(Очерк)
Накануне праздника Троицы я снова посетил брата Геронтия. Должен заметить, во время этих тёплых встреч брат Геронтий всегда рассказывает что-нибудь необычное из своей монашеской жизни и непременно угощает ароматным чаем. Так было и на этот раз. Мы расположились в тени большой раскидистой яблони, которой, по утверждению брата Геронтия, минуло уж более полувека. Под яблоней было устроено некое подобие мангала и печи одновременно, где в золе прогоревшего костра запекались несколько картофелин. Саму же золу брат Геронтий использовал как удобрение для всё той же яблони.
— Какой вкусный чай сегодня у тебя, — похвалил я горячий напиток хозяина.
— Скажешь тоже, — усмехнулся в ответ брат Геронтий, поглаживая беззаботно бороду, – листья смородины да мяты немного.
— Значит всё дело в мяте?
— Всё в ней. Вон она, растёт в тени у забора — мой маленький чайный секрет. Хочешь картошечки? Ароматная, только из костра. Как в детстве.
— Спрашиваешь тоже. Конечно, хочу!
Брат Геронтий аккуратно достал из золы горячие, слегка подпаленные углями, картофелины и разложил их на миске. Затем достал небольшой складной ножичек, разрезав картофелины на несколько частей. Затем разделил напополам и сам ножичек: в одной половине оказались нож и ложка, а в другой — вилка и штопор.
— Держи! Тебе половину с вилкой, как гостю, а мне с ножом, как хозяину!
— Экий ножичек у тебя интересный! Где ж ты взял эту мечту туриста? А блестит — будто новенький!
— У этого ножичка, братец, история сродни моей биографии. А встретились мы с ним на одном из рынков. Иду – смотрю, а он продаётся. Ну, думаю: «Куплю!»
— Так а что ж тут сродни твоей биографии? Тебя на рынке не продавали, кажись.
— Давай-давай, шутник, жуй картошечку, пока не остыла. А я буду рассказывать. Ты ведь за рассказами пришёл? И не отпирайся даже — знаю я твои проделки. Потом запишешь ещё их да опубликуешь, словно я Шерлок Холмс, а ты доктор Ватсон. Купил я, значит, этот ножичек. И так он мне понравился, таким он удобным и практичным оказался, что стал я его брать с собой во все поездки. Ездил я раньше много по святым местам, вот и прижились в моём рюкзаке молитвослов да этот ножичек. Я его даже в шутку назвал «ножичек-паломничек». Афон, Грузия, святыни России и Украины, Белоруссии и Эстонии… Верный спутник в далёких странствиях. Везде со мной побывал мой «паломничек». Можно сказать, сроднились мы с ним. Чуть ли не к мощам святых вместе прикладывались. Я повсюду с рюкзаком, а он в рюкзаке лежит, сопровождает меня. Все обеды и ужины наши были. Вот и сейчас с ним вместе едим картошечку да тебя потчуем.
— А что же ты видел в своих паломничествах, брат Геронтий? Раз уж столько объехал, значит много и видел и слышал. Службы, наверное, посещал долгие молитвенные на Афоне. Вот я сам как в храм ни зайду, одолевают меня соблазны — то хор поёт как-то по-концертному, то женщины в обтягивающих одеждах стоят передо мной, а порой и вовсе с непокрытыми головами или, что ещё хуже, с открытыми плечами да ногами.
— Службы говоришь? На Афоне они благодатные, не то слово. Долгие. Ночные. При свете только лампад — даже свечей нет в храмах афонских. Только большинство обителей на Святой Горе греческие, не понятны эти службы нам. Только в русском монастыре и помолишься по-настоящему. Да и распевы восточные чужды нашему сердцу. А на «концертные» службы у нас в храмах не серчай. У каждого в душе есть свои струнки. Не коснулась эта музыка твоей души — обязательно коснётся чьей-либо ещё.
— А женщины? Как быть с этим искушением?
Брат Геронтий строго посмотрел на меня.
— Ты зачем, окаянный в храм ходишь? Молиться или женщин разглядывать? Ох уж эти миряне! Ну стоит себе баба глупая, пришла в храм в чём придумала. Нарядная, красивая. К Богу ведь тоже пришла. Стоит. Молится, как знает, и тебя не трогает. А ты? Ты ведь тоже молиться пришёл? Вот и молись! Пройди и стань на шаг вперёд или в сторонку, отведи глаза от своего искушения. И будет тебе счастье.
Я молчал, не зная, что ответить, будто нахулиганивший школьник.
— Давай-ка я тебе ещё картошечки положу, — произнёс, смягчив тон, черноризец. — Эх, ножичек-паломничек, сколько мы с тобой по свету колесили… — и мой друг монах мечтательно вздохнул.
— Ну, брат Геронтий, скажешь тоже! Паломник ты знатный, конечно, но кое-где, мне кажется, привираешь. Кто ж тебя с ножичком то пустит за границу?
— Ну уж нет! Вот было дело лет эдак 15 назад, ехал я с несколькими маститыми протоиереями на Афон. Вот у них-то и отобрали ножи! Потому как обычные были. А мой складной, видимо, пограничникам не интересен был. Так и побывал мой ножичек и на Афоне, и в Киеве, и в Почаеве, и в Мцхете и много ещё где. Так сказать — намоленный ножичек. Только чёток в нём встроенных не хватает для полного монашеского счастья.
— А в чём же счастье твоё, брат Геронтий?
— Счастье есть в том, что Бог рядом. Так и запиши, «доктор Ватсон», так и запиши…
Новый Оскол, 11 июня 2022 г.