— Я твёрдо убеждена, что общество эбрайлов можно починить. Собственно, у них нет общества в нашем понимании. Я хочу его построить. Сначала в виде маленького Эусгарда, а потом… Как пойдет. Прежде всего, что нужно эбрайлу? Протейские ученые копали эту тему, но особо не старались. А я вот вывела несколько групп потребностей. Очевидно, при изучении эбрайла можно забыть напрочь классическую пирамиду. Но кое-какие аналогии с человеком провести можно, всё же они, как и мы, существа из плоти и крови. Поэтому потребности-то есть, но их приоритетность неопределённа.
Валькирия стала писать на экране пальцем.
— Найти своё место в жизни. То есть, занятие, которое поглощало бы его. Времени и сил у них гораздо больше, чем у людей, а вот с мотивацией беда. Не знаю, почему такой перекос. Вероятно, когда-то, когда они были сверхразвитой какой-то расой, ресурс каждого члена общества был востребован. Потому что, были сложные задачи. Кто-то, значит, их ставил. Сейчас такого нет и эбрайлы мучительно выгорают изнутри. Поэтому место в жизни.
Далее — легко менять это место. Эбрайл быстро овладевает ремеслом, осваивает ипостась и через некоторое время, очевидно, ему эта ниша наскучивает. Держаться за неё у него нет причин. Поэтому ему нужна возможность постоянно обучаться, выходить на новый уровень творчества, познания, сознания. Или хотя бы горизонтально перемещаться в совершенно другую нишу.
Самовыражаться, — девушка записала следующий пункт. — Это связано с местом в жизни, но я выделила в отдельный пункт, чтобы подчеркнуть: эбрайлу нужно не просто выплёскивать энергию, но насладиться результатом своего труда. Увидеть в нём продолжение себя.
Ну, и вполне очевидная потребность в защите от бандитов, Низших, Старых и прочих агрессоров. Пока понятно?
— Вполне, — кивнул Факел.
Чего ж тут непонятного. Конечно, он не формулировал для себя всё так структурно, по полочкам, но примерно к таким же мыслям приходил.
— Смышлёный ты для траппера, — улыбнулась Валькирия. И продолжала: — Теперь как все эти нужды удовлевторять? Вот тут уже начинается создание государственности. Нужно вовлечь членов общества в создание и поддержание этого самого общества. В принципе, клановики это уже делают, только кланы очень закрыты и жестки, догматичны. Идеология клана — фактически отражение личности его лидера. Я строю княжество для его подданных.
Факел невольно поднял брови и качнул головой, слишком уж сказочно, если не сказать наивно, звучали последние слова Валькирии. Она уловила это его движение.
— Ты скажешь, что эбрайлы могут быть управляемы только харизматичным лидером, что никакая демократия здесь невозможна. Что ж, отчасти это верно, им нужен живой носитель идей, который будет поддерживать огонь в остывающих сердцах. Но что если этот авторитет создаст базовые правила жизни, максимально простые, нейтральные и универсальные? Вроде заповедей.
— Хм, — буркнул Факел, — ты уже начертала эти заповеди?
— Конечно, дружок, — Валька снисходительно улыбнулась, будто отвечая маленькому мальчику. — Это ведь основы. Хех. Интересно даже, сможешь ли ты их оценить.
— Рискнём? — Факел дёрнул бровями.
Эта фраза из их общего прошлого произносилась кем-то из пары перед решением попробовать что-то новое — развлечение или блюдо или позу в сексе.
— Рисковать будешь со своими шлюшками, — ответила Валька, наклонив голову. — А это готовый свод правил, считай информация, понял?
— Всё понял. Буду рисковать со шлюшками.
— Я щас тебя выгоню.
— Да, прости, Валь. Это всё твоя харизма, честно! Всё, я слушаю. А потом дам обратную связь со своей колокольни, идёт?
Валька несколько секунд сверлила Факела взглядом, но он выглядел таким виноватым и послушным, что она наконец продолжила, коротко фиксируя сказанное на экране:
— Первая заповедь: «Не убивай, не нападай», — и вторая: «Не отнимай», — нужны для снижения градуса прямой агрессии, деструктивных сил и соответственно смертности в конфликтах. Третья: «В других ищи сходство, а не отличие от тебя; партнера и союзника, а не врага», — призвана снизить отчужденность между индивидами, зародить зачатки единства. Четвёртая: «Изучай мир, учись», — пятая: «Созидай», — шестая: «Дари, делись, учи, приноси пользу», — наполняют жизнь эбрайла, развивают каждого члена общества и синергию между ними. К тому же, настрой на постоянное самосовершенствование укрепляет психику, развивает сознание и повышает сознательность. Так как для эбрайла контроль над звериным и культивация разумного особенно важны, вот седьмая заповедь: «Изменяйся реже, лишь испив ипостась до дна». Она помогает стабилизировать личность, сохранить её цельность. И восьмая заповедь: «Порождай новую жизнь», — необходима, потому что инстинкт воспроизведения у эбрайлов зачастую задушен или извращён, как и многие другие инстинкты... Вот такие получились столпы. — Валькирия посмотрела на экран, подправила пару неровных букв, затем перевела взгляд на Факела. — Ну, что там видно с твоей колокольни?
Факел сидел нахмуренный, подперев голову рукой. Он поймал себя на мысли, что изумляется не столько самим идеям Вальки, сколько её энергетике, вовлечённости. А ведь дело, которое она затеяла, не сулило ей ни особых богатств, ни устойчивой славы, наоборот, её ждали на этом пути сплошные проблемы и сложности. Но чистый и сильный огонь её души, похоже, как раз этими проблемами и питался. И свет этого огня был прекрасен.
— Пойдем пройдемся? — предложил Факел.
— Куда это?
— Движение помогает мне думать. А взгляд вдаль проясняет мозги.
Они вышли из палатки и побрели к Северным воротам. Сумерки уже сгустились, ночные сверчки завели свои трели. Обитатели лагеря еще сидели у костров, с разных сторон доносились их голоса.
— Я тебе покажу местечко, о котором ты наверняка не знаешь, — сказал Факел. — Оно слишком уютное и романтичное для валькирии.
— О, стало быть, я неуютная и не романтичная?
«Для кого как, — подумал Факел. — Может, для твоего Дженги ты сама милота», — а вслух сказал:
— Ну, ты же вся в заботах, как и полагается вождю.
Факел повёл Валькирию к сдобренной валунами рощице, где журчал скрытый меж камней родник. Он открыл его еще до знакомства с Надей, но позже не раз представлял, как придёт с нею сюда однажды, как она в благодарном восторге будет к нему льнуть, а потом они займутся любовью прямо на мягкой естественной подстилке из опавшей листвы и травы. А теперь он ведёт в это место совсем другую женщину для совсем другого времяпрепровождения.
Валькирия шла оглядывая окрестности, изредка глубоко вдыхая ароматы разнотравья.
— А здесь действительно хорошо, — заметила она. — Молодец, что вытащил меня, сама я бы едва ли выбралась.
— Ага, — Факел вдруг понял, что хочет ещё послушать, как она говорит. — Так вот, насчет заповедей. В целом очень круто. Не думал, что ты так хорошо разбираешься в бзиках эбрайлов.
— Как ни странно, о них не так уж мало научных работ. Я в первое время проглотила, наверно, с дюжину книг по эбрайловедению и Аубере. Ну и Дове Лукк, наше всё. Потом уже и личным опытом обзавелась. Представляешь, если не гоняться по Планете за сокровищами, а общаться с местными, можно понять их гораздо быстрее.
— То есть, ты их поняла. Ну и как же ты собираешься привить свои заповеди?
— На первых порах ценность всего, что я говорю, будет определяться моим влиянием. Постепенно мы создадим социальные институты, где сами эбрайлы будут работать на основе этих заповедей. Прототип полиции уже есть в Олимпе — столице Эусгарда. Будет и регулярная армия, суды, школы, клубы обмена опытом и кооперации, центры проектирования и развития. Эти органы будут не только охранять порядок, но и помогать эбрайлу найти своё место или сменить его.
Факел честно изо всех сил постарался представить себе эбрайлов на суде или в школе или в любом другом «государственном» заведении. То есть, каждый день они ходят на работу или учёбу, прилежно выполняют свои обязанности, подчиняясь некому руководителю, отчитываются о сделанном… Не вышло. Они настолько отличны от людей, что даже доказать им полезность этих древних общественных процессов будет ох как нелегко. А уж тем более внедрить эти процессы. Возможно, правда, Вальке как-то удастся убедить эусгардцев, что труд на благо общества приятен, возможно, они поверят ей. И будут верить, пока видят её, помнят о ней.
— Задумался? — спросила Валька. — Раньше ты вроде не был таким уж мыслителем.
Критиковать Вальку не хотелось, притворяться согласным — тем более. Факел внутренне заметался, подбирая слова, но тут возникли знакомые мшистые камни, между которых журчал его родник.
— О! — облегченно воскликнул он. — Смотри-ка. Вот и пришли. Красота, правда?
Ручеек тёк где-то под валунами и дёрном, видна была только танцующая струйка. Они напились ледяной воды и уселись рядом, глядя между стволов худеньких деревьев на соседние холмы.
— Ну так что же? — нарушила Валька тишину. — Где обещанная обратная связь?
— Ох… — выдохнул Факел. — И ты ещё возмущаешься, что тебя посчитали не романтичной.
— Таак! Я ему свои замыслы, можно сказать, душу свою раскрыла, а он прикрывается теперь водичкой с кустиками?
Да, такова была Валька. Целеустремленная, желающая всё контролировать. С годами эти качества в ней только усилились.
— Ты слыхала о Владыке Идниша? — спросил Факел, поглядев на неё.
Её лицо было совсем близко, наверное, в полуметре и в то же время чертовски далеко. Брови Вальки на миг удивленно поднялись.
— Кто ж не слыхал. Я даже пыталась выцарапать из мифов о Владыке что-то полезное применительно к госуправлению. Но плюнула: каждый носитель этих сказок влепляет в них своё видение. Расскажи мне о Владыке и я скажу кто ты. Так что единственная возможная польза от этих мифов — сведения об их рассказчиках.
— Ладно, а всё-таки если бы Владыка был реален, как по-твоему, он управлял бы Иднишем?
— Вон к чему ты, — Валька ненадолго задумалась. — Не знаю, что-нибудь придумала бы. Что без толку фантазировать?
Факел подобрал камешек, швырнул его. Неужели она не понимает? Неловкость за своё несогласие сменилась в нём раздражением.
— Действительно, — выдохнул он. — Фантазировать незачем. Уже напридумано и без нас сказок. Они создали себе божество, наделили его сверхспособностями. А знаешь почему? Да потому что они тоже понятия не имеют, как еще сохраняют остатки цивилизованности. А необъяснимое заполняют верой. Как и люди. Эбрайлам невдомёк как собой управлять, понимаешь? Как же человек может это понять?! — последние слова Факел почти выкрикнул.
— Ого, — Валькирия смотрела на него с изумлённой полуулыбкой. — Лихо ты вывел. И, может быть, в чем-то ты и прав. А может, эбрайлам нужен кто-то извне. Сами они потерялись и не могут выбраться из своей трясины. Может быть, они отчаянно нуждаются в помощи. Как тебе такая версия?
— Валька! — Факел в неудержимом порыве развернулся к ней. — Эбрайлы — другие. Не ломай с ними копья. Это слив жизни в песок!
Этот разговор он не планировал, не обдумывал заранее, фразы рождались и вырывались сами. И хотя он понимал, что в ответ получит лишь насмешку, не сдерживался.
— Валька. Пойдем со мной.
— Пойти с тобой? А куда? Ты представляешь куда идёшь? И какое место я буду занимать в этом «походе»?
— Мы можем построить колонию для людей. Это лучше, чем связываться с эбрайлами!
— Хах! Для людей, ты серьёзно? Таких деятелей-колонистов уже хватает. От Колонизаторов и твоих мафиозных дельцов до трапперов-неудачников. Бодаться с ними я не желаю принципиально. А с Эусгардом у меня нет конкурентов. Я знаю, чего хочу и куда иду. А вот ты, похоже, до сих пор не понял.
Факел невольно вспомнил, как они расставались. Она не объяснялась. Всё что он смог вытянуть — фраза: «Надеюсь, когда-нибудь ты сам сообразишь. Ты ведь умный». Он долго ломал голову над этим вопросом. Но версию о том, что ему, с её точки зрения, не хватает целеустремленности, никогда всерьёз не рассматривал. Разве он не добивался всего, за что брался? Но теперь новая истина открывалась перед ним. Да, он уверенно шел к своим целям. Но как он эти цели выбирал? Что это были за цели?
— А Дженга твой куда идёт? — хмуро спросил Факел.
— Дженга идёт за мной. И меня это устраивает.
— Значит, тебе нужно, чтобы либо за тобой, либо перед тобой. А я, стало быть, ни то ни сё?
— Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь сам всё понимаешь. Только боишься себе признаться.
Факел почти физически ощутил, как раздражение прокатывается по телу, будоражит, нагревая кровь, как гнев расцветает в голове подобно цветкам салюта. Какого чёрта? Может быть, это она подметила верно, но кто она такая, чтобы судить его? Какие такие заслуги дают ей право на это?
— Что ж, ясно, — резко сказал траппер. — Тогда слушай, что я скажу о твоей затее.
Кажется, Валька хотела что-то сказать, вероятно, колкое, но почему-то промолчала.
— Эбрайлам не нужна твоя богадельня для сирых и убогих. Они идут за тобой, а не строят свой дом. И как только ты дашь слабину, они тут же от тебя отвернутся. А вернее, еще загодя, лишь учуют, что ты начала слабеть. Стоит тебе потерять интерес к своей песочнице, от нее не останется и следа! Ты нечего не можешь им дать, ничего!
Факел вскочил, подхватил камень, с силой швырнул его вниз по склону.
— Дома, полиция, суды, — он невесело усмехнулся, — всё это нахрен им не сдалось. Они живут без этого веками, тысячелетиями! Неет, нет! Им нужно нечто большее, чем крыша над головой и безопасность. Им нужна мечта…
Факел умолк и с минуту смотрел в темноту. Кажется, эта тирада поставила точку в чём-то назревающем в нём с самого Тохесу.
— Что ж, — Валькирия поднялась, отряхнула штаны. — Спасибо за столь эмоциональную отповедь. Из тебя получился бы неплохой вождь, эбрайлы эмоции любят. Вот только с содержанием беда. И в этом весь ты — одни сомнения и ничего дельного.
— Знаешь что? — Факел снова вспыхнул. — Иди ты к чёрту, Валька, со своими нотациями!
И он торопливо, спотыкаясь о кочки, двинулся в сторону лагеря.
— Браво! — бросила ему вслед Валькирия. — Послать подальше приютившего твой кулак — весьма дальновидный поступок.
— Не беспокойся, — огрызнулся Факел, — надолго я тебя не стесню.
Факел сперва хотел убраться из лагеря сразу, как вернется. Однако это слишком походило бы на бегство, и он решил дождаться утра. Чуть рассвело, траппер растолкал своих бойцов и велел сворачиваться. Показывая Чепухе и Хирхоку как собирать палатку, он заметил Дженгу. Тот подошел к ним и прислонился к боку вездехода.
— Уходишь? — спросил он вместо приветствия.
— Да, пора двигать, — ответил Факел как можно более непринужденно. — Спасибо за хлеб, за соль, как говорится.
— Что у вас произошло с Валькирией?
«Интересно, — мелькнуло у Факел в голове, — он её и в постели так называет? Или только на людях?»
— А что произошло? Вроде ничего.
— Она вернулась… расстроенная, — Дженга оттолкнулся от вездехода, сделав пару шагов к Факелу. — Не юли, парень. Что между вами?
Одними глазами Факел оглядел пространство за спиной Дженги. Там, будто невзначай, расположились несколько вайкингов. Конечно кишикуа против них и пары минут не продержатся.
— Понятно, — сказал траппер. — Дженга, тебе не стоит беспокоиться насчет нашего с ней прошлого и, уж тем более, настоящего. Она ушла от меня раз и навсегда. Я сейчас отчалю и, скорее всего, больше мы не увидимся.
— Хорошо бы.
Факел улыбнулся. Этот брутальный здоровяк, похоже, был влюблен в нее как мальчишка.
— Напоследок хочу тебе кое-что сказать о ней, — Факел подошел к нему поближе. — Ты хороший мужик. Серьёзно, это редкость для траппера. Большинство трапперов — мудаки и паскуды. Валька это хорошо понимает. И она за тебя держится. Ты ей нужен, как очень хороший инструмент для осуществления её планов. Но не дай бог найдется инструмент получше.
Дженга долго напряженно смотрел в глаза Факелу. Затем глянул, прищурившись, куда-то в сторону.
— Тебе помочь с отправкой? — спросил он холодно.
Валькирия следила, как пылит по едва заметному серпантину вездеход Факела и пыталась разобраться в чувствах.
«Надо же, как обиделся — уехал не попрощавшись. А всё-таки он изменился. И сомнения его… Они правильны! Я создала план и работаю по нему, но что же в итоге? Что на конце плана? Изведу бандитов, построю города, стану исатарой клана Вайкинг. И это ничего не изменит на Планете. А он? Способен он что-то изменить? Может ли он разрешить свои сомнения? — и откуда-то из глубины души всплыл ничем не обоснованный, но твёрдый ответ: — Да».