(Днём ранее до известных событий)
Кривая на диаграмме неуклонно ползла вниз, несколько раз тонкая оранжевая линия нервно дёргалась, но суровая действительность заставляла вновь склоняться под тяжестью неумолимой статистики.
– М-да-с… – издал задумчиво Альберт Иванович.
Прогноз ЦК на ближайшее астрономическое столетие не радовал. Гермафродиты наотрез отказывались плодиться. Император уже интересовался! А что он мог ответить? Ну не в пробирках же выращивать, в самом деле? Космически глупая ситуация: кормить гермафродитами насекомых! Что, у империи других дел, что ли, нет! А получается, что нет. Сжечь планету в пепел нельзя. Без услуг гермафродитов скандалы начнутся. А там недалеко и до волнений, производства встанут. Дальше лучше не представлять. Всё мрачно!
Противно вибрирующее чувство раздражения на Хранителя высотки «Винтаж 2000» не оставляло. Конечно, он сразу заметил фальшивку. А как было не заметить этот грубый фарс? Устраивать немедленный разнос не стал. Просто так сместить Хранителя невозможно. Здесь, как ни крути, номенклатура империи. Конечно, публика думает, что сама выбирает. Пусть так и будет впредь. Хотя все знают, что ЦК никогда не утвердит выскочку с Земли. Слишком велик риск расстаться с высоткой навсегда. Поворот ключа – и в небе яркая вспышка позитронов.
Осторожно вытащив при помощи крючка очередную фигурку из полированного тантала, изображающую толстого монаха, генерал облегчённо выдохнул. Кто-то играет в шахматы, кто-то в карты, а ему нравилось в одиночестве разглядывать бирюльки, чтобы извлечь потом самую подходящую, не развалив хрупкую горку.
Способов устранить неугодного имеется бесконечное множество, и вполне легальных. Нет смысла возбуждать гражданскую активность стратосферы. Состряпать повод для перевыборов – делать нечего. Но оставался вопрос, как умудряется этот строптивый Хранитель управлять высоткой без гермафродитов – вопрос, требующий обязательного ответа. Боевой генерал, испытавший на себе ярость и коварство марсиан (а это вам не морс по утрам пить из графина!), отлично разбирался в тайной стратегии войны, поэтому решил действовать не спеша, благо время позволяло.
Накрыв металлические бирюльки гравитационным колпаком, чтобы не развалилась комбинация, генерал дунул в переговорную трубу. На зов немедленно заскочил в кабинет Борман.
– Вот что, голубчик. Возьмёшь из гаража плазменный самокат и отправишься в «Винтаж 2000». Веди себя непринуждённо, там знают, чей ты адъютант. И сразу к этому пастафарианцу. Понял? Тебе необходимо убедить его в своей фанатичной вере в Летающего Макаронного Монстра. Войди в доверие, так сказать.
– А как же вы здесь без меня?
– Работа, Герман, прежде всего. Полетишь вечером, чтобы никто не подумал, что ты шпион.
– Надеюсь, сверхурочные зачтутся? У меня семья.
– Герман, хочешь испортить себе послужной список?
– Никак нет, товарищ генерал. Разрешите идти.
– Кофейку свари.
– Есть.
***
Не успел Пафнутий заняться новой клюшкой, как внизу опять раздались шаги. На этот раз на резиновом ходу, но в пустом храме любой шорох казался неуместным богохульством. В зеркале из полированного рения отразилась всем известная бывшая Наблюдательница, а теперь домашняя муза Плещеева.
Заметив трагические изменения в конституции посетительницы, Пафнутий кинул изоленту на стол и поспешил в зал.
– Что случилось? Где великолепные крылья? Я почитал вас за демона. А теперь что велите думать?
– Оставьте ваше ехидство. Я посоветоваться пришла.
– Со мной? Помилуйте, мы находимся по разные стороны баррикад. Вы во власти науки, а я скромный проповедник Космоса.
– Нафантазировали себе всякую чушь. Видите, я без крыльев? Можете не бояться. Будете слушать или я пойду?
– Экая вы строптивая? И как только академик терпит. Коль «пойду», так, значит, и не очень нужно, – пристыдил священник.
Смущённо потоптавшись на месте, Персефона произнесла с тяжёлым вздохом:
– Нужно! Но уж очень вы злой-с. А у меня дело деликатное, требующее интимной беседы. Главное, обратиться больше не к кому. Не к макароннику же идти.
– Дался вам этот анархист. Присаживайтесь здесь, под иллюминаторами. Я весь внимание, – Пафнутий состряпал на лице дежурное участие и привычным движением погладил бороду, умиротворяюще пахнущую ракетным топливом.
– Меня шантажируют. И вроде ничего страшного, так, ерунда никчёмная. А я тем не менее беспокоюсь, не за себя, я женщина привычная, сами знаете, Наблюдательницей работала, за Плещеева. Он грандиозный эксперимент готовит. Хочет спасти человечество.
– Спорное желание. Но чем я могу помочь, дочь моя?
– Вот я и говорю: причём здесь Архангел? Мне он совсем без разницы, а она требует непременно подкупить. Да как требует! С нажимом! Будто у меня все рычаги. А я совсем неспортивная личность, и связей у меня никаких. А человека жалко. Так не скажешь ему, она ещё что придумает. И тогда жди беды. Подхалимов знаете сколько в министерстве? Ого-го.
– Подождите, подождите. Давайте по порядку. Объясните, кто такая она?
– Нора, жена начальника ВТС.
– Ничего себе шайбы, прости космос. И что хочет?
– Подарок мужу на день рождения.
– Архангела?!
– Скажете тоже, зачем ей какой-то хоккеист? Конечно, спортсмен, но что с ним делать?
– Тогда при чём здесь Гоша?
– Муж ненавидит «Молотобойцев». Вот она и придумала на годовщину свадьбы сделать приятное.
– Дочь моя, помедленнее, у меня нет опыта работы с жертвами науки. Войди в положение, – пошутил Пафнутий, чтобы успокоить излишне взволнованную посетительницу.
– Заметно, – поджала губы Персефона. – Слушайте, вам даже в пользу. Я это знаю, но полагаюсь на вашу порядочность. Вы ведь священник! Ну, пойду я к нему. И что дальше? Дать графены? А вдруг откажется? Вот я и пришла за советом.
– Да-с, – обескураженно протянул Пафнутий, но, призвав в помощники всех святых и Великий Космос заодно, продолжил:
– Подкупить, что ли, требуется?
– Так и я о чём. Пусть пропустит одну игру, разве это сложно. У меня подруга, когда хочет отказать мужу в близости, всегда так делает. Чуть что не так, так сразу живот болит. Что особенного? А он потом ласковый такой.
– Дочь моя, как ты сама сказала, дело деликатное. Мы ведь противники. И как это будет выглядеть?
– Очень даже отлично. Придёте и предложите компенсацию за неудобства. Он вас сразу поймёт, ну не мне же идти? Сами подумайте, посчитает интригой, подкупом. А вам поверит, у вас прямой интерес. Опять же вы знакомы. Генеральша в долгу не останется. Я вижу обстановка у вас не очень, бедно живёте, – Персефона рукой показала на потёртые временем приборы и грубые фрески местных художников.
С большого вогнутого экрана, показывающего в древности курс корабля, на молящихся взирал разнокалиберными звёздами Великий Космос, держащий в одной руке древнюю ракету с химическим двигателем, а в другой систему Солнца. Фосфорные краски на матовом стекле потускнели, отчего Млечный путь вяло моргал злыми фиолетовыми карликами и красными гигантами. Даже кометы казались неубедительными. Чахлые хвосты вяло трепыхались, нещадно гонимые прочь от пояса жизни безжалостным солнечным ветром.
– А в противном случае?
– Лучше и не думать. Это же ВТС! Подхалимы мигом изобретут, как сделать из Гоши инвалида, или ещё хуже: исчезнет в квантовой дыре. А оттуда, сами знаете, обратной дороги нет. Вам такой грех нужен? Я, например, не могу рисковать репликацией. Что Плещеев будет делать, если пострадает главный опытный образец? Не знаете? Вот и я не знаю. А человечество тем не менее ждёт спасения.
– Какого?
– Так, отец Пафнутий, не отвлекайтесь. Вам необходимо уговорить Архангела или лучше не думать.
Сложный нравственный выбор встал перед святым отцом. «Сила небес» ещё не выиграла ни одной битвы. Этот печальный факт подрывал душевные силы хоккеистов. Таяла в сердцах вера в покровительство Космоса. Мало того, ходили вредные слухи о некоем проклятии. Утверждалось, что «Сила небес» призвана искушать своих поклонников грядущей победой. Когда она случиться, разразиться гром небесный и настанет смешение пространств. Арны и люди начнут жить вместе, как не в чём ни бывало, напрочь отринув закон Менделя. В общем, ересь несусветная.
«Так посудить, нельзя священнику подвергать опасности чужую жизнь, никак нельзя. Всё остальное не имеет значения. Ну и что, что придётся слукавить? Ничего такого. Правда, себе к выгоде. Моя команда наконец-то победит. Мара Филипповна выдаст новую форму. Игроки обрадуются, сплошная благость. Прекратятся смутьянские разговоры. Но как отнесётся Архангел к визиту? Вдруг упрётся? Вдруг не поверит? Да почему не поверит, когда всё правда!» – убеждал сам себя Пафнутий.
– Дочь моя, ты говорила «шантаж»? Но тебе ничего не грозит? Откажись и всё! – решил не поддаваться на искушение батюшка.
– Как вы не понимаете! Если Нора пожалуется своему генералу, то меня могут отозвать с задания. Тогда, точно, будет «всё»! Работа академика встанет, лишившись опытного образца, и приключиться всем большой кирдык.
– Подождите, какого задания?
– Бывших Наблюдателей не бывает. Стала бы я за просто так терпеть издевательства академика.
– Дочь моя, так вы агент ВТС? – высказал предположение священник.
– Конечно, поэтому соглашайтесь, пока просят по-хорошему. Мы знакомы, а представьте себе, когда придут мои товарищи за тем же самым. Они церемониться не будут.
– И всё же я вынужден уточнить, суть вашей «просьбы», так сказать. Требуется, чтобы Гоша пропустил игру? Я правильно понимаю?
– Прекращайте тупить! Полагаю, объяснять не нужно, что вас ждёт квантовый распылитель, если проболтаетесь? – оборвала Персефона, уверенная, что Пафнутий всё сделает как надо.
– Моя жизнь в руках Всемогущего Космоса, но я вас понял отлично: Гоши на игре не должно быть.
– Точно.
***
Припарковав плазменный самокат у крыльца высотки «Винтаж 2000», Герман вежливым поклоном приветствовал ветеранов стратосферы, отдыхающих на чугунных скамейках амфитеатра. Маленькие трагедии из жизни двадцати тысяч обитателей высотки, давали обильную пищу для жарких споров между членами ассамблеи. Некоторые ораторы брали с собой отполированные до блеска рупоры, чтобы медными децибелами убеждать оппонентов в своей правоте.
Скоростной лифт на электромагнитах мгновенно домчал в центр, где располагались культовые заведения: несколько храмов, театр, больница, стадион и квантовый распылитель для вышедших из употребления вещей. В общем, всё самое нужное. Ввиду ограниченности пространства, устроенные в несколько уровней, чтобы жильцы имели свободный доступ при помощи ажурных лестниц, двигаемых по этажам поршнями на сжатым воздухе.
Огромный дуршлаг со множеством отверстий сверкал полированной нержавейкой над храмом пастафарианцев. Внутри парил под куполом Летающий Макаронный Монстр с огненными тефтелями вместо глаз. Стены покрыты кирпичным суриком, от которого мгновенно портилось артериальное давление. Посередине извивались диваны из мягких труб, напоминающих спагетти. Настоятель, что-то горячо доказывал в телефонный аппарат, стилизованный в сморщенное ухо с малиновыми губами.
Над алтарём висела табличка со святыней, собственноручно написанная основателем веры в Летающего Макаронного Монстра.
«Миллионы, если не тысячи последователей, считают пастафарианство законной религией – и даже его противники, в основном космические махаоны, признали, что у нашего бога шары чугунные.
Бобби Хендерсон»
– Кхе, кхе, – деликатно кашлянул Герман.
– Ага, вот и вы! – обрадованно закричал настоятель, облачённый в изумрудный пиджак со множеством совершенно бесполезных карманов, из которых свисали белые шнурки.
– Со вчерашнего дня поджидаю. И что прикажете делать? А-сь! Не успел отправить восвояси этих ваших гермафродитов, так теперь граждане звонками замучили. Где, да что. А я почём знаю! Спросите лучше Мару Филипповну, куда она их подевала. Стоит только один раз пустить в храм нечисть, так потом не отмолишься. Слабый, безвольный я человек, коль такое позволил в святом месте. А всё для нашего обожаемого Семарга! Я вас убедительно слушаю. Опять прилетели искушать непотребством прихожан?
– Что вы, что вы. Я со всеми реверансами. Как можно? Даже и не подумайте. Я, можно сказать, что и наоборот совсем. Можете ничуть не сомневаться.
– О как! И что привело? Я уже начал подозревать в злом умысле. Представьте себе, все хотят общества гермафродитов. Негодяи, помните, Летающий Монстр знает наперечёт все ваши низменные желания!
Настоятель погрозил кулаком дырявому куполу.
По арабской смальте в задорном беспорядке прыгали солнечные зайчики, особенно яркие перед скорой ночью. В стратосфере темнота происходила с невероятной резвостью: чик и выключили электричество, чик и зажглись пронзительные звёзды с серебристой луной, утыканной чёрными оспинами от метеоритов.
– Отец, я хочу причаститься.
– Молодец, я верил, верил, что не перевелись ещё истинные верующие в стратосфере. Тебе сливочный или томатный соус?
– На ваше усмотрение. Целиком полагаюсь на ваш духовный опыт. Самое главное, чтобы сразу в пот бросило. Давненько не причащался, знаете ли.
– Понимаю. Мне хорошо знакомо это чувство, когда после изнурительного поста вкушаешь благость настоящих макарон. Не тех жалких полуфабрикатов, которыми всех потчуют в Замке, а настоящих, изготовленных с молитвой в душе. По телу распространяется особой концентрации энергия. Наполняешься умиротворением и любовью к ближнему. Ну, не буду тебя томить. Садись на диван поскорее.
Схватив половник с длинной ручкой, священник зачерпнул с чавканьем из дымящейся посреди храма кастрюли большую порцию разваренных спагетти и плюхнул на тарелку, потом сел на круглую табуретку перед прихожанином и начал с одобрением смотреть, как Герман аккуратно накручивает на вилку горячие шнурки из теста. Вдруг вскочил и закричал:
– Подожди!
Дисциплинированный адьютант с сожалением положил на тарелку намотанный клубок. Настоятель принёс натёртый сыр и стаканчик красного вина.
– Самое главное забыл! Нектар оппортунизма и брызги свободы.
Новый прихожанин поспешил стукнуть пустым донышком о перфорированную столешницу.
– Теперь можно, – разрешил священник и снова вонзился восторженным взглядом в смиренного Германа, деликатно хлюпающего длинными вёрткими макаронинами.
После того как молящийся управился со своей порцией и вытянул ноги, сигнализируя о посетившей его благодати, Бобби (так звали настоятеля) поинтересовался:
– Цель?
Осоловевший от высококалорийной святости Герман смиренно прошептал:
– Молиться и как можно чаще. Габариты позволяют, – он похлопал себя по животу, демонстрируя готовность к религиозному подвигу.
– Похвально, а как начальник посмотрит на твоё усердие, сын мой?
– Согласовано. Альбер Иванович позволил в нерабочее время.
– Что ж, поздравляю с причастием.
Появление нового прихожанина, да ещё адъютанта высокопоставленного чиновника, несказанно обрадовало Бобби. Да и как тут не воодушевишься, когда вера в ЛММ незаслуженно игнорировалась жителями высотки, против официальной религии Великого Космоса. Это, как сравнивать хоккей и петанг. Одна игра собирает стадионы, вторая – компанию друзей. Однако массовость вовсе не указывает на истинность в конечной инстанции. Иногда скромные любители петанга могут предложить миру несравнимо больше знаменитого хоккея. Их спорт ещё не одолела ржавчина стяжательства, обычная для популярных видов спорта. Бобби искренне верил, что пастафарианство с лёгкостью одолеет догматы Великого Космоса. Немного нажать, и опля – все прониклись чудесной силой Летающего Макаронного Монстра.
Глава 2 - http://proza.ru/2022/06/11/1131
Глава 4 - http://proza.ru/2022/06/22/1324