Мы заскочили в купе и выдохнули: на секунду показалось, что с посадкой на поезд наши приключения, наконец, закончились. Хотя бы на остаток того злополучного дня. Так бы нам казалось и дальше, но на беду я заметил одну странную деталь: на потолке купе висел страшный бурый комок, который при ближайшем рассмотрении оказался шерстяным одеялом. Да, на потолке нашего купе висело одеяло, нарушая законы физики и здравого смысла.
Так мы и сидели в гнетущем молчании, гадая, как это одеяло могло оказаться на потолке и что это может значить для нашего будущего, пока минут через семьдесят после отправления в купе не зашла проводница. Она грозно потребовала документы — видимо, приняла нашу неуверенность в завтрашнем дне за злой умысел.
Чтобы разрядить обстановку, я попросил воды, и проводница — уже куда добрее — уточнила, какой кофе мне нужен — чёрный, зелёный, с сахаром или газированный? Чуть подумав для важности, я заверил проводницу, что мне сойдёт любой, лишь бы свежий, и, решив, что теперь-то наши отношения наладились, спросил:
— Скажите, а почему у нас одеяло на потолке?
Проводница подняла красный от недосыпа или ещё почему взгляд, секунд пятнадцать смотрела на потолок и размышляла. Даже губами шевелила, как собака, которая будто бы хотела что-то сказать, но не умела правильно правильно поставить голосовой аппарат. Потом её осенило:
— А-а, так это от детишек закрыли!
— Не понял, — честно признался я.
— Ну от детишек, — кивнула проводница. — У нас тут в вентиляции завелись банановые пауки, ну знаете, ядовитые, от которых в Москве народ мрёт сейчас? Ну так пассажиры и заткнули гнездо одеялом, чтобы ихние детишки не покусали. Это же российский поезд, тут и не такое случается! Вы наличными платить будете?
— А можно картой? — спросил я и тут же пожалел.
— Не желательно, — изменившимся голосом ответила проводница и, недобро усмехнувшись, сорвала одеяло с потолка. После чего плотно закрыла дверь — со стороны коридора.