Глава 15 романа "Мы уходим"
- Саша о делах евро-африканских, - объявил Иван.
Девушка в элегантном черном костюме, бросила на него укоризненный взгляд, наклонившись к монитору, прокрутила текст нужного файла на своём компьютере и повернулась к коллегам.
- Революция гвоздик в Португалии интересна как сама по себе, так и своими печальными последствиями для белого населения Африки.
Мы отчасти касались этой темы, но, если позволите, я постараюсь оконтурить её.
- Да, конечно, - кивнул шеф, занятый поиском чего-то в своём планшете.
- В середине прошлого века экспансия белой расы закончилась и мир начал быстро меняться.
Последняя колониальная держава мира Португалия как могла противилась индустриализации и прочим новшествам, но глобальный антиколониальный процесс, активированный Кубой, вовлёк и эту европейскую окраину в водоворот перемен.
Советский человек, касаясь извилиной этой темы, сразу представлял услужливую картинку отечественных карикатуристов – красивый и мускулистый негр разбивает цепи колониализма, а толстый и противный белый эксплуататор с сигарой и мешком денег трепещет в страхе и бежит. Населению СССР рекомендовалось любить негров и помогать им, даже отрывая от себя.
Но реальный португальский колониализм был далёк от плакатных представлений и вовсе не вызывал ненависти африканского населения.
Бросив взгляд на монитор и, словно зацепившись там за что-то занятное, Саша чуть заметно улыбнулась и снова и повернулась к коллегам.
Красивая той неброской благородной красотой, что заставляет себя уважать, она усиливала её эффект сдержанной пластикой движений и скрытой энергией спокойной речи.
Майк, не сводивший с неё глаз, опустил голову и уставился на свои кроссовки.
- Отмечают некоторое сходство двух окраинных европейских империй, - в качестве отступления отметила Саша. - К тому же, как заметил наш путешествующий современник Александр Запольских, у русского и португальского языков одна фонетика. Они там не фиксируют русский акцент.
— Это хорошо, - усмехнулся шеф.
- Африканские и прочие колонии Португалии вовсе не рвались на свободу из «колониального рабства», - Саша обозначила пальчиками кавычки, - потому как такого рабства там давно уже не было. Еще в 19 веке можно было увидеть работодателя-негра и трудящихся на него белых, что поражало европейских путешественников. Плюс большое количество смешанных браков. Британцы и французы в те времена объясняли это неразвитостью расового чувства у португальцев и списывали на общую бедность и неразвитость страны, которая ещё не доросла до "цивилизованного" расизма.
Всё изменилось во второй половине 20 века.
Заразительный пример Кубы подстегнул радикалов-националистов Гвинеи-Бисау, Анголы и Мозамбика. Их военизированные формирования, не находя достаточной поддержки у себя дома, действовали с территории сопредельных стран, втягивая и их в различные конфликты.
Интересно, что всю эту антиколониальную возню дружно поддерживали как США с западной Европой, так и СССР со странами соцблока – глобальные процессы не признают границ, идеологий, взаимоотношений и прочих деталей, и рано или поздно докатываются до самых глухих провинций иногда в ужасающе диком виде. Ну и конечно борьба за влияние.
Отсутствие расизма делало португальский колониализм более устойчивым, чем британский или французский. У коренных жителей Анголы, Мозамбика и Гвинеи-Бисау были шансы сделать карьеру в португальской администрации, бизнесе, Армии. Поэтому причин для участия в подпольных движениях у них было немного и в начале 70-х все эти попытки пошли на спад, даже несмотря на поддержку извне.
Но вот пришел Тигр.
Всё дружно улыбнулись.
- В метрополии вспыхнула революция гвоздик – что-то радостное, праздничное, похожее на первомайские демонстрации в Советском Союзе. Всем колониям была провозглашена свобода и самоопределение, даже тем, кто этого категорически не хотел. Коммунисты захватили власть и приступили к национализации крупнейших предприятий и объектов экономики, а в африканских колониях началась резня белых. Черный расизм не щадил и своих черных соотечественников, пытавшихся защищать прежние ценности.
Распад империи оказался чреват прежде всего диким национализмом, идеологическими абракадабрами и гражданской войной.
- Полосатый разбушевался! – в полголоса откомментировал Майк.
- Поскольку построить Испанскую социалистическую республику в 37-м году не получилось, СССР начал строить Португальскую. Увы! Дело это оказалось затратным и ненадёжным. Новый переворот быстро покончил с коммунизмом, а военизированные формирования в бывших африканских колониях, как только перестали получать помощь из СССР, сразу забыли, по какому пути собирались идти…
- Кругом джунгли, разве поймешь! – хмыкнул Иван.
- В Африке все эти громкие определения: коммунизм, социализм, капитализм вмиг утратили смысл и силу в хаосе реальных социальных, гражданских и этнических противоречий. Эпоха идеологической пандемии закончилась. А черный расизм оказался страшнее белого.
Внятную и объективную картину по этой теме дает, на мой взгляд, Евгений Трифонов, опираясь на исследования современных историков.
Шеф кивнул и с интересом спросил:
- Интересно было сопоставить интерпретацию тех событий тогда и сейчас? В нашей стране, я имею в виду.
Саша замедленным движением руки отвела в сторону светло-русую прядь.
- Идеологическая интерпретация гораздо проще и понятней для примитивного сознания масс и в тогдашнем Союзе, и в африканских колониях. Она очень пригодилась для камуфляжа истинных целей пассионариев, рвавшихся к власти внутри колоний. Сегодняшняя интерпретация тех событий гораздо более реалистична.
До удивления своеобразным показался мне этот португальский колониализм.
Даже как-то жалко его.