И снится мне сон. Будто иду я по дороге от газонаполнительной станции в сторону города. Те, кто варит каждодневную картошку свою, пользуясь малолитражными газовыми баллонами, хорошо знают ту дорогу, пыльную и раскаленную летом и в ледяных колдобинах зимой. Так вот, иду я по дороге, в руках по баллону. Зима. Скользко. Тяжело.
А поперек дороги той несколько железнодорожных путей. И на первом же – состав. Стоит. Ну что ж, баллоны на землю. Стою, жду. Отдыхаю. Однако, сколько ж так стоять? Состав, надо сказать, по своей протяженности с длиной экватора может потягаться. Хвостов не видать. И не шелохнется. Придется штурмовать. Ну, под низ – это исключено. Змеюга та вагонная, может, только того и дожидается, чтобы кто-нибудь под ее брюхо поднырнул. Тут же и покатит. Делать нечего, беру баллоны, отыскиваю платформу со ступеньками. Лезу. Не испачкаться бы в мазуте. Поручни ледяные, ступеньки скользкие, суставы (мои) скрипят. Фу, залезла. Ага, не тут-то было, ступеней на другой стороне платформы нет. И здесь все продумано, чтобы для людей как можно более неудобно. Делать нечего, надо прыгать. Высоко, скользко, страшно. Баллоны бы не уронить да не стукнуть. Вдруг взорвутся, окаянные! Прыгаю. Только бы не перелом шейки бедра! Слава Богу, живая.
Но что это? На следующем пути – тоже состав. Тоже стоит. Тоже длинный. Слезы досады текут по щекам. Ждать уже и не собираюсь. Кидаюсь на первую же платформу. Наступаю на полу собственного пальто. Баллоны брякают друг о друга. Опять нет ступеней. Опять прыгаю.
И опять – железнодорожный состав поперек дороги. Всё то же. И я снова лезу. Уже потеряны баллоны. Пальто изодрано. Вся в мазуте. Слёз нет. И… как будто привыкать начинаю. Замечаю только, что составы мои и платформы очень странным чем-то нагружены. Первые, пожалуй, пустыми были. Впрочем, не помню даже, не обратила внимания. А эти… нечто вроде стогов накручено. Только вместо сена железяки. Прутья, арматура, трубы гнутые дырявые. И все это растопырено, вот-вот рухнет. Не дай Бог наткнуться-напороться. И раз от разу все выше и выше по этим железным стогам карабкаться приходится. Но я уже спокойна. Даже подсмеиваюсь над судьбой-злодейкой. Ну-ну, что-то ты еще преподнесешь? Меня уже ничем не удивишь.
Однако, удивила. Вскарабкалась я на очередной такой стог железоарматурный. Смотрю вдаль в спокойном ожидании очередного препятствия, и… впереди вьется чистая песчаная сбрызнутая теплым летним дождем дорога. Иди себе вперед. И баллоны мои по классическим законам сновидений вдруг тут же при мне обнаружились. Только мне самой, вроде, и не нужно все это, неинтересно. Я ложусь на свой стог, руки за голову, лицом в небо. Трубы с арматуринами по все тем же сновидческим законам превращаются в сено с ромашками. Небо рядом, плывут облака. Неохота спускаться.
Вот на этом бы и закончить. Однако, коль уж отважилась я поведать о сне своем добрым людям, то придется и растолковать (если кто сам не понял). Сон, что называется, «в руку». И гораздо выше меркантильных и мелкотравчатых примет: мясо к болезни, зуб выпавший к покойнику. Сон этот – пояснение всей жизни моей. Да только ли моей! – любой жизни вообще. Сначала с молодым задором кидаемся мы на препятствия. Воюем, штурмуем, рыдаем, теряем. Потом привыкаем и мудреем. Ибо не всегда воевать – разумно. Конечно, есть и такие, что до седых волос так и продолжают штурмовать крепости и воевать (обычно с соседями и домочадцами, так как к старости круг общения резко сужается). Так и проживают эти борцы жизнь свою, так ничего и не поняв в ней. А у индусов существует такое понятие, как «тщетно стар», напрасно стар, то есть напрасно жил, коль ничего и не понял.
А жизнь все продолжает ставить свои барьеры на твоем пути. И чем быстрей и успешней перепрыгиваешь первый, тем выше и коварней вырастает второй. И так далее до конца. Пока не поднимешься над суетой и не увидишь своего неба. Если заслужишь.