со статьей о способах замера их малюсенькой проблемы».
Сон Е
Это была какая-то чрезвычайно опасная прогулка группы пенсионеров, в которую неожиданно затесался относительно молодой (лет сорока) мужчина с явными признаками независимости, не отягощенности средой и бытом, хорошего достатка и возможностей. Мы тихо посмеивались над его желанием прогуляться с пенсионерами. И вдруг ситуация: я вижу, как он выпадает с нашего судна (это или лодка, или катамаран, или многоместное каноэ) и его большая лысая голова яйцевидной формы с рыжими редкими вихрами то скрывается в бурлящем потоке горной реки, то появляется на пенящейся поверхности.
Мы называем его «Яйцеголовый». Мы ласково называем его «наш яйцеголовый» и очень ему сопереживаем.
-Выгребет?
-Да он же молодой, выгребет!
-Как так получилось, что он без спасжилета?
-Пижонил.
-Надо бы ему кинуть веревку.
-Нет. Лишнее. Запутается.
И я тоже подхватываю эту мысль: «Да, лучше сам. Пусть верит и надеется только на себя. В веревках запутается только».
Конец сна неожиданный.
Темнота, как зимой. Вижу, как издалека к какой-то остановке идут сразу несколько автобусов, ярко светящих в ночи.
И вот я в остановке и слышу, как за стеной разговаривают двое. Я узнаю голос Яйцеголового и приближаюсь к парочке. – Уже автобусы пришли. Вы идете?
Яйцеголовый говорит с мужчиной из нашей команды. Я не вижу последнего целиком. Только его голову. Даже скорее, только лицо. Его крупный безобразный нос, а еще безобразнее – его губы. Рот буквально чёрен. Губы резко топырятся. Они не пухлые до безобразия, какие были у Карла Второго, нет. Губы этого человека были «острые», углами висящие и жутко чёрные.
Яйцеголовый говорит, а скорее, повторяет свое предложение: «Я тебе все оплачу. Всё! Только давай опять на следующий год снова поедем. Туда же или в другое подобное место – мне все равно. Я позвоню тебе, и мы все детали обсудим».
Человек ему отвечает: «Не знаю, ой, даже не знаю. Как анализы. Что они покажут».
Я просыпаюсь и думаю об этом человеке. «Наверное, у него серьезная болезнь. А, вот поэтому он и напросился с нами, не испугался таких трудностей и опасностей».
Сон Ё
Серьезная дама, возможно управляющая домом, наставляет служанку: «Придет мальчик. Не знаю его возраста, поэтому еда в номере должна быть рассчитана на пацана от пяти до семнадцати. Поставьте еду везде: на пол, на стулья, столы, на подоконник. Чтоб еда была везде. Да, и банки с пивом, и соки разные и воду всякую принесите. Колу там, пепси, фанту, ну все, что они пьют в этом возрасте. Икру, рыбу, мясо, сыры, много-много фруктов, сладостей. Пирожки принесите, булочки, пончики, торты, пирожное. Мороженого побольше, они его любят».
-Боже, но ведь мальчик все это не съест.
-Нас это не касается! Мы фотографируем номер… весь в еде, как было оплачено и запускаем сюда этого мальчишку. Что съест, то и съест.
Служанка (смуглая, может приезжая) кивает. Потом озабоченно интересуется: «А, как он выглядит? Этот мальчик, какой он?»
-О! Спроси, что полегче! Я даже возраста не знаю. Зовут Тед. Подожди, - припоминает фамилию, - Лоренс! Да, точно! Тедди Лоренс. Я видела их семейное фото. Там трое мальчиков было. Младшему пять, старшему – около семнадцати. Кто из них придет - не знаю. Но, это и не важно. Наполняйте номер едой, фотографируйте и отправляете фото мне. Я освобожусь только вечером. Зайду и проверю, как дела.
-А если он друзей позовет? Или придет не один, а с девочкой?
-Никаких друзей! Никаких!! Вы слышите?! Впустить одного мальчишку. Тед Лоренс. Спросишь имя и – запустишь!
-Слушаюсь.
Не я была той, что приказывала. Но я видела ее симпатичный торс, обтянутый серой юбкой миди. Если б не разрез сзади, то даже не знаю, как бы она могла двигаться в такой узкой юбке. Я видела только юбку и ноги в черных туфлях на каблуках.
А дальше было интересно. Служанка впустила в номер мальчика. Своего сына. Ему было лет семь-восемь. Упитанный сынишка официантки был розовощеким, улыбчивым увальнем с черными вьющимися волосами на крупной голове. Когда я вошла за той самой дамой в номер, я увидела, как он, весь перепачканный сладостями, с аппетитом ломает руками толстый шоколад на торте – мороженое и запускает огромные куски бело-розовой сладости в огромный пухлогубый рот.
-Ты кто, мальчик? Как ты сюда попал?
Мальчишка не испуган. Он продолжает есть (а съел он тут уже не мало, судя по кускам и ярким объедкам во всём пространстве номера).
-Меня мама впустила.
Дама, молча, выходит из номера.
И входит в тот, что напротив. Его двери были раскрыты настежь. Там за пустым столом сидел грустный мальчик лет пяти. Одна рука его была вытянута по столу, и свою голову он склонил на эту руку. Мальчик смотрел в окно на голубой горизонт.
Нет, это было не закатное небо. Горизонт был голубым и прозрачно чистым. Граница морской воды и чистого неба. Мальчик, молча, смотрел на эту даль и грустил.
Дама, улыбаясь, приглашает мальчика составить компанию парнишке, что веселится один в номере напротив.
- Ты - Тед Лоренс?
-Да.
-Пойдем. Твои родители велели мне накормить тебя.
Светловолосый мальчик нехотя встает и идет за дамой. Я иду за ними и думаю…
Это уже проснувшись: «Эх, жаль, что сон кончился. Не пришлось увидеть лица служанки, которая так любит своего сына, что позволила ему «право первой пробы» на этом чужом пиру».
15.06.2022 Пермь