БУРСА (ЧАСТЬ IV)
"ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ"
«Внимание экипажа! Через 15 минут на борт прибудут власти для оформления судна в загранрейс! Посторонним покинуть борт судна! Экипажу занять свои места согласно штатному расписанию!»
Я открыл глаза и попытался понять, где я нахожусь и каким образом я оказался в этом загадочном месте. Голова гудела, словно медный колокол, по которому крепко ударили молотом. И тут меня осенило: «Да ведь я и есть посторонний!»
И память услужливо мне преподнесла весь список событий вчерашнего вечера, вплоть до финальной сцены, где, собственно, и произошла отключка.
«Боже мой, так ведь мне к старпому нужно было к восьми утра, а сейчас сколько?»
Я посмотрел на часы и похолодел от ужаса — было половина девятого! «Всё, я пропал! Как мне теперь показаться на глаза чифу?» — и я предпринял отчаянную попытку встать со шконки.
Я резко приподнялся на локтях и тут же ударился головой об подволок. Чертыхаясь и растирая ладонью ушибленное место, я медленно сполз вниз и чуть было не наступил на спящего Ершова. «Надо бы его растолкать, — мелькнуло у меня в голове, — ну да ладно, пусть ещё поспит, вернусь от старпома, тогда и разбужу!»
Нужно было срочно привести себя в порядок. Медленно, словно во сне, я умылся, оделся и, стараясь не раскачиваться, отправился на аудиенцию к старпому.
Дверь в каюту старпома была плотно прикрыта. Я тактично постучал, после чего приоткрыл дверь и заглянул вовнутрь.
— Разрешите? — спросил я у старпома, который в этот самый момент поправлял китель перед зеркалом.
— А, студент! Проснулся? Давай пулей к четвёртому, он сейчас судовые роли печатает, вот твои документы, отдашь ему! Скажи, мол, старпом послал, просил, дескать, напомнить, чтобы внесли в списки экипажа!
— Понял, спасибо! Значит, капитан дал добро?
— Дал, только что. Не отправлять же тебя обратно! С местом мы уже вчера определились — будешь жить вместе с Ершовым. Как он тебе, кстати?
— Ничего, хороший парень вроде!
— Хороший, только кутила и бабник! Ну, ничего, сейчас ему некуда будет своих тальманш водить! Ладно, ступай к четвёртому, мне нужно подготовиться ко встрече властей. И не забудь заполнить таможенную декларацию, у четвёртого возьмёшь бланк!
Я прошёл в конец коридора и заглянул в каюту четвёртого помощника.
Каюта была настежь открыта. Перед моим взором предстал письменный стол, за которым чинно восседал четвёртый помощник и что-то сосредоточенно строчил на пишущей машинке.
Меня несколько смутил его облик, поскольку я справедливо полагал, что четвёртым помощником непременно должен быть человек молодой — юный, так сказать, штурман.
Однако вместо юноши перед моими очами предстал уже далеко не юный, а напротив, стремительно лысеющий «старичок-боровичок».
Я для приличия откашлялся, и «старичок» резко прекратил стучать по клавишам «Башкирии» и с интересом воззрился на меня:
— Кто таков?
— Я практикант-судоводитель.
— Что-то не припоминаю такого практиканта на нашем пароходе.
— Вот-вот, меня старпом к вам прислал. Он просил напомнить, чтобы вы меня вписали в судовую роль. Вот мои документы! — и я протянул ему паспорт моряка.
— Ишь, прислал, говоришь… Я сейчас уточню сам у него! — и он поднял трубку телефонного аппарата, который стоял тут же — на столе, подле пишущей машинки: — Михалыч, четвёртый. Слушай, тут студент у меня… Да, он самый… Понял. Декларацию? Дам сейчас!
Потом снова обратился ко мне:
— Ладно, давай свою «мореходку», вот тебе бланк декларации, садись заполняй и срочно дуй в свою каюту — сейчас власти на борт поднимутся!
Ершов пробудился не сразу.
Он был чрезвычайно нетрезв, а посему я применил к нему все методы побудки, которые мне были доселе известны. Сработал самый эффективный — поливание холодной водой.
Грязно выругавшись в мой адрес, он таки встал со шконки и принялся растирать и без того красные глаза.
— Слышь, студент! Ты это, сходи за меня на отшвартовку! — изрёк он, после того как протёр глаза и громко икнул.
— Ещё чего, я практикант, мне нельзя на отшвартовку! — возмутился я.
— Ну вот, друг называется! Я тебя, можно сказать, приютил у себя в каюте, а ты друга не хочешь выручить? — и он опять громко икнул.
Не успел я открыть рот, чтобы возразить, как дверь открылась, и в каюту вошёл боцман.
Облик боцмана странным образом подействовал на Ершова, отчего тот даже привстал на месте и заискивающе произнёс:
— А, Гаврилыч! Я уже иду, видишь, вот одеваюсь!
— Опять, сцуко, нажрался! — пробурчал боцман. — Чтобы через пятнадцать минут был у меня в каюте при полном параде — получишь инструктаж и на бак! Понял?
— Понял, понял, Гаврилыч. Я завсегда за инструктаж, ты же знаешь!
— То-то и оно! Не можешь жрать — не мучай жопу! — и с этими словами Гаврилыч вышел из каюты, хлопнув дверью, да так, что она чуть было не слетела с петель.
— Во, видел! Дракон — он и есть Дракон! Уважаю! — произнёс Ершов и поучительно поднял указательный палец.
Власти покинули борт судна, по судовой трансляции прозвучала долгожданная команда: «Внимание экипажа! Швартовной команде по местам стоять на отшвартовку, боцману и третьему помощнику на бак, второму помощнику на ют!»
Ершов вытащил из рундука каску и пошёл к боцману, а я вышел из каюты и направился на мостик, вернее не на сам мостик, а на крыло мостика, дабы понаблюдать за процессом отхода.
На мостике царил ажиотаж. Старпом скакал по мостику, аки конь по полям, отдавая команды на бак и на ют по радиосвязи. Четвёртый помощник что-то усердно писал в судовом журнале, склонившись над штурманским столом, и лишь один человек оставался невозмутимым и спокойно взирал на бак, вероятно, это и был САМ — мастер.
На баке суетилась палубная команда: сброшенные докерами швартовные концы матросы вытаскивали на палубу и при помощи лебёдок наматывали их на вьюшки. Затем с носа и кормы подошли буксиры — на них подали концы, и пароход медленно стал отползать от причала. Это был, пожалуй, самый волнующий момент — судно покидало родной порт, а вместе с судном покидал родной порт и я, а впереди меня ожидали новые, доселе неизведанные впечатления. Ведь это было мой первый заграничный рейс!
Когда буксиры, проводив нас до выхода из бухты Врангеля, устремились обратно в порт, ко мне подошёл старпом и, похлопав меня по плечу, спросил:
— В первый раз за границу?
— Да, Алексей Михайлович, в первый раз!
— Ну что ж, поздравляю! Пора приниматься за работу! Сегодня заступаешь со мной на вахту с 04 до 08. Посмотрим, что ты за птица!
— Хорошо, с удовольствием!
— Молодец! Как устроился? Ершов тебя не обижает?
— Нет, не обижает, всё в порядке!
— Ну и ладушки! Приведи себя в порядок, чтобы вышел на вахту побритым и опрятно одетым!
— Конечно, я просто не успел с утра привести себя в порядок…
— Да, вот ещё что… Экипаж у нас разбитной, ты там поаккуратнее с матросами…
— Я всё понял.
— Ну, а ежели понял, то дуй готовиться к вахте!
Ровно в 03:45 я, чисто выбритый и отглаженный, поднялся на ходовой мостик.
Дело в том, что на флоте заведено, чтобы вахтенный помощник прибывал на вахту за десять минут до её начала, а вахтенный матрос — за пять. Поскольку я претендовал на роль будущего штурмана, то прибыл на вахту не за десять, а аж за пятнадцать минут!
На мостике царила абсолютная тишина, которую изредка нарушал жужжащий репитер гирокомпаса.
Над штурманским столом склонился вахтенный штурман — второй помощник.
Что-то неестественное было в его позе. Я подошёл к нему вплотную и только тогда заметил, что он крепко спит, уронив голову на навигационную карту и обхватив её руками. Кроме вахтенного штурмана, на мостике должен был находиться ещё и вахтенный матрос, но, по странному стечению обстоятельств, матроса на мостике не было. От осознания того, что судно водоизмещением 10 000 тонн движется в океане, не контролируемое судоводителем, я пришёл в ужас! Но вместо того чтобы срочно предпринять какие-либо действия, я стоял, словно истукан, возле спящего штурмана, зачарованно глядя на него, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. А меж тем пароход, подобный «Летучему голландцу», мчался вперёд, рассекая форштевнем пенную морскую волну, и сквозь шум ветра я вдруг отчётливо услышал:
Вот тут-то и вынырнул чёрт Дэви Джонс
С ключом от каморки на дне морском,
Таращил глаза, как лесная сова,
Сказал он: «Теперь вы пойдёте со мной,
Вас всех схороню я в пучине морской»,
Йо-хо-хо и бутылка рома!
И в этот самый момент на мостик поднялся капитан…
На фото: контейнеровоз "Пионер Находки" (Дальневосточное морское пароходство/FESCO) на ходу.
Фото из архива ДВМП.