Жили-были в одной алтайской деревне два друга, не разлей вода, друзья-товарищи. Одного звали Минькой, а друга ейного Гринька. А имена такие у них с поры детской всей деревне были известны, спасибо родичам. Особливо благодаря матерям ихним, громкоголосым:
- Минька! Ты куда опять, страмец этакий, запропастился? А ну слазь, счас же, не то быстро прутишшем по голой жопе поохаживаю!
А из соседской ограды, еще того тошней, грозные крики раздаются:
- Ну, варнак окаянный, ужо погоди, счас тебе отец всыплет по первое число! Отец, ты где? Скорее подь сюды, кажись, Гринька наш, с суседским Минькой, махру твою смалят на чердаке. Чую носом, вонища страшенная идет оттудова.
Давно прошло деревенское детство, с недетскими порой шалостями. Выросли парни, школу закончили, в армию сходили, поженились оба, родители их уже старыми и хворыми стали. И детские их имена теперь, разве кто из сверстников, да старожилов, ненароком вспомнит. Особенно когда друзья по старой памяти чего-нибудь такое отчебучат, что деревня несколько дней потом от хохота закатывается.
Минька, теперича он Михаилом Петровичем называться стал, окончил техникум, врачом ветеринарным стал. Очень уважаемым и нужным человеком в деревне своей слыл, где, почитай, в каждом дворе всякая живность водилась, а им, рогатым и безрогим, мычащим и хрюкающим, частенько помощь его требовалась.
Гринька, тот с детства к технике, тракторам, да к машинам всяким тяготел, посему сейчас Григорий Степанович заведовал совхозной МТМ. Значит, тоже не последним человеком среди деревенских механизаторов числился. За умение любого захворавшего “железного коня” на ноги поставить.
Ветврач Михаил не только лечил совхозных коров и деревенских свиней, он еще и держал своё личное хозяйство, в котором вместе проживали и коровы с телятами, свиньи и даже такие экзотические птицы, как цесарки.
Заведующий машинно-тракторными мастерскими, Григорий, влюбленный во все совхозные механизмы и железяки, с детства мечтал о своём собственном легковом автомобиле. И вот мечта его сбылась, он стал первым обладателем в селе, пусть и подержанной, но вполне приличной, зеленой “копейки”. Конечно же, “Жигуленком” первой модели.
Вот так и существовали друзья-соседи, один со своей живностью, второй без кроликов и цесарок, зато с всевозможными железками и любимым, зеленым “Жигуленком”. И еще бы долго жили в мире и согласии Мишкина животина и Гришкино железо, если бы не случай, о котором и пойдет, собственно, дальше, сказ этот.
Приходит как-то вечерком Михаил к хозяину зеленой “копейки”. А к нему долго и идти не надо, перемахнул через прясло и ты уже весь в гостях у другана. Звали тебя или незваным приперся, абсолютно нет никакой разницы. Тот как раз колдовал над мотором “ласточки” своей, с головой нырнув в подкапотное пространство.
- Вот, Гришаня, задам я тебе сейчас вопрос, считай, не в бровь, а в самый, что ни на есть, в глаз. В твой глаз, разумеется. Скажи-ка, друг мой закадычный, смог бы ты мне оказать сегодня услугу, о которой я тебя слёзно попрошу? Потому как никто больше мне не сможет помочь в этом деле, окромя тебя.
- Что-то ты брат темнишь. С чего это вдруг такое жалобное вступление. Совсем не похоже на тебя, - Гришка даже вылез из под капота, уставился на друга, чувствуя, что сейчас последует… В крайнем случае, ничего хорошего для него, не сулящее.
- Так и просьба то не пустяковая. Начну по порядку. Недавно у меня корова Нюрка отелилась, принесла замечательную телочку. Скажи вот мне, а зачем мне вторая корова? Мне и от Нюрки молоко некуда девать. А вот у тёщи моей, Агрипины Федосеевны, что в Маркитанке живет, корова старая совсем и молока с гулькин хрен дает. Её, самое времечко на мясо сдать. Так вот мы с тобой и того… значит. Оттартаем на твоей лайбе телку в Маркитанку и тем же следом быстрёхонько обратно возвернемся.
- А ты не охренел ли напрочь, дружок, мой закадычный! Где ты у меня скотовозку видишь на дворе? Если вот эта “ласточка”, так она должна перевозить меня, жену мою, да деток малых. Ну и тебя, в крайнем случае, если сильно попросишь. Нет, нет и тыщу раз нет! И не уговаривай! Ты что совсем не врубаешься? Так возьми, да загляни в нутро салона, зенки то свои открой пошире. Много ли места на седушке задней видишь?
- Гринь, я ведь всё уже прикинул и замеры сделал. Если сиденье заднее убрать, то телочка как раз и уместится. Ну, будь другом, выручай. Мне же никто не поможет, окромя тебя? Только и на тебя вся надежда.
- Ты брось мне на слезу то давить. Сироту казанскую не строй из себя. Обличьем пока ишшо не вышел.
Григорий неотрывно уставился на своего зеленого красавца, как будто впервые его увидел. И так посмотрит на него, и эдак. Зад весь обшарил и ощупал.
- Ладно, черт с тобой. Ты вот что, Минька. Как начнет темнеть, ты телку ко мне во двор на веревочке приводи. Да смотри, чтобы никто тебя не видел из соседей с ней. Любопытные они у нас, начнут во все глаза смотреть, зачем это ветврач свою живность к соседу ведет. А ежели увидят, как мы ее в моего красавца пакуем, то смеха на неделю им хватит.
- Да не вздумай на прощанье покормить и напоить свою красавицу. Машину сам потом отмывать будешь. Да ты и так будешь, никуда не денешься.
Мишка убежал на радостях в свой двор, перемахнув через прясло, тем же путем, каким и пришел сюда, а Гришка, он же Григорий Степанович полез откручивать сиденье заднее, готовя ложе для Мишкиной тёлочки.
Свечерело. Из Мишкиного дома выдвинулась странная процессия. Хозяин, привязав веревку за шею телке, силился по-быстрому провести ее в соседский двор. Не тут-то было, теленок категорически не хотел идти. Поэтому сзади, жена Михаила, то подтолкнет телку руками, то понужнет легонько хворостинкой по заду. Их маленькие дочери погодки пытались приманить испуганное животное пучками травы, суя ему траву под нос.
Не менее красочной была картина заталкивания несчастной телки в “Жигуленок”. Благо, лишних зрителей не было, что могли наблюдать эту трагикомедию. Наконец несговорчивая пассажирка была упакована, мужики смахнули обильный пот со лбов своих, и машина выехала со двора уже в ночную тьму.
Вроде и путь не такой дальний предстоял друзьям. Двадцать пять километров до райцентра, и не заезжая в село, на своротке принять вправо и еще через двадцать километров будет Маркитанка. Совсем небольшое село, где преимущественно пенсионеры и остались. Где и жила Мишкина тёща.
А вот на своротке и случилось то, что никак не входило в планы друзей. На обочине стояла, аккуратно припаркованная, “Волга” начальника районной госавтоинспекции, майора Кодубца Алексея Митрофановича. А вот и он сам, приветливо машет жезлом, чтобы друзья непременно остановились.
Майор Кодубец личность в районе легендарная. Фронтовик, орденоносец, начинал службу простым инспектором дорожного движения. За годы службы, к выходу на пенсию, дослужился до майора, начальником ГАИ вот уже добрых два десятка лет работает. Штат ГАИ в районе небольшой, всего два человека, он, да сержант, что на дорогах страх на водителей наводит. Вредный, потому-как, и национальности не нашей, русской. Да и машин легковых в районе можно по пальцам пересчитать. Вот мотоциклов больше и хлопот с ними больше случается.
Ездил Алексей Митрофанович долгое время на служебной “Волге”. Всему срок приходит, настала время списывать ее. Подсуетился тут Митрофанович, перед списанием, считай, капитальный ремонт ей учинил. Злые языки поговаривают, что движок даже новый поставили. А уже списанную машину Алексей Митрофанович выкупил в личное пользование, документы выправил, в городе перекрасил в белый цвет, и на работу продолжал на ней ездить. Иногда, скорей всего, от скуки ради, устраивал вот такие засады в вечернее время, пугая шальных мотоциклистов. А может ностальгия у него по прежним, молодым годам случалась. Скучно, видать, вечера с супругой коротать, вот и выезжает подышать свежим воздухом.
- Добрый вечер, молодые люди! Что же это вы, на неисправном автомобиле, на дороге смели появиться. Ай-яй-яй! А ведь водитель и пассажир весьма уважаемые в районе люди.
Еще бы! Если насчет механика Григория речь шла, то есть большое подозрение, что он принимал самое активное участие в ремонте списанной гаишной “Волги”. А про Михаила, то и речи быть не могло. Не одного кабанчика он яичек своих лишил, время от времени наведываясь по приглашению Митрофановича в его домашние владения.
- Ты с чего это взял, товарищ майор, что у меня мой “жигуль” неисправен. Обижаешь, командир.
- А ты сам погляди, горит ли у тебя левый габарит или он совсем потух? И сколько времени ты вот так ездишь? Придется проверить у тебя, на всякий случай и стояночный тормоз и стоп-сигналы и подсветку номерного знака. Уж, не обессудь, Григорий.
Гришка прям задохнулся от такой наглости Митрофановича. Его, как нерадивого школяра, будут сейчас на вшивость проверять. Хотел сказать старику, что он по этому поводу думает, но Михаил его опередил:
- Алексей Митрофанович, а нельзя ли провести проверку как-нибудь в другой раз? Мы очень торопимся, нам надо тёлку нашу до места в Маркитанку доставить.
Майор набрал полные легкие воздуха, чтобы как следует поставить этого ветврача на место, чтоб впредь неповадно было встревать в чужие разговоры. Потом до него дошло, что Мишка произнес слово ТЁЛКА. Тут уж Митрофановича прорвало:
- А тебя, Михаил Петрович, хоть ты и проводишь много времени со своими коровами и телками, но впредь попрошу не оскорблять девушек, пусть даже легкого поведения и называть их телками. Не стоит уподобляться городским прощелыгам всяким.
И не давая даже слово вставить обескураженным парням, Митрофанович продолжил свою обличительную тираду:
- Да, огорчили вы меня, старика. Вот совсем уж не ожидал от вас такого. Чтобы два добропорядочных семьянина и связались с какой-то тёл… проституткой, прости господи. Кстати, скажите мне на милость, а почему только одна эта тёлка у вас на двоих. Денег не хватило на двух, извращенцы поганые?
- Так мы и одну то еле-еле в машину затолкали, две бы точно не влезли. И этой то пришлось ноги подогнуть и веревкой связать, чтоб сильно не брыкалась.
Если бы это происходило в дневное время, парни бы точно увидели, как лоб майора покрылся крупными каплями пота.
- Так вы же, остолопы, олухи царя небесного, действиями своими несколько статей УК накрутили себе, даже боюсь предположить, на сколько лет это потянет. Как только заявление эта особа напишет на вас, то полный кирдык вам получится.
- Не напишет.
- Это почему же, позвольте вас спросить?
- Писать не умеет. Неграмотная.
В этот момент из салона “жигуленка” послышалось жалобное: – М-у-у. Обежав машину, Митрофаныч, в открытом заднем окне автомобиля увидел симпатичную, телячью мордочку. Совсем не девушки, поведения лёгкого, а настоящей, молодой тёлочки.
- Ну, Гринька с Минькой, мать вас за ногу! Вот взять бы, да выпороть вас, как в детстве, чтобы впредь знали, как над старшими насмехаться.
- Алексей Митрофанович, дорогой! А мы то тут причем? Это Вы же ее сами девушкой назвали. А мы и рта не можем открыть.
- Убирайтесь прочь. Чтоб глаза мои вас не видели. Точно, вы и есть самые настоящие Гринька с Минькой.
Остаток дороги до Маркитанки друзья проехали весело и быстро. У калитки Григорий долго сигналил, пока на улицу не вышла Мишкина тёща.
- Доброй ночи, мать! Принимай подарок. Девушку мы тебе привезли.
- На кой ляд мне девушка твоя. Ахти мнеченьки! Так это ж тёлочка, да кака баска то! Значит Девонькой и буду звать.
Прошло совсем немного лет. И если когда-нибудь вам придется побывать вечерней порой в Маркитанке и увидеть возвращающихся с пастбища стадо коров, то в голове стада всегда будет идти красивая, статная и рослая корова. С красиво изогнутыми рогами, с длинным хвостом, чуть ли не до самой земли, с пушистой метелкой на конце. С огромным выменем, из которого при каждом ее шаге, на пыльную дорогу падают капли молока.
Это Девонька. Так и прижилось к ней это имечко. Редкое имя среди прочих Маек, Верб, Веток, Дочек, Зорек и Нежданок.
Шумно дыша, остановилась у калитки, где ее уже давно поджидает старушка-хозяйка с большим ломтем хлеба, посыпанного крупной солью.
- Пришла, моя Девонька-красавица. На вот, скушай хлебушек пока. Пойдем доиться, там и ведро с пойлом давно тебя ждет.
Позвольте на этом остановиться и распрощаться с нашими героями. С добрыми, работящими мужиками. Бесхитростными и простыми. Порой шебутными и чудаковатыми. Одним словом, нашими.