История в лицах. Сыма Цянь

   
                Сыма Цянь
                (145 или 135  - 86 г.г.  до н,э,)

Прозвища:
Места жизни и деятельности: Лунмэнь, Чанъань, Лоян, Чанша, Пэнчэн.
Происхождение: из рода потомственных астрономов-гадателей.
Родственники: отец - Сыма Тан, жена, дочь, сын - Сыма Лин.
Наставники: Кун Аньго,  Дун Чжуншу, Тан Ду.
Покровители: император У-ди (затем - гонитель).
Друзья и сотрудники: Ло Сяхун,  Дэн Пин.
Враги: клан Ли.
Современники: Сатурнин, Марий, Сулла, Друз, Митридат VI, Тигран II, Савмак, Гелиодор Бхагавата, Посидоний, Евдокс Книдский.

Литература:
Сыма Цянь. Избранное. М. 1956.
Ю.Кроль. Сыма Цянь - историк. М. 1970.

Самого выдающегося историка Древнего Китая Сыма Цяня сравнивают и с Геродотом, как "отца истории",  и почти с современником Полибием по глубине анализа исторических событий. По существу, в поздней древности сложились две великие исторические школы: эллинистическо-римская и ханьская. При этом историки ничего ещё не знают друг о друге - ведь связи Средиземноморья с Китаем начинают прослеживаться лишь через сто лет...
Сам Сыма писал в автобиографическом предисловии к своему главному труду, что в период правления чжоуского Сюань-вана (827-782 гг. до н. э.) один из далеких его предков занимал должность историографа при дворе Чжоу.
Отец - Сыма Тан был придворным историографом.
Неточно известен год рождения его знаменитого сына.
Чжан Шоу-цзе, комментатор трудов историка, записав: “...через пять лет после того, как Цянь стал Придворным историографом, в первый год тай-чу”,- отмечает: “Цяню 42 года”.
В детстве, судя по всему, Цянь жил на родине, когда отец уже со 140 г. до н.э. служил в столице новому императору У-ди, Новый правитель вступил на престол всего в 15 лет, и первые годы нуждался в поддержке воспитавших его конфуцианцев. В их пользу закончилось противостояние с окружением бабки У-ди, предпочитавшим даосизм. Среди учёных возвысился Дун Чжуншу, уставновивший канон почитания произведений Конфуция.
Юный Цянь "пахал и пас скот", по собственным словам историка. Но отец заботился об образовании мальчика.
Уже к десяти годам мальчик изучил древние книги. Вероятно, затем он отправился в столицу.
Учился у Дун Чжуншу и у потомка Конфуция Кун Аньго.
20-летним юношей Сыма Цянь отправился странствовать.
Как писал сам Сыма, он объехал всю Поднебесную. Он совершил восхождения на знаменитые горы Китая. Затем он посетил родину великого поэта IV-III веков Цюй Юаня, побывал на реке Мило, в бурных водах которой нашел свою смерть поэт."Приехав в Чанша и побывав у реки Мило, где покончил с собой Цюй Юань, я не мог сдержать слез: мне казалось, что я увидел самого поэта”.
Сильное впечатление произвело посещение Великой Китайской стены, где он задумался о многих тысячах жизней строителей, ценой которых стена была воздвигнута. “Я… возвращался в столицу по прямому тракту и видел пограничные башни Великой стены, построенной циньским генералом Мэн Тянем. Срывали горы, засыпали ложбины — прокладывали прямой тракт. Как дешево ценили труд простого народа!”
  Из Чжэцзяна Сыма Цянь едет на север, в бывшие княжества Ци и Лу — места, связанные с жизнью Конфуция. В Лу Сыма Цянь “осматривал родовой храм Конфуция, повозку, в которой он ездил, одежду, которую он носил, обрядовые атрибуты, которые он употреблял при жертвоприношениях”.
 “Я был в Фэн и Пэй, расспрашивал стариков о прошлом, видел могилы Сяо Хэ, Цао Шэня, Фань Куая, Тэн-гуна... Поистине странные вещи услышал я!” В провинции Цзянсу еще были живы старики, помнившие молодого Лю Бана – основателя династии Хань.
По-видимому, он подвергся нападению разбойников. Возвращался Сыма Цянь через древние княжества Чу и Вэй, то есть пересек южную Хэнань и по реке Хуанхэ достиг Ханьчэна.
Это первое путешествие продолжалось около трех лет, в течение которых Сыма Цянь объехал страну с северо-запада на восток, побывал на юге и затем вернулся на северо-запад. Он покрыл расстояние в 4 тысячи километров.


У-ди усилил проникновение по Шёлковому пути на запад ханьских войск и подчинил нынешний Восточный Туркестан.
В 110 г. до н.э. Сыма был послан в поход против "западных варваров", или, по другим сведениям, осуществлять управление недавно подчинённой территорией с некитайскими племенами в нынешней провинции Сычуань, но скоро возвратился по вызову отца, смертельно заболевшего.
В 109 году до н.э. умер отец, завещав закончить его исторические труды, и прежде всего - хронику всей истории Китая.
”Мои предки были историографами царства Чжоу. Старшие поколения моего рода прославились при Шуне и Ся… Но затем род наш захирел. Я- последний его представитель! Если ты займешь мою должность — ты продолжишь дело моих предков. Ныне император, возродив традиции тысячелетий, приносит жертвы на горе Тайшань, а я не мог последовать за ним… Это — судьба! Это — судьба! Когда я умру, ты непременно будешь Придворным историографом… Не забывай того, что я хотел написать…”

После трёхлетнего траура Сыма Цянь становится придворным историографом.
Примечательное событие - участие учёного в реформе календаря в 105 г. до н.э. Речь идет о создании “Календаря Великого Начинания” (по названию периода правления, когда он был введен, — 104–101 гг. до н. э.), послужившего основой современного китайского лунного календаря. В этой работе принимало участие несколько десятков ученых, среди которых был известный астроном Тан Ду — учитель Сыма Таня.  По существу, Сыма Цяню пришлось довести до конца начатую работу по реформе календаря.
Он также выполнял функции советника при императоре.
Но главным его делом стало составление большого исторического труда.
Два года ушло на систематизацию собранного материала. При этом Сыма продолжал путешествовать.
«На западе я доезжал до горы Кунтун (в нынешней провинции Ганьсу), на севере пересек гору Чжоулу (в современной провинции Хэбэй), на востоке доехал до моря, на юге плавал по рекам Янцзы и Хуай».
Сам Сыма Цянь назвал свой труд "Записки придворного историографа".
Уже посмертно труд получил название "Исторические записки"(по-китайски само слово "история" имеет написание в виде иероглифа, изображающего руку с палочкой и табличку). Всего в труде Сыма Цяня, как указывал он сам, 130 глав, 526 500 иероглифов. Это - уникальный труд. По объёму "Записки" больше, чем все остальные исторические труды древнего мира, дошедшие до нас. И не было к тому моменту в греческой и ранней римской историографии труда, охватившего всю известную автору историю. Ближе всего - "Всеобщая история" Полибия, написанная в том же II веке до н.э., но в ней автор успел описать известный ему мир лишь за 50 последних лет.
В одном случае Сыма Цянь говорит, что он излагает события, начиная с легендарного правителя Яо (по китайской старой традиции, XXIV в. до н. э) и кончая тем временем, когда был пойман белый цилинь, сказочный единорог (122 г. до н. э.). В другом - что он изложил события, начиная с Хуан-ди (легендарный правитель, относимый древней традицией к XXVII в. до н. э.) и кончая годами Тай-чу (104-101 гг. до н. э.). Возможно, "Записки" позднее подвергались какой-то правке.
С труда Сыма Цяня в Китае началась собственно историческая наука - в отличие от придворного летописания предшественников. Историк не просто излагал события - он пользовался различными источниками, своими впечатлениями от поездок, изучением памятников культуры, изображений и устными легендами.  Портрет играет тут не последнюю роль. Историк рассказывает об одном из соратников вана Гао-цзу, Чжан Ляне: “Судя по его личным качествам, я считал, что сам он должен быть рослым и мужественным на вид. Что же предстало моим глазам, когда я увидел его портрет?! По внешнему облику и чертам лица он был похож на очаровательную женщину!”
“Я как тенетами весь мир Китая обнял со всеми старинными сказаньями, подверг сужденью, набросал историю всех дел, связал с началами концы, вникая в суть вещей и дел, которые то завершались, то разрушались, то процветали, то упадали, и в верх веков считал от Сюань Юаня, и вниз дошел до нынешнего года. Составил десять я таблиц, двенадцать основных анналов; трактатов, обозрений — восемь, наследственных родов-фамилий — тридцать, отдельных монографий- семьдесят, а итого сто тридцать в общем глав. И у меня желанье есть: на этом протяженье исследовать все то, что среди неба и земли, проникнуть в сущность перемен, имевших место как сейчас, так и в дни древности далекой. Дать речь отдельного совсем авторитета…” Сыма Цянь рассуждает о причинах происходящих явлений.
  К исторической хронике автор добавил множество биографий. “Подобно тому, как 28 созвездий вращаются вокруг Полярной звезды, а 30 спиц составляют вместе колесо, способное двигаться бесконечно, так и ближайшие помощники правителя занимают отведенное им место, своей преданностью и добродетелями служа императору, поэтому я и написал 30 Ши цзя” (биографии эпохи Чжоу). В основном здесь - знатные деятели, но есть исключение - жизнеописания Конфуция и восставшего против династии Цинь Чэнь Шэ, не принадлежавших к знатным наследственным домам. Здесь жизнеописания знаменитых философов, ученых, поэтов, полководцев, дипломатов, государственных деятелей, чиновников... Подавляющее большинство этих исторических деятелей принадлежало к средним и высшим слоям общества той эпохи. Но Сыма Цянь в своих "Ле чжуань" предоставляет место и простолюдинам. Мы встречаем лекарей, рыночных торговцев,  гадателей и предсказателей судьбы, людей без определенных профессий, прославившихся своей готовностью помочь ближнему в трудную минуту, и даже актеров и шутов. Сведения, относящиеся к разным людям, историк включил в биографию, к которой они относятся больше, чтобы не повторяться.
  Сыма Цянь не стремился к идеализации тех личностей, которым он давал положительную оценку. Он высоко ценил Чэнь Шэ, его роль в низвержении циньской династии. "Однако, составляя жизнеописание Чэнь Шэ, историк не скрыл от читателя ошибок этого народного вождя. Сыма Цянь нарисовал образ в развитии, показав, как постепенно Чэнь Шэ отрывался от родной почвы, от среды, из которой сам вышел.
Вот эпизод, помещенный Сыма Цянем в конце биографии Чэнь Шэ. Во дворец к Чэнь Шэ, ставшему ваном, приходит его земляк, с которым они некогда вместе батрачили. Пораженный богатством палат вана, он вспоминает былое, что вызывает недовольство приближенных Чэнь Шэ. По их совету Чэнь Шэ велит казнить непрошеного гостя. По мнению Сыма Цяня, именно из-за подобных ошибок Чэнь Шэ потерпел в конце концов поражение"(М. В. Крюков).
  К книге приложены “Хронологические таблицы” (Бяо),  представляющие собой попытку систематизации и унификации хронологии. Что-то подобное в античной традиции появилось за век-полтора до Сыма Цяня - "Паросская хроника" и хронологическая таблица египтянина Манефона.
  Наконец, в "Записках" ряд глав представляют собой трактаты о тех или иных сторонах жизни. Они охватывают экономическую историю и теорию (обмен, деньги, налоговая политика) — в “Трактате о балансе торговли”, ирригацию — в “Трактате о реках и каналах”, астрономию — в “Трактате о небесных светилах”, календарь — в “Трактате о календаре”, музыку — в “Трактате о музыке”, религию — в “Трактате о жертвоприношениях”...
Вопросы: К какому греческому учёному близок здесь Сыма Цянь? (Ученики могут назвать Аристотеля с его "Политикой", "Физикой", "Логикой", "Поэтикой"). Как можно назвать такого многостороннего учёного?
Основными принципами, которые определяют круг исторической жизнедеятельности народа, Сыма Цянь называет прямодушие (чжун), почтение (цзин) и культурность (вэнь).
Часто историк опровергает старые неверные сведения в ранних сочинениях. “Там, — пишет Сыма Цянь, — утверждается, что Хуанхэ берет свои истоки на горе Куньлунь; Куньлунь достигает более 2500 ли в высоту; солнце и луна, сменяя друг друга, постоянно освещают ее, не давая ей погрузиться во мрак; на ней есть источник Лицюань и озеро Яочи. Ныне, после того как Чжан Цянь побывал в Дася, он осматривал истоки Хуанхэ, но нигде не видел того, что в анналах называется горой Куньлунь. Поэтому если Шан шу в основном верно излагает расположение гор и рек девяти областей, то о чудесах, упоминаемых в Юй бэнь цзи и Шань хай цзине, я не решаюсь говорить”.
«Шицзи» сам Сыма Цянь оценивал как «записи только правды» и «никакого хвастовства и никакого покрывательства». “Тщательно исследовал ход событий, включил в таблицу документы, и, хотя многое не может быть выяснено во всех деталях, я изложил достоверное и опустил сомнительное”.
Часто Сыма утверждает свои воззрения на свой труд.
«В деяниях царей найти подъем — начало, исследовать конец, увидеть-рассмотреть то процветание, то упадок».“...Разрешить сомнения, отличить правду от лжи… назвать добро — добром, а зло — злом”.“Жить в настоящее время и писать о пути древних — это для того, чтобы увидеть в нем, как в зеркале, свои достоинства и недостатки, хотя отражение это и не будет вполне точным”.

  О поэте Цюй Юане Сыма написал:“Верить — и встречать недоверие, быть преданным — и оказаться оклеветанным, разве это может не вызвать ненависть?!” Можно сказать, что он писал это и о себе. Обратимся опять к его автобиографии (в Риме о своей жизни писатели стали повествовать через 100 лет(Гораций, Овидий).
“О, что еще сказать? О, что еще сказать? Да кроме этого всего, о самом деле рассказать с начала все и до конца, ах, нелегко все выяснить как есть!” - пишет Сыма Цянь. “...Я смолоду уже все проморгал свои неудержимые таланты. Когда же вырос я, то также я не знал похвальных отзывов моих односельчан. Владыка-царь, по счастью для меня и ради моего покойного отца, дал мне возможность исполнять мои нехитрые дела, входить всегда и выходить в дворцовых кулуарах. Вот я и рассудил тогда, что тому, кто держит таз на голове, зачем смотреть на небо вверх? И вслед за этим прекратил свои знакомства и прием гостей, дела по дому запустил. Стал днем и ночью думать лишь о том, чтоб исчерпать усилия своих совсем никчемных дарований, сосредоточив мысль свою на том единственно одном лишь побужденьи, чтобы снискать себе фавор у государя нашего царя”.
...В истории Китая нередко случаи, когда беспредельная власть в течение многих лет превращала вначале разумного и талантливого императора во взбалмошного деспота, одержимого манией величия и манией преследования кажущихся врагов... Этого не избежал и У-ди, начавший через 30 лет правления искать эликсир бессмертия и проявлять гнев к окружающим.
В 99 г. до н. э. Сыма Цянь заступился за впавшего в немилость военачальника Ли Лина, который потерпел поражение от сюнну, и тем самым навлек на себя гнев императора, был брошен в тюрьму и оскоплен.
«Я языком своим беду накликал и зло осмеян земляками».
“Начну с того, что я с Ли Лином в одном и том же учрежденье пребывал. Мы никогда с ним не могли жить так, как полагается друзьям; у нас с ним были разные пути: что брал один, то отвергал другой. Мы никогда с ним вместе не держали у губ своих за чаркой чарку и никогда мы не сближались в той неизбывной радости друзей, что создается искренне и прямо. Но тем не менее его я наблюдал, и видел я, что этот человек - муж удивительный на редкость из тех, кто соблюдать себя умеют хорошо. Он родителям служил благоговейно; он был честен с теми, с кем служил; прикасался к деньгам, он был умерен; брал, давал всегда по совести своей. При разнице лет, положений он был донельзя уступчив. Он с низшими сдержанным был и вежливым очень. Он только о том и мечтал, чтобы ринуться в бой беззаветно и жизнь всю отдать за дело большое отчизны... И что же? Чины при дворе, за целость особы своей стоящие крепко и жизнь обеспечить жене и детям норовя, сейчас же его недостатки, как на дрожжах, раздули...” “И вот так однажды случилось, что был во дворец я вызван к допросу, и я в этом смысле построил всю речь о заслугах Ли Лина. Хотел я всем этим расширить как мог кругозор царя-государя, конец положить речам тех белками сверкающих злобно людей. Но выяснить все до конца мне так и не удалось”.
Несмотря на пережитый позор, он по освобождении продолжил работу над «Историческими записками».
  Среди утерянных десяти глав «Исторических записок», от которых остались лишь названия, как раз были главы, посвященные деятельности императоров Цзин-ди и У-ди. По-видимому, эти главы были уничтожены У-ди или самим Сыма, опасавшимся недовольства императора. Но иногда считают, что утерянное - результат последствий позднейших мятежей, в том числе "восстания краснобровых" в начале I века н.э. Позднее недостающие главы были заново написаны другими историками.

«И я имел желание: исследовать все то, что существует между небом и людьми, проникнуть в сущность изменений с глубокой древности до наших дней и рассказать об этом обо всем устами одного лица. На черновик мой не был завершен, когда несчастие меня постигло. Я сожалел, что дело не закончил. Вот почему мучительное наказанье без гнева, недовольства перенес. Теперь действительно я книгу эту написал, ее я спрятал на горе известной. Я передал ее достойным людям и в городе, в столице ее распространил. Итак, я заплатил сторицей за прежний свой позор. Хотя б десятки тысяч раз меня казнил» — не стал бы каяться и сожалеть!»
Сыма Цянь был назначен, вероятно, в 98 году до нашей эры на должность чжун-шу-лина (правителя императорской канцелярии).
  У императора развились признаки паранойи. В это время он подозревал у придворных тайные действия против себя при помощи магии и колдовства и начал "охоту на ведьм". Преследованиям подвергся сын - наследник престола, покончивший с собой. Сыма Цянь не зря опасался новых приступов монаршьего гнева.
   В последние годы он писал: “Когда сижу я у себя, я в забытьи каком-то отдаленном, как будто что-то потерял. Когда ж за двери выхожу, то сам, куда иду, не знаю. Когда я вспоминаю о позоре, пот на спине сейчас же выступает, одежда вся моя сыреет... Поэтому я временно иду вслед за толпой, с которой вместе я всплываю иль ныряю, и вместе с миром всем то вверх иду, то вниз, чтобы заблужденья мира разделять”. Видимо, вскоре после этого свидетельства он умер.
  Император У-ди умер раньше, 29 марта 87 г. до н.э. Престол перешёл к восьмилетнему младшему сыну, Чжао-ди, ставшему наследником после гибели старшего брата. Тут же вспыхнул мятеж противников такого решения, а с севера вторглись сюнну...
  Вероятно, Сыма Цянь, опасаясь за судьбу оставленного им литературного наследства, незадолго до смерти принял меры к сохранению его от У-ди. Намек на это имеется в письме к Жэнь Аню, в цитированной нами фразе, когда он говорит, что рукопись законченного труда он спрятал на «известной горе», а другой экземпляр рукописи оставил в столице.
  Лишь позднее, в период царствования Сюань-ди (73-49 гг. до н. э.), благодаря внуку Сыма Цяня Ян Хуэю стало известно о существовании «Исторических записок». Есть загадка: одна из глав “Исторических записок” цитируется в книге Хуань Куаня “Рассуждения о соли и железе”, составленной около 81 г. до н. э., т. е. еще до того, как сочинение Сыма Цяня было найдено. Может быть, автор хранил у себя какую-то рукопись Сыма Цяня или читал "Записки" у него?
  Внуком Сыма Цяня, сыном его дочери, был поэт Ян Юнь. Главный мотив многих его стихотворений — лучше пить, петь, танцевать и иметь прочие удовольствия, чем искать «богатства и высокого положения на государственной службе».

  "Записки" способствовали росту значимости исторической науки в Китае, были образцом для Бань Гу и других последующих историков. За первые пять веков нашей эры объём исторических сочинений возрос в Китае в сорок раз по сравнению со временем Сыма Цяня!
В китайской истории традиционно насчитывается десять «совершенномудрых людей», и Сыма Цянь — один из них. В Китае ему даже посвящен храм.
В 2019 году в рамках Чеховского фестиваля в России показали китайский спектакль о Сыма Цяне драматурга Сюн Чжаочжэна. В пьесе - историк-изгнанник, отправленный в родную деревню на десять лет, его семья и другой полюс - император.
"Ученый совершенно счастлив. Поддержка жены, дочери, единственного друга и деревенского старейшины, в достатке принадлежностей для письма — что еще нужно мудрому человеку? ...Отдав в гневе жестокий приказ, император даже среди охотничьих забав никак не может забыть смелого ученого и как бы ведет с ним спор о том, что важнее — стрела или кисть, могущество государя или сила разума скромного «книжника». Сказав придворным, что находиться рядом с императором все равно, что рядом с тигром, он тем самым косвенно признает, что его поступки зачастую определяются неразумной жестокостью. Третья беседа оказывается самой трагичной. Император постарел, он сломлен предательством дочери и гибелью наследника, которого сам же и свел в могилу. Он зовет к себе Сыма Цяня для того, чтобы в разговоре с ним убедить себя, что его царственное могущество не поколебалось, а его правление благотворно для страны...
Сыма Цянь вновь высказывает в лицо императору свое мнение о состоянии дел в стране, отрицает свое участие в каких-либо заговорах и просит императора убить его, ведь его уже ничего не держит на этом свете, к тому же он не хочет жить при тирании, когда людей казнят тысячами. Император отказывается, тогда ученый сам хватает меч и перерезает себе горло. У-ди, и тут не желая взглянуть в глаза реальности, приказывает позвать придворного лекаря".(М.Александрова)
  Последняя сцена - полная фантазия драматурга, но мы не знаем всего, что было на самом деле...

«Между небом и землей благородный муж должен постоянно совершенствоваться» - напоминает пьеса утверждение из "Книги перемен". Учащиеся могут отметить, как Сыма Цянь соответствовал этому принципу.