Отрывок Часть 7. Разговоры о музыке.
…
– Я каждый раз реву.
– Голос его режет слух. Инструментал неплохой, но сама мелодия и голос не нравятся. Если отдельно текст рассматривать — другое дело. Но каждой песне тяжело без музыки. Его за эту песню ругали, видимо, не меньше, чем хвалили.
– Тогда нет, я думаю. Песня старая. Его нужно знать. Очень харизматичный. Украинский у него не чистый в произношении. Суржик «Не стыдайся», например: все знали, что он поет душой, а не голосом.
– А сейчас ругают?
– Сейчас только вспоминают. В 2014 году много высказывался.
– И пропал? Как у нас пропадают после высказываний всяких.
– В аварию попал.
– Это не смешно. Но как не улыбаться жизни, и, как не улыбаться смерти?
– Это страшно.
– Это наша реальность. Наше прошлое и наше будущее. В каждой точке каждой страны мира такие порядки. Не существует утопической Вселенной или даже острова. Увы, но мы существуем в животной реальности. И предки наши так выживали, и наши потомки будут вести свое существование, руководствуясь инстинктами. Естественный отбор. Он прекрасен по своей сути. Но он безжалостен.
– Я не говорю, что мы особенные.
– Методы просто разные отбора: достойные — достоинством, недостойные — мерзостью и гадостями.
– И не знаю, что сказать. Я не понимаю, как в современном мире такое возможно. Тут говорят, вспышка холеры скоро начнется. Ну, ****ец, приехали! От короны не умер? На тебе война! И там уцелел? Война не страшна. Мир каждый год воюет, только мы суетимся лишь от грохота у своих границ. Когда громят условную Сирию, я сплю спокойно. А теперь лови холеру, как бабочек сачком. Потом зомби еще выйдут.
– Откуда инфа про холеру? Есть знакомый в министерстве здравоохранения? Ах-ха.
– У нас сейчас из министерств только сами министры остались, пока карманы не набьют. Не навоевались, не разбогатели еще до предела.
– Нет предела человеческой алчности.
– Не на смертях же мирных граждан и детей свое будущее строить!
– Война — двигатель прогресса. Болезни — тот же двигатель. И это ужасная правда.
– Само собой. И от рака, я думаю, лекарство нашли давно. Не выгодно, чтоб все жили.
– Планете не выгодно. От рака нет лекарства. От этого не может быть лекарства. Есть вещи непосильные нам.
Чтобы найти лекарство, надо экспериментировать. И это единственное, во что мне искренне хочется верить. Я хочу верить, что стану такой маленькой частицей большого эксперимента, где сильные и властные мира сего пытаются сломать это колесо фортуны и грусти. Искренне хочется верить, что мы подопытные, на которых выведут панацею для нашего общества и наших потомков. И они, потомки наши (пусть и не в первом поколении после), научатся жить иначе. В это хочется верить, что колесо однажды сломают. А пока мы живем так же, как и 2000 лет назад, как 5000 и 10000 лет назад. Лишь имея в арсенале технологии. Обросли знаниями, да так сильно, что корни их не отпускают нас летать.
– Не знаю, мне кажется, есть от рака лекарство. Единственное, что рак подлый: не всегда люди узнают о нем на ранней стадии.
– Люди подлые. Солнце и пустыня не могут быть подлыми.
– Я не понимаю.
– Как может снег быть подлым для того, кто мёрзнет? Или пустыня для того, кто истощён? Нет. Подлый человек вгрызается в Арктические льды со своим ледоколом. Подлый человек лезет в шахту за золотом и минералами. Подлость разумна. Иногда случается так, что подлость эта зарождается в людях из благого нрава. Благого, но неосознанного, не обученного, глупого и глухого.
– Я ведь образно. Подлость, чья бы она ни была, страшна в своем лице.
– Тут все образы и костюмы уже розданы.