В детстве были свои кумиры. В школе он был для нас предметом восторга. Худой, остриженный наголо по школьным правилам послевоенных лет, носил заношенную вельветовую курточку «бобочку», короткие брюки, из которых давно успел вырасти. В его живых карих глазах сверкали плутовские искорки. Сеня умел делать то, что другим и не снилось. Он мог шевелить ушами. Его ушные раковины двигались вверх и вниз и, как нам казалось, они ещё сгибались. Если верить эволюционной теории Дарвина, то его предками были не обезьяны, а какой-то более ранний промежуточный вид приматов. Сеня приводил в движение сустав большого пальца руки. Он выдвигался вперёд и назад, совершая немыслимые пируэты. Мы просто умирали от зависти , глядя на этот цирк.
В обиду Сеня себя не давал, хотя ему иногда доставалось от старшеклассников. В драку не ввязывался. Здесь мог он проиграть. Сеня разработал необычный способ отомстить обидчику. Перед большой переменой он долго разжёвывал слюну. Когда набирался полный рот, он во дворе школы поджидал своего обидчика. Переложив слюну в щепотку пальцев, с расстояния нескольких шагов, совершив круговое движение руки, посылал свой плевок. Словно камень, выпущенный из пращи, описав красивую траекторию, слюна точно ложилась в цель. Сеня изумлял нас своей меткостью. Его лучшим броском было попадание противнику в глаз. Связываться с Сеней было бесполезно и небезопасно. Его никто больше и не пытался обидеть.
При игре в чехарду Сене не было равных. От прочерченной на земле линии, нужно было перепрыгнуть через «козла», то есть стоящего согнувшись игрока. Расстояние от черты увеличивалось и достигало трёх метров, последним прыгал Сеня. Перед прыжком он снимал галоши, которые носил круглый год, чтобы сберечь туфли. Долго ходил вдоль черты, концентрируясь. Наконец, разбежавшись перелетал через игрока, оттолкнувшись от его спины.
Он был для нас недосягаем.
У Сени был младший брат Толик, который только пошёл в первый класс. Нас поражала удивительная непохожесть двух братьев. Чтобы не было никаких кривотолков, мы навели справки у торговки семечками на углу школы.
-Сеня?! Он же фронтовик. Вы, что не знали? - сказала она по секрету.
-Это как, сын полка? - спросили мы.
-Ну почему полка? У него был отец, военный. Его мама служила санитаркой на фронте. Вот и нагуляла Сенечку. Куда подевался отец — никто ее знает. Может быть погиб. А Толика она родила в 1947 году. Даже я не знаю от кого он. Мужа никто не видел. А мама их обоих бросила на воспитание бабушки , вышла замуж за какого-то торгаша и укатила с ним куда-то.
Сынкам присылает жалкие гроши. Иметь бы ей столько счастливых дней.
Семья Сени ютилась в крохотной комнате, куда входили прямо с улицы. На тумбочке стоял примус. У стены шкаф с посудой. В комнате размещались три кровати и обеденный стол. Здесь братья готовили уроки. Нас поражало, что на Сениных тетрадках не было ни одного жирного пятна. Хотя носил он их в портфеле с обёрнутым газетой школьным обедом - два ломтика хлеба, намазанных гусиным смальцем и яблоко.
Несмотря на бедность, у Сени всегда водились какие-то денежки. Не ахти большие, но хватало на мороженое, надувные шарики «Уйди- уйди» и даже на билет в кинотеатр, когда давали детский сеанс. Деньги он зарабатывал относительно честным путём. У Сени была бамбуковая удочка, с которой он никогда не ходил на рыбалку. На конце удилища он смастерил верёвочную петлю. С ней он ходил на заработки и даже брал с собой лучших друзей.
Во дворе склада Межрайбазы у деревянного забора стояли ящики с пустыми пивными бутылками, которые отправляли на пивзавод или в лимонадный цех. Сеня, отодвинув доску штакетника, запускал в щель удочку, направленную на ближайший ящик. Когда петелька опускалась на горлышко бутылки, Сеня делал подсекающее движение и бутылка, словно пойманный лещ или пескарь уже раскачивалась в петле, Конечно, так ловко ловить бутылки мог только Сеня. Выудив их десятка два, мы отправлялись в подвал приёма стеклотары, где получали свой гонорар. Бутылки снова увозили во двор Межрайбазы, а мы лакомились сливочным мороженым и медовыми вафельками «Микадо»
После седьмого класса Сеня поступил в артиллерийское училище. Даже не представляю, какой из Сени мог получиться артиллерист, но когда через два года он приехал на каникулы, мы были поражены. В бравом курсанте мы с трудом узнали бывшего заморыша Сеню. Он вырос, окреп и раздался в плечах. На голове залихватский волнистый чубчик. Глаза по-прежнему сверкали лукавством и задором. Могу поклясться, что наши девчонки не сводили с него восторженных глаз.
Оказывается, Сеня во время учёбы занялся прыжковой акробатикой и там ему не было равных. Он выполнил норму первого разряда и в нашем спортзале устроил показательное выступление. С разбегу сделав рандат и фляк, он совершил двойное сальто, кувырок и выход в стойку на руках. Больше ничего не могу добавить. Я и сейчас волнуюсь вспоминая тот вечер.
С Сеней мы встретились лет через десять. Судьба занесла меня в Саратов, где мое внимание привлекла афиша нового циркового представления. «АКРОБАТЫ С ПОДКИДНОЙ ДОСКИ» На этой афише я узнал в группе акробатов... кого вы думали? - нашего Сеню. Конечно я попал на это представление.
На арене происходило что-то невероятное. В очень быстром темпе акробаты выполняли каскад прыжков, переворотов, сальто. Когда вынесли подкидную доску, я не спускал глаз с Сени. Он становился на край доски и замирал, опустив руки по швам. С высокой подставки на доску прыгали два акробата, и Сеня, слегка отклонившись назад, взмывал вверх, как снаряд. Совершив несколько сальто, он приходил на плечи, верхнего акробата в колонне из трёх, стоящих друг на друге артистов. Его полёты заканчивались приземлением на конец двухметрового шеста, крепившегося к поясу нижнего партнёра, его ловили в полёте другие акробаты. Конечно, прыгали многие, но мне казалось, что самые громкие аплодисменты предназначались нашему Сене.
Много лет спустя, я узнал, что во время очередных гастролей по стране, на одном из представлений Сеня сорвался. То ли не успели подстраховать во время прыжка, то ли слегка
не докрутил сальто. Он остался жив, но сильно повредил ногу. Выступать больше не смог. Цирк он не бросил. Работал униформистом, тренировал других атлетов.
Я нашёл его в Одессе. Он обосновался с семьёй в небольшой квартире на Пересыпи. Мы вспоминали наше детство и говорили о том, как сложилась жизнь у наших сверстников. Я решил задать ему банальный вопрос: « Не жалеет ли он, что стал цирковым?»
Сеня долго мял в пальцах сигарету, не собираясь закурить. Он бросил взгляд на стены своей комнаты, которая сплошь была завешана цирковыми афишами.
-Понимаешь, с меня началась новая династия цирковых. Моя жена цирковая гимнастка. Она работала с номером на канате - «Корд де парель». Может быть слышал? Дочь закончила цирковое училище. Была ассистенткой у известного иллюзиониста. Теперь у неё свой номер.
Ты представляешь, что такое полёт? Это ощущение пришло ко мне ещё в детстве, во время прыжков через «козла» на школьном дворе. Какими сложными ни были бы акробатические трюки, но настоящее волнение и радость я испытываю только в свободном полёте. И мне захотелось сделать его более рискованным и продолжительным. Я разработал новый номер. Цирковой оркестр — неотъемлемая часть любого представления. Он меняет мелодию и ритм, приспосабливаясь под любой номер. Это парадоксально, но мне нравится, когда он замолкает. Самое непередаваемое ощущение приходит ко мне, когда звучит тревожная барабанная дробь. И вдруг наступает звенящая тишина.
Приходит мой черёд. С большой высоты на подкидную доску прыгают двое. Я взлетаю вверх лицом к залу и парю ласточкой через весь манеж. Зрители инстинктивно вжимаются в кресла, прикрывая головы руками. Как артиллерийский снаряд на излёте своей траектории, я группируюсь и, и сделав тройное, сальто опускаюсь на, сцепленные замком, руки партнёров.
Удар литавристов. Трюк закончен. Аплодисментов я не слышу. Прокручиваю заново в голове все движения.
Теперь этот номер исполняют мои ученики. Они летают всё дальше и выше, словно пытаются преодолеть земное притяжение.