женские истории, рассказанные мужчиной. 24 часа

24 часа
 
Оля смотрела в зеркало и видела в нём себя из прошлого. Минувшее казалось ей уродливым, отчего собственное отражение смущало изъянами и несовершенством. Она приблизила лицо к отражающему стеклу и, внимательно рассматривая на нём морщины, стала каждой из них давать имя. Глубокие носогубные она решила назвать в честь первого мужа – Сергея, бившего её наотмашь по лицу почти десять лет их совместной жизни. Эти удары нельзя забыть никогда. На вечно отёкшем от побоев лице и зародились эти две ломанные линии.
 
–  Сергеевы морщины, –  почти шёпотом проговорила она, словно боясь, что снова накликает давно рассыпавшуюся в пепел беду. Нарекая морщины именем бывшего мужа, Оля возлагала на него всю ответственность за безвременно утраченную молодость. Она была не виновата, виноватым признан он. И свидетельство тому – две глубокие линии, заковавшие в гримасе страха её девичью застенчивую улыбку. Страх, он остался, и он – печать на лице. Пальцы обеих кистей осторожно прикоснулись к поломанной коже возле губ и стали медленно и осторожно, едва касаясь лица, подниматься к глазам. Она уже знала имя, которым назовёт морщины под ними…
 
Оля закрыла глаза и сделала это для того, чтобы дать полную свободу подушечкам пальцев, обследующих испещрённую множеством морщин кожу под глазами. Странно, но тактильно чувствуя шероховатости и неровности, она испытывала к ним уважение и ни в коем случае не стеснялась их. Ведь они были – Алёшины морщины…
 
Алёшенька, младший сыночек, безвременно ушедший из жизни в десять лет. Лейкемия. Потоки слёз от страданий по потере сына размыли кожу под глазами, превратив её в долины, испещрённые высохшими руслами. Долины страха и ужаса, исковерканные переживаниями, а русла морщин в них сейчас – как мемориалы памяти пережитой беды.
 
Лоб. И на лбу отпечаток страха, заковавшего в свои морщинистые оковы её борьбу с безденежьем и вечным противостоянием с властной, деспотичной матерью.
 
–  Мария, –  мысленно проговорила Ольга, называя именем матери кривую короткую морщину, залёгшую на переносице. Она так часто хмурилась, когда выслушивала от матери бесконечные претензии к себе, что запечатлела свой протест на лице.
Ей всегда казалось несправедливым, что собственная мать обвиняла её во всех неудачах, словно забывая, что подсудимая – родная дочь. Но в то же время, вынося жёсткий вердикт, именно мама взваливала на свои плечи всю тяжесть её наказания.
Одновременно боясь и уважая свою мать, Ольга предпочитала держаться от неё подальше, чтобы не провоцировать ссоры. Такая тактика с годами привела к тому, что между женщинами одной семьи пролёг глубокий овраг, такой же глубокий как морщина на переносице Ольги. По одну сторону этого оврага жила одинокая, но очень гордая пожилая женщина, украдкой следящая за своей непутёвой дочерью, живущей по другую его сторону. Каждая из них втайне мечтала однажды построить мост, но ни у той, ни у другой не хватало духа.
 
Но самая памятная и ноющая морщина находилась над всеми, рассекая лоб пополам. Она казалась ей самой уродливой из-за очень давней и тяготеющей истории, которая стала причиной её возникновения. У морщины тоже было имя, но даже шёпотом она страшилась его произнести.  Ольга перевела взгляд с зеркала на стену, где висела репродукция с корявым деревцем, поросшим мхом. В этот момент ей показалось, что она сама очень похожа на это жалкое деревце –  такая же поломанная и неприглядная.
 
Она усмехнулась, вспомнив, как её близкая подруга Оксана однажды назвала её поздней розой, зацветшей перед самыми заморозками. Ей эта аллегория показалась странной и неправдоподобной, себя она не ассоциировала ни с чем красивым, и сравнение с корявым деревом ей казалось более уместным. И сейчас, глядя в зеркало, она видела уставшую пятидесятилетнюю женщину с морщинистым лицом и потухшим взглядом.
 
–  Не жалеть себя! Не принимать себя слабой и беззащитной! –  уже вслух чётко произнесла Ольга, раскладывая на столике перед зеркалом содержимое своей косметички.
–  Я сильная! Я красивая! Я лучшая! Я должна это сделать! –  продолжая произносить странную мантру, она принялась красить брови.
–  Я должна сегодня это сделать! – решительно повторённая последняя фраза, словно закончила её сеанс самоубеждения.
 
Последние две недели её терзали сомнения, она никак не могла решиться на то, что приняла как решение для необходимых перемен.
Это решение пришло к ней неожиданно и стало, как ей казалось, логичным звеном в цепи стремительно развивающихся событий.
Вдруг зазвонил телефон. На дисплее появилось имя «Оксана». Ольга взяла трубку и услышала голос подруги:
 
–  Оля, я приехала и жду тебя в машине.
–  Всё, всё, я уже выбегаю, – торопливо произнесла Ольга, и на ходу брызгая на себя духи, поторопилась к выходу.
 
Закрывая двери квартиры, она глубоко вздохнула, и, пожалуй, именно этот вздох поставил точку на всех её сомнениях. С этого момента больше не было колебаний. Внезапно появившаяся приятная лёгкость убедила в том, что принятое решение – правильное.
 
–  Ты точно готова, дорогая моя? Сегодня у тебя очень важный день. Нас ждут большие перемены. По крайней мере, твою грудь точно, –  такими словами встретила её Оксана, как только она села в машину. В её словах угадывались одновременно и решительность, и юмор.
–  Если я взяла отгул, если я сдала все анализы, и если я у тебя в машине в 8 часов утра на переднем сидении, то я точно готова, не сомневайся, --  с улыбкой отрапортовала Ольга.
– Честно скажу, зная все твои страхи и неуверенность в себе, я всё же думала, что ты не соберёшься. Пристегнись, кстати, мы с тобой всё-таки хорошие девочки и не нарушаем правил, – последние слова Оксана сказала с иронией, словно провоцируя подругу.
 
Машина тронулась с места и тут же очутилась в густом облаке аромата сирени, заросли которой окружали дом. Сквозь открытое стекло этот аромат мгновенно заполнил салон машины, и Оксана замерла, стараясь сделать глубокий вздох. Это мгновение она приняла за добрый знак, вспомнив, что всё самое хорошее в её жизни происходило тогда, когда цвела сирень.
 
–  Ты когда-то думала, что я и «Тиндер» себе не заведу и на свидания не буду ходить, а я-то как раз наоборот -- сделала всё это вопреки своим правилам, нарушив их все, – с точно такой же иронией ответила Оля, закрывая окно.
– Да, только чего мне это стоило, ты не забыла? Я же буквально преследовала тебя, пока ты не разрешила мне открыть тебе аккаунт. И на первое свидание я тебя силой вытолкнула. Если бы не я, не видать бы тебе красавца Алексея, влюблённого в тебя, кстати, по уши.
– И я тебе за это очень благодарна. Я бы и дальше сидела в своей темноте, если бы не твой лучик света, Оксаночка, – Оля с любовью в глазах посмотрела на свою подругу и нежно погладила ту по руке. – И за Алексея тебе огромное спасибо.
 
Оля вспомнила, как сначала долго сопротивлялась Оксане, но потом всё же отправилась на первое свидание и встретила чудесного Алексея. И у неё, и у него это был первый опыт общения на сайте знакомств, и они оба отчаянно волновались. Алексей оказался вдовцом, только-только справившимся с утратой. То ли перенесённые страдания, то ли долгое одиночество, но между Ольгой и Алексеем случилось взаимное притяжение, длящееся уже три месяца. А ещё Алексей был очень красивым мужчиной.
 
– Я не хотела тебе это говорить сейчас, но всё-таки скажу: Алексей вчера признался, что любит меня, сделал предложение и сегодня ждёт от меня ответа.
– Вот это новость, Оля! У меня шок! Три месяца – и он зовёт тебя замуж! Фантастика! Я правильно понимаю, что ты ответишь ему сегодня «Да»?
– Он пригласил меня сегодня на свидание, на котором я должна дать ему ответ. И я собираюсь сказать,.. – Ольга специально потянула паузу и тихо произнесла, – Да.
– Ура!!! Господи, как я счастлива, Ольга! Это потрясающая новость! До слёз, Оля! Я так счастлива! – Оксана буквально завизжала от радости.
– Но я согласна с тобой, мы – хорошие девочки, пусть и нарушающие иногда правила, – резюмировала спокойным голосом Оля, пристёгиваясь ремнём безопасности.
 
Они были очень разные. Стремительная, уверенная в себе, красивая, предприимчивая, успешная, привыкшая побеждать Оксана. И она – тихая, кроткая, уступчивая, терпеливая, довольствующаяся вторыми ролями и тем, что имела. Возможно, что они никогда не были бы близки, если бы не их общее прошлое, когда-то навек сшившее стёжками судьбы сначала двух юных девчонок, а позже – и взрослых женщин. Их частенько принимали за сестёр, несмотря на то, что внешне они были совершенно непохожи: кареглазая брюнетка Оксана и голубоглазая блондинка Ольга. Но долгие годы дружбы, которая началась с самого раннего детства, действительно отставили общий отпечаток – вместе они были очень созвучны, и между ними царила полная гармония. Они действительно были как сёстры. «Нас аист вместе нёс, но по дороге передумал и отдал разным родителям», – частенько шутила Оксана. В её шутке была доля правды, ведь они родились в один день, а семьи, в которых они появились, жили в одном подъезде. Ничего не было странным в том, что они сначала оказались в одной группе детского сада, а затем – в одном классе школы. Ирония в том, что они одновременно вышли замуж в девятнадцать лет за двух закадычных друзей и почти одновременно родили двух сыновей. Они даже сыновей назвали в честь мужей друг друга: сын Оксаны стал носить имя мужа Ольги – Сергея, а сын Ольги  получил имя – Михаил. В этот момент их дружба подверглась первому взрослому испытанию: когда в момент родов у Оксаны умерла мама, и у неё навсегда исчезло молоко, Ольга не раздумывая стала кормилицей для её сына. Да, она выкормила своим молоком двух мальчишек. Сыновья Ольги и Оксаны стали молочными братьями, а молодые матери – навсегда самыми близкими людьми друг для друга.
 
– Итак, дорогая моя, я рассказываю тебе, как будет сегодня выглядеть твой самый счастливый день в жизни, в который на прошлом поставится жирный крест, а будущее станет безоблачным и счастливым, – придав своему голосу театральную начальственную строгость, заговорила Оксана, сопровождая каждое сказанное слово жестикуляцией правой руки.
– За дорогой следи и руль держи обеими руками. Подругу всё-таки везёшь, а не дрова. Ещё я хочу напомнить тебе, что ты везёшь меня к хирургу, который сделает мне новые сиськи, а не в ЗАГС, – имитируя манеру разговора подруги, перебила её Ольга.
– А это, между прочим, два взаимосвязанных действия: сначала ты делаешь сиськи, а потом отправляешься с ними в ЗАГС. Сиськи – ЗАГС, что здесь не понятного? – парировала Оксана. – Я, между прочим, везу тебя к самому лучшему хирургу, который дарит нам, женщинам, второй шанс почувствовать себя молодой и радостной. Если бы не его скальпель, возможно, у меня бы не было любящего Валеры и счастливой семьи. Нет, я точно уверена – не было бы! Это даже аксиома. Миллион раз спасибо хирургу за эти буфера, – Оксана, держа одной рукой руль, другой дотронулась до груди, словно иллюстрируя этим свои слова.
– Да нет же, Оксана, дело не в твоей груди. Валера влюбился именно в тебя – такую яркую, красивую, невероятную. Я же по сравнению с тобой никчёмная серая мышь, надеющаяся стать чуть заметнее, пришив к своему телу не полагающиеся ей красивые груди.
– Что? – вскрикнула Оксана, – Смотри, что я сейчас буду делать, чтобы ты наконец услышала то, что я тебе говорю всю твою жизнь, – с этими словами Оксана, ждущая зелёный знак светофора, при смене красного неожиданно выключила двигатель, став преградой для тронувшихся автомобилей. Со всех сторон стали раздаваться сигналы.
– Господи, Оксана, что ты собираешься делать? – испугалась Оля, увидев, как её подруга образовала пробку на светофоре.
– Я собираюсь быть услышанной тобою, дорогуша! Психологи говорят, что слова, сказанные в стрессовых ситуациях, запоминаются сразу и навсегда. Я сейчас создала такую стрессовую ситуацию. А теперь слушай меня, – Оля вжалась в кресло, – Никакая ты не серая мышь! Забудь это! Ты от меня не отличаешься ничем. Ты даже лучше меня во всём. Твой ангельский свет сияет изнутри, и любой зрячий видит это. Ты ослепительно красива своей чистотой и первозданностью. Ты не знаешь об этом, а я и все вокруг – знают. Но нельзя быть такой покорной. Нельзя не предъявлять к себе претензий. Нельзя мириться с тем, что приземляет тебя и заставляет безропотно нести груз за спиной. Да, я с тобой согласна, дело вовсе не в новых и красивых сиськах. Множество баб с прекрасными дойками так и остаются одинокими, не найдя на них загаданного ими принца. Да потому что они только и умеют загадывать  принцев и ждать  чуда. Да, мужик обращает внимание на то, что у тебя ниже шеи, но своё сердце он отдаёт вовсе не тому, что свисает с груди, а тому, что спрятано внутри её. Большинство из нас ложится под нож пластического хирурга только для того, чтобы просто приобрести уверенность в себе. Нет ничего более воодушевляющего и жизнеутверждающего, чем своё нравящееся отражение в зеркале. Ведь мы – девочки!
Оно мотивирует, поднимает самооценку, вызывает гордость за себя и делает сильной и самодостаточной. В такую женщину влюбляется мужчина, а не в просто носительницу больших грудей. Иногда, Оленька, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, нужно идти наперекор всем и поступать вопреки всему. Нужно встать, когда другие сидят, закричать, когда другие молчат, и даже остановиться на зелёный свет светофора, когда все поехали вперёд. Скажи, хоть сейчас-то ты меня услышала?
 
– Да, – коротко ответила ошарашенная Ольга.
– Отлично, тогда сеанс психотерапии окончен, и мы можем ехать дальше, – засмеялась Оксана, завела двигатель и тронулась с места.
– Но в нас могли въехать и разбить машину, – неожиданно произнесла Ольга, продолжая переживать состояние шока.
– Нет, не могли. Я предусмотрительно включила «аварийку», и моя машина застрахована от всего. Твоя подруга, хоть и рисковая, но всё же очень мудрая баба, знающая, что порой для достижения цели необходимо использовать самые неожиданные средства. И при этом я научилась сохранять осторожность. Ведь я сейчас достигла своей цели? – Оксана вопросительно посмотрела на Ольгу.
– Да, достигла. Я услышала тебя, хоть и через страх. Всё я поняла: и про счастье с новой грудью, и про новую жизнь, и про веру в себя, и про то, что я не такая уж страшная и безнадёжная. Согласна я уже на всё, дорогая моя. Ты же знаешь меня – я долго запрягаю, но быстро еду, так что мне больше не нужны  аргументы. Готова окончательно и бесповоротно. Можешь больше не устраивать пробки на дороге ради меня.
Убедившись в решительности подруги, Оксана удовлетворенно продолжила:
– Тогда только по существу: нашего с тобой хирурга зовут Аркадий. Как я и говорила, он – гений. Первым делом мы с тобой идём к нему. Он, разумеется, нас ждёт. Разговариваем с ним, а потом он посылает тебя в соседний кабинет делать УЗИ груди. Я на этом этапе сваливаю по делам, всё же я бизнесвумен, а ты продолжаешь общаться с Аркадием, назначая дату операции. Все понятно?
– Более чем. Я всё сделаю как надо, не переживай за меня, – уже по-деловому проговорила Ольга.
– Ну и чудненько, – резюмировала Оксана, заворачивая на парковку клиники.
 
Роскошный холл клиники, в который вошли подруги, поразил Олю.
Завидев Оксану, улыбчивые и внимательные сотрудницы в белых халатах залебезили перед ней, наперебой предлагая кофе и интересуясь её делами и самочувствием.
– А что мне будет? Я, как статуя Свободы, всегда на виду с красивой грудью и с гордой осанкой, – громогласно заявила Оксана, – Привела вот вам новую пациентку, желающую составить мне компанию в мире красоты и успеха. Мы к Аркадию Васильевичу.
– Да, конечно, он уже ждёт вас, – засуетилась девушка-администратор и тут же пригласила следовать за собой. Подруги пошли по коридору, стены которого были завешены репродукциями с улыбающимися женщинами, имеющими восхитительные формы.
– Неужели я буду такой же? – с завистью подумала Оля.
 
Процессия дошла до кабинета, на котором висела табличка «Аркадий Васильевич. Пластический хирург. Главный врач». Оксана уверенно постучала в дверь и тут же открыла её:
– Аркадий, это – мы.
В то же мгновение из кабинета донеслось добродушное приветствие:
– Добрый день, Оксана, я вас жду, проходите.
Оксана обернулась к Оле:
– Оленька, заходи.
Ольгой внезапно овладела робость, и она, сжавшись в комок, с большим усилием преодолела порог кабинета, тут же встретившись взглядом с мужчиной в белом халате. 
– Не стесняйтесь меня и нашего заведения, чувствуйте себя как в Старбаксе. А женские груди на картинках – это всего лишь маркетинговый ход для привлечения мужчин, не обращайте на них внимание, – словно почувствовав стеснение новой пациентки, проговорил доктор, произнося явно не раз используемое добродушное и смешное приветствие. Тем не менее, Ольгу приободрил показной юмор доктора, и она улыбнулась в ответ.
– Красивую грудь можно просто сделать, а вот красивую улыбку нужно заслужить. Садитесь в это удобное кресло и продолжайте улыбаться, – указывая рукой на кресло, снова пошутил мужчина.
– Вот ничего себе, Аркадий, вы этот арсенал не использовали, когда я к вам впервые пришла, – засмеялась Оксана, услышав весёлое вступление доктора.
– Да, в случае с вами, дорогая Оксана, я использовал выдержанную строгость и отменную конкретику. С каждой гостьей у нас свой язык: с кошечками мы мяукаем…
– …А с собаками гавкаем? – неожиданно перебила доктора Оксана, заливаясь смехом.
– А с грациозными ланями разговариваем сдержанно, стараясь не спугнуть. Вдруг они ускачут в соседнюю клинику, – нисколько не смутившись, абсолютно театрально продекламировал Аркадий, при этом жестикулируя руками.
 
Ольге с первого взгляда понравился доктор, его изысканная манера речи сочеталась с внешностью – высокий, подтянутый, ухоженный брюнет с голубыми глазами примерно пятидесяти пяти лет. Красивый и породистый  мужик. Обычно она стеснялась таких мужчин, испытывая комплексы по поводу своей внешности, считая её недостойной. Так случилось и с Алексеем, когда они встретились впервые. Первое время их общения было для неё мучительным, несмотря на то, что он всячески показывал ей свою симпатию. Ольге никак не верилось, что такой яркий, харизматичный, успешный мужчина, каким был Алексей, может увлечься серой мышью, какой она считала себя. Даже их интимная близость, наполненная страстью и гармонией, не убедила её – она каждый день ждала, что Алексей потеряет к ней интерес. В общем-то, именно связь с ним заставила заняться переменами в своей внешности: пойти в спортзал, к косметологу, а сейчас – и к пластическому хирургу. Ольге очень хотелось соответствовать мужчине, который так нравился ей.
 
– Итак, прекрасные сеньориты, я готов вас внимательно выслушать, хотя суть вашего дела мне хорошо известна. Дело в том, что в этот кабинет входит только одна женщина, которой не нужно то, зачем приходят все остальные женщины. И она работает у нас уборщицей. Так что давайте поговорим о главном, – по-дружески и снова с юмором предложил Аркадий. Первой отозвалась Оксана:
– Аркадий, это моя самая близкая и любимая  подруга Ольга, и я бы очень хотела сделать её красивой и счастливой.
– А она-то сама хочет? – тут же ответил  доктор, обращаясь на этот раз прямо к Ольге, – Кстати, приятно с вами познакомиться, Ольга.
– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, Аркадий, – Оля привстала с кресла, на котором сидела. – Я прислушалась к совету Оксаны и вот – пришла к вам.
Лицо Аркадия неожиданно стало озабоченным, словно он услышал что-то, что заставило его призадуматься.
– Оля, к нам приходят, прислушавшись к чьему-то совету, это так. Но всё же с собственным твёрдым и непоколебимым решением. Это очень важно. Мы не мезотерапией занимаемся, а людей под нож кладём ради красоты. Вы уверены в том, что хотите сделать?
Теперь уже и на лице Оли появилось замешательство, она никак не ожидала, что разговор так резко поменяет тональность. Замерев на пару секунд, словно раздумывая над ответом, она заговорила уверенным голосом:
– Аркадий, можете не сомневаться в моём решении, оно далось мне очень нелегко. Вы уже поняли, что я очень не похожа на свою подругу. Если она принимает решения быстро, то я вынашиваю их долгое время в голове и в сердце. Колеблюсь, взвешиваю по сто раз. Но, если я что-то решила, то уже не отступаю назад и несу полную ответственность. Да, я пришла к вам исключительно потому, что хочу в себе серьёзных перемен, – Оля снова замолчала на секунду, посмотрела  на Оксану, будто бы ища у неё поддержки, и продолжила, – Мне повезло, у меня есть сильный пример в лице моей подруги, и она меня сильно мотивирует. Но всё же, я самостоятельна в своём решении, произвести в своей внешности такие кардинальные перемены. Знаете, я бы могла сейчас перечислить целый список причин, побудивших прийти в вашу клинику, но я назову только одну, самую главную: я получила недавно право на любовь, спустя долгие годы ожидания, и ни за что его не упущу…
 
На несколько секунд в кабинете воцарилась полная тишина. Искренность и решительный тон Ольги тронули и Аркадия, и Оксану, вставшую со своего стула и подошедшую вплотную к сидящей подруге.
– Оленька, девочка моя, ты самая лучшая и настоящая на свете. Я тебя так люблю, солнышко мое. Так люблю... – Оксана гладила Ольгу по плечу и улыбалась.
– Пожалуй, так быстро никому ещё не удавалось пройти мой тест, – заметил с улыбкой Аркадий, – так что поздравляю вас, Ольга, ваша решительность оценена по достоинству, мы можем переходить к следующему этапу.
Ольга вопросительно посмотрела на доктора.
– На этом этапе нам нужно сделать УЗИ груди. Это исследование вы сделаете в соседнем кабинете, а я вас подожду, – пояснил  доктор.
– Хорошо. Тогда мы можем идти? – поинтересовалась Ольга.
– Да, конечно, я сейчас позвоню врачу. Вы просто присядьте у кабинета и подождите, пока вас позовут.
 
Ольга с Оксаной вышли из кабинета Аркадия и направились к кабинету УЗИ. У Оксаны зазвонил телефон, и она сразу же засуетилась:
– Так, дорогая моя, я тебя оставляю одну, мне пора на работу, телефон уже оборвали. Так что, как закончишь все дела здесь, тут же мне звони, поняла? И помни, я очень, очень тебя люблю, – сказав это, Оксана обняла подругу и тут же по-деловому ответила на звонок, спешно направляясь к выходу, – Да, Александр Михайлович, все документы уже у юриста, я скоро буду...
– Беги, Оксаночка, – проговорила  ей вслед Ольга, замечая, что та уже не слышит её слов.
 
Ольга села около кабинета и задумчиво проводила взглядом удаляющуюся по коридору подругу. Она вдруг вспомнила далёкое прошлое, в котором, несмотря на их непохожесть, у них всё было общее и на двоих. Единственное, что их не сближало тогда – это профессия. Ольга получила консерваторское образование и играла на струнных инструментах в оркестре, Оксана же стала юристом. Мужья подруг работали вместе, занимаясь торговым бизнесом. Муж Оксаны, Михаил, был главным, а муж Ольги, Сергей – его помощником. Вместе они создали процветающее дело, позволяющее двум молодым семьям жить очень хорошо. Но через пять лет, в лихие девяностые, в семье Оксаны случилась трагедия – джип, в котором они с Мишей возвращались домой, был обстрелян, и в живых осталась только Оксана, а Миша погиб. Израненная Оксана еле выкарабкалась. К тому времени Оля готовилась произвести на свет второго сына, Алёшу, и ей снова пришлось стать ангелом хранителем для семьи своей подруги. Но вдвоём они справились и с этим испытанием. Оксана нашла в себе силы, и спустя время, уже была успешной бизнесвумен, основав своё собственное дело. В своей новой жизни она встретила Валеру, который предложил ей руку и сердце, и в её жизни настал Ренессанс.
В жизни Ольги, напротив, появилась непреодолимая полоса препятствий. Её муж, Сергей, не смог справиться с потерей друга и партнёра и запил. В пьяном ударе он всё чаще и чаще поднимал на Ольгу руку, порой избивая её до полусмерти. Ольга, как могла, скрывала побои, но неисчезающие с лица синяки  не могли не привлечь внимания  Оксаны, бросавшейся на защиту своей подруги. Она разговаривала с Сергеем, уговаривала, угрожала. Пришла и ещё одна страшная беда – у младшего сына, Алёши, диагностировали рак крови, и Ольга вместе с Оксаной вступили в битву за его жизнь. Несколько ужасных лет, и они проиграли... Поседевшая от горя Ольга похоронила сына и поставила окончательную точку в отношениях с Сергеем. Оставшись с сыном Михаилом одна, Оля забыла на долгие годы про личную жизнь, с головой погрузившись в работу. Сколько бы Оксана не умоляла подругу обратить на себя внимание и впустить в свою жизнь другого мужчину, та наотрез отказывалась даже думать об этом. Она стеснялась себя и была уверена, что больше никто и никогда не посмотрит в её сторону. Но три года назад случилось неожиданное – за ней стал ухаживать режиссёр театра, в котором часто выступал её оркестр.
Возможно, она никогда бы не обратила внимания на довольно невзрачного внешне полноватого мужчину пятидесяти лет, но сердце и душа одинокой женщины настолько истосковались по любому мужскому вниманию, что написанный в её честь милый стишок, однажды подаренный режиссёром, мгновенно пробудил в ней спящие чувства, и она вновь почувствовала себя женщиной...
Не имея опыта отношений с другими мужчинами, кроме мужа, Ольга не смогла разглядеть за красивыми манерами эгоистичного и капризного человека, не способного создать союз на принципах равноправия. В конце концов, эти отношения исчерпали себя, и однажды Оксана услышала в трубку: «Я больше так не могу. Я устала. Наверное, я какая-то не такая, раз мне так не везёт с мужчинами». Услышав эти слова подруги, Оксана, которой категорически не нравился режиссёр, поняла, что настало время решительных действий, и взяла всё в свои руки. Настояв на том, чтобы Ольга поставила точку на бесперспективных отношениях, Оксана принялась убеждать:
– Я тебя умоляю, Оленька, доверься мне. Никто не знает тебя так, как знаю я, и никто тебе не поможет так, как помогу я.
Оксана, преисполненная желанием изменить жизнь подруги к лучшему, использовала весь арсенал убеждений:
– Послушай, дорогая моя, вся твоя проблема в том, что ты продолжаешь тащить на себе весь груз пережитого. Пойми, это – непосильная ноша, и она тянет к земле, с ней невозможно идти вперёд, в будущее. Оставь всё в прошлом, и ты увидишь, как всё изменится к лучшему. Если бы я так когда-то не поступила, то не была бы счастлива сейчас. Посмотри на меня, разве я не пример тебе? Алёшенька ушёл, его уже не вернуть. И Сергея больше нет, он тоже в далёком прошлом. Всё плохое – в прошлом. Сейчас у тебя должно быть свободное место для чего-то нового и очень хорошего, а ты его завалила древними руинами и живёшь как хранитель в музее своей истории. Никто не любит нафталин.
Знаешь, что я себе сказала, когда не стало Миши и моей прекрасной жизни? Я сказала себе: «Не жалеть себя! Не принимать себя слабой и беззащитной!». Я не переставала говорить себе: «Я сильная! Я красивая! Я лучшая!». Между прочим, когда говоришь себе такие слова многократно, они становятся магическими, приобретают сокрушительную силу. Так случилось и со мной – наслушавшись саму себя, я вытащила себя за волосы,  как Мюнхгаузен. Оля, ты не такая слабая, как думаешь, и вся твоя жизнь – пример силы, а не слабости. Мы обе справились с обстоятельствами непреодолимой силы, просто у меня оказалось больше веры в себя, чем у тебя. Или ты её всю отдала мне в те тяжелые годы. Я теперь готова поделиться ею с тобой. Я просто обязана это сделать для тебя, потому что очень люблю тебя.
 
Удивительно, но на этот раз убеждения возымели своё действие. И спустя небольшое время Оля, по настоянию Оксаны, перешагнула пороги фитнес-клуба и салона красоты.
– Дорогая моя, главное – сперва почувствовать себя снова женщиной и вернуть себе уверенность, – эти слова превратились в магическое заклинание, благодаря которому Ольга неотступно шла к заданной цели и однажды ощутила перемены, и они ей очень понравились.
 
Вдруг её размышления прервал вопрос, донесшийся из открывшихся дверей кабинета:
– Ольга?
– Да, это я, – спохватилась Ольга, заметив в дверях женщину в белом халате.
– Проходите в кабинет, – официальным голосом объявила женщина и тут же скрылась в недрах кабинета.
Ольгу несколько смутила манера обращения доктора к ней, как-то уж слишком отстранённо и даже холодно, в контрасте с тем, как другие сотрудники клиники вели себя по отношению к ней ранее. 
«Неважно. Это всего лишь УЗИ», – подумала она и зашла внутрь помещения, в центре которого стоял стол, с правой стороны, у стены – кушетка с укрывавшей её ширмой, а с левой – шкаф и раковина.
– Раздевайтесь по пояс, ложитесь на кушетку, на спину и запрокиньте руки назад, – всё таким же официальным тоном сообщила врач заученную фразу, при этом стуча пальцами по клавиатуре компьютера и не поворачивая головы в сторону своей пациентки.
Ольга молча повиновалась и легла на кушетку в ожидании доктора. Ей было непривычно и неприятно всё в этом кабинете. 
– Ну что же, давайте начнём, – произнесла доктор, встав из-за стола и подойдя к кушетке, возле которой стоял стул и исследовательский аппарат с монитором. Женщина села на стул, достала тюбик и выдавила из него на оголенную грудь Ольги гель, после чего стала водить по молочным железам сканером, то и дело, надавливая на него, что вызывало неприятные ощущения. Исследовав быстро  правую грудь, доктор приступила к исследованию  левой, при этом сохраняя полное молчание.
В какой-то момент Оля почувствовала что-то неладное, ощутив, что исследование левой груди занимает куда больше времени, и манипуляции сканером были более тщательными.
 
– Скажите, а вас ничего не беспокоит? – нарушила молчание врач, в очередной раз надавливая сканером на грудь.
– Что вы имеете ввиду? – переспросила Ольга, начиная волноваться.
– Нет ли у вас болей в области молочных желёз? Не прощупывали ли вы сами затвердений? Может, общее состояние неважное? – пояснила доктор.
– Нет, я прекрасно себя чувствую. Ничего такого я не ощущала, – Оля поняла, что врач что-то увидела на мониторе нехорошее и пытается рассмотреть подробнее.
– Что-то не так? – взволнованным голосом произнесла Ольга.
– Да, у вас есть довольно серьёзные изменения в левой груди. Странно, что вы ничего не ощущаете. Я вижу большие узлы в железе. Нужно обязательно брать пункцию и делать гистологию. Я сейчас напишу подробное описание, вы его покажете своему доктору, и он скажем вам, что делать дальше.
 
Ольга похолодела. От предчувствия беды у неё перехватило дыхание, а сердце бешено забилось.
– Вы имеете в виду, что это может быть рак? – испуганный голос Ольги, полный отчаяния, возымел действие на врача, и она поменяла свой строгий тон на участливый:
– Оля, я вас не буду обманывать, действительно такое тоже возможно, но, всё же, диагноз ставят не на основании ультразвукового исследования, а на основании гистологии. В лаборатории исследуют клетки из этих узлов, и станет ясно. Не стоит раньше времени паниковать. Просто сделайте пункцию и дождитесь результатов. Вы пока посидите в коридоре, а я сделаю для доктора описание. Хорошо?
– Хорошо, – еле слышно прошептала Ольга и вышла из кабинета.
 
Она не чувствовала ног, не видела куда шла. Сделав несколько шагов по коридору, просто опустилась на стул и замерла. Застрявшая в голове фраза – «Вы имеете в виду, что у меня может быть рак?» – прокручивалась бесконечное число раз, пока не растеряла все слова, кроме одного: «Рак». 
«Рак, рак, рак…» – монотонность повтора этого слова сковала сознание, отстранив его от всего мира, отчего она потеряла счёт времени и не заметила, как в её руках оказалось описание. Мозг попросту не зафиксировал момент, когда, и как, женщина вынесла ей бумажку. Повинуясь какому-то внутреннему приказу, потрясённая Ольга, осознав, что у неё в руках описание, направилась к кабинету Аркадия.
Через минуту она, словно сомнамбула, сидела перед хирургом, попустив в памяти момент, как зашла к нему. Возможно, что Аркадий точно так же шутил, увидев её, но сейчас она видела его напряжённое лицо – он читал описание УЗИ.
Молчание.
 
– Ольга, слушайте, ну, неожиданно всё это, конечно. Даже странно. Вы не испытывали ухудшения состояния, болей в области молочных желёз? – задал ей Аркадий точно такой же вопрос.
– Нет, – совсем тихим голосом ответила Ольга.
Аркадий задумался, словно подбирая слова. От его юмора и былой лёгкости не осталось и следа. Потом он тяжело вздохнул и, растягивая каждое слово произнёс:
– Ну, пока ничего страшного не произошло. Всё-таки спрошу, у ваших ближайших родственников не было онкологических заболеваний?
 
Оля помедлила и также едва слышно произнесла:
– У моего младшего сына был рак крови.
– Несмотря на всё это, – мужчина ладошкой провёл по описанию, – Всё же нужны более точные анализы…
 
Оля отчётливо слышала каждое слово врача, но не могла в ответ произнести даже звука. Осознав состояние Ольги, Аркадий тут же поменял тон, сделав его более уверенным:
– Оля, только, пожалуйста, не переживайте. Через такое проходит множество женщин. Мне уж можете поверить. Далеко не всегда речь идёт о чём-то плохом.  Я сейчас выпишу вам направление на пункцию. Мы возьмём у вас клетки из новообразования и уже завтра будем знать, что делать. Даст Бог, всё будет хорошо.
Прощание с Аркадием, саму пункцию сознание Ольги притушило до едва уловимых штрихов, позволяющих выполнять все последующие действия механически, не реагируя эмоционально.
 
Как только Ольга покинула клинику и оказалась на улице, к ней пришло осознание того, что  произошло. Шок сменился на растерянность и страх. Двери клиники разделили для неё мир на «до» и «после». Ещё пару часов назад она входила в них преисполненная надеждой и предвкушением счастливых перемен, сейчас же, выходя из них, она боялась отпустить ручку. Ей казалось, что как только за ней закроются двери, окончательно порвётся связь с недавним прошлым, в котором не было того, что сейчас раздирало в клочья. Но двери неизбежно затворились, оставив её один на один с новой реальностью, и в ней не было ни единого укрытия или опоры. Ольга ощутила свою уязвимость и беззащитность. Эти чувства ей были знакомы. Когда-то она испытывала их, оказавшись лицом к лицу с постигшим её горем от страшной  болезни  младшего сына, а потом и его смерти. Тогда она про себя сравнила горе с бескрайним океаном, а человека , испытывающего его – с утопающим, не имеющим никакой надежды в виде суши на горизонте или проходящего мимо корабля. Осознание своей слабости, беззащитности перед стихией, и лишает человека надежды. А человек без надежды обречён – он исчезает в бушующей пучине горя бесследно.
 
Оказавшись на улице, Оля растерялась – она не знала куда ей идти. Это было похоже на то, как, если бы она очутилась в незнакомом городе. Всё вмиг стало неважно и бессмысленно. Повинуясь какому-то инстинкту, она медленно и бесцельно побрела по дороге, опустив голову. Окружающий мир утратил краски, запахи, звуки, кроме одного – стука собственных каблуков. Сфокусировавшись на его монотонности, Ольга погрузилась в своеобразное медитативное состояние, отстранившее её от счёта времени. Один шаг стал равняться громкому удару сердца и длине мыслей, опутавших собой всё вокруг. Сознание скользило по ним, как по меридианам – то удаляясь, то приближаясь к эпицентру перенесённого потрясения, переполненного всеми теми переживаниями, что лишили её покоя и равновесия. Эти волнообразные скачки  сопровождались сменой мыслей: уверенность в том, что у неё рак уступала место сомнению и надежде на возможную ошибку, и наоборот. Но каждый раз в памяти всплывала реакция врачей: тревога, неуверенность, осторожность, и она всё больше склонялась к принятию худшего. Ей казалось, что они не договаривали, стараясь облегчить удар, хотя знали правду наверняка.
«Они просто тянут время», – решила про себя Ольга, – «Они просто боятся сказать правду».
 
Настал момент, когда она окончательно распростилась с сомнениями, решив, что всё слишком очевидно, и ей не стоит испытывать ложных надежд. Первая же мысль после этого была о том, что она не будет ввязываться в борьбу и уступит болезни. Это даже не мысль, а убеждение, возникшее из того ужасного прошлого, когда была проиграна борьба за жизнь сына. Это было настолько тяжело, что она ни за что сама не хотела бы пережить такое. Выигрывать время ценой невыносимых страданий она категорически не желала.
«Нет, нет, нет…» – в такт шагов стала мысленно повторять Ольга.  Своеобразная мантра возымела действие, отогнав страх и растерянность. Вместе с этим к ней стала возвращаться ясность мыслей и способность ориентироваться. Оля впервые после того, как очутилась за пределами клиники, смогла отвлечься от переживаемых чувств и осмотреться по сторонам. Она обнаружила себя стоящей возле зеркала, встроенного в витрину магазина с очками. Было что-то мистическое в том, что момент возвращения в осознанную реальность совпал с местом, где было зеркало, словно её собственное отражение протягивало руку помощи. Всё те же именные морщины на лице, но на этот раз они говорили о другом…
Каждая из них обращалась к ней с ультиматумом, заявляя свои права на случившееся.
– Всё из-за меня это. Если бы не я, этого бы не произошло.
 
Олю наполнила неприязнь к тому, что она увидела в отражении. Внутри зарождался протест: все эти морщинистые узлы, накопившие в себе её пережитое в прошлом горе, тревоги, неразрешенные проблемы, и сковавшие сетью лицо – виновны!
Ей сейчас виделось, что рак стал просто логичным продолжением всего того, что она не смогла отпустить из своей жизни, а морщины печатью сохранили это на лице.
– Я ведь сама во всём виновата, – на мгновение Оля ощутила к себе щемящее чувство жалости и, одновременно, обиды. Но уже в следующее мгновение у неё появилось острое желание освободиться от накопившегося за годы груза переживаний, изуродовавших её лицо и убивающих сейчас её саму.
– У меня  есть 24 часа, – почему-то решила Ольга, – 24 часа на то, чтобы избавиться от всего и дать себе шанс.
 
Удивительно, но именно такой она увидела свою стратегию защиты. Двадцать четыре часа до момента, когда она услышит окончательный вердикт врачей, и ей хотелось встретить его свободной и готовой ко всему. Аллегория с морщинами, спрятавшими на лице неразрешённые проблемы, придала ей уверенности и решительности. Сейчас она точно знала, что нужно делать. Единственное, что она пока не знала – с чего начать.
Оля в последний раз кинула на взгляд на своё отражение и достала из сумки телефон, который так и оставался выключенным с тех пор, как она вошла в кабинет доктора. Несколько пропущенных звонков от сына, Оксаны и Алексея.
«Вот и начну с Миши», – решила Ольга, набирая номер сына.
 
– Привет, мама. Чего трубку не брала? Я тебя потерял. 
– Здравствуй, Мишенька, да я в спортзале была, телефон в раздевалке оставила, – соврала Ольга, – Я бы хотела с тобой поговорить. Хотела бы встретиться.
– Когда? – поинтересовался Миша.
– Если можно, то прямо сейчас.
– Мама, что-то случилось? – в трубке раздался встревоженный мужской голос.
– Нет-нет, всё хорошо. Но мне очень нужно с тобой встретиться. И ещё, я хотела бы познакомиться с твоим... – Оля запнулась, – …с твоим другом.
– С Костей? – на этот раз в трубке раздался удивлённый голос.
– Да, – коротко ответила Ольга.
– Мама, ты меня пугаешь… Хорошо, мы прямо сейчас можем к тебе подъехать. Где ты сейчас?
Оля посмотрела по сторонам, заметив поблизости кафе, в которое любила в детстве водить Мишу:
– Миша, я сейчас возле нашего с тобой кафе. Буду в нём тебя ждать, – проговорила Ольга, отметив про себя символизм случайно выбранного «неслучайного» места.
В детские годы сына она частенько приходила сюда с ним, чтобы поговорить о чём-то важном, волнующем. Здесь продавалось самое вкусное мороженое в городе – с тёртым шоколадом, и это было решающим аргументом в разговоре с маленьким Мишей, готовым уступить и принять позицию мамы ради любимого десерта. Но сегодня ей предстоял самый важный разговор с сыном в жизни, и на этот раз она готова была сама уступить и принять его позицию. Нет, она ни словом не обмолвится о раке, она будет говорить о том, что уже несколько лет тяготит её и заставляет мучиться. Мучиться самой и мучать сына, отдаляя его от себя. Она должна, во что бы то ни стало, разрешить эту неразрешённую первую проблему. У неё 24 часа.
 
Оля вошла в кафе, села за столик и с огромным волнением стала ждать сына. Несколько раз её дыхание сбивалось от разогнавшегося пульса – это случалось в моменты, когда она пугалась мысли, что скоро покинет его навсегда. Судорога от этой мысли приносила острую боль и бешеное сердцебиение. Сын был единственным смыслом её жизни. Вместе они прошли через все страдания: побои мужа, смерть Алёши, безденежье. Благодаря успешной Оксане, взявшей на себя заботы о подрастающем Мише, он получил прекрасное образование вместе с её сыном Сергеем, ставшим для него молочным братом и самым близким другом на всю жизнь. Ольга сначала протестовала, видя как подруга заботится о её сыне, ей было стыдно за то, что она сама не могла дать того, что давала Оксана. Но однажды услышала от неё важные слова: «Оленька, ты столько дала моему Серёже и мне, что то, что я делаю для твоего Миши – это моя малая благодарность за всё. Это мой долг.
Я его считаю своим сыном, как тебя считаю своей сестрой». 
Оля видела, как вместе растут их сыновья, становясь неразлучными друзьями, и очень радовалась этому. Окончив институт, Миша с Серёжей получили приглашение Оксаны работать в её компании, и последние годы преуспевали в ней на радость матерей. Связь между Ольгой и сыном была нерушима, пока три года назад она не подверглась неожиданному испытанию…
 
– Мама, привет! – вдруг раздалось откуда-то сзади. Оля повернула голову и увидела сына с сопровождавшим его другом.
– Здравствуй, Мишенька, – тихо и с нежностью произнесла Оля и поцеловала склонившегося к ней сына.
– Ты сегодня собралась снова меня шантажировать мороженым, как в детстве? – засмеялся Миша, садясь за стол и указывая рукой на своего друга, – познакомься, это Костя.
– Приятно познакомиться, Костя, – Оля привстала с места и протянула руку для приветствия другу сына.
– И мне очень приятно, Ольга Николаевна, – смущённо ответил Костя, почему-то покраснев.
Ощутив растерянность и смятение Кости, Оля решила разрядить обстановку:
– Костенька, – ласково начала она, притронувшись своей рукой к его руке, –называй меня просто Олей, я не привыкла звучать так официально со своим отчеством. Я ведь музыкант, скрипачка Ольга. В любом своём возрасте останусь ей. А если хочешь, то можешь и мамой меня звать, – последнюю фразу она сказала нарочито с юмором. Костя заулыбался.
Ей нравился друг сына. Нравилось, что он был стеснительным, как и она сама. Нравился стыдливый румянец на лице. Он был голубоглазыми блондином такого же роста и телосложения, как её кареглазый брюнет Миша. «Красивый мальчишка», – подумала про себя Ольга, оглядывая Костю.
– Мам, это чего сейчас было-то? – вдруг вмешался изумлённый поведением матери Миша. – То ты о нас ничего слышать не хотела, а сейчас к Косте в мамы набиваешься. Я чего-то не понимаю? Что случилось-то? Ну-ка, объяснись, пожалуйста.
Для кого-то, может, слова Миши и показались бы грубыми, но Ольга знала своего сына – прямолинейный, открытый, импульсивный, пробивной, но вместе с тем – очень добрый и искренний. Своим характером он был похож на Оксану, но никак не на свою мать, сказывалось её участие в его воспитании. Миша боготворил свою наречённую тетю и старался быть на неё похожим во всем. Ольгу этот факт очень радовал, несмотря на материнскую ревность.
– Я как раз поэтому и попросила вас встретиться со мной, – виноватым голосом произнесла Ольга. – Я хотела извиниться перед вами. Я хотела попросить у вас прощения, – у Ольги перехватило дыхание, а в глазах выступили слезы.
Услышав эти слова матери и увидев, как заблестели её глаза, Миша окончательно растерялся:
– Мам, я ничего не понимаю. Ты меня пугаешь сейчас.
– Мне очень важно, чтобы вы оба знали, что я горячо сожалею о том, что испугалась ваших отношений, потому что я полная дура.
 
Говоря это, Ольга вспомнила, как впервые услышала от сына: «Мама, мне нравятся мужчины, и у меня есть парень, с которым я встречаюсь уже несколько лет». Сказал он это, как обычно, уверенно, не колеблясь. Это случилось три года назад и стало потрясением для Ольги. Сначала она попыталась убедить сына, что это какая-то ошибка, и он скоро забудет о своём странном увлечении, а потом предложила вместе пойти к врачу, что вызвало у него озлобленность. С того момента он стал отдаляться, и это приносило ей едва переносимую боль. Она страдала от того, что рвалась связь с сыном.
 
– Мишенька, к моему стыду, я у тебя оказалась консервативной матерью. Думаю, всему причиной моя материнская любовь. Я посчитала, что ты будешь несчастен в той жизни, которую выбрал. От этой мысли я страдала каждый день все эти годы. Страдала ещё и от того, что ты стал отдаляться от меня, и я понимаю почему. Вместо того, чтобы принять тебя таким, каким я сама тебя родила, я скрылась за стеной своего невежества в надежде, что рано или поздно ты станешь таким, каким мне хотелось тебя видеть. Это мой эгоизм! Вместо того, чтобы дышать с тобою вместе и радоваться каждому дню, я предпочла быть сторонним наблюдателем. Жизнь так коротка, и я пожертвовала несколькими годами счастья с сыном. Поверить не могу, что я так поступила. Сейчас мне страшно больно от мысли, что я опоздала, и ты уже никогда не дашь мне шанса быть с тобою рядом. Я бы всё отдала, чтобы вернуть время назад и на то твоё предложение приехать к вам с Костей на вашу годовщину ответить «Да!». Я же ответила «Нет». Господи, какая я дура! – Оля не смогла справиться с чувствами и заплакала, закрывая глаза ладонями.
– Мама… – потрясённый монологом матери, только и смог произнести Миша, едва сдерживая слезы. От его уверенности и самообладания не осталось и следа. Растерянный и взволнованный, он дрожащими руками осторожно дотронулся до локтя Ольги и сбивчиво заговорил:
– Мама, я даже и предположить не мог, что ты чувствовала. Это не ты эгоист, это я – эгоист, раз не смог ощутить твою боль. Ну почему ты вечно скрываешь свои чувства и закрываешься ото всех? Я ведь был уверен, что ты прокляла меня, что ты стесняешься меня. Я ведь просто не хотел делать тебе больно, поэтому и старался не раздражать тебя своей назойливостью. Мама, я испытывал точно такую же боль, что и ты, от нашего молчания. Мама… – Миша не выдержал и заплакал навзрыд.
 
– Ну вы даёте, – только и смог произнести наблюдавший за всем Костя. Ещё секунда, и он готов был сам разреветься.
В этот момент к столику подошла встревоженная официантка и участливо поинтересовалась:
– У вас всё хорошо? Может, кофе не понравился?
Первым отозвался Миша, вытирая с глаз слёзы:
– Да, всё «Ок». Просто у нас сдох наш любимый хомяк, вот мы тут все и рыдаем. Очень чудесный был.
– Хомя-я-як… – выдавила из себя Ольга и засмеялась сквозь слёзы. Засмеялись  и Миша с Костей.
– Ну тогда царствие ему небесное, – неожиданно поддержала официантка и заулыбалась.
Оля на мгновение почувствовала себя счастливой. Способность сына превращать слёзы горя в слёзы счастья всегда поддерживала её, вот и сейчас она ощущала особенную лёгкость и просветление. Всего лишь одной фразой  сын смог освободить её от тяжелого груза переживаний, который она носила в душе несколько лет. «Я это сделала! Я смогла!» – подумала Ольга, глядя на светящиеся лица сына и его друга. Словно и не было этого многолетнего отчуждения, а её сын снова с нею рядом.
Поговорив ещё какое время, Миша с Костей засобирались каждый по своим делам.
– Мама, помни всегда, я очень тебя люблю, – проговорил Миша, вставая из-за стола и обнимая свою маму.
– Я тебя тоже, сыночек, – ответила Ольга и нежно поцеловала его в щёку.
– Вы идите, а я ещё тут посижу, приду в себя, – добавила она, провожая Мишу с Костей.
Попрощавшись, парни направились к выходу, а Ольга смотрела им вслед и испытывала целую бурю из давно забытых прекрасных чувств.
Внезапно, у самого выхода из кафе парни остановились, что-то сказали друг другу и оглянулись, посмотрев с улыбкой на Ольгу. Миша остался у дверей, а Костя направился обратно к столу. Подойдя ближе, Костя  с волнением сообщил:
– Ольга, у нас с Мишей скоро снова годовщина, и мы бы хотели вас пригласить на неё. Если у вас будет время, то обязательно приходите, мы будем очень рады, – сказав это, друг Миши покрылся румянцем. Он продолжал стесняться её.
– Конечно же, я приду! – выпалила Ольга, – у меня есть время, у меня много времени. Огромное спасибо, Костя! Я обязательно приду. – Её спешные слова звучали как речитатив, и это было тоже от волнения, от радостного волнения.
Как только Миша с Костей вышли из кафе, Ольга тут же мысленно вернулась к только что сказанным ею словам про время, которого, как она считала, у неё всё же оставалось очень и очень мало.
 
Её пугала мысль, что через короткое время сыну придётся пережить её уход. Нет, не пугала собственная боль и смерть, пугала его боль от сострадания и жалости за её слабость и беспомощность. Оказаться смертельно больной на руках у страдающего сына – теперь это самый жуткий страх. Рано или поздно ей придётся признаться ему, и она знала, что умрет для него и для всех именно в тот момент, когда сообщит о своей болезни, а не в день, когда остановится сердце. Ольга хорошо помнила, как испытала страшный удар, узнав о том, что у её младшего сына рак. Разум помутился, а горе парализовало волю. Потом была изнуряющая борьба за жизнь, но место горя и едва выносимой боли заняли тревога, жалость, сострадание и отчаяние. Уход Алёши вызвал в душе облегчение. Была тупая и ноющая боль, и было облегчение от того, что страдания сына подошли к концу. Да, он умер для неё не тогда, когда он умер, а когда она узнала, что он умрет. Даже сейчас, вспоминая те чувства, Ольга вздохнула, словно снова провожая со вздохом свои пережитые страдания и страдания Алёши. «Всё это уже было. – решила она про себя, – Нужно идти вперёд». После этой мысли в её руках снова появился телефон, на экране которого виднелись несколько новых пропущенных беззвучных  звонков и сообщений от Оксаны и Алексея:
«Оля, ты где? Я тебя потеряла. Перезвони», – требовала Оксана.
«Оля, почему не берёшь трубку? Я волнуюсь», – вторил ей Алексей.
Удивительно, но впервые в жизни Ольга знала, что будет делать дальше. Её мозг отдавал чёткие команды, составив план действий на ближайшие 24 часа. Для неё, вечно неуверенной в себе и колеблющейся в решении любого вопроса, иметь такую решимость – словно овладеть новой и очень полезной способностью. Это приносило удовлетворение.
«Оксана, прости, дорогая моя. У меня всё отлично. Я пока очень занята. Как освобожусь, позвоню» – Ольга быстро написала первое сообщение и послала его подруге, тем самым отодвинув встречу с ней на поздний срок.
«Алексей, ты можешь заехать за мной в кафе? Я жду тебя.» Второе сообщение для Алексея Ольге далось нелегко, оно приблизило её к драматическому моменту. Это и будет тем моментом, когда она впервые умрёт для самой себя.
Ольга точно знала, что скажет мужчине, к которому начинала испытывать давно утраченные чувства. Она могла бы сказать ему правду, но ей было больно от мысли, что её слова станут несправедливостью к нему, ведь он их уже слышал когда-то от своей жены, в конечном итоге умершей от рака. Но ещё большей несправедливостью будет заставлять его второй раз проходить через такое. Нет, она не могла позволить себе нанести ему такую рану, поэтому предпочла бы тихо отойти в сторону, спрятаться в укромном месте, как делают это умирающие дикие звери.
 
Ответные сообщения от Оксаны и Алексея пришли одновременно. Оксана сообщила, что будет ждать, а Алексей попросил отправить ему геолокацию и обещал заехать за ней в ближайшее время. Ольга выполнила просьбу Алексея и, помедлив несколько секунд, нашла номер телефона, на который собиралась сейчас позвонить. Каждый раз, когда она хотела набрать этот номер раньше, в разные годы, ей редко хватало смелости и самообладания. И чаще всего, звонки оказывались не совершёнными, оставляя между двумя очень близкими абонентами глубокую и непреодолимую пропасть. «Мария» – под таким именем значился этот человек в её списке номеров. «Всё же, было бы уместнее «Мама», -- подумала Ольга, глядя на экран телефона, но тут же оправдала свой выбор: «Мама»  – в этом обращении есть что-то очень нежное, мягкое, раскрывающее всепоглощающую материнскую любовь женщины, готовой ради своего ребёнка отказаться от всего на свете, но свою мать она воспринимает совершенно иначе. Сухое, и даже, жёсткое слово «Мария» для неё определяло суровый женский характер, подходящий строгой воспитательнице, не терпящей отступлений от правил – такой была мать Ольги. Две женщины, одна из которых была сильной, жёсткой, гордой, деспотичной, а другая – кроткой, неуверенной, уступчивой. Мать и дочь.
Ольга всегда чувствовала себя рядом с матерью словно в тени огромный глыбы, лишающей её света и свободы.
«Ну почему у меня не родился сын?» – как-то в далёком прошлом обронила раздосадованная мать Ольги. В этом был ответ на все вопросы, связанные с отношениями матери и дочери. Действительно, жёсткий и непримиримый характер решительной женщины больше подходил для воспитания мальчишки, а никак не девчонки. Причиной этому было её прошлое – послевоенный детский дом. Вместе с тем, испытывая на себе материнские завышенные требования, которым она не соответствовала, Ольга получала от жесткой матери любую помощь. Во время болезни своего внука, Алёши, бабушка молча продала всё, что могла продать ради его спасения. Ольга и не подозревала, что её мать продала свою квартиру. Находясь в страшном горе, она даже не спросила, откуда появились деньги на лечение.
В день похорон Алёши рыдающая Ольга, заметив  безмолвие на лице матери, обвинила её: «Господи, ну почему ты такая всегда бесчувственная? Это же твой внук!». Это был тот момент, после которого их отношения почти сошли на нет, ограничившись редкими сообщениями и звонками.
 
Ольга делала робкие попытки сближения, но расстояние – они жили в разных городах – и традиционное непонимание между женщинами делали их безрезультатными. После того, как сама Ольга столкнулась с непониманием  сына, и, как следствие, потерей близости с ним, она отчётливо ощутила двойную боль – свою и своей гордой матери, живущей в одиночестве в другом городе. Для неё это стало тяжёлой ношей. Сейчас она точно знала, что должна делать, чтобы избавиться от неё.
 
Голос пожилой женщины появился не сразу, примерно с пятого гудка. Ольга представила, с каким трудом её постаревшая мать подошла к телефону. У неё были больные ноги.
– Здравствуй, Ольга. - Спокойный, но всё же утомлённый голос прозвучал уверенно и без каких-либо эмоций. Впрочем, как всегда.
 
Ольга раньше приветствовала в ответ так же сухо, обращаясь к матери на «вы» или по имени-отчеству: «здравствуйте, мама», «добрый день, Мария Григорьевна». Так уж было заведено между ними. Но сегодня она произнесла тихо и нежно: «Мамочка, здравствуй». В ответ – тишина. Спустя несколько секунд в трубке послышалось:
– Оля, что-то случилось? – на этот раз в голосе угадывалась эмоция, и это было волнение. 
– Нет, что ты, мама, всё хорошо, – поторопилась сообщить Ольга всё таким же тихим и нежным голосом, – Просто я тебе кое-что должна сказать, чего не говорила никогда в жизни и очень об этом жалею.
– Оля, ты меня пугаешь, – с ещё большим волнением ответила женщина.
– Мамочка, только ты меня не перебивай, прошу тебя. Я должна столько тебе сказать, что от волнения могу сбиться и замолчать, а ты потом будешь вытягивать из меня каждое слово, ты же меня знаешь, я ведь такая робкая неумеха у тебя. У меня сейчас кружится в голове целое облако из важных слов, и я боюсь, что они могут разлететься в разные стороны, оставив меня наедине с моими чувствами.
– Хорошо, я тебя внимательно слушаю и не буду перебивать.
 
Ольга глубоко вздохнула и продолжила:
– Мамочка, я тебя очень люблю – это первое. Ты должна это знать, – сказав это, Ольга почувствовала, что ей придётся параллельно справляться с желанием заплакать. К горлу подступил комок, изменив интонацию в её голосе, – Мне очень жаль, что я не говорила тебе такого раньше. Считается, что мы, женщины, с лёгкостью делимся друг с другом своими светлыми чувствами, но я, наверное, неправильная женщина, предпочитавшая делиться с  родной матерью только своими бедами и горестями. К сожалению, в моей жизни их было куда больше, чем счастья. Возможно, что я всегда считала тебя слишком сильной и не нуждающейся в моих признаниях. Иногда мне, дуре, казалось, что и я сама тебе не нужна со всеми моими вечными проблемами, и ты даже стесняешься такой слабой дочери. А твои попытки достучаться до меня, я воспринимала, как способ показать мне какая я ничтожная. Мне было обидно, горько, стыдно за то, что я не стою такой великой матери, как ты. Ты несгибаемая и мощная, я же – хрупкая и уязвимая. Так мне казалось всегда, так я придумала для себя сама. Придумала, чтобы оправдать свою вторую роль. Именно поэтому я бежала от тебя, иногда в страхе, а иногда спасаясь от самой себя. Важное – от самой себя, но никак не от тебя, – Ольга не выдержала и зарыдала, давясь словами, – Я заплакала, Мама! Я разревелась как корова. И пусть. Мне не стыдно за мои слёзы. Сейчас это не слабость, потому что я точно знаю – я никогда не была слабой. Мои слёзы сейчас – это декларация моей независимости и, одновременно, протеста против глупых ошибок, которые я совершила за всю мою жизнь. Мама, я сильная! Я точно такая же несгибаемая и мощная, как моя великая мать! И я не на второй роли. Оказывается, я всегда делила с тобой первое место. И делила его по праву твоей дочери. Я была просто слепой. Господи, мне очень жаль, что я поняла это так поздно. Мама, я сильная! Мама, я достойна тебя! – Ольга замолчала.
– А что «во-вторых»? – неожиданно раздалось из трубки.
– Что «во-вторых»? – переспросила Ольга.
– Ты не сказала о чем-то втором, Оленька, – впервые за многие годы назвав имя дочери с нежностью, ответила Мария.
Ольга тут же вспомнила начало своего монолога и заулыбалась:
– А во-вторых, мама, я очень тобой горжусь!
 
Воцарилась тишина. Не видя глаза матери, Ольга интуитивно понимала, что та испытывает в этот момент. Очевидно, что она была не готова к такому признанию дочери. Годы холода и отстранённости, взаимных упрёков, должны были исчезнуть всего лишь за один телефонный монолог, пусть и очень искренний – наверное, вряд ли такое возможно. Ольга и не рассчитывала на то, что её мать в одночасье посмотрит на их прошлое другим взглядом, забыв всё плохое. Для самой Ольги такое возможно стало лишь после сильнейшего переживания, но для матери… Она не знала, но надеялась быть услышанной и понятой. В конце концов, она сделала важный шаг и никогда о нём не пожалеет.
– Мне нужно закурить сигарету, – нарушила паузу Мария и тут же спохватилась, – Ах, да! Я же бросила курить. Жизнь – дерьмо, мне даже нечем прикрыть этот яркий свет, внезапно ослепивший меня. Я беззащитная  и совершенно беспомощная старая баба, у которой даже нет сигареты для спасения.
Услышав эти слова матери, Ольга внутренне улыбнулась, вспомнив, что её мать – театральная актриса, всю жизнь приносившая свою работу на дом. Раньше ей это очень не нравилось, но сейчас показалось очень уместным. В этом монологе старой актрисы угадывалась попытка сохранить равновесие при постигшем её эмоциональном потрясении.
– Слава Богу, что твои слова не стали эпитафией на моей могиле, ты всё-таки успела, дорогая моя, – вновь заговорила Мария, и было заметно, что она с трудом подбирает слова.
– Ладно, к чёрту, я лучше скажу так, как говорила моя соседка, покойница Алевтина, вечно раздражающая меня своей простотой и чрезмерной любовью к миру. Её слова сейчас были бы куда уместнее, это точно. Слушай их, Оленька, доченька  моя. Во-первых, я тоже очень тебя люблю, и во-вторых, я тоже очень горжусь тобой! Я всегда знала, что моя дочь – великая женщина, просто не осознававшая этого до сегодняшнего дня. Между нами разница лишь в том, что говоря эти слова, я экономлю на слезах. Старухи же плачут только хороня любимую кошку. Ты считала себя плохой дочерью, а я считала себя плохой матерью. Ирония. Глухонемые мы с тобой, доченька. Всего-то нужно было несколько слов. Но ты – моя дочь, как я – твоя мать. А ещё у нас на двоих есть прекрасный мужчина – твой сын и мой внук. Выстраданный мною и тобою. Кровинушка наша... – всё же голос пожилой женщины дрогнул, и Ольга ощутила тайную слезу на щеке матери. – Для меня очень важен этот твой звонок, – продолжила Мария, – он самый важный в моей жизни. Теперь я знаю, насколько мы близки. Теперь я знаю, что я не одинокая старая и больная обезьяна.
 
Ольга ликовала. Она, одновременно, испытывала чувство счастья и обиды: счастья от того, что смогла за короткий миг вернуть в свою семью мир и покой, найдя, казалось бы, утерянную тропинку к сыну и матери; и обиды за то, что не случилось этого раньше. Получается, что всё было в её руках, и два самых близких для неё человека страдали не по своей вине. Виновата была она. Как же больно осознавать это. К лёгкости, возникшей после разговора с сыном, добавилась лёгкость от разговора с матерью, вызвав в душе настоящее сияние. Если бы только Мария могла видеть в этот момент свою дочь, то ослепла бы. А если бы сама Ольга посмотрела на своё отражение в зеркале, то обнаружила бы, что только что лишилась уродовавшей её лицо морщины, много лет носившей имя матери. Поразительно, но вслед за очень важными словами, сказанными двумя женщинами друг другу, последовал целый поток слов. Они не могли наговориться. Они говорили обо всём том, что многие посчитают неважным. Но любое слово, спрятанное на долгие годы в молчании, становится дороже золота. Мать и дочь.
Тепло попрощавшись с мамой Марией, Ольга погрузилась в приятное состояние покоя и равновесия, пока вдруг не пришло сообщение от Алексея: «Ольга, я на месте. Мне зайти, или ты выйдешь?».
 
Разговор с сыном и матерью изменил её настрой на встречу с Алексеем, она сейчас почти не боялась её. Ольге было не страшно сказать мужчине, который нравился ей, что отношения между ними станут невозможны из-за обстоятельств непреодолимой силы. Ей виделось, что он, услышав её слова, смутится, вздохнёт и отпустит её. Ей бы так хотелось. Так было бы проще для него и для неё. В конце концов, их связь нельзя назвать долгой, всего-то три месяца. Этот короткий срок не накладывал на них никаких обязательств. Представляя это, Ольга не испытывала жалость к себе, но ей было обидно за Алексея, однажды уже потерявшего любимую женщину из-за рака. Обрекать его ещё раз пережить болезненную утрату она не имела права.
 
– Дай мне пару минут, я сейчас выйду, – ответила Ольга и отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок после потёкшей от слёз косметики.
 
– Оля, какая ты сегодня красивая, – приветствовал с радостной улыбкой, садящуюся в машину Ольгу, Алексей. – А вот что полагается красивой женщине, – добавил мужчина, протягивая ей букет нежных орхидей. У Ольги защемило в груди. Видя светящееся лицо Алексея, она растерялась и молча села в машину, стараясь не смотреть в его глаза. Не привыкшая к знакам внимания от мужчин, Ольга за время знакомства с Алексеем почувствовала себя настоящей женщиной, за которой ухаживал настоящий кавалер. Цветы, походы в театр, рестораны, подарки, милые сообщения и страстные поцелуи – всё это, одновременно, смущало и радовало. Она очень боялась влюбиться в галантного и красивого Алексея, понимая, что в любой момент он может охладеть к ней, оставив её на руинах чувств. Ольга считала себя недостойной такого яркого мужчины и удивлялась, что Алексей, несмотря ни на что, продолжал развивать с ней отношения. Именно в стремлении соответствовать ему, она решилась на перемены в своей внешности, отправившись в спортзал и к пластическому хирургу. Алексей казался очень искренним, и Оксана каждый раз убеждала её в том, что так и есть. Заметив неловкость Ольги, Алексей поинтересовался:
– Оленька, всё нормально? Ты кажешься мне чем-то озабоченной.
– Нет-нет, всё хорошо, Алексей. Просто устала, – произнесла Ольга и попыталась улыбнуться.
Алексей недоверчиво посмотрел на Ольгу и предложил:
– Тогда я хочу поднять тебе настроение в хорошем ресторане, где я заказал нам столик.
– Хорошо, – согласилась Ольга.
Алексей завёл автомобиль, и они тронулись с места. Всё время пути он не замолкал, рассказывая о своих новостях и ещё о чём-то. Ольга же погрузилась в себя, мысленно прокручивая предстоящий непростой диалог с Алексеем. Её заботил момент, в который она скажет то, что задумала. Ольге очень не хотелось брать инициативу на себя, она бы предпочла, чтобы Алексей сам подвёл её в процессе разговора к важному признанию. Этот момент наступил  довольно нескоро. Прошла пара часов, прежде чем словоохотливый Алексей за столиком в ресторане наконец спросил её:
– Оленька, ты подумала над моим предложением? 
Первоначально она хотела вступить в долгие объяснения, но сейчас смогла сказать только одну фразу:
– Алексей, прости меня, я не готова. – Сказала и замерла в оцепенении.
 
На лице Алексея можно было без труда увидеть растерянность, он явно не ожидал такого ответа. За столом воцарились гнетущая тишина и напряжение.  Спасительным стал звонок телефона Ольги, она буквально схватила его в руки, словно ждала очень важного звонка. Звонила Оксана. При другой ситуации Ольга не взяла бы трубку и отравила в ответ сообщение, но сейчас разговор с подругой был выходом из затруднения. Поприветствовав Оксану, Ольга тут же сообщила:
– Оксана, я уже выхожу. Подожди меня пару минут.
На самом деле эта фраза являлась просто предлогом для того, чтобы закончить встречу.
– Прости, мне нужно бежать. Оксана меня ждёт., – засуетилась Ольга, не поднимая на Алексея глаз.
– Понимаю, – растерянно ответил Алексей, замерев с чашкой кофе в руках.
 
Выбежав на улицу, Ольга остановилась и прислонилась к дереву. Сердце бешено стучало. Осознание того, что она только что собственноручно уничтожила своё счастье, парализовало её. «Я сильная! Я сильная! Я справлюсь!», – мысленно стала повторять она, делая глубокие вздохи. Стараясь справиться с лавиной чувств, Оксана выбрала в качестве защиты убеждение, которое, словно мантру, прокручивала и прокручивала в голове: «Это просто мимолётный роман, он всё равно закончился бы. Это просто увлечение. Я не имею права».
 
Пришло сообщение от Оксаны: «Что это было? Что случилось? Я ничего не понимаю. Перезвони мне».
Ольга собралась с силами и набрала номер подруги:
– Оксана, я тебе всё чуть позже объясню. Мне нужно с тобой встретиться.
– Умеешь ты заинтриговать, дорогая моя. То ты трубку не берёшь весь день, то теперь такое… Я уж не знаю, что думать, – начала было Оксана, но Ольга тут же осекла её:
– Оксаночка, мне очень нужно с тобой встретиться. Это очень важно! 
– Хорошо, хорошо, я могу прямо сейчас. Ты можешь ко мне на работу заехать, или я могу приехать туда, куда ты скажешь. – Не задавая больше никаких вопросов, быстро проговорила Оксана.
Ольга секунду помедлила с ответом, размышляя, и произнесла:
– Да, наверное, лучше будет, если ты меня заберёшь. Я бы не хотела разговаривать у тебя на работе. Давай встретимся при входе в парк через 30 минут? – Ольга хотела привести свои чувства в порядок и немного пройтись среди цветущей и успокаивающей сирени перед очень непростым разговором.
– Хорошо, я приеду в парк, – согласилась Оксана.
Ольга медленно побрела в сторону парка. Ей предстояло пройти самое важное испытание, и мысли о нём затмили переживания из-за расставания с Алексеем.
 
По дороге ей снова встретилось зеркало, и она инстинктивно бросила взгляд на своё отражение. Сейчас Ольга смотрела на свой лоб, вернее на глубокую морщину, пересекающую его. Та самая морщина, ставшая молчаливым и уродливым свидетелем давнишней тайны, которая лежала на душе тридцать лет тяжёлым грузом. «Оксанина морщина», – Ольга впервые назвала её именем, страшась до этого момента его произнести. Произнесла тихо, но уверенно, оголяя мрачное событие из прошлого. Оголяя для того, чтобы, наконец, освободиться от него, может и очень дорогой ценой. У неё не было выбора. Она была согласна заплатить любую цену, лишь бы избавиться от многолетнего проклятья. «Оксана…», – снова произнесла Ольга, отворачиваясь от зеркала и продолжив свой путь. Имя близкой подруги сейчас имело иной смысл. Произнося его, память возвращала её в тот день, с которого начался мучительный отсчёт времени обета молчания, превратившегося с годами в проклятье. Время подошло к концу. Последние часы до признания, которое навсегда разведёт двух близких людей, и, возможно, сделает их врагами. «Пусть. Зато я буду чиста перед ней», – твёрдо проговорила про себя Ольга и уверенно зашагала к парку.
 
Когда к парку подъехала Оксана, Ольга окончательно овладела своими чувствами и даже надломила пару веток цветущей сирени, чтобы отдать букет подруге.
– Боже, какая красота! – восхитилась Оксана, принимая сирень из рук садящейся в машину Ольги.
– Это просто сирень, – спокойно заметила Ольга.
– Сирень, незаконно сорванная любимой подругой в городском парке – просто сирень? Ты смеёшься? Это же дорогой дар! – попыталась пошутить Оксана.
– И ты его достойна, – парировала Ольга.
–  Абсолютная правда, – засмеялась Оксана. – Итак, я сейчас стараюсь быть очень вежливой и не бросаюсь к тебе с вопросами, хотя могла бы. – Оксана на последнем слове подняла вверх указательный палец и изобразила назидательный тон. – После твоего кульбита на важном свидании с Алексеем, с которого, как я поняла, ты сбежала, тебе наверняка есть, о чём мне рассказать. И про твои дела в клинике с удовольствием послушала бы, а то наш доктор не берёт трубку, и у меня нет никакой информации. Операция, наверное.
Ольга сосредоточилась, сжала в руках сумку и чётко произнесла:
– Оксана, я всё тебе расскажу. И про Алексея расскажу, и про клинику. Мне есть, что тебе рассказать, поверь. Это будет очень долгий рассказ. Давай поедем для этого или к тебе, или ко мне?
Оксана с открытым ртом слушала подругу. Прошло всего несколько часов с того момента, как они расстались ненадолго в клинике, и ничего не предвещало таких разительных перемен. А сейчас перед ней совершенно другой человек из параллельной реальности, где за это короткое время произошла целая куча событий. И событий, по-видимому, нехороших. Иначе она никак не могла объяснить для себя тревожного анонса Ольги.
 
Встревоженная не на шутку Оксана всё же попыталась сохранить привычный для неё шутливый тон и сообщила:
– Отлично. Я предлагаю наш внеочередной девичник провести у меня дома. Без мужиков. Мой в командировке, и твой, похоже, с твоей легкой руки отправился туда же. Надеюсь, ненадолго. Как я подозреваю, он будет фееричным, а у меня как раз на этот случай есть прекрасное испанское вино с таким же названием «Феерия». Едем ко мне?
– Хорошо, поехали к тебе, – согласилась  Ольга.
Всё время пути до дома Оксаны Ольга не могла заставить себя произнести даже слова, молча слушая монологи подруги про работу, про семейные дела.  Её терзала мысль о том, что Оксана, возможно, в последний раз делится с ней своими новостями и просто даже разговаривает. После того, что она ей сообщит, дверь перед ней, скорее всего, захлопнется навсегда, поставив крест на многолетней дружбе.
 
Как только они приехали домой, Оксана начала хлопотать на кухне, ставя на стол закуски и обещанное вино.
– Ну что же, я тебя слушаю внимательно, – произнесла Оксана, садясь на стул.
– Давай тогда сначала выпьем твоего фееричного вина, оно будет сейчас кстати, – предложила Ольга.
– Прекрасная мысль, давай выпьем. – согласилась Оксана, разливая по бокалам красное вино.
Подруги выпили.
– Оксана, – начала Ольга, – сначала скажу про Алексея: мы с ним, наверное, расстались.
– Как это «расстались»? Почему «наверное»? Ведь он попросил твоей руки, и ты хотела согласиться сегодня! – изумилась Оксана.
– Я ответила ему, что не могу стать его женой.
– Почему?!! – голос Оксаны почти перешёл на крик.
Ольга помолчала несколько секунд, сделала глоток вина и продолжила говорить:
– Ему я сказала, что не готова стать его женой, но причину не стала называть...
– А разве появилась какая-то причина?
– Да, появилась. – Ольга снова осеклась, – Появилась после того, как я была сегодня у врача.
Лицо Оксаны вытянулось от удивления.
– У меня обнаружили опухоль в груди, скорее всего раковую. И она очень большая. Взяли пункцию, и завтра будет результат. Я почти уверена, что это рак.
– Как ты можешь быть уверена в том, что это – рак, если нет ещё результатов анализов? – запротестовала Оксана. Было заметно, что новость её ошеломила, но она тут же вступила в противостояние.
– Оксана, всё слишком очевидно: реакция врачей на то, что они увидели и мои предчувствия. Посмотрела бы ты Аркадия, когда у него в руках оказался мой снимок и описание, от красноречия не осталось и следа. Сначала врач УЗИ дала мне понять, что шансов мало, а потом и сам Аркадий сильно погрустнел.
В первый час я находилась в шоке, а потом меня осенило: в том, что произошло, есть закономерность. – Оксана попыталась перебить подругу, но та её остановила, – Подожди, Оксана, не перебивай меня, дай я скажу. Так вот, мне не страшен рак. Ты знаешь, я отдала уже однажды ему самое дорогое, что у меня было, моя жизнь теперь мне не так дорога. Тебе не стоит сейчас меня разубеждать или успокаивать, не трудись. Вовсе не для этого позвала тебя на встречу. Мне сейчас нужно успокоение, но не то, о котором ты думаешь. Мне нужно другое... Завтра будет завтра, сегодня – пока сегодня. Без страха услышу диагноз, если он будет таковым. Я готова. Так вот, о закономерности… Знаешь, я ощущаю сейчас огромную ответственность за близких мне людей, перед которыми у меня была и есть вина, и ты  – одна из них. Я совершила много ошибок, и их груз, осознавая его, я тащила на себе много лет. Тащила горечь от потери сына, не в состоянии отпустить его, волокла тоску от вечного противостояния с мамой, тянула непонимание с Мишенькой и ещё несла давний груз… Надорвалась. Могла сразу исправить эти ошибки, но нет – предпочла страдать. Дура. Надорвалась. Так что, если рак, то только от них. Когда прошёл шок, я твёрдо решила, что у меня есть двадцать четыре часа для того, чтобы хотя бы попытаться исправить давние ошибки. Я хочу принять свой приговор в выстиранной чистой рубахе. Буду вся в белом.
– Боже, девочка моя, я ведь ничего этого не знала. Какая же я после этого подруга, – всхлипнула Оксана, схватив дрожащими руками руки Ольги.
– Не сомневайся, ты очень хорошая подруга. Ты самая лучшая подруга. Я счастлива, мне удалось сегодня исправить две ошибки из трёх, попутно предотвратив ещё одну возможную, я про Алексея. Я смогла снова назвать себя хорошей дочерью моей матери, стать снова хорошей матерью для хорошего сына и не стать женой хорошему мужчине, которому во второй раз придётся пережить траур от потери. Я молодец. Я хорошая. Но мне осталось исправить ещё одну мою ошибку. Самую главную ошибку моей жизни, – сказав последнюю фразу, Ольга посмотрела на Оксану, словно обращаясь к ней.
Оксана растерялась, почувствовав, что имеет отношение к тому, о чём будет говорить Ольга. Ольга глубоко вздохнула, высвободила свои руки из рук подруги и вновь заговорила:
– Оксана, моя главная ошибка и мое проклятье связано с тобой. Я так страшилась этого момента, что затянула признание на тридцать лет. Можешь поверить мне, жить с этим было невыносимо тяжело. Я так боялась, что узнав мою тайну, ты отвернёшься от меня, что трусливо похоронила её в себе. Возможно, я бы никогда не рассказала тебе то, что расскажу, но без этого моя рубашка к завтрашнему дню не будет белой. Больше не буду хранить эту тайну.
Отдаю себе отчёт в том, что через несколько минут ты не захочешь меня знать и отвернёшься. Возможно, и  я бы тоже так поступила. Поэтому после признания я тихо встану и уйду, не мешая больше тебе. Меня не нужно провожать. Меня можно не замечать. Я всё пойму. Но попрошу прощения у тебя сейчас, перед тем, как покаюсь. Прости меня, Оксана, если сможешь.
 
Потрясённая Оксана не могла даже пошевелиться. Она смотрела на подругу, не понимая, как себя вести. Ольга продолжила:
– Когда мы были с тобой девчонками, я страшно завидовала тебе: ты такая красивая, заметная. Все мальчишки ухлёстывали за тобой. Я же неприметная, серая мышка, которая могла только мечтать быть такой, как ты. Нет, это не было злой завистью, это было, скорее, гордостью. Меня переполняла гордость от того, что моя близкая подруга – красавица и умница. Лишь однажды я почувствовала себя уязвлённой: тогда, когда в нашей жизни появились Сергей и Михаил. Тебе достался красавец Михаил, мне же – его друг, Сергей. Но я не любила Сергея, я влюбилась в твоего Мишу, который не замечал меня. Я вылазила из кожи вон, стараясь обратить его внимание на себя: одевалась как ты, даже стрижку сделала как у тебя. Смешно, но я перед зеркалом проводила часы в попытке повторить твои манеры, эмоции. Мне казалось, что если я буду похожа на тебя, у меня появится шанс в глазах Миши. Но этого не случилось. В конце концов, он окончательно стал твоим. Я смирилась с этим и искренне ответила на ухаживания Сергея. Мне даже показалось, что я полюбила его. Мы стали двумя дружными, счастливыми парами, идущими рука об руку к своим свадьбам. Но, кое-что произошло… За две недели до наших свадеб, вы поругались, и Миша в слезах прибежал ко мне, ища утешения. Это был очень странный и эмоциональный момент, буквально разорвавший моё сердце в клочья. Я утешала его, прикасалась к его волосам, гладила, а у самой внутри пылал костёр. В какой-то момент между нами случилось что-то совершенно необъяснимое, и мы просто обезумели. Мы переспали. На короткий миг я подумала, что это многое значит, и у меня появился тот самый долгожданный шанс, но уже через две недели мы справили свои свадьбы: я пошла под венец с Сергеем, а ты – с Мишей. – Ольга замолчала, готовясь произнести финальную  фразу. – Своего первого сына я родила не от своего мужа.
Воцарилась гнетущая тишина.
Оксана сидела как статуя. В её широко открытых, не мигающих глазах читался шок. Она была полностью парализована.
Ольга чуть помедлила, потом встала со стула и тихо пошла в сторону дверей.
«Стой!» – вдруг раздалось из-за спины Ольги.
– Миша и Сергей – братья? – вдруг совершенно спокойным голосом спросила Оксана.
– Да. - тихо ответила Ольга.
– О, Боже! – застонала Оксана, схватив свою голову руками.
Ольга, не понимая, что ей делать дальше, встала у дверей.
– Так, вернись и сядь на стул. – скомандовала Оксана, явно приходя в сознание.
Ольга повиновалась.
Глаза Оксаны бегали по комнате, словно гоняясь за какой-то мыслью. Потом она встала и пошла в сторону кухонного стола, попутно бормоча: «Так, мне бы сигарету. Сто лет не курила. Где-то у меня IQOS был...»
В её руках внезапно появилась электронная сигарета, она вернулась к столу, села и закурила. Ольга заметила, как тряслись руки подруги.
– Так, минуту, я сейчас перезагружу свою операционку. Минуту… –  Оксану колотило не на шутку. Она то трогала себя за лицо, то нервно дёргала коленом, то делала глоток вина.
Прошла пара минут, пока Оксана смогла взять себя в руки. Её движения стали медленными, спокойными, а во взгляде появилась уверенность. Ольга замерла в ожидании вердикта. Она была спокойна. Оксана заговорила уверенно и громко:
– Ольга, это ужасно! Я даже слов не могу найти. У меня шок! Ты всерьёз думала, что я закрою за тобой двери и вычеркну из своей жизни после того, что я сейчас узнала? – Ольга молчала, опустив глаза. – Ты смела подумать, что я откажусь от нашей дружбы из-за того, что произошло тридцать лет назад между двумя молодыми и глупыми девчонками? – Оксана повышала градус. – Ты могла себе представить, что я такая неблагодарная сука, способная забыть то огромное хорошее, что ты сделала для меня? – голос Оксаны задрожал, а в глазах появились слёзы, – Ольга, ты – идиотка! Ты – круглая дура! Знай, ты – мой самый близкий человек на свете! – Оксана вскочила со своего стула, метнулась к сидящей Ольге и крепко обняла её за плечи. Ольга вздрогнула. По всему её телу разлилось оцепенение от сильнейшего потрясения. Она не допускала даже мысли, что Оксана отреагирует на её признание таким образом. Она была уверена, что будет изгнана с позором. С огромным трудом Ольга смогла выдавить из себя:
– Оксана, ты меня прощаешь?
– Прощаю? – выкрикнула Оксана, – Прощаю за что? За то, что ты выкормила моего сына? За то, что забрала меня к себе побитую после убийства Миши? За то, что была всю жизнь рядом? За то, что наши сыновья – братья? За то, что мы сёстры? – Оксана не сдержалась и зарыдала в голос.
– Я… я… я и подумать не могла, что… –  всхлипывая, зашептала Ольга и была тут же перебита Оксаной:
– … что ты святая? Не могла подумать, что ты святая? Оля, ты – святая! – Оксана схватила свой лоб ладонью, – Боже, ты тридцать лет жила с этим! Тридцать лет носила это в себе! Какой кошмар, Оля!
 
Последние слова Оксаны пронзили насквозь, сорвав все замки и затворы, за которыми Ольга все эти годы прятала свою тайну и чувства. Сокрушающей лавиной они обрушились на неё, вызвав град слёз. Ольга плакала так, как не плакала никогда. Навзрыд. Было в этих слезах и острая жалость к самой себе  за годы страдания, и чувство непередаваемой лёгкости от внезапного освобождения из многолетнего плена страха. Сейчас всё было позади. Обнявшись, две подруги ревели в унисон. Ревели, не жалея слёз и не считая времени. Ревели об одном и том же. Ревели, пока могли реветь. Ревели до полного очищения.
– Оленька, Мишка-то твой с моим Серегой – братья! Господи, я сейчас сойду с ума от всего этого! – заговорила Оксана первой после того, как у подруг закончились слёзы.
– Да. – тихо согласилась Ольга, вытирая трясущимися руками остатки слёз с раскрасневшегося лица.
– Ой, я сейчас нам с тобой платки принесу, – засуетилась Оксана, посмотрев на заплаканную Ольгу. Передавая подруге платок, она добавила:
– Они ведь даже похожи во всём друг на друга, как я этого раньше не замечала. Настоящие братья. Какая же я слепая. Представляю, какой у них будет шок, когда мы им расскажем.
– Это твой ум не замечал, а сердце давно знало, – заговорила Ольга, – ты столько сделала для Миши, сколько я не смогла. Не зная, что они братья, ты воспитывала их как родных. В конце концов, Миша тебя всегда считал своей второй мамой, и ты об этом знаешь. Я сейчас очень жалею, что не позволила тебе знать об этом раньше. Я очень боялась...
– Но теперь я всё знаю. Знаю, что мы с тобой стали ещё ближе и роднее. Знаю, что мы были семьей и останемся ей навсегда, и у нас больше нет тайн и препятствий. – Оксана снова прикоснулась своими руками к рукам подруги. Ольга в ответ крепко сжала руки Оксаны и заулыбалась:
– Я ведь сейчас самая счастливая женщина в мире. Если бы у меня сейчас оставались слёзы, то я бы заревела от счастья. Никогда не ревела от счастья. За сегодняшний день я выплакала многолетнюю норму. Так чудно, я в шаге от горя, а испытываю чувства, за которые готова расплатиться жизнью. Нужно было подойти к нему так близко, чтобы обжечься от счастья. Меня этот жар закалил как глину или как сталь. Теперь мне ничего не страшно. Я готова ко всему.
 
Позже, когда подруги легли спать, Оксана прошептала:
– Оленька, всё ведь будет хорошо. Даже если завтра случится то, о чём ты думаешь, если всё-таки рак, у тебя есть все мы – те, кто тебя очень любит. Мы – сила. Мы ни за что не оставим тебя одну. И мы победим. Что бы ни случилось, мы победим.
– Оксана, для этих твоих слов снова нужны слёзы, а я ещё не накопила.
– Уверена, нам больше они никогда не понадобятся.
–  Тогда спокойной ночи?
– Спокойной ночи.
 
 
Утром первой проснулась Оксана и тут же бросилась к телефону. Вымотанная событиями минувшего дня, Ольга даже не почувствовала, как встала подруга, продолжая глубоко спать. Оксана вышла из комнаты и набрала номер Аркадия:
– Аркадий, доброе утро. Я в курсе дел Ольги, она у меня сейчас спит. Хочу узнать первой результаты её анализов, чтобы подготовить её.
Аркадий сказал что-то в ответ, и Оксана согласно закивала: «Хорошо, хорошо, я подожду. Перезвони мне, когда узнаешь».
Оксана посмотрела на часы – половина восьмого. Ещё раз кинув нежный взгляд на спящую подругу, она удалилась на кухню в ожидании звонка от Аркадия. Оксана налила себе кофе, закурила IQOS и задумалась. Этой ночью она почти не спала, раздираемая тревожными мыслями. Каждый раз её обуревал страх, как только в голове возникала мысль, что утром придёт плохая весть. Оксана понимала, что при плохом исходе по ней будет нанесён сокрушительный удар – ей придётся взвалить на свои плечи огромную тяжесть и пережить всё то, что переживёт Ольга. Одновременно, она восторгалась решимостью и спокойствием подруги, совершавшей на её глазах настоящий подвиг. Раздавшийся звонок застал врасплох, Оксана вздрогнула, сердце забилось учащённо.
– Да, Аркадий, я слушаю… – её голос был напряжён. Несколько секунд Оксана сосредоточенно слушала звонившего, затем побледнела. «Боже...» – только и смогла произнести она. Ещё несколько секунд внимания, и Оксана, отчаянно жестикулируя рукой, заговорила скороговоркой:
– Это очень, очень, очень хорошая новость. Господи, как же я счастлива! Спасибо, спасибо, спасибо, Аркадий!
 
Закончив разговор, Оксана глубоко вздохнула, сложила руки на груди, просмотрела вверх и прошептала: «Ты точно есть, а я в тебя не верила. Всё, теперь верю. Спасибо!».
Лицо Оксаны светилось от счастья. В следующую секунду в её глазах появился озорной огонёк, словно она что-то задумала. Оксана тут же вскочила со стула и бросилась к холодильнику, доставая из него яйца, бекон, овощи, сыр, и… шампанское. Она засуетилась у плиты, одновременно жаря яичницу и делая нарезку из всего, что извлекла из недр холодильника. Через несколько минут её руки держали поднос с маленькими тарелочками и двумя бокалами с шампанским. Направляясь в комнату, где спала Оля, она вдруг остановилась, сорвала цветок белой хризантемы из вазы с цветами и положила его между тарелками. Затем Оксана тихо пробралась к спящей подруге и вкрадчивым голосом объявила:
– Оленька, с добрым утром. Пора вставать. 
Оля приоткрыла глаза и, не сразу заметив Оксану, стала щуриться от яркого солнца, льющегося в комнату из большого окна.
– Оленька, с добрым утром! – снова произнесла Оксана нараспев.
В это мгновение пробудившаяся Ольга наконец увидела подругу, стоящую перед ней с подносом.
– Оксана, ты это чего? – удивилась она, широко открыв глаза и приподнявшись  на локтях. Вид светящейся улыбкой подруги с подносом в руках явно смутил Ольгу. Через несколько секунд события минувшего дня вновь ожили в отошедшем ото сна сознании, и утренняя сцена привела её в замешательство.
– Оленька, я хочу вместе с тобой начать этот новый прекрасный день с бокала этого чудесного  шампанского, – торжественно объявила Оксана, поставила поднос на прикроватный столик и протянула бокал Ольге, одновременно садясь на край кровати.
Ольга окончательно растерялась.
– Итак, дорогая моя… – продолжила Оксана, поднимая бокал, чтобы сказать тост, – я хочу выпить за первый день твоей новой жизни, в которой нет никакого рака. Аллилуйя!
 
Оксана  не стала дожидаться реакции подруги на свою провокационную фразу и демонстративно выпила бокал до дна.
– Нет у тебя никакого рака! – победоносно заявила она и поставила пустой бокал на поднос, – Я позвонила Аркадию и всё узнала. Есть у тебя там какая-то необычная опухоль, но совсем не раковая. Аркаша сказал, что сначала ты будешь пить таблетки, чтобы уменьшить её, а потом, возможно, тебе её вырежут. Возможно, что вырежут, а может, и само всё рассосётся. – Оксана ликовала.
Ольга продолжала хранить полное молчание, только по выражению её лица Оксана могла понять, что та была в полнейшем смятении. Затем Ольга поднесла бокал к своим губам и сделала острожный глоток.
– Ну, что скажешь? – поинтересовалась Оксана, хитро улыбаясь.
– Шампанское вкусное, – тихо ответила Ольга и сделала ещё один глоток.
– Ты не рада? – Оксана не унималась.
– Наверное, я рада… Прости, нет, конечно же я рада. Только радости на меня свалилось за последние часы столько, что для этой свежей радости пока нет места. В очередь пусть встанет. И я ещё не проснулась. И ещё я почти уверена, что всё это – волшебный сон, которого я не заслужила. – Ольга, наконец, заулыбалась, – Я себя чувствую сейчас абсолютно чистой, первозданной, словно новорождённая. Впервые в жизни у меня на душе ни одной тревоги, только один сплошной свет из окна и в душе. Это настолько непривычно, что я в полнейшей эйфории. А тут ещё твоё шампанское…
– В белой рубахе? – засмеялась Оксана.
– Да, в ослепительно белой рубахе. Отстирала вчера все пятна.
– Ну что же, тогда у меня прекрасный тост! – Оксана вновь подняла бокал, – Пусть твоя рубаха больше никогда не будет иметь пятен.
– Пусть. – согласилась Ольга.
Подруги выпили до дна, обнялись и замолчали, погрузившись в свои мысли. Оксана принялась распутывать стежки времени, вспоминая себя и Ольгу в разных его периодах, Ольга же стала прокручивать события пережитых 24 часов, в которые ей удалось перешить всю свою жизнь по швам.
– Ой, а как ты поступишь сейчас с Алексеем? – первой нарушила молчание Оксана.
– Это – одно из двух дел, которые я должна сделать в ближайшее время. – ответила Ольга с улыбкой.
– Двух? – удивилась Оксана.
– Да, и одно из них я сделаю прямо сейчас, не вставая с кровати. – Ольга продолжала улыбаться.
– Ну что я ещё опять не знаю? – Оксана изобразила показное возмущение.
– Прости, но я тебе рассказала не все свои тайны. Осталась ещё одна, но клянусь, что она будет последней, – Ольга тоже изобразила показное чувство вины и продолжила, – это касается Миши… Дело в том, что… – Ольга запнулась, словно подыскивая нужные слова, – ...дело в том, что ему нравятся мужчины.
Услышав признание подруги, Оксана рассмеялась.
– Ты чего это смеёшься? – поразилась Ольга.
– Я тоже хочу признаться тебе в последней тайне, – продолжая смеяться, проговорила Оксана, – ты была последней, кто узнал об этом. Мы все давно знаем и, между прочим, любим Мишу и за это. Так что, добро пожаловать в семью, в которой один из сыновей – гей.
 
Ещё какое-то время подруги провели вместе, завтракая и обсуждая пережитые события, пока Ольга не заявила:
– Ну что ж, жизнь продолжается дальше. Нам с тобой пора на работу. Мне ещё нужно заехать домой и переодеться.
– Хочешь, я тебя подброшу? – предложила Оксана.
– Это было бы здорово. – согласилась Ольга.
Уже в дороге, проезжая мимо универмага, Ольга неожиданно попросила остановиться и подождать её. Через несколько минут она вернулась, держа в руках большой пакет.
– Что это за неожиданная покупка? – поинтересовалась Оксана.
– Потом сама увидишь, – с искоркой в глазах ответила Ольга, – я давно засматривалась на эту вещь, но считала, что ей не место в моём доме и в моей жизни. А теперь всё изменилось.
Подъезжая к своему дому, во дворе Ольга открыла окно, наполнив салон машины густым запахом сирени, и посмотрела на Оксану:
– Пусть аромат сирени весь день напоминает тебе обо мне счастливой. Это мой цветок.
Подруги обнялись и попрощались.
 
Ольга зашла в квартиру и тут же направилась в ванную комнату, захватив с собой пакет с покупкой. Она посмотрела на стену, на которой висела репродукция с корявым деревом. Усмехнулась. Затем достала из пакета другую репродукцию и поменяла их местами.
«Вот это другое дело». – подумала удовлетворенно Ольга, любуясь изображением цветущей красной розы. Постояв перед репродукцией ещё несколько секунд, Ольга достала свой телефон и написала сообщение: «Алексей, я тоже люблю тебя. Я согласна!»
Ольга перевела взгляд на своё отражение в зеркале и улыбнулась – на неё смотрела счастливая женщина с красивым лицом без морщин.
– Я красивая! Я сильная! Я лучшая! – прошептала она…
 
Конец.