ОБ ИЗЪЯТИИ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В 1922 Г.
на примере Александро-Невского собора г. Краснодара
Источник:
Селиверстов А. В. Белый собор на Красной улице. – Краснодар: Традиция, 2022. С. 148–154.
Порядок изъятия церковных ценностей для помощи голодающим определялся постановлением Президиума ВЦИК Советской России от 16 февраля 1922 года.
Кампания по изъятию постановлением объяснялась «неотложной необходимостью спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством спасения погибающего от голода населения Поволжья и для обсеменения полей».
Изъятию подлежали «переданные по договорам и описям в пользование группам верующих всех религий предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа». Изъятие предписывалось производить «с обязательным привлечением групп верующих, в пользование коих вышеуказанное имущество было передано». Изъятое подлежало передаче «в особый фонд и на особый учет для обращения исключительно на нужды помгола». В местной печати предписывалось публиковать подробные перечни изъятого из всех храмов, костёлов, кирок, синагог и т. д. [417].
Изъятием ценностей на Кубани занималась Кубанско-Черноморская областная комиссия.
В марте 1922 года она издала несколько документов, регламентирующих процесс. Одним из них предписывалось воздерживаться в ходе изъятий «от таких действий, кои обезценят или обезобразят» церковное имущество.
Отдельным постановлением утверждалось количество утвари, обязательной для богослужения, а значит, не подлежащей изъятию. –
В двух и более престольных храмах: 2 ковчега, 2 больших и 4 малых Евангелия, 2 напрестольных креста, 2 чаши, 2 дискоса, 2 лжицы, 3 тарелочки и 3 ковшика, а также на каждого священника по дароносице, кресту и кадилу.
Председателем Кубчероблкомиссии стал Н. И. Шевченко – казак станицы Барсуковской, ветеран Первой мировой войны (воевал в Персии в составе экспедиционного корпуса), участник штурма Зимнего, в 1917–1919 годах член (в 1918 г. – председатель) Казачьего комитета ВЦИК.
В состав комиссии были допущены представители епархиального управления и мирян с правом совещательного голоса.
Изъятию ценностей предшествовало совещание благочинных Кубанской и Черноморской епархий с участием представителей Кубанского епархиального управления. Председательствовал епископ Кубанский и Краснодарский Иоанн (Левицкий).
Итогом совещания стало полученное голосованием [418] решение принять самое активное участие в процессе изъятия ценностей, расположив к их пожертвованию общины верующих и оставив в церквах только необходимый минимум утвари. Мотивировка решения была очевидной: «ввиду того, что голод, постигший многие места нашей родины, принял ужасающие размеры и тысячи наших братьев ежедневно гибнуть от голода в страшных муках», нельзя «остаться безучастным к гибели своих ближних и по заветам Христа, возвестившего нам любить ближнего, как самого себя и даже душу свою положить за други своя, [...] НЕОБХОДИМО ПРОТЯНУТЬ РУКУ ПОМОЩИ погибающим».
Предложенный совещанием перечень минимума утвари, необходимой для богослужений, немногим отличался от перечня, утверждённого Кубчероблкомиссией [419].
В Краснодаре изъятия ценностей для помощи голодающим начались в апреле 1922 года с синагоги [420].
В Александро-Невском соборе перед изъятием ценностей, среди прочего, имелось:
• 36 икон, из них 34 с серебряными ризами (2 маленькие иконы из числа последних, Спаса и Богородицы, были похищены незадолго до изъятия ценностей),
• 27 серебряных лампад,
• 19 Евангелий с серебряными обложками,
• 9 серебряных крестов,
• 8 серебряных чаш,
• 6 серебряных лжиц,
• 4 серебряных дискоса,
• 4 серебряные звездицы,
• 4 серебряные тарелочки,
• 3 серебряных ковша,
• 3 серебряных кадила (ещё 4 бронзовых и 5 мельхиоровых),
• 2 серебряных блюдца,
• серебряные дарохранительный ковчег, дароносица, ковчег и не имевшая пробы дарохранительница.
Из имущества, не подлежавшего изъятию, стоит выделить 7 колоколов (самые крупные: 510 пуд., 267 пуд., 60 пуд. 30 фунт., 22 пуд. 32 фунт., 11 пуд. 20 фунт.), 12 аналоев разной величины, металлические 2 престола и 2 жертвенника, 1 деревянный с живописью иконостас [421].
Изъятия в соборе производились 2 и 5 мая 1922 года.
2 мая при изъятии присутствовали: от Политотдела – Безсмертный, от Главмузея – Степанов, от причта – благочинный протоиерей Иванов и священник Даниловский, от приходского совета – староста Светличный, его помощник Руденко и другие.
Были изъяты:
• 13 лампад,
• крышки с 2 и углы с 4 Евангелий,
• 4 креста (один из них – деревянный, покрытый финифтью, с серебряными частями, «представляющий громадную историческую ценность запорожского времени, был отнесён соборной администрацией в разряд неприкосновенных»),
• 2 чаши,
• 3 лжицы,
• 2 дискоса,
• 2 звездицы,
• тарелочка,
• 2 ковшика,
• 3 кадила,
• 2 блюдца,
• ковчег, дароносица.
2 больших Евангелия XVIII века (в протоколе оба раза указан 1759 г.) и 2 серебряные чаши 1789 и 1793 годов В. Степановым были признаны имеющими историческое и художественное значение, «как реликвии Запорожской Сечи», и переданы ему по особому акту для сдачи на хранение в Отдел музеев. 17 мая областное управление по делам музеев, охраны памятников искусств и старины, народного быта и природы возбудило перед Кубчероблкомиссией ходатайство о передаче финифтяного креста на хранение в областной музей, сообщив при этом, что соборный приходской совет может компенсировать находящееся на кресте серебро соответственным количеством серебра в другом виде.
5 мая при изъятии присутствовали: от Главмузея – Степанов, от причта – протоиереи Воскресенский (настоятель) и Иванов, священник Даниловский, от приходского совета – староста Светличный, его помощник Руденко, Шилейко, Малюженко, Голубенко и другие.
Как вспоминал председатель Кубчероблкомиссии Шевченко, комиссия прибыла в собор в полном составе. «Никто не решился начать снимать с икон серебряные оклады: мне заявили, что всевышний отнимет руки у того, чьи персты прикоснутся к святыням. Я ответил: кто делает доброе дело для детей, того Бог не наказывает. Пришлось первому показать пример» [422]...
Были изъяты:
• 23 серебряные ризы с икон (8 риз с больших икон, 3 – со средних, 12 – с малых),
• литая икона Георгия Победоносца.
Икона Николая Чудотворца 1794 года Степановым была признана имеющей историческую ценность и передана ему на хранение в Отделе музеев. 23 ободка с фальшивыми камнями и 45 камней от икон взяли на исследование. Ходатайство приходского совета об оставлении серебряной ризы с образа Владимирской Божией Матери было уважено – взамен этой ризы Кубчероблкомиссия предложила внести 10 фунтов (4,5 кг. – А. С.) серебра, что и было сделано после 15 мая.
Спустя несколько дней причт препроводил в комиссию хранившиеся в соборе серебряные вещи закрытого в 1920 году домового храма Нины равноапостольной мужской учительской семинарии: 2 чаши, дискос, звездицу, дарохранительницу, ковшик, тарелочку, лжицу, Евангелие, 2 иконки; подставка с дискоса и тарелочка были возвращены, так как эксперт признал их металлическими [423].
Стоит отметить, что в обобщающем списке изъятого из кубанских храмов, составленном по итогам кампании, количество изъятых из бывшего войскового собора вещей несколько отличается от указанного в протоколах изъятия.
Так, согласно обобщающему списку из собора было изъято:
• 12 лампад,
• 2 крышки с Евангелий,
• 3 креста,
• 2 чаши,
• 3 лжицы,
• 2 дискоса,
• 2 звездицы,
• 3 тарелочки (в это число, наверняка, вошли 2 блюдца из протокола от 2 мая),
• 2 ковшика,
• 3 кадила,
• дарохранительница, дароносица,
• 29 риз и лом (ложки, рюмки и пр.) взамен оставленной серебряной ризы.
Общий вес изъятого из собора серебра составил 6 пудов 31 фунт 11 золотников (112,3 кг. – А. С.) [424].
22 мая 1922 года Кубчероблкомиссия издала постановление, в котором нескольким её членам предлагалось возглавить мероприятия по дополнительному изъятию ценностей «из склепов» городских храмов: Александро-Невского, Екатерининского, Скорбященского, Всесвятского. Бывший войсковой собор достался товарищу Белоусову.
Последний оставил подробное описание своей миссии.
В собор Белоусов прибыл 26 мая в 12 часов дня. Два часа ожидал других членов Кубчероблкомиссии. Не дождавшись соратников, принял решение самостоятельно выполнить «носившее секретный характер предписание осмотреть склеп собора на предмет выяснения находившихся там ценностей». В 14 часов в сопровождении 3 священников, псаломщика и 2 сторожей направился ко входу в подвальное помещение с южной стороны здания, «на Соборной улице». Дверь в подвал находилась рядом с входом в храм и запиралась большим висячим замком. Спустившись по нескольким ступенькам вниз, он увидел помещение, занятое складом всевозможных вещей. – «Могил, гробов и могильных плит там не оказалось, так что название склепа к нему не применимо». Помещение было довольно светлым благодаря «многим» окнам, выходившим на площадь на уровне земли, его кирпичный пол при ударе ногой пустот не обнаружил.
В помещении были найдены («навалены»):
1. кучи битого кирпича;
2. щебёнка;
3. груда мешков с уже совершенно окаменевшим цементом;
4. старые пустые шкапы, киоты, кафедры и другой хлам;
5. несколько русских 3-цветных флагов – «царского периода»;
6. ящик и чан с песком;
7. пустая бочка;
8. бочка с маслом;
9. «большой шкап полный книг на выборку церковных по виду очень старых, может быть имеющих историческую ценность»;
10. целый угол, заваленный книгами и ящиками с книгами – по штемпелю, библиотеки Александро-Невского братства, светского содержания, например сочинения Успенского, Стивенсона и других. «На взгляд более 1000 томов, представляющих большую ценность и погибающих от сырости без цели»;
11. кипы бумаг – десятки пудов;
12. 3 больших квадратных железных бака, вёдер по 200 каждый;
13. большие скатанные дорожки;
14. громадная палатка – «походная церковь», и другие мелочи.
Среди прочего Белоусов отметил «негативный по всей вероятности ренгентовский снимок», на котором имелась наклейка с надписью «Луцкевич». Снимок он приложил к отчёту, так как «его находка вызвала тревогу причта и уверения, что он попал сюда случайно».
По заключению Белоусова, для тщательного осмотра подвала и «поиска скрытых ценных вещей нужен целый день с утра до ночи без перерыва, одному же производить обыск в такой обстановке невозможно». Поэтому, по его мнению, необходимо было «произвести вторично тщательный осмотр подвального помещения несколькими людьми с достаточной рабочей силой, чтобы перебрать кучи кирпича, сдвинуть тяжелые предметы, как баки, и пересмотреть все книги и ящики с книгами». «Обращаю внимание на библиотеку, которая погибает безцельно», – завершил свой отчёт Белоусов [425].
На фото:
Николай Шевченко, будущий председатель Кубчероблкомиссии.
Лето 1918 года.