Марию Фёдоровну приняли на работу без проблем -фамилия Фортье в Париже была небезизвестна,
+Это хорошо! - думала женщина. - Но что делать дальше? Ведь опыта педагогической работы с такими детьми у неё не было, и она решила что будет общаться с учениками так же как бы общалась со своими собственными детьми, С чего начать? Естественно с самых истоков — народной музыки, народных песен. Пришлось вспоминать всё то, что ей было известно по этой теме, искать нужную литературу и не только тексты но и ноты. Начинала с самого простого: рассказывала всё о самой песне: когда она возникла, что это было за время, что послужило к её возникновению Старалась донести до детей даже чувства людей, напевающих ту или другую мелодию, конечно, ориентируясь на свои чувства. Всё время задавала себе вопрос:
Понимают ли они меня? Чувствуют хоть что-то из того о чём она им говорит?
Понять это было непросто — французские дети имели совсем иное воспитание, иное отношение ко всему — не все из них даже понимали, что хочет от них эта маленькая, хрупкая женщина — поначалу их мало трогали те мысли и чувства, которые испытывали их давние и не совсем давние предки. Не понимали — зачем им это надо? Подумаешь какая-то музычка какие-то песенки, которые пели их прабабушки и бабушки! Это же не математика, не родной язык, и только каким-то боком касается литературы и истории, о которых говорила учительница музыки. Но прошло время и ученики постепенно втянулись и стали что-то понимать, чувствовать и реагировать. К историям и рассказам присоединились и вокал — дело пошло веселее. У отдельных учеников был не только хороший музыкальный слух, но и прекрасные вокальные данные. Таких Мария Фёдоровна сразу брала на заметку и старалась дать им больше знаний, больше внимания, больше своего отношения - остальные дети желая для себя такого же отношения и внимания старались подтянуться к любимчикам, компенсируя недостаток вокальных данных своими духовными и душевными качествами и это очень продвинуло процесс преподавания.
Поначалу учитель не раскрывала почему она начала выделять детей с хорошими вокальными данными — она мечтала создать школьный хор но тут нужно было согласовать с руководством школы и без того некоторые педагоги косо посматривали на неё обвиняя в том, что она в -наглую тянет учебный процесс на себя. То один, то другой педагог ныряли в кабинет директора школы, предъявляя свои обвинения и претензии по поводу новой учительницы, которая ведёт себя мягко говоря не спортивно. И Директор решил побывать на уроке Марии Фёдоровны — проверить все слухи и сплетни самолично. И на первом же уроке был не просто удивлён - ошарашен: у педагога не имеющего спец образования были совсем иные, не стандартные методы ведения урока, которые не навевали скуку и однообразие, как у многих маститых педагогов, а вызывали интерес и горячий отклик со стороны учеников. Его самого неожиданно увлекли простые доходчивые рассказы о произведениях, которые давала педагог, начиная от народной музыки и народных песен, до более сложных классических произведений французских выдающихся композиторов.
И он пошёл на второй, третий уроки учителя музыки, понимая всю лживость наветов завистливых педагогов. Самого неожиданно увлекли простые доходчивые рассказы о каждом произведении, начиная от народной музыки и песен и заканчивая классическими произведениями французских композиторов. И в следующий раз, когда к нему пришёл с жалобами преподаватель истории, обвиняя Марию Фёдоровну в том, что она дискредитирует преподавателя и преподавание истории, директор неожиданно поинтересовался:
=А вы сами хоть однажды были на её уроке?
-Нет! - ответил педагог
-Так вот сходите сначала на урок — потом приходите с претензиями! - констатировал директор.
И тому пришлось идти на урок Марии Фёдоровны. После урока он не знал куда глаза прятать - такой урок получил он от той которую оговорили свои же коллеги-педагоги.
Простите Мария Фёдоровна я повёл себя глупо доверяясь не своим глазам, а чужому слову Но с тех пор каждому сказанному в сторону учителя музыки негативному слову советовал побывать для начала на уроках Марии Фёдоровны, а потом рассуждать на тему, что можно, а чего нельзя делать педагогу, который в школе без году неделя.
-Простите, Мария Фёдоровна, я повёл себя глупо доверяясь не своим глазам, а чужому мнению.-сказал он после посещения урока.
После этого, слыша обвинение в сторону учителя музыки, он советовал сначала побывать на её уроке, а уж потом судить-рядить.
Итог этих посещений был неоднозначным: кто понял свою ошибку и изменил отношение к Марии Фёдоровне, а кто напротив стал злиться ещё больше, ибо очень проигрывал на фоне самобытной учительницы.
Никто даже предположить не мог что такой, как они решили, примитивный предмет, может быть таким интересным и увлекательным, ведь казалось бы даже особой почвы для каких бы то ни было рассуждений нет и быть не может. Ан, нет — оказывается даже такой предмет можно подать так, что слушаешь и слушать хочется.
Даже хорошо известные всем народные песни: Берег любимый, Пастушки, Тётушка Мишель, Мальбрук в поход собрался, У светлого ручья, имеют такую историю и такие глубокие и сильные корни, что это становится для многих не просто открытием — знакомством с неизвестной планетой. А как пели дети! Даже те, которых они считали безнадёжными. А ещё эти слово учительницы:
-Каждый ребёнок по своему талантлив — только талант этот нужно открыть и развивать — и от этого счастливым будет не только ребёнок, но и педагог.
Эти слова поразили обе группы — и те которые были за, и те которые были и остались против.
Мария Фёдоровна ощутила на себе изменения — у неё даже приятельницы появились среди коллег — преподавательница литературы французской и французского языка, да и мужчины педагоги — историк и математик стали посматривать на неё с явным уважением.
Хато появился и самый злобный непримиримый враг — преподавательница французского языка, которую Мария назвала своей главной врагиней — Кэтрин Годар, которая не упускала ни одной возможности обидеть и унизить ''училку музычки''.Даже педагоги удивлялись её непонятной ненависти — ведь собственно Мария Фёдоровна была вполне миролюбивым и не конфликтным человеком и очень часто Кэтрин все её выходки сходили с рук — ни разу Мария на неё не пожаловалась директору, считая что раздувать раздор не стоит — ничего хорошего из этого не получится.
Через несколько дней после бума посещений её уроков Мария Фёдоровна записалась на приём к директору и начала разговор о школьном хоре, нарисовав перед ним план проведения праздничных концертов с привлечением не только вокальных данных учеников но и других их талантов — чтение стихов, танцевальных номеров, исполнением сценок из произведений школьной программы по литературе и даже истории.
-Если мы создадим хор сейчас — сказала она — то вполне успеем приготовить концерт на Рождественские и Новогодние праздники.
- Ну, что же, Мария Фёдоровна— это может быть интересно! - предположил директор. - Нужно же что-то менять и в нашей консервативной среде!- Буквально сегодня вечером я переговорю на эту тему с хозяином — думаю он даст согласие на создание хора. Я уверен вы уже выбрали себе тех кто будет участвовать в этом хоре — иначе бы вы не стали заводить разговор. Я прав?
- Несомненно, так — согласилась Мария Фёдоровна. - Только пока ученики не знают об этом — я решила когда будет согласие тогда и проинформировать их, чтобы не смущать заранее.
-Я перезвоню вам завтра же! - заверил директор - И вы сможете приступить к репетициям концерта.
-Хорошо — согласилась педагог. — Буду вам признательна!.
На следующий день у учительницы музыки было уже разрешение и она начала собирать хор в актовом заде с высокими сводами где была очень неплохая акустика. Провела прослушивание каждого из претендентов расставила всех по своим местам и начала собирать голоса в единый хор — на это ушло достаточно времени, пока наконец стало получаться так как она хотела — как мечтала. Дело шло не так быстро и не так просто как хотелось - и учителю и детям — не все выдерживали — некоторые после изнурительного труда просто на следующую репетицию не приходили и когда Мария Фёдоровна Спрашивала: - Почему? Отвечали с вызовом: - Скучно! Или - -Надоело!
Мария Фёдоровна винила себя в том, что не смогла заинтересовать детей и попыталась несколько изменить методику репетиций — начала использовать записи того произведения которое они репетировали в исполнении известных певцов и музыкантов и сама исполняла порой то что ей было и по душе, и по голосу, и почувствовала что настроение хора начало меняться. На тех небольших промежутках между уроками в школе только и были разговоры каких успехов добились те, кто не испугался трудностей и не сбежал трусливо, и тогда начали возвращаться те кто не выдержал и учительница старалась не разочаровать их, чтобы не ушли во второй раз. Вскоре к хору подтянулись и чтецы, и танцоры, и драматический кружок со спортивно-гимнастическими инстолляциями. Стало сложнее регулировать процесс, но и интерес возрос к тому, что же получится из всего этого с того времени, как Мария Фёдоровна хотела его сделать общешкольным и когда многие восприняли её деяние в штыки, создавая ощущение хаоса. Только через два месяца начала вырисовываться более ясная, понятная канва предстоящего Новогоднего праздника. Было решено что все номера перенесут со сцены в зал ,чтобы можно было вовлекать всех учащихся школы.
Рождество во Франции 25 декабря — праздник домашний и многие приняли её старания в штыки:
Почему какая то учительница музыки хочет переделать вековые устои народа по своему усмотрению и желанию?
А другие педагоги что затаили обиду шептались по углам:
-А пусть её- - опозорится поднимем на смех — сама убежит, как миленькая, с позора.
-А если у неё получится? - сомневались некоторые.
-Не может такой бред получится! Всё равно найдём к чему придираться и чем ярче посмеёмся над её несусветной глупостью — тем быстрее избавимся от ненужной нашей школе учительницы.
Скоро пришли к согласию:
-А пусть её! Чем больше приложит сил и энергии тем сильнее и обиднее будет удар и тем быстрее она сбежит.
Мария Фёдоровна чувствовала возникшую непонятно почему недружелюбную тяжёлую обстановку и не понимала что он сделала не так, почему коллеги вновь стали холодны и нетерпимы?
Даже не все домашние понимали её и поддерживали — особенно старшее поколение высказывало удивление зачем она лезет нарожон задаваясь вопросом что она хочет добиться этим. Её поддерживали только Иван И Мари — они понимали Марию, хотя и сомневались, что местных жителей можно хоть как-то подвинуть в сторону объединения и понимания другого человека, тем более иностранца и, тем более русского человека, ведь для них душа русского не просто потёмки — дикий, тёмный лес, где они заплутают в двух соснах, потому как от века зациклены только на себе самом — на своих мыслях, переживаниях, своих эмоциях и своих собственных болячках и других людей чувствовать и даже видеть не просто не могут — не хотят.
-Вот я и хочу показать им что такое другой человек, которого они даже видеть не желают, что он такой же как они — ничем не отличается от них и ничем их не хуже, не страшнее.
-Мама — ты неисправимая идеалистка! - воскликнула Мари. - Это не в силах сделать даже государственной пропаганде и прессе совместно с телевидением, а уж одному человеку — это вообще не под силу — ему даже жизни не хватит, чтобы хоть какую то часть этого народа изменить на йоту. Иван же строго посмотрел на жену и сказал весомо и, как думал, вполне убедительно:
-Нельзя ломать народные традиции — это непростительно, и в какой то мере небезопасно! - Традиции складывались веками а ты хочешь всё сломать в одночасье. Не удивительно что педагоги не могут понять тебя — просто мозги у них устроены совсем иначе чем у нас с тобой. Понимаешь, Мария, это для наших предков из России и для нас с тобой коллективные праздники может и норма, а во Франции ценят больше семейность и тепло своей семьи. То что ты хочешь предложить, только напугает их, и не принесёт никакой пользы не для них, не для тебя. Слишком крутые изменения, Маша, ты хочешь предложить закостенелым консерваторам. Сомнения охватили Марию Фёдоровну — ей показалось, что сейчас она стучит лбом в глухую стену, и её никто не слышит да и не хочет слышать.
И Мария решила, что муж видимо прав в своих сомнениях исправить веками сложившуюся традицию невозможно одному человеку - она и сама видела это, только не могла признаться в этом - сама себе Мария призналась, что муж видимо был прав: она и сама видела это, но не решалась признаться даже себе .
-Нужно что-то менять! - наконец решила она. - Но что? Создать хотя бы видимость семейности? Не поймут — всё равно осудят!… Но иного выхода у меня просто нет — нужно хоть немного смягчить удар по местному самолюбию. Вот только как? Может напротив усилить напор на слом семейности и тем самым ошарашить, сбить с толку — как говорят — клин клином...
и она заказала тогда восьмиугольную пирамиду высотой около двух метров а в её основании — поместила восьмиугольную звезду, которая должна символизировать звезду Вифлеема. И в центре разместила вертеп — со сценой рождения Иисуса Христа. Мастер делающий эту инсталляцию не то возмутился не то восхитился:
-Смело ,Мария, смело! Не знаю поймут ли вас педагоги…
-Но вы же поняли? - с надеждой поинтересовалась учительница.
-Я не в счёт! - ответил мастер. - Я всегда относился к вам с симпатией и всегда поддерживал.
После того как пирамиду установили в центре зала украсили стены гирляндами с шарами и звёздами стены а затем обвили такими де гирляндами пирамиду — стало немного теплее на душе. После чего Мария Фёдоровна вновь пошла к директору и предложила в зале поставить буфет с традиционными рождественскими напитками и сладостями чтобы можно было что-то выпить и закусить если кто проголодается. Тот с трудом но согласился и то только после того как увидел изменения в зале.
-Вы поразили меня Мария Фёдоровна — такое я даже предположить не мог. Теперь мне придётся искать веские аргументы чтобы поддержать вас — и это будет непросто. Но всё таки я вынужден вас поддержать, потому что думаю понял вашу задумку: сплотить и коллектив, и родителей, и детей. Ох, и трудную вы взвалили на себя задачу, но я не стану мешать — напротив поддержу — будет вам буфет и с хорошим ассортиментом — попрошу заняться этим свою супругу — она у меня мастер в этом деле.
К этому временем хор уже разучил самые важные рождественские песни:
• Vive le vent! — французский Jingle bells.
• Petit papa No;l — детская песня к Рождеству
• La chanson de No;l — французская рождественская песня
• No;l blanc — французская рождественская песня
• Moi, j'aime skier — просто задорная зимняя песенка.
Хор уже проводил репетиции в зале водя хороводы вокруг пирамиды которые Мария представляла вместо ёлки. Было задорно и весело
Но что будет 25го числа? - волновалась учительница. - За такое ведь и побить могут если что…
Не смотря на огромное желание и старания Мария понимала что при всём желании не сможет успеть везде. Одно дело когда всё действие происходит на сцене и хор стоит в глубине сцены ты сидишь за роялем как аккомпаниатор и только в нужное время делаешь знак хору на вступление того или другого голоса и совсем иное дело когда всё действие переносится в зал и если ты аккомпанируешь на сцене то хор и другие действующие лица остаются без руководства и начинается чехарда. Если спускаешься в зал — лишаешься аккомпанемента. Даже если спустить рояль в зал всё равно не успеть всюду. И тогда она попросила помощи у Мари. Дочь поняла всё сразу и согласилась, ведь она знала все приведения, которые мать разучивала с хором. На главной репетиции они уже были вдвоём и Мария почувствовала в себе силы и способность выстоять против всех, ведь теперь она была не одна.
На генеральной репетиции присутствовало много народа: директор, учителя, представители от родителей — мы бы сказали в таком случае — родительский комитет. Увидев, что пресловутая учитель музыки не только ничуть не смущается своего шаткого положения, а напротив притащила ещё на подмогу свою копию, педагоги не просто удивились — возмутились до глубины души. Преподаватель языка не выдержала и прошипела:
-Мало нам одной училки, так она ещё и копию свою притащила!
Мария сделала вид что ничего не слышит и дала знак к началу действа, потому что всегда считала что дочь похожа на неё только своей хрупкостью и грациозностью, а в остальном как две капли похожа на бабушку Жозефину . Но даже то ощущение, что она теперь не одна в своей борьбе принесла Марии больше уверенности в том, что всё что она наметила — удастся.И действительно: всё пошло на высокой, хорошо отработанной ноте — весело, заразительно, и вместе с тем по домашнему тепло. Вместе с представлением в зале работал и целиком готовый буфет с женой директора за стойкой — в белом фартучке и в кокетливой кружевной шапочке, с весьма обширным ассортиментом различных рождественских яств и традиционных рождественских лакомств — с обязательном в каждой семье крюшоном из вина, фруктов, шампанского и специй, с рождественским кексом в виде фигурок разных животных: овечек, вола, осла с непременным рождественским паленом - из разнообразных слоёв, зачастую включающих мороженое, различные фрукты и другие лакомства. Выбор в буфете был богатым и, несомненно, поразил присутствующих. А Мария восприняла этот факт, как существенную поддержку со стороны директора и его семьи, и окончательно воспряла духом.
Когда хор запел первую рождественскую песню, все присутствующие начали подпевать ему, и ученики старались, как могли, понимая что их исполнение нравится и родителям и даже педагогам, которые с самого начала не выражали никакой поддержки празднику.
Генеральная репетиция прошла на высоком душевном подъёме — некоторые родители и даже педагоги попробовали фирменный крюшон от семьи директора школы и дали ему высокую оценку.
После того как отпустили учеников, комиссия приступила к обсуждению праздника .Не смотря на то что педагоги высказали сомнение в том, что родителям учащихся их школы вряд ли понравится такая форма проведения рождественского праздника, родительская часть комиссии твёрдо заявили, что им такая форма понравилась, а значит понравится и остальным. А директор с женой в два голоса сказали, что педагоги их школы ретрограды и консерваторы, и потому любое новшество для них нож острый.
Дискуссия была горячая: одна часть комиссия настаивала на том, чтобы поддержать Марию Фёдоровну, а другая — забраковать её метод, как неприемлемый
-Время меняется, и мы тоже, чтобы успеть за ним, меняться должны! - сказал директор с явным неудовольствием — к ретроградам он всегда относился с подозрением — это знала вся школа, и если директор обвинял кого-то в ретроградстве и консерватизме- это было чревато последствиями и нелицеприятными выводами, и поэтому педагогам тоже пришлось голосовать за такое проведение праздника.
Дискуссия была горячая: одна часть комиссия настаивала на том, чтобы поддержать Марию Фёдоровну, а другая — забраковать её метод, как неприемлемый.
Получилось так что училка музыки победила их, и победила с лёгкостью. На душе у педагогов было пасмурно. Ещё эти слова директора:
-Можно вас попросить уважаемые педагоги не ставить палки в колёса Марии Фёдоровне а поддержать её? Мы с моим шефом решили, что давно нужно было поломать эту консервативную среду, что сложилась в нашей школе. У себя дома вы можете проводить праздники так, как считаете нужным — это ваше право, если вы такие единоличники, а в школе праздник должен быть интересным для всех, а Мария Фёдоровна предложила именно такой праздник - для всех. Это было полное фиаско.
Мария даже не ожидала такой оглушительной победы — всё получилось наоборот: она боялась, что именно родители не поймут её намерений и забракуют праздник категорически, а уж свои-то педагоги хоть через не хочу и не могу, будут вынуждены поддерживать, чтобы не ронять престиж школы — получилось всё наоборот: именно педагоги были категорически против и только под нажимом директора и родителей вынуждены были проголосовать за праздник. Мари видела как переживает мать и, как могла, поддерживала,вселяя уверенность.
Как и во время генеральной репетиции, праздник прошёл на ура: хору подпевал весь зал, а угощения из буфета понравились не только детям, но и их родителям. И всё же Мария Фёдоровна решила что такую координатную встряску для коллег и родителей часто устраивать нельзя, и следующий праздник на первое мая устраивался уже традиционно: и хор и аккомпаниатор на сцене, а зрители, как и положено, в зале.
И снова был успех хотя и не такой оглушительный, как во время Рождества.
-Ничего! - решила Мария на день победы я что-нибудь придумаю для вас всех особенное. Но ничего не приходило в голову такого, чтобы взволновать всех, всколыхнуть и память и душу. Идея пришла неожиданно когда Мария нашла в закромах своей библиотеки песенник с забытыми всеми песнями. Открыла его наобум и тут как молния: Бухенвальдский набат — именно это то что нужно устоявшемуся, закостенелому болоту — такая бомба не может не всколыхнуть наших консерваторов. Когда мать попросила Мари текст песни перевести на французский язык та поинтересовалась:
-Ма,ты что решила эту песню учить со своими? Я бы не стала так рисковать — честное слово: ваши педагоги,уверена,никогда тебя не поймут и не одобрят…
-А их теперь и спрашивать никто не будет — репертуар теперь целиком в моей власти.
-С огнём играешь,жена - узнав о решении Марии сказал Иван.
-А как ещё можно сломить упорное сопротивление и косность толпы, Ванечка? - вопросом ответила та.
-Дорогая Машенька, на это нужны годы и годы — ни одной человеческой жизни на это не хватит. Мария, ты взвалила на свои хрупкие плечи неподъёмный груз борьбы с местным парижским обществом, желая изменить его устои, его отношение к другому человеку и особенно к русскому человеку, которого они никогда не понимали и не хотели понимать.
Мы с Мари всегда будем поддерживать тебя и помогать в меру своих способностей и возможностей, поэтому если что будет нужно не таись — обращайся. Но всё же, Маша, мне страшно за тебя — даже я бы не рискнул начать такую борьбу с тем народом, который глух и слеп к чужим бедам, к чужим страданиям, к чужим мыслям и чувствам.
-Но должен же кто то начать, Ванечка! Почему не я?
-Ты понимаешь, что обрекаешь себя на непосильную борьбу, дорогая? - не сдавался Иван.
-Я надеюсь, что в этой борьбе буду не одна — ведь вы поддержите меня, не так ли?
-А мы уже поддержали — разве ты не заметила? - ответил Иван. - и Мари, конечно, сделает перевод песни.
Только умоляю тебя: будь хоть немного осмотрительнее — я знаю как ты кидаешься в дело — как в омут — это черта нас, русских людей — Европа такого не понимает и не принимает — помни пожалуйста об этом. И помни: ты не одна — мы с тобой.
Мари обняла мать за плечи и сказала:
-Конечно, ма, я всё сделаю — если нужно будет, буду и аккомпаниатором!
-На этот раз хор будет на сцене — ответила Мария - и мне не нужно будет разрываться.
-Кроме набата будут ещё какие то песни? - поинтересовалась Мари опасаясь что мать решила бросить вызов целому городу. Мария Фёдоровна поняла затаённое опасение дочери и ответила, как можно спокойнее:
-Конечно, будет: „Песня французских партизан“, „ О Белла чао“ и „Бухенвальдский набат“ а кроме того ещё отрывки из писателей Франции о войне и послевоенных годах. Будут стихи, сценки из произведений о встрече тех, кто прошёл немецкие лагеря смерти и возвращения домой французских лётчиков, воевавших на территории России - из французского авиационного полка Нормандия — Неман.
-Можно мне будет побывать на репетиции? - осторожно поинтересовалась Мари.
-Зачем? - не поняла мать.
-Хочу посмотреть как на песню реагируют твои ученики. Это для меня важно.
-Если важно,то, конечно, можно — ответила Мария. - Но судить по их восприятию не стоит — они уже более менее привыкли к моим экспериментам и воспринимают их вполне спокойно, даже с некоторым пониманием, в отличие от педагогов. Но и тех я принципиально больше не приглашаю на репетиции — не хочется тратить силы и нервы на объяснение очевидного — всё равно не поймут. Это только выбивает меня из равновесия и вредит процессу подготовки — уж очень серьёзная тема у нас сейчас на повестке и поэтому нужна полная сосредоточенность.
-Тем более я хочу поприсутствовать! - настаивала Мари.
-Завтра будет время? - поинтересовалась Мария. - Посмотришь — может посоветуешь мне в одном вопросе, который я пока никак не могу решить.
-С удовольствием! - ответила Мари. - Мне хочется поучаствовать и в этом эксперименте — твоя борьба, ма, и меня начала затягивать — честно-честно.
Мария хотела посоветоваться с дочкой в вопросе поиска оригинала записи первого исполнения Песни французских партизан написанную французской певицей Анной Марли - русскрой по происхождению — была задумка перед исполнением гимна хором показать оригинальное исполнение его автором — и это будет как бы мостиком к исполнению главной композиции праздника — песне „Бухенвальдский набат“.
Когда Мария задала свой вопрос Мари сразу поняла её мысль и ответила честно:
-Да то было бы интересно, но где найти эту запись?
-Только где то в закромах кинематографа — я пыталась но у меня там нет никаких связей. - ответила Мария.
-Я пожалуй знаю к кому можно обратиться с этим вопросом, - ответила Мари — У бабушки Жози есть такой старинный друг с обширными знакомствами во многих слоях парижского общества — врач Клод Лоран.
-Ох. Дочка я не хотела бы чтобы ты хоть чем то была обязана этому человеку — дедушка будет очень недоволен да и бабушка не будет в восторге.
-Почему, ма? Он мне показался неплохим человеком — чутким, отзывчивым.
Потому что твой дедушка до сих пор не может простить Жозефине, что она в молодости встречалась с ним, и каждое воспоминание о Лоране ранит его самолюбие — он по молодости считал себя неотразимым, а тут какой то Клод - любимчик женщин и Богов!
-А мы ему ничего не скажем, ма — он ничего не узнает — ответила Мари.
-Бабушка Жози тоже не узнает?! - запротестовала Мария Фёдоровна — а как же ты тогда выйдешь на Клода?
-У меня ещё с прошлого раза остался его телефон — ответила дочь, не понимая почему Мария не хочет, чтобы она обратилась к её старому знакомому. - Неужели между ними до сих пор сохранились какие то тёплые чувства? Она же видела, как в прошлый раз Клод смотрел на них, явно сравнивая, и глаза его затуманивались — не то воспоминаниями, не то слезами…
Её взгляд был весьма красноречив.
-Ты что себе надумала, дочь? - удивилась Мария. - Кроме твоего деда есть ещё и твой отец, который тоже в восторге от этого не будет — он до сих пор вспоминает, мне то какими глазами смотрел Клод пытаясь во мне найти черты бывшей Жози. Мужчины все собственники и не способны воспринимать дружбу между мужчиной и женщиной — сразу начинают подозревать нечто большее, и поэтому повода для такого подозрения нельзя давать им даже спустя годы.
-Ма, я всё сделаю сама — тебе не придётся встречаться с Лораном, а значит и у отца не будет причины к ревности, тем более что Клод признал меня копией Жозефины и даже один раз заметил, что ты ничего не взяла от своей матери, а являюсь копией своей бабушки, которую он так любил в юности, но красавчик Ален увёл Жози из под самого его носа.
-Может нужно было просто открыть ему, что Лораны не родные а приёмные родители, и тогда бы он перестал искать в тебе черты бабушки Жози? -предложила Мари.
-Ты думаешь он поверит в это когда ты -её внучка, являешься полной копией своей бабушки? - возразила Мария.
-Это просто игра природы! - ответила Мари которая иногда встречается в человеческой жизни. Даже Александр Дюма - отец писал о таком феномене: сын Мерседес похожий так же на её любимого Эдмона Дантеса, хотя никакого отношения к Эдмону не имел.
На следующий же день Мари позвонила к Лорану и попросила встречи с ним — тот согласился с видимым удовольствием. Встретились в открытом кафе в городе. Клод едва услышав проблему девушки сразу согласился помочь — сообщив, что знакомые из среды кинематографии у него есть.
-Не могу сразу пообещать успех — сказал он — но то что сделаю всё возможное, чтобы помочь вам с Машенькой. Как только у меня будут сведения — перезвоню сразу же.
И действительно не прошло и недели, как Лоран перезвонил Мари и назначил встречу, сообщив, что он будет не один, а с нужным человеком.
Этим человеком оказался Арно Деплещен — очень разносторонний образованный и талантливый человек — режиссёр, сценарист, оператор, актёр. Но Мари видела только один его фильм и не могла сказать ничего интересного о творчестве такого, как оказалось, талантливого человека и режиссёра, потому больше слушала, и этим, напротив, больше понравилась Арно — он не особенно доверял слишком эмоциональным и болтливым женщинам.
Мари бежала на встречу, как на крыльях, и это для Марии причинило волнение: неужели дочь заинтересовалась двойником Клода Лелюша, как когда то все её подруги?
-Только этого нам не хватало! - подумала Мария, но поговорить сразу с дочерью не решилась — перенесла разговор после встречи — ей очень нужна была запись автора песни — в противном случае рушилась связь выбранных ею произведений — рушилась гармоническая связь, а это портило, как ей казалось, всю картину. И потом кто знает — удастся ли Клоду уговорить этих господ, витающих где то там вверху над ими, простыми людьми — Марии почему то казалось, что они люди не от мира сего, и простые люди могут их интересовать только если сами что-то из себя представляют, а они, по её мнению, не были таковыми.
Но предубеждение её оказалось ложным — человек с которым Клод познакомил Мари оказался очень отзывчивым и понимающим. Узнав о том, что эта запись нужна для концерта в самой известной школе города, он сказал Мари что может помочь в этом и даже предоставит для демонстрации ленты нужный кинопроектор.
Не посчитаете мою просьбу за наглость, могли бы вы меня пригласить на этот концерт7 — Поинтересовался режиссёр с надеждой на понравившуюся ему — чего уж тут скрывать девушку — была в ней какая-та загадка, которую с первого взгляда он не мог разгадать, хотя в людях всегда разбирался неплохо — профессия обязывала.
-Я передам вашу просьбу маме — думаю она даже рада будет такому вниманию к её делу.
Мария Фёдоровна, узнав что дочь договорилась о плёнке с оригиналом нужной ей песни, и даже нашла кинопроектор сразу пошла к мастеру, который делал для неё пирамиду чтобы посоветоваться что нужно сделать для того чтобы установить кинопроектор в зале, а на сцене соорудить экран для демонстрации плёнки. Мастер оказался не только рукастым, но и головастым и всё почти придумал сам — Мария только высказала свои пожелания.
На генеральный прогон репетиции всё было готово и Мария с радостью показывала дочери их общую работу. Мари всё понравилось — насторожило только одно: она видела что когда хор пел набат на французском языке мать повторяла его на русском. Мари испугалась — вдруг мать запоёт её на русском языке предугадывая грандиозный скандал — да ещё и при посторонних людях в лице нового знакомого, который так помог им.
И вот наступило наконец 8 мая. К назначенному времени в школе начали собираться родители учеников приглашённые на праздник гости - естественно подтянулись и педагоги — зал всё больше и больше заполнялся слушателями, наполняясь волнением и шумом. Мария Фёдоровна время от времени выглядывала из за кулисы в зал пытаясь уловить настрой бурлящей мыслями и эмоциями толпы, пытаясь понять что ожидает их: благосклонность, равнодушие, или полное неприятие. И наконец поняла, что равнодушного восприятия точно не будет — обстановка была далека от равнодушия.
-Лишь бы только не освистали! - решила она после того как дочь почти силой увела её из за кулис в буфет, предложив выпить что нибудь из лёгких напитков и успокоитmся.
Реакция зала началась едва на сцене опустился экран и сразу раздался не то вздох, не то шелест, не то шёпот непонимания: что же хочет сказать эта маленькая хрупкая женщина — что ещё можно ожидать от неё. Но едва началась демонстрация — зал успокоился и даже кто-то начал подпевать — на французском. Когда экран взмыл вверх и начал петь хор эту же песню на французском ему уже подпевало больше людей — видно это было зрителям намного ближе.
Марии нужно бы сделать соответствующий вывод и учесть это, но она решила идти напролом. И когда хор запел основную песню вечера, вновь подпевала ему на русском языке. Но когда хор закончил петь Мария неожиданно для себя запела на русском языке:
-Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте:
Гудит со всех сторон –
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон,
Колокольный звон.
Звон плывёт, плывёт
Над всей землёю,
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир,
Берегите, берегите,
Берегите мир!
Высокий яркий женский голос взмыл под купол зала и, отразившись от него и от стен, рухнул на зрителей. Часть зала вздрогнула, а у второй части побежали мурашки по телу. По залу пронёсся шёпот:
-Русская? Русская. Русская!
Марии этот шёпот показался зловещим, и она на секунду подумала что сейчас зал весь поднимется затопает ногами и закричит во всю силу лёгких:
-Пошла вон, русская!
И женщина начала искать глазами в какую сторону ей после этого бежать, чтобы не попасть под гнев толпы. Голос длился и длился, но зал не поднимался, и Мария, пересилив свой страх, довела партию до конца.
Едва смолк последний аккорд, зал действительно поднялся, разразившись такими громкими аплодисментами и криками -'' Браво!'', что женщина хотела зажать уши и кинутся прочь, но не успела — часть зала кинулась прочь из зала, а вторая бросилась на сцену. Волна подняла и первый ряд зрителей, на котором сидели приглашённые гости, и в первых рядах среди них была Мари, которая готова была защитить мать даже ценой собственной жизни. И если толпа ринулась к певице, то Мари спряталась за ближайшую кулису и зорко наблюдала за происходящим, готовая сорваться на помощь в любую секунду.
Арно Деплешен видел, что Мари спряталась в кулисе, но сам пошёл к Марии Фёдоровне, хотя готов был, если что, встать за неё стеной.
Мария Фёдоровна стояла бледная и слегка испуганная, ожидая худшего, но большинство зрителей клали на рояль цветы, благодарили и отходили в сторону, лишь некоторые старались пожать ей руки, которые слегка подрагивали, а Арно кинулся целовать руки этой хрупкой и такой храброй женщине. Единственное что смог сказать:
-Мария Фёдоровна, вы поразили меня в самое сердце!
И Мария нашла в себе силы и улыбнулась ему в ответ. Арно заметил, что лицо женщины начало катастрофически бледнеть — видела это и Мари. Она выскочила как ужаленная из кулис и сказала твёрдо и громко:
-Господа — шаг назад! Вы что не видите: госпоже учительнице плохо!
И толпа резко отшатнулась от Марии, освобождая проход только режиссёр остался рядом, поддерживая Марию под локоть и не давая упасть. Мари увидела, как мать хватает ртом воздух и почти закричала:
Воды! У кого есть вода?!
И ей почти сразу кто то протянул бутылочку с водой. Девушка достала из сумочки, таблетку которую перед концертом ей дала жена директора со словами:
-Думаю, что Марии она пригодится после концерта — это поможет ей.
И действительно помогла: Мария задышала ровно и бледность начала сходить с лица.
-Арно вы поможете довести маму до машины? - обратилась Мари к мужчине.
-Распоряжайтесь мною по своему усмотрению — ответил тот гладя на Марию Фёдоровну с каким-то непонятным Мари взглядом — не жалости — нет — скорее сочувствия, сожаления, и этот взгляд кольнул девушку в самое сердце: Арно нравился Мари с самой первой встречи — этот мужчина умел и любил нравится женщинам, особенно таким молодым и ещё неискушённым, как Мари.
Они довели Марию до машины, усадили в неё, и только тогда Арно вложил в руки девушки визитку и попросил её передать матери, когда той станет лучше
-Я буду ждать её звонка — сказал просто. — У меня есть разговор к вашей маме, Мари. Это очень важно и для неё — поверьте мне.
Но Мари долго ещё не отдавала визитку матери — что-то останавливало её — может непонятный интерес Деплешена к женщине зрелого возраста, причём замужней женщине, а не к ней — молодой и свободной.
Когда наконец Мари передала матери просьбу Деплешена, та вспомнила лицо режиссёра на сцене возле неё и какое то не особо приятное чувство охватило её как перед прыжком в воду в незнакомый водоём не ощущая в его тоне ничего хорошего. Ещё несколько дней она раздумывала над предложением и так и не решилась позвонить, и поэтому когда раздался звонок от неизвестного абонента, она просто сбросила его даже не пытаясь понять кто и почему звонит. После этого звонок повторялся дважды, но и их постигла та же участь . Потом последовало затишье и Мария уже решила, что назойливый абонент всё понял и отстал от неё, но не тут то было: в один из рабочих дней её пригласил к себе директор Корро с просьбой прибыть незамедлительно и Мария решила, что снова кто то из педагогов отыскал за ней какое то сенсационное происшествие, которое требовало по их мнению немедленного наказания. Пришлось заставить себя идти к Денису Карро хотя ноги не шли туда — настроение и без этого было не совсем солнечным. Но когда она зашла в кабинет директора и увидела там Деплешена, то первой мыслью было:
-Как, и этот с претензиями?
Хотя претензии было впору предъявлять ему, потому что то, что показали по телевидению, совсем не устраивало ни Марию, ни её семью — основной нажим пришёлся на то что вся работа Марии не устраивала ни педагогов и они выплёскивали в открытую свой негатив на всех кто смотрел передачу или даже просто слушал её. После показа съёмок по телевидению Марию стали узнавать и в магазине,и просто на улице, и каждый старался высказать своё зачастую негативное мнение - пару раз её даже пытались избить фанатки Деплешена, признав в ней для себя какую то угрозу — хорошо Иван в это время находился поблизости и смог отбить жену от разъярённых, ревнивых женщин.
Поэтому увидев сейчас режиссёра в кабинете директора, Мария вначале даже растерялась немного, но когда Карро вышел из кабинета и оставил их наедине, Мария спросила глядя в глаза Арно глазами если и не полными ненависти, то вполне недвусмысленным желанием никогда больше и нигде не видеть этого человека.
-Зачем вы делаете это? - поинтересовалась она. - Что вам нужно ? Разве не понимаете что прокомментируете меня? Я семейная женщина — у меня семья, муж, а вы тут пытаетесь встретится наедине со мной Зачем вам это? Разве вам мало тех женщин которые вьются вокруг вас, которые готовы разорвать каждую, которую заподозрят в покушении на ваш интерес и внимание? Я не могу быть в таком незавидном положении, потому что ни на внимание, ни на ваше какое то особое отношение не претендую -мне это совсем не интересно!
-И напрасно! - с вызовом ответил режиссёр - - Вы бы сначала выслушали предложение, которое я хотел сделать вам, а уже потом вставали в гордую неприступную позу!
-Знаете, Деплешен, после того, что вы выдали в эфир, я уже ничего доброго не могу ожидать от вас! - ответила Мария.
-Я ничего не изменил из того, что услышал от вас ваших родных и коллег по работе! - попробовал оправдаться режиссёр. - Вам была даже передана копия готовой работы и вы могли просмотреть её и сделать замечание так, где было в вашем понимании что то не так, но вы даже не перезвонили и я решил, что вас всё устраивает, и потому выдал работу в эфир.
-Ну ладно — в этом я наверно была не совсем права, а сейчас то что вам нужно от меня?
-Я хочу снять фильм о вашей семье! - заявил Деплешен и теперь вид у него был весьма просительный.
Ни-ког-да! - словно отрубила Мария и услышала в ответ вполне банальное:
-Никогда не говори никогда — это по меньшей мере не рационально а в большей мере — просто не умно..Вы понимаете что губите карьеру своей дочери?! Мари будет блистать в этой роли — в этом я уверен.
-Ни я, ни Мари не согласимся на такой альянс!
-А вы не говорите за Мари — назидательно выдал Деплешен. Она готова была ещё во время первой нашей встречи, очертя голову бросится в мои объятия!
- О, да, господин режиссёр, вы известный сердцеед — это всему Парижу известно!
-Вы что, Мария, завидуете?! Напрасно — я же вам предложил эту роль — просто соглашайтесь и тогда не будет других претенденток. Ну а на нет — не претендуйте — я не терплю отказов. Не было ни одного случая в моей жизни, чтобы я не добился желаемого!
-Всё когда то бывает в первый раз — вполне спокойно ответила Мария, холодностью своей охлаждая пыл зазнавшегося режиссёра.
-Уж не вы ли сделаете это?! - ещё больше вспыхнул Д еплешен. - Вы — маленькая хрупкая женщина? Не слишком ли вы самоуверены?
И добавил глядя на Марию сверху вниз:
-В общем так: жду три дня твоего звонка с положительным ответом — не позвонишь по полной займусь твоей доченькой — она спит и во сне видит себя в моей постели. Думай мамаша, и не кичись своей преданностью мужу. Тебе уже не двадцать и даже не 25 — радоваться должна что на тебя, 45 летнюю бабу, обратил внимания известный не только во Франции — в мире, режиссёр. На твоём месте другая благодарила, ручки целовала и гордилась тем ,что такой, как я, обратил на тебя внимание, а ты рожу воротишь.
Но Мария уже не слушала самовлюблённого Нарцисса, повернувшись к нему спиной и направляясь к двери.
Встречаться с Кэтрин Годар ей не хотелось — достаточно было общения с Деплешеном
-Три дня! - гремел голос ей в спину. - Запомни, или заруби себе на носу! И ни минуты дольше!
Мария толкнула от себя двери и стрелой выскочила в приёмную. Двери с силой хлопнули, как выстрел, или ответ? Сидящая в приёмной секретарь, вздрогнула от неожиданности — на её лице кривилась ехидная усмешка — было ясно что она слышала всё, что произошло в кабинете директора — слово в слово, и горит единственным желанием поскорее довести это до сведения своей подруги и самой большой врагини Марии — преподавательнице родного языка — Кэтрин Годар.
Едва за Марией с таким грохотом закрылась дверь Деплешен сказал настолько громко чтобы было слышно там — за дверью:
=Злись не злись мадам — никуда не денешься: и позвонишь и приползёшь и ещё умолять будешь чтобы я пустил тебя в свою постель!
Мария слышала это самоуверенное и подлое по сути высказывание и слышала по видимому и секретарьm поднимаясь со своего насиженного места, словно собираясь выскочить из кабинета даже раньше Марии — то что она услышала здесь давило её словно тиски и нужно было как можно скорее освободиться от груза — да и Кэтрин будет благодарна таким новостям и непременно отблагодарит, а благодарность ей, Лулу Бошан, — не помешает тем более сейчас когда она несколько стеснена в средствах, а для Кэтрин сотня другая евро ничего не значит — муж весьма влиятельный и достаточно обеспеченный чиновник в городе. Лулу вообще не понимала зачем Кэтрин в таком случае нужна эта работа, которая требует столько нервов и сил?
Мария Фёдоровна поспешила прочь — встречаться с Кэтрин не хотелось — достаточно было общения с Деплешеном. Боялась сорваться. Она спустилась в буфет, и обратилась к находящемуся там директору с просьбой отпустить её сегодня с работы, сославшись на плохое самочувствие — тот попытался сначала протестовать против, но увидев взгляд жены согласился с условием, что учащимся пропущенный урок будет восполнен в дальнейшем.
-Не волнуйтесь, господин директор! - ответила Мария — ученики не пострадают — обещаю.
И только после этого директор дал разрешение ей уйти с рабочего места раньше времени.
Мария ушла сразу же, не заходя никуда — даже учебное заведение сейчас казалось ей враждебным, как невольный свидетель её унижения.
Дома её встретил слегка возбуждённый Иван, словно почуявший, что у жены такие неприятности. Но у него были свои неприятности, о которых он ещё не решился сообщить Марии — видел что жена чем то расстроена. Супруги посмотрели друг на друга и почти хором воскликнули:
-Поговорим?!
Устроившись в зале на креслах друг напротив друга решали кому из них первым начать разговор — Иван предоставил первенство Мари. Та ничего не скрывала, делая упор на то, что режиссёр, которого Иван называл головастиком за его большой лоб огромные глаза и шевелюру, как у Джо Дассена, решил использовать в своих интересах их дочь Мари - о поползновениях на себя говорить не стала, зная что Иван хоть и понимающий, но всё же мужчина — кто знает как отреагирует на такое?
Иван очень внимательно выслушал жену и понял, что не может свалить на неё ещё и те проблемы которые свалились на их семью ещё и у него на работе, где его коллеги-водители устроили ему настоящую обструкцию обвиняя в том, что его жена использует их детей в своих недобрых целях и пригрозили разобраться с ней при первом же удобном случае.
-Что делать, Ваня? - спросила Мария не скрывая своей тревоги — он дал мне всего три дня на раздумье.
Иван, как мужчина не глупый, ещё во время съёмок передачи понял, что головастик вовсе не ради искусства делает передачу, а хочет прибрать к рукам Марию — уж больно много разговоров в городе ходит об этом неисправимом ловеласе, а Мария и сейчас, несмотря на свои 45 лет — весьма привлекательная и очаровательная женщина, и Иван до сих пор влюблён в неё, как когда то в юности.