Лет двадцать назад какой-то человек сложил на самом краю отвесного яра крохотную беседку. Перекрыл небо шифером, а доски выкрасил зелёной окисью хрома. Вышло хоть-куда – не очень прочно (на ветру пошатывает), зато новенько и красиво. Спрашивается: зачем сложил? Нет поблизости ни города, ни станции – поля да овраги.
Иной путешественник присядет в беседке и, смахнув с перил облупившуюся краску, будет смотреть на бегущую под косогором волну и вместе с ней наблюдать время: из прошлого в будущее, из прошлого в будущее…
* * *
…В беседке сидит человек. На вид гражданин небольшого роста, преклонных лет и отменной, можно сказать, спортивной выправки. Последнее время он часто приходит сюда на вечерней зорьке и провожает день, размышляя о странной судьбе, доставшейся ему то ли по чину (нет, не по чину), то ли по воле обстоятельств. «Из грязи в князи!» – усмехается человек, припомнив историю двадцатилетней давности: почётный караул, улыбки, щемящий аромат подарочного сертификата, пожелания употребить силы на благо отечества… И как из года в год тускнели гербовые знаки в его глазах, ведь они приносили лишь власть, деньги и процентное раболепие вместо ожидаемых веры, надежды и любви. Теперь жизнь заканчивается. «Отгулял я свои гербовые денёчки, – вздыхает человек, – потешил эго, покомандовал, покуражился!»
В беседку залетает комар. «Что отдал – то твоё!» – пищит божья тварь. – Что отдал – то твоё!» Человек поднимает руку, намереваясь прихлопнуть надоедливого говоруна (опыт-то есть!), но медлит. «По комариному выходит, нет у меня ничего своего? – сокрушается гражданин начальник и тотчас оглядывается, не слышит ли комара кто другой. – Ведь кроме надежд и обещаний я ничегошеньки за двадцать лет никому не роздал».
Вдруг человека охватывает возмущение. «Э-э, нет! По правилу всякой власти: «Идёт беда – запирай ворота, всем улыбайся, от беды откупайся!» Я с молодости твердил: «Бабки надо делать, бабки!» Увы, пришёл срок, силы мои убавились, и Брегет*, верный в прошлом союзник, а ныне шут малиновый, трындит, как с цепи сорвался: «Бабки, бабки давай!» Я даю, ещё даю, но прикупить будущее не могу. Ладно б, мало давал, не беда, можно и прибавить, но даю-то, о-го-го, как много! Видать, не то. Не то, видать, будущему даю! А что, если…»
Человек достаёт из кармана пузырёк с чёрной, как смоль, жидкостью (чернила?) и льёт содержимое пузырька в волну, бегущую под косогором. Тотчас вода в реке окрашивается в чёрный цвет, и огромное пятно, похожее на разлившийся нефтяной мегалитр, устремляется вниз по течению времени – в будущее.
– Экий я! – говорит человек. – Й-а!
И правда, под косогором творится неладное! Рыба, оказавшаяся в пятне, дохнет, рыбачки матерятся и против течения на чистую воду (в прошлое!) выгребают. А в само;й чёрной акватории десятки, нет, сотни, да какие сотни – тысячи дохлых рыбьих животиков белеют, как звёздное небо! Весело стало человеку, не один он такой горемычный.
– Много ль погибло? – слышится от реки.
– Эх, судачок, не спрашивай. Разве во тьме сочтёшь. Кого хватились – о том известно, а прочих и следа не сыщешь.
– Должны же чернила когда-нибудь закончиться! Ха-ха! – пытается хохотнуть судачок.
– Не смешно. – отвечают ему. – Середь кляксы не хохочется.
– Да что вы такое говорите?! – кипятится («уши;тся»!) бузотёр. – Нет худа без добра: щука передохнет, рыбалке хана – живи не хочу!
– Кто живи?
– Ну эти, мы что ль…
Озадаченный странным поворотом разговора, судачок ослабляет плавниковую кадриль, и тотчас течение сносит его в чёрное будущее. «Буль-блин-буль!» – булькает он, исчезая в набежавшей волне.
– Хороший был судачок, – вздыхает жерех, – прямой и вкусный.
– Стыдись! – беззвучно ворчит толстолобик. – Как можно так цинично говорить о товарище? Ты же его не пробовал!
Диалог жереха с толстолобиком прерывает монолог огромного зеркального карпа. Из его пасти выкатывается каскад гневных пузырей:
– Мало того, что он отнял у реки будущее, глядите, его чёрная сущность начинает распространяться вверх по течению. Нас всех-всех-всех ждёт непременная гибель!..
* * *
Вот такой странный сон приснился одному ответственному работнику. А всего-то – выпил виски да прилёг на часок в кабинете – и такие сны!
– Просыпайтесь сэр, вас ждут!
Вальсингам открыл глаза и посмотрел в окно. Чума! – На чёрном бархате неба посверкивали крупные августовские звёзды. Он вспомнил о назначенной встрече. В гостиной уже собрались. Были слышны возбуждённые голоса и нетерпеливые приветствия: «Не пора ли начинать?» Вальсингам ещё раз взглянул в окно, затем пружинистым движением поднялся с дивана и опираясь на руку Мэри (дал же Бог служанку!), вышел к собранию. Жёлтые волосы Мэри на фоне высоких стрельчатых окон гостиной казались золотыми.
– Друзья! – председатель обвёл аудиторию внимательным взглядом. – Нам следует откликнуться и прийти на помощь. Чёрное пятно увеличивается. Скоро оно доберётся до нас с вами. Сейчас нам ничего не угрожает, но призываю вас к ответственности и благоразумию!
* * *
И что вы думаете? Получилось! Списались, обменялись угрозами, заставили-таки человека закупорить недовылитую черноту. А чтобы никогда больше не было соблазна использовать смертоносный пузырёк, всем миром постановили: «Отныне считать: право жить на Земле и факт чернильного злодейства – вещами несовместными. Точка!
* Breguet — швейцарская ювелирно-часовая компания.