Особая линия. Негодяй и Ангел сошлись много раз...

                Особая линия.
                Негодяй и Ангел сошлись много раз…

                ***
                Суд.

-- Подсудимая, встать!, - металлический голос судьи резал воздух.
Ляля встала.
-- Вам понятно обвинение?
-- Понятно, ваша Честь.
-- Подойдите к столу.
Ляля подошла.
-- Ваша подпись на протоколе?
-- Моя.
-- Вернитесь на место.
Ляля вернулась.
-- В связи с тем, что ваша обвинительница Айгуль Асифовна Галяева, она же потерпевшая,  не явилась на суд, объявляется перерыв на пять минут.
Судья встала и отошла в маленький кабинет звонить потерпевшей.
              Ляля знала, что на этом моменте должна была вступить в процесс её адвокат, потому что по законодательству, при суде особого порядка, если  обвинитель проявляет неуважение к суду и не приходит, то судья должен или закрыть дело, за отсутствием состава преступления, или учесть это обстоятельство не в пользу истца.  Но адвокату, молодой женщине,  похоже, было всё равно: государственные адвокаты, выделенные бесплатно для формальности, не стараются вообще. Они  лишь присутствуют для вида.
Судья звонила «потерпевшей». Лялю передёргивало от этого слова, про себя она называла женщину обвинительницей. В самом деле, какая она «потерпевшая», если её обвинение состряпано чёрным поклёпом, где фактически не сходится ничего, впрочем, в прокуратуре этого не замечают: им важно принять и дать делу ход. Ляля, имея тонкий слух, частично услышала разговор судьи с «потерпевшей».
«Вы не явились на суд», - говорила судья.
«Я…мне не приятно там быть, видеть её… А можно процесс пройдет без меня?», Дальше Ляля не разобрала, но суть уловила: конечно той неприятно сюда идти и видеть Лялю, ведь обвинительница прекрасно знает, что та у неё ничего не воровала… А тут ей придётся смотреть подсудимой в глаза и слушать, как та признает себя виноватой в несуществующем преступлении…
«Я..Я по уважительной причине не пришла», - прозвучал голос «потерпевшей», «Я…  я сейчас у мамы на операции, мне надо поддержать её!»
«Вот врёт, прямо сходу… О любой операции известно заранее, мало того, выделяется ещё куча времени для сбора анализов, всяких исследований… На «операции» она… Врала бы хоть что-то правдоподобное…», Ляля прислушалась дальше.
«Когда вам удобно?», - спросила судья, - «Через какое время вы сможете явиться на суд?»
«Судья спрашивает у «потерпевшей», когда той удобно…  Какие почести... С ума что-ли все посходили…  Или полицаи  – знакомые обвинительницы? вот этому точно не удивлюсь, по тому, как они общались, можно сделать такие выводы...»
«Две недели…», - раздался приглушённый женский голос, «мне надо поддерживать маму…»
«Врёт… Специально тянет время», - поняла Ляля…
Судья вернулась из маленького кабинета.
-- Суд переносится на две недели, - судья назвала новую дату, -- Заседание закончено.
               В коридоре к Ляле подошла адвокат.
-- Вы понимаете, что я сейчас вас спасла от приговора?
Ляля в немом изумлении уставилась на женщину.
-- Ну… Я же подала идею позвонить потерпевшей…
«Да ты ничего не сделала!!! Ровным счётом НИЧЕГО!!! Ты не «идеи» должна была подавать, а настаивать на том, что суд должен был состояться по мировому соглашению, настаивать на ходатайстве, а обвинение должно быть снято, но ты молчала как немая рыба», - хотелось крикнуть Ляле, но она, сдерживая себя, промолчала…
«Денег в «благодарность» что ли хочет, к чему эта фраза, открыто намекает?…», - поняла Ляля.
-- Извините, я отойду в туалет…
-- Увидимся через две недели, - адвокат направилась к проходной.

                ***

                Галяева.


              Ляля шла по весеннему бульвару и который раз прокручивала все предшествующие события…
Через некое третье лицо к ней попали плавательные очки..   Как чьи-то забытые, залежавшиеся…  Очки она посмотрела уже дома: среднего диапазона  стоимости,  для любителя подойдут, но для настоящего плавания плохие. Ляля – в плавании профессионал и хорошо понимала в атрибутике: очки – чистый фитнесс,  не более того. То, что ей достались эти очки – это не удивительно: она и сама кучу своих очков, шапочек и даже купальников кому только не подарила –  от инструкторов и работников бассейна до клиентов, имён которых Ляля даже и не знала: не подошли мне, так может вам подойдут, возьмите, пользуйтесь  во благо…  И люди с радостью брали, поэтому такого рода обмены – явление нормальное, для Ляли по крайней мере…  Покрутив дома очки, не зная, что с ними делать, она решила за недорого выставить их на Авито – обычный популярный сайт объявлений, заодно сфотографировав еще несколько своих, давно лежалых, чем-то  не подошедших ей очков…  На Авито сразу же написала женщина с намерением купить несколько штук, в том числе и эти, попавшие к Ляле…   
«Вот мой номер телефона, и домашний адрес, приходите, меряйте. Где вы плаваете?», спросила потенциальную покупательницу Ляля.
Та назвала какой-то  очень далёкий бассейн…
Встреча была назначена на 11 утра. Ляля взяла пакет с очками,  спустилась и вышла на улицу. Женщина уже была на месте. Взяв Лялин пакет, она вынула очки.
-- Это мои! Вдруг заявила покупательница. Ты их у меня украла!
При этих словах к Ляле подбежали два мужика и вывернули ей руки.
-- Обратите внимание,  - орала женщина, - У неё много их! Она занимается тем, что ворует очки в бассейне и продаёт их, и этим живёт! А вот у неё узенькие очки – это детские! А детей у неё нет!!! Она обворовывает детей!, - темноволосая тётка  сделала ставку на эмоции и чернила Лялю как могла.
-- Паспорт!,- грубо  рявкнул один из полицейских.
-- Дома… Я ничего ни у кого не крала..,  Ляле сделалось нехорошо.. Голова закружилась…
«Веди её в дом, пошли за паспортом», - полицаи потащили Лялю к лифтам..
Как она вошла в квартиру – Ляля не помнила, видимо на какое-то время она потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что валяется в проходе в квартиру в ногах полицейского, руки ей по-прежнему держат, холодный пот ручьём тёк по тонкой кофточке…
-- Комедию перед нами ломает, театр устроила, - услышала она, как переговаривались два здоровых мужика.
-- Вколоть ей что-нибудь, да привезти в отделение., - поддержал его второй.
-- Я не ломаю комедию… Я болела тяжело, не восстановилась ещё, извините… Сатурация наверно упала, я встану сейчас…, - она пыталась оправдаться перед силовиками…
Встать сразу не получилось, голова плыла…  Протянув руку к карману рюкзака, она вытащила пузырёк с нашатырным спиртом. Вдохнула…
-- Сейчас…, прошептала Ляля.
-- Что там у неё? Наркотики?
-- Это спирт, нашатырь… Сейчас приду в себя и поедем…
-- Наркотики наверно употребляет, - настаивал второй.
-- Нет, - Ляля отрицательно помотала головой, --Я готова ехать с вами, вижу вроде почётче уже….
Они схватили её  под руки и вывели из квартиры…
                В машине Ляля пыталась заговорить с чернявой женщиной.
-- Я не крала у вас ничего, зачем вы на меня наговариваете?
-- Ты украла у меня очки, стащив их с крючка, в то время, когда я была в сауне, ты и фотографировала их прямо в сауне на лавках. И ещё ты украла у меня шапку для сауны! Ты украла пакет!
-- Очки ко мне только попали, мне их дали, я ничего не крала…  Они мне не были нужны, я выставила их задёшево в объявлении… Не выкидывать же их было… И сфотографировала я их дома, ни в какой ни в сауне,  откройте пожалуйста это моё объявление. Как я могла их фотографировать в сауне, когда, по вашим же словам, в это время вы там сидели??
-- Вы мне противны, и ваша страница мне противна, я не буду ничего открывать!, - чернявая толстая  баба продолжала  делать  акцент на эмоциональность, на то, что всё это её жутко «оскорбляет».
-- Приехали, выходи, - скомандовал   худой полицай с гнилыми передними зубами.
Лялю провели в отделение…

               
                ***

                В отделении.

              Процедуры были долгие: многократное катание ладоней и пальцев, фотографирования Ляли в разных ракурсах, изъятия паспорта и пакета,  понятые, куча каких-то подписей…  После потери сознания она едва пришла в себя…
«Мама… Мама сейчас придёт домой и будет искать меня.. Надо бы позвонить…».
Минут через 15 раздался обратный звонок.
«Мама…»
-- Они спрашивают, не наркоманка ли ты, - мать включила жёсткую мачеху.  Ляля привыкла.. Было часто обидно от таких реакций собственной матери, но мама – единственно, что было у Ляли.. Она любила её даже такой… но особенно, когда ты была МАМОЙ…
-- Они сказали, что  у них много чего на тебя найдётся, а потому тебе лучше всего подписать признание. Они оформят твою явку с повинной, и эта баба-обвинительница, вероятно,  напишет, что не имеет к тебе претензий, это будет что-то вроде мирового соглашения. Подпиши признание.
-- Я ничего ни у кого не крала, мам… 
-- Они сказали,  что у тебя нет выхода. Иначе они «докажут» все пропавшие или краденные вещи в бассейне и припишут это тебе, они дали это понять. 
Ляля положила трубку…
В кабинет зашёл один из полицаев. Сейчас пойдешь на полиграф. Готова?
-- Я после потери сознания… Сердце еще не восстановилось.. Но вообще, пойдёмте. Мне даже интересно, что он покажет.
Полицай замешкался, ничего не ответил  и вышел.
Ляля долго сидела в полном одиночестве, словно про неё все забыли. Наконец, в кабинет вошли двое.
-- Подписывай.
-- Явку с повинной?
-- Да.
-- Но,  я же на себя, получается, наговариваю…
-- У тебя нет выхода. Подпишешь явку – есть шанс остаться без судимости через мировое соглашение. Не подпишешь -  поверь, мы докажем всё, что  только можно доказать, кроме того, это уже 100%-ная судимость, это большой штраф, это твои нервы, потому что мы запустим процесс полным ходом, мало не покажется. Даже ни один самый крутой  адвокат тебя не спасёт. Оформить договор – это уже от 40 000 рублей, вести дело и расследования – умножай в разы, а уж представлять тебя в суде – это вообще дополнительно…  Сама понимаешь..  Адвокат с радостью возьмёт с тебя всю сумму, и ты всё равно проиграешь. У тебя на решение есть пять минут.
Полицай  снова вышел из кабинета.
Ляля сидела в отупении… Навешивать на себя «преступлений» жутко не хотелось… Но, наверное, он прав: они пришьют ей что угодно… Докажут и передокажут…  Дверь открылась.
-- Ну? Я уже подготовил бумаги. Подписывать будешь?
Ляля кивнула…
-- Вот так бы и сразу. Давай: вот здесь, здесь и здесь. Потом следующий лист там, где галочки, и ещё лист – там, где галочки, плюс пиши под мою диктовку:
«Я, фамилия, имя, отчество, выражаю готовность сотрудничать с полицией…»
Ляля молча писала…
«Я нахожусь в чётком уме и сознании…»
-- Остальное мы сами за тебя напишем.  Теперь везде расписывайся и расшифровку подписи не забудь, - скомандовал гнилозубый полицай.
Она расписалась…
-- Сейчас на допрос к дознавателю. И ждешь бесплатного формального адвоката, он тебе положен по правилам.
Лялю перевели в другой кабинет…
Время тянулось, но ничего не происходило. Дознаватель дала понять, что адвокат приедет лишь после 23 часов, а до этого надо сидеть и молча ждать.
Ляля ждала.. Во рту пересохло, она попила немного воды из под крана…  Было холодно… Она несколько раз  поприседала, походила по коридору туда-сюда..
                За окном разыгралась неслыханная буря. Было начало апреля, утром ярко светило солнце.. Когда её схватили – была прекрасная погода, сейчас же, разыгрался дикий по своей силе шторм, ломающий и сметающий всё на своём пути… Ветер  вперемешку с градом,  дождём и снегом бил в окна, ломал деревья,  звенел рекламными щитами, яростно бросался на всё, что попадало под вихрь… Сама природа взбунтовалась против всего того, что навешали на Лялю… Она понимала это, глядя в маленькое окно, что было за решёткой…
-- Негодяй и Ангел сошлись как-то раз
За одним и тем же столом,
Негодяю досталось четыре туза,
А Ангел остался с вальтом… - пропел ей проходящий мимо полицейский.
                Ляля слабо улыбнулась…  Скорее «сошлись много раз…».  Наверное, так оно и было…
                Адвокат прибыла далеко за 23 часа. Уставшая Ляля вошла в очередной кабинет: её, наконец-то,  позвали.
-- Садись, - дознавательница жестом показала на стул.
-- У меня действительно нет ни единого шанса доказать свою невиновность?
-- Никакого. Если даже ты пойдёшь на попятную и скажешь на суде, что тебя принудили, что на тебя было оказано давление, то судья завешает суд решением продолжить доследование. Это затянется по времени примерно на месяц, и поверь, что следователи докажут. Мало того, ты их обозлишь этим своим попятным ходом.
-- Я не воровала… Как я могу навешивать на себя то, чего я не делала?
Дознаватель молчала.
-- Подписывай, - она протянула очередную кучу бумаг. Тут протоколы допроса тебя. Я уже их напечатала.
 Ляля молча подписывала..
-- Меня в бассейне будут считать воровкой?
-- Мы не придавали огласке это дело, так как ты добровольно  подписала признательную. Но дела плохи тем, что Галиева – подруга тамошних дам с рецепшен. Если ты пойдешь на попятную – она поднимет такую шумиху, что мало тебе не покажется… Не советую даже связываться.
-- Обвинительница – подруга рецепшен???
-- Да.
               Теперь Ляля всё поняла…  Пазлы сложились.  В том фитнесс-клубе, где она занималась, её любили все, кроме рецепшен.  Дамы с рецепшен, за исключением, пожалуй, только одной служащей, её откровенно ненавидели. И им было за что…  Ляле не только многие завидовали. К  людской зависти она давно уже привыкла.  К ней в принципе не было равнодушных:  её либо любили, либо ненавидели…  Кто любил – тот  охотно и приветливо заговаривал с ней при встрече, а вот кто ненавидел – у тех были разные линии поведения: одни молча наблюдали, сверля Лялю неприязненным взглядом. Она спиной чувствовала этот их взгляд.  Кто-то открыто хамил… Были и такие, кто затаивался и ждал удобного случая, чтобы проявить свою ненависть во всей красе. Любили и ненавидели в общем-то за одно и то же: за красивую внешность, за высокую стройную фигуру, за то, что  к ней тянулись люди, за свободолюбивый нрав, за оригинальность во мнении: в кризисных ситуациях Ляля всегда действовала не по положенным уставами правилам, а ровно так, как считала нужным…  Как-то в бассейне прозвучал сигнал тревоги: поступил анонимный звонок о заложенной бомбе. Полиция приказала всем быстро покинуть помещение. Была зима, в женской раздевалке не успели одеться несколько женщин. Сотрудники фитнесс клуба, спасая себя,  первыми выбежали из здания. Отбежав на безопасное расстояние, они трусливо поглядывали на происходящее.  Ляля осталась… Чётким и спокойным голосом она давала короткие указания не успевшим досушиться женщинам:  как быстро обмотать волосы полотенцами, как бросить все вещи и успеть надеть лишь  самое основное, чтобы не замерзнуть…  Некоторых пришлось успокаивать, чтобы не сеялась паника среди остальных…  Выбежавшие работники впоследствии чувствовали себя несколько неловко и злились на Лялю: как всегда, мол,  отличилась, больше всех надо тебе что-ли?...   Рецепшен Лялю не любили… Если вдруг  на место ушедших пешек приходили какие-то новые лица - их учили не любить Лялю.  Помимо всего прочего,  она слишком много знала о их некоторых теневых  делишках, тех самых, что, например, не должно знать их верхнее начальство и, конечно,  полиция…  А кроме того, она была в прекрасных отношениях со всеми уволенными сотрудниками и знала с какими скандалами и по каким именно причинам они уходили оттуда…  И уходили не по собственной воле…  А когда такое случается – обиженные люди перестают молчать….
-- Понимаете,  - сказала Ляля дознавательнице, - Хорошо, что  вы прояснили эту деталь… Я теперь знаю, откуда ветер дует… Рецепшен давно меня ненавидят, похоже, что  всё это спланировано, то есть, подстроено всё против меня… Я работала там инструктором по йоге, но без оформления… Это не для протокола, это вам лично… Я не могу этого озвучить – они потом просто  сожрут меня… Я много чего знаю о них, то, чего они очень боятся, и от меня они хотели избавиться еще года четыре назад после одного громкого случая… Тогда у них не получилось, и вот сейчас снова…  Скажите,  где именно  были якобы украдены эти её очки? В женской душевой?
-- Нет, в сауне, на каких-то  там крючках висел её пакет. Она говорит, что ты украла ещё и её шапку для сауны.
-- На крючках, что возле сауны?? Я-то думала, что в женской душевой, где нет камер, а потому у меня и нет шанса доказать, что я не крала. Но если это было в сауне, то дверь там стеклянная, прекрасно видны эти крючки, да и как вообще я могла там что-то украсть?? И камеры могут показать, что я не брала ничьи пакеты: я хожу туда крайне редко, и если хожу, то без всяких шапок и пакетов.  В руках у меня максимум шампунь, или гель для душа. Любая камера, которая берёт этот проход от сауны до женской душевой вдоль воды,  покажет, что я ничего не брала… И  насчет этой её шапки для сауны: если она сидела в сауне, то значит, шапка была на ней. Как в таком случае я могла её украсть???
-- Увы, всё уже бездоказательно, хоть я тебе и верю… Ты мне симпатична… Но  случай тяжелый: камеры пишут лишь неделю, потом стираются и пишут заново, понимаешь? С момента кражи прошел месяц… У тебя нет шанса… И даже если ты рыпнешься – Галяева объединится с рецепшен против тебя, они найдут «свидетелей»,  которые всё, что надо - подтвердят, поверь… 
-- Но у неё же одни ляпы в этом обвинении… Видно же, что оно состряпано…  Они и ждали с заявлением в прокуратуру специально так долго, чтобы камеры наверняка-точно ничего не показали..   Если у нее «украли» очки 6 февраля, то почему же она не подала заявление именно в этот день? Она написала его через месяц и чисто под меня!
-- Ляпы, или нет..  Но прокуратура его приняла.. Кстати, а откуда у тебя так много очков?
-- Покупала, что-то дарили, что-то мне отдали… Очки в принципе трудно подобрать, тем более, если ты пловец: бывает, купишь очки, а они не держат волну, или на воде себя ведут плохо – то одна сторона присасывается, а вторая нет, то присасываются так, что оставляют сильные мешки под глазами, то воду пропускают, то на висок давит крепящая часть, то сама резина слабая… Там много нюансов разных, а в магазин обратно уже их не сдашь… Вот и накопились за годы…  Все очки хорошие, почему я должна их непременно выкидывать? Вот и задешево поставила несколько на  Авито…  Многим людям даром отдала…
Адвокат молча слушала и подпиливала свои ноготки…
-- Распишись ещё и вот тут, - дознаватель протянула следующий лист.
-- Это что?
-- Подписка о невыезде и дата, когда явиться в прокуратуру за обвинительным приговором.
-- А почему я получу этот обвинительный приговор лишь через две недели после того, как я уже  всё подписала? Почему нельзя его было мне дать прочесть сегодня?  ДО того, как я всё подписала? Ведь я даже толком не знала, в чем меня обвиняют… И различные детали так называемой «кражи» я бы почитала именно сейчас, ведь там вообще всё может не совпасть. От вас я только что узнала, что очки были «украдены» с крючков за сауной, но ведь с этих крючков украсть их вообще невозможно…  И наверняка есть такие же другие детали, которые мне надо знать сейчас.
Дознаватель молчала.  Протянув кучу бумажных листов Ляле, она смотрела в окно…
-- Подписала? Свободна. На проходной тебя выпустят, я тебя больше не задерживаю, иди. Да, очки она оценила в 5 тысяч рублей.
-- Она нагло врёт.
--Да, это и так ясно, но это уже не к  нам..
                Ляля вышла…  Свежий воздух холодный и сырой порывом ветра ударил потоком  в лицо..  Буря утихла, но ветер злобно  метался в ночи…
«Волнуется за меня…», поняла Ляля и побрела к дому….

                ***

                Прошлое – это настоящее…

               Дома мама встретила Лялю со слезами:
-- Уйди оттуда, прошу тебя! Они подложат тебе в сумку, пока ты плаваешь, что угодно, так и будешь всё на себя брать и подписывать?
«Ну вот…  Слава Богу! Сейчас это не мачеха, это мама… Матушка моя…».
-- Сейчас не могу, мам… Если я уйду, они будут торжествовать, что у них получилось…  Да и уйти-то некуда: это самый ближний бассейн к  дому,  выполненный по правильным стандартам, плюс всё-таки доступная цена… Разве есть альтернативный выбор?
-- Лучше уж переплатить и  ездить куда-то, чем без конца ждать чёрной гадости от этих сучек… Они уже на тебя уголовку навешали… 
-- Я подумаю, мам…
                Клевета… Столько раз с ней сталкивалась Ляля в своей жизни…  С раннего детства... Поводов для клеветы людям особо не надо: выгодно это им чем-то, ради мести, или от тупой ненависти – какая разница…
«Не так обидно, когда на тебя клевещут чужие -  у них на тебя свои планы, гораздо обиднее, когда на тебя клевещут свои…», - подумала Ляля…
Мысли обратились в прошлое…
                Когда в маме включалась мачеха, становилось невыносимо… Такое бывало часто, Ляля с детства привыкла, что она без  поддержки…
Как-то в воровстве её обвинила собственная бабушка, обнаружив Лялину детскую копилочку с накопившейся там мелочью.  Копилочка была полной и стояла на книжных полках, Ляля её особо и не прятала. Бабушка, видно, хорошо порылась  в Лялиной комнате, выискивая какие-нибудь записочки, или что-нибудь вроде тайного дневника (а вдруг внучка такой имеет, так надо же непременно прочитать, чтобы всё знать). Никаких дневников она не нашла, зато нашла  копилку, сунула туда свой нос и  устроила настоящий суд.  Несколько часов она просто орала, заведённая как на бессрочных батарейках. Спрятаться от это ора было негде.
«Ты отбилась от рук!!! Тебя надо ставить на учёт для несовершеннолетних! Ты позор для нашего рода!», кричала она, тряся от гнева своими нахимиченными кудрявыми волосами, добавляя ко всему кучу обидных выражений. Вечером, когда пришла с работы мама, бабушка продолжила  скандал с новыми силами:
«Твоя дочь – воровка!», торжественно объявила она, продолжив свои выводы «Она шарит в перемены по карманам, посмотри, сколько у неё в копилке мелких денег! Ты не умеешь воспитывать детей! Её надо хорошенько пороть  каждый день!»
 Ляля молчала. К чему что-то говорить в своё оправдание, если тебя предают самые близкие люди…  От обиды она не произнесла ни слова. Всё было просто: в школе деньги отнимали мальчишки. Просто брали Лялину сумку, находили там её детский кошелёчек и на её глазах вытряхивали всё себе «на сигареты».  Если она пыталась отнять – незамедлительно  ответно били.   Ляля перестала обедать в школе, а выдаваемые мамой на обеды деньги, складывала в свою копилочку.  Из этих накопленных денежек она регулярно покупала себе линейки, карандаши, пеналы, всё то, что в злости ломали ей озверелые одноклассники. Наверное,  накопилось прилично, раз бабушка с матерью подняли такой шум…  Как-то из этой же копилки она отдала очень значительную сумму своей подружке: та где-то потеряла деньги, данные ей родителями на какую-то покупку. Маша должна была принести домой сдачу из магазина и остаток от не потраченных денег.  По дороге домой она обнаружила, что деньги где-то оставила, либо они просто выпали из её кармана. Маша прибежала к Ляле.
«Я не знаю, что им скажу», плакала Маша, «Они не поверят, что я потеряла…»
Ляля достала копилку и молча отдала Маше почти всё, что там было.
«Спасибо, подружка! Выручила… Я потихоньку отдам тебе всё, я буду брать у старшей сестры и постепенно тебе отдам», -  обещала  заплаканная Маша.
Конечно, она всё сразу же забыла… Какое-то время Ляля ждала, что Маша вспомнит, но нет…
«Ладно, в конце-концов дружба важнее… И как я ей об этом напомню? Неудобно даже..», - думала Ляля, стараясь забыть про этот случай.  Но случай вспомнился сам, когда через несколько лет, уже  давно после школы она случайно встретила  раздобревшую Марию на улице в одном из магазинов… Маша позвала её в гости, немного поболтать за чашкой чая. У Марии был уже второй ранний брак, первый сразу после школы: она родила и вышла замуж, всё продержалось недолго, не сошлись, и развелись очень быстро. И буквально через три года – Маша снова вышла за какого-то начальника фирмы, где работала  его личной секретаршей, лаской и лестью выбив  мужчину из его семьи… Ляля решила послушать эту историю за чашкой чая…  Была зима, на улице долго не простоишь… Маша  что-то щебетала, накрывала на стол, доставала чашки…
«Мы собираемся в уехать в Германию!», - радостно сообщила она Ляле.
«Надолго?»
«Навсегда! Тут остаются одни лохи, одно быдло.. А я хочу дышать хорошим воздухом,  есть экологически чистые продукты… Мой уникальный и талантливый ребёнок получит хорошее образование, а затем достойную работу…  А тут… Тут всё мёртвое.. Понимаешь? Тут даже люди с какой-то совершенно жуткой ментальностью, которая просвечивает везде, даже в одежде: пообвешиваются толстыми золотыми цепями, нацепят золотых побрякушек и козыряют своими пальцами, думают, что это круто…»,  тараторила Мария, с массивной золотой цепью на шее, толщиной почти что в сантиметр…  Ляля улыбнулась. 
Пока заваривался чай, Ляля посмотрела на полки с книгами.
«Дэн Браун… Маш, а можно я две книги для мамы возьму почитать ей? Она болеет сейчас, лежит, скучно ей… А Дэна Брауна она давно хотела почитать…»
«Можно, только подожди минутку», - Мария куда-то отлучилась, вернувшись с очками,  блокнотом и шариковой ручкой в руке.
«Сейчас, я только  запишу, какие именно книги у меня ты взяла и когда, и когда обещаешь их мне отдать… А то, сама понимаешь, люди нынче такие… Отдашь им что-то руками, а забирать придётся  своими ножками…», - оповестила Мария, напрягая свой уже третий подбородок...
Лялю передёрнуло…  Сразу вспомнился тот случай с её деньгами, о  которых так благополучно «забыла» Маша…  Кто бы говорил…  Когда она стала такой... или она такой и была?
«Маш, подожди… Я совсем забыла.. Нам же соседка вроде как обещала принести Дэна Брауна на днях.. У неё он есть как раз, и ей не нужно…», - на ходу пыталась что-то придумать Ляля, лишь бы не иметь никаких общих дел с бывшей подружкой…  Маша отложила блокнот…
               Через каких-то общих знакомых, год спустя Ляля узнала, что в Германии Мария с мужем не прижились и вернулись обратно…
               «Интересно, это время что-то делает  с людьми, что они так меняются или вся эта гадость уже заложена и сидит в людях, проявляя себя при удобном случае?... Наверное, второе…»
                Мысли вернулись к маме…  Это был единственный близкий в её жизни человек…  Ляля любила  её, несмотря на то, что «мачеха» включалась часто… Почему-то она при удобном случае всегда  припоминала, как какая-то тётка, а точнее мать одной из Лялиных подружек, пришла выражать к ней своё недовольство поведением девочки «Уверяю вас, вы ещё наплачетесь с этим вашим ребёнком»,  театрально-громогласно сказала она, и развернувшись своей широкой спиной к Лялиной маме, пошла, отчеканивая шаги тяжёлой поступью…  Ляля знала в чём дело:  она и ещё две девочки из её дома  втроём о чём-то спорили во дворе близ подъезда, кто-то из них нарушил правила игры…  Две девочки были  двумя годами старше, не долго думая, они перешли на мат, Ляля стояла рядом и ждала, чем всё кончится. Не заметив, как к ним направляется мать одной из них, они продолжали громко выяснять отношения. 
«Это что за выражения такие у вас?», грозно спросила женщина.
Одноклассница и её подружка нашлись быстро: они увели в сторону женщину, и долго что-то ей говорили, поглядывая на одиноко стоящую Лялю. Женщина тоже посмотрела в её сторону, глаза её источали яд…
Ляля поняла: они всё свалили на неё…  Наверное, на неё свалили и то, что  те двое любили играть в странные игры, со смехом задирая друг другу подолы перед проходящими мимо мальчишками…  Когда вечером к её маме подошла эта тётенька, Ляля ждала, что мама заступится за неё..  Но нет: она молча выслушивала льющиеся поклёпы в сторону  своего ребёнка… Потом, при любой ссоре, мама, не замедлив,  произносила:   «Даже чужие люди уже про тебя говорят только одно плохое, я за тебя терплю позор…».   
Мама любила очень обидно  обзываться, непременно приложив несколько шокирующих своей ненавистью изречений к её выводам. Она открывала рот, и выражения вырывались оттуда, как птицы, выпущенные из клетки на свободу... Откуда в ней такое? Ведь по её рассказам о себе, она была скромной и послушной девочкой, подарком бога для её родителей. Ляля старалась не заплакать: плакать при обидчике нельзя, лучше уйти в место, где тебя никто не видит…
Ей тяжело далось это мамино предательство..  Но мама, особенно, когда она была МАМА  - единственный родной человек, что был у  неё…     Огоньку к ссорам всегда добавлял отчим:
«Вот этот человек, который встал между нами!», - тыкая в девочку своим корявым указательным пальцем, он застывал на какое-то мгновение, словно памятник…  Отчим никогда не звал Лялю по имени: «этот человек», «она»,  жоргонное  «Муля» - одни из самых приемлемых его способов как-то обозначить Лялю…
                Сейчас отчим живёт в другой квартире… Спившийся старик, жадным кощеем трясущийся над каждым своим рублём, постоянно прячущий деньги (он привык прятать их, когда они жили ещё все вместе) недавно очередной раз обвинил Лялю в том, что «куда-то исчезли все его деньги из кармана».  Ляля вместо мамы ходила к нему убираться,  менять постель, на выданные им деньги покупала ему выпивку и продукты,  отчитываясь,  что и сколько стоит… Выносила мусор, пустые из вод водки бутылки, водила его по врачам…  Всё это воспринималось без всякой благодарности и «по умолчанию».. И когда деньги «пропали», Ляля знала, что он просто допрятался так, что напрочь забыл, куда их зарыл…  Деньги его она нашла через несколько дней: случайно увидела, что зимняя чёрная кожаная перчатка, лежавшая на полке в прихожей,  прикрытая свитером, как-то неестественно вздута.
«Что с ней такое, как будто рука чья-то там отрубленная», - Ляля вытащила перчатку.
Перчатка оказалась набита свёрнутыми в трубочку  деньгами… 
«Какая же ты сволочь…», - она положила перчатку на видное место.
«Утром найдёт, как протрезвеет…».
Отчим деньги нашёл, однако перед Лялей даже не извинился.
«А зачем ему извиняться передо мной, перед человеком, которого он ненавидит всю свою жизнь…»,  с горечью думала Ляля, «Почему мама терпела его всю жизнь… Почему ездила с ним в эти длительные  чёртовы командировки заграницу, прекрасно зная, что он  присвоит все заработанные ими обоими деньги себе одному…  Он просто всё перевёл себе на счёт… В Африке мама  чуть не погибла от малярии…  Она чуть не стала сиротой… Отчим, видя, как его жену лихорадит высоченной температурой от болезни, преспокойно жил своими интересами. Сосед-африканец, случайно зашедший к ним в гости в виллу, где они жили, хотел что-то спросить у мамы по лекарствам для его дочери, а увидел её лежащей с высоченной температурой и в дикой лихорадке. Он-то и вызвал ей врача из посольства… 
«Из-за этого урода-отчима я чуть не  лишилась мамы… Мама тогда бросила меня, оставив с бабушкой-тираном почти что на три  года… И что она получила? Чуть  не умерла,  осталась без денег, и самое главное, всё это время она была  без меня..».
               Отчим… Всю свою жизнь он жил в своё удовольствие, отдельно от них… Ни разу для девочки он не купил ни платьица, ни носочков, ни игрушечки, ни чего-то вкусненького к чаю..  Иногда приносил какой-нибудь апельсин, который достался ему бесплатно с обеда в его училище, где тот преподавал автодело.  Ляля вертела этот апельсин и не решалась его съесть одна: тонкими пальчиками, осторожно, чтобы не вытек сок, она чистила его и делила на три части. Мама от своей доли всегда отказывалась в Лялину пользу, а отчим брал и впивался во фрукт своими клыками… 
«Хочешь колабасу?», спрашивал отчим за завтраком.
Ляля выглянула из-за книжки посмотреть на колбаску. А вдруг «докторская»...
Но колбаса была противная: или ливерная, или розовая с большими вкроплениями жира... Он специально покупал именно такую, зная, что Ляля и мама от такой откажутся, и всё достанется ему одному...
«Нет, она жирная», - девочка отрицательно помотала головой.
«А балкасу?», - словно издеваясь ухохатывался отчим.
«Нет.. Не хочу», - ей было обидно...
«Ну и ладно! Не хочешь - как хочешь. Тогда придётся есть мне одному», - довольный отчим нарезал толстые бутерброды...
Когда Ляля была чуть помладше, она радуясь, что у неё появился папа, выбегала к нему, встречая его с работы (на самом деле – скорее с гулянок) и по детски спрашивала, задрав к верху маленькую головку «Папа, а что ты мне принёс?» Конечно, она имела ввиду не какую-нибудь игрушечку (о таком девочка даже и не мечтала), а просто хотя бы что-нибудь вкусненькое…
«Себя принёс, поняла?  С работы пришел. Отойди отсюда, чтобы я больше никогда не слышал таких вопросов».
Как-то  за разговором  бабушка сказала маме:
«Лялька, надо отдать должное Богу, у нас красавица!»
Ляля замерла: таких комплиментов от бабушки она в свой адрес она ещё не получала… Это был редкий случай.
Видимо, из другой комнаты это услышал и отчим:
«Красаааавицааааа», - зашипел он злобно,  как змея, передразнивая на свой лад. Теперь это слово ему не давало покоя. А точнее вся фраза.  Он шипел всё чаще и чаще…  Когда Ляля стала заниматься спортом и устав после тренировок, ложилось часик поспать, он приходил с работы, со всей дури бросал на комод в прихожей тяжелую связку ключей, те со звоном бились о дерево, либо громко падали на пол. Ляля вздрагивала, резко просыпалась…  Прерванный сон иногда оборачивался головной болью…
«Бабушка проснулась», - подхихикивая за дверью её комнатки шипел отчим.
«Бабушка…»
Почему «бабушка» - Ляля прекрасно понимала: это был его ответ на красавицу. Отчим старил девочку нарочно.
От этого всего было  очень мерзко…
«За что он так меня ненавидит… Что я сделала ему?»
Как-то на эти его слова она пожаловалась маме.
«А…  не обращай внимания на придурка», - сказала мама одной фразой.
Утром же, проснувшись в шесть, или даже чуть раньше, он врубал ненавистный Ляле телевизор на полную катушку….  И без того громкие голоса дикторов новостей орали на всю квартиру о каких-нибудь  событиях в мире или криминальных сводках…  Новостные анонсы били прямо в уши... Из-за этого она постоянно не высыпалась…
Ляля  перестала его назвать папой…
Матери он бросал какие-то копейки, постоянно повторяя заезженную уже фразу «Я на мели, ты знала, за кого ты выходила замуж».
Что он вкладывал в это понятие? Зачем тогда добивался женитьбы с мамой...
«Ребёнку нужен новый рюкзачок в школу…»
«Это твой ребёнок, а не мой», - сухо резал отчим, пожимая при этом плечами, мама  молчаливо замыкалась…
Как-то мама заказала у портного для девочки джинсы: на длинные Лялины ноги стандартные модели из магазинов всегда были  несколько коротки.  Отчима жутко коробило и от этого…
У Ляли же он потихоньку воровал её заколочки, браслетики, которые привезла ей мама из Африки,  и отдавал всё это своей дочери, которая осталась жить бывшей женой отчима и была на много лет старше Ляли.
«А где моя заколочка, такая чёрненькая с золотой тонкой нитью…?», - невинно спрашивала Ляля, не сумев найти мамин подарок.
«Отстань, не знаю, привязалась, как пиявка», -  отчим сделал брезгливое лицо.
Со временем Ляля поняла, куда деваются её некоторые красивые вещички…
Дочь отчима – толстая Наташа была из наглых молодых дам.  Позже в какой-то тусовке по пьяни она  подлегла под начинающего  архитектора из богатой семьи, забеременела,  но не сложилось. Наталья, как могла, тянула деньги из отца и делала это очень умело.
               Денег не хватало… Мама была вынуждена вкалывать  участковым врачом на двух участках…  Приходила домой совершенно без сил…  Ляля прекрасно помнила, как отчим  являлся вечером  и съедал всё, что находил, порой не оставляя им совсем ничего…   Или, не найдя «разносолов»,  недовольно приговаривал «а на ужин у нас в тюрьме сегодня макароны».. Она ненавидела все его фразы…   Однажды  они с мамой (они все вместе где-то гостили)  ездили  в лес за грибами. Грибов пришлось потрудиться поискать. Зато вечером был превосходный ужин: жареная  картошечка с белыми отборными грибками, солёными огурчиками и с помидорами в нарезку.
«Мне нужен белок, я мужик», недовольно пробурчал отчим, долго что-то выискивал в холодильнике, пока не нашёл там кусок какой-то колбасы.  Демонстративно положил её на стол, нарезал и ел молча, не сказав ни слова…  Они с мамой молчали…
                Как-то Ляля очень тяжело болела: двусторонняя пневмония, долго не прослушивалось лёгкое..   Была эпидемия… Отчим не интересовался в чём дело, спокойно перешагивая через валяющиеся на полу рентгены, ампулы, таблетки, он дежурным голосом говорил «доброе утро», или «добрый вечер» и включая на полную звук телевизора, преспокойно уминал за обе щеки… Как-то в те дни мама  купила немного кураги восстановить  сердце, сварила девочке  компотик, принесла пирожное…   Компот выпил отчим, оставив в кастрюльке совсем чуть-чуть, а чтобы было незаметно, долил туда  обычного чая… Пирожное надкусил и бросил…  Ляля не стала доедать за ним…   Воспоминания хлынули потоком, но к чему утопать в них… Ляля взяла себя в руки…. Да что там вспоминать, когда вот только совсем недавно тяжело болела госпитале – отчим  даже не позвонил ей ни разу…   А когда мама была в реанимации, находясь между двумя мирами, он названивал Ляле только с одной целью: узнать жива его жена, или нет, наследник же. Быстренько подсчитал свои выгоды. В те чёрные дни он настолько активировался, что временно даже бросил пить, готовясь к похоронам и разделу имущества. Когда Ляля, будучи сама без сил,  каталась в слезах по полу, молясь за здоровье матери, он торжествовал с родственниками, подсчитывая, что ему перепадёт, как законному мужу…
«В самые чёрные дни мы всегда одни», -  вспомнила чьи-то слова Ляля… Сейчас, когда на Лялю обрушился такой чёрный поклёп в виде обвинения в воровстве, ей очень хотелось маминой поддержки, защиты…  Чьей угодно поддержки, теплоты, заботы…
«Трудную минуту мы вынуждены переживать в одиночестве..», как-то сказал ей один знакомый.
Ляле хотелось чьего-то плеча…
«Наверное, он прав»,  но это зависит лишь  от людей, которые тебя окружают….   Она снова  вспомнила скорые, перевозки, ковидный госпиталь, падение сатурации, многочисленные потери сознания…  После госпиталя – долгая изоляция… Мама в то время тоже лежала в госпитале, только в другом… На телефон не отвечала..  Ляля  осталась совершенно одна.  Сил ни на что  не было,  за продуктами тоже не выйти…  Все знакомые сразу исчезли с поля видимости и слышимости…   Боялись даже спрашивать «как дела», чтобы ничего «такого»  не затронуло их самих. Помогли случайные люди: кто мёда и фруктов принёс для восстановления сил, кто просто поделился какой-то  едой…  Потом Ляля забирала из госпиталя маму…   Нанимала перевозку лежащих больных..Долго ставила её на ноги…  В реабилитации Ляля толк знала. Тяжёлое время было, но главное выжили… И мама восстановилась… Пусть, выпали волосы, но всё ж…
«Это не беда – волосы отрастут…».
                «Всё можно изменить, пока смерть не коснулась твоего плеча»,  говорил один маг своему ученику, «И пока она не коснулась – цени каждый момент своей жизни….  И даже если ты втянут в чью-то плохую игру, приложи усилия выйти из неё, либо играй по своим правилам, но чтобы играть по своим правилам – изучи сначала чужие…
«Что ж, так и сделаем, хоть я одна,  и защиты у меня никакой нет», - подумала Ляля, - «Хотя, выигрывают как раз мерзавцы… Те люди, которым «все средства хороши»»…
 Уже было так, что она на шахматном поле осталась одна против всех… Тот случай и послужил толчком ненависти к ней дам с рецепшен.    Впрочем, сама агония ненависти началась ещё раньше, просто случай спровоцировала взрыв дремлющего вулкана.

                ***

                Панжер.

               Та история, которую Ляля помнит «как вчера», случилась года три назад.  Она сдружилась тогда с одной старой женщиной, которая в то время работала там инструктором по плаванию, вела детские группы и индивидуальные занятия. Суревикина Вера Ивановна была довольно яркой личностью, и имела свою  активную деятельность в бассейне. Что ж, каждый зарабатывает, чем может…  Эта странная дружба началась с того момента, когда Вера Ивановна подскользнулась и упала на кафельные плитки бассейна, в результате чего сломала себе рёбра. За помощью она обратилась к Ляле. Пощупав рёбра, попросив её сделать вдох-выдох, Посмотрев движения в проекциях, Ляля сделала вывод: перелом. В тот день она сопроводила женщину на рентген. Выстояв в очереди, Вера Ивановна вышла с подтверждённым Лялиным диагнозом. На восстановление ушёл примерно месяц: каждый день она приходила или в тренерскую, или к ней домой, приносила свою мазь, сделанную из трав (подарок одного из знакомых, который часто летал по работе в Тайланд), делала той  мягкий массаж, чтобы не образовалось застойной пневмонии, носила ей сумки, сопровождала поздно с работы…
«Ты когда придешь?», - звонила она Ляле, когда та задерживалась, «Я уже тебя жду в тренерской давно». Ляля спешила… Попутно она обучила её пользоваться разными гаджетами, зарегистрировала в сетях, нашла ей  каких-то подруг-однокурсниц… Вера Ивановна всегда чем-то угощала, затем Ляля ехала домой…  Частенько в это время домой, либо в тренерскую захаживал её сын.  Ляля всё понимала, однако в этом направлении сказала себе «стоп».
Мишка был любимцем женщин. Высокий, синеглазый брюнет с отличной спортивной фигурой,  однако, при всей внешней брутальности  полностью был зависим от матери. Мать покупала  ему какие-то вещи, одежду, оплачивала ему коммуналку в той квартире, где он жил, была в курсе всех его личных дел.
Как-то заметив особое Мишино  расположение к Ляле, она по-деловому произнесла:
«У моего сына может быть только одна женщина, которую он будет любить: это я. Все остальные – вторичные».
Ляля поняла намёк. Кроме того, Миша уже имел отношения с одной из женщин рецепшен, и та, чуя опасность,  сверлила Лялю злыми глазами. Болезненно-худая хабалка Наташа с жуткой гемангиомой на руке впилась в Мишку своими цепкими когтями. Приезжим надо обязательно закрепиться в Москве…
«Моё внимание приковано только к тебе», - как-то шепнул он Ляле прямо в ухо…
«Упаси Боже», - подумала она.
Кроме того, ей очень не нравился его бизнес, который был совсем какой-то не мужской…  Теневой бизнес, в котором очень активно участвовала и Вера Ивановна: Мишка где-то доставал и перепродавал алкоголь. Где, с каких складов он его брал – она не знала, но в тренерской все ящики для переодевания, принадлежавшие для сменной одежды Веры Ивановны, были заставлены этим пойлом: водка, портвейн, настойки, виски, коньяк…  Они вдвоём таскали звенящие  бутылками пакеты и сумки, аккуратно  расставляя их в определённом порядке. Перед приездом разных комиссий всё это в срочной мере куда-то исчезало, вероятно, что к Михаилу  домой, потом  незамедлительно появлялось снова.
«Какое-то палево», - выразилось однажды Надежда – вторая инструктор по плаванию, купившая как-то у них бутылку коньяка к празднику, --Открыли, у тех, кто пил – разболелась голова.
Суревикиных это не смущало: Мишка всё таскал, а Вера Ивановна настойчиво предлагала, давая попробовать «образцы», клиентам клуба, знакомым, сотрудникам…  последние, пользуясь их более дешёвыми ценами, покупали и молчали.  Несколько раз предлагала что-то «продегустировать» она и Ляле… 
«Неужели после того, как ты столько помогла ей бесплатно, она навяливает тебе этот свой несчастный алкоголь, чтобы продать?», - возмущалась одна из уборщиц.
«Конечно, чтобы продать. Старая жидовка просто так никого никогда не угощает», - усмехнулась ещё одна из работниц.
Ляле стало неприятно… Как-то об «этой стороне медали» относительно себя она и не подумала…
«Они правы…  Хотела бы что-то мне в благодарность подарить – давно подарила бы.. Значит, все эти её «угощения» с нахваливаниями  данной продукции лишь ради продажи».
У Веры Ивановны даже был прайс-лист: она забывала  сколько что стоит, цены назначал её сын, она записывала на листок, и цены, видимо, для всех людей были разными… По тому, как старшая дама с рецепшен её покрывала, Ляля догадалась: та в доле. Позже её догадку подтвердила одна из сотрудниц.
                Татьяна… Основная персона Панжера.  Очень полная крашеная блондинка с выраженным псориазом на лице и руках, уже пенсионного возраста, всегда лучезарно улыбающаяся, была основным серым кардиналом. Железная леди легко входила в доверие, а затем расправлялась с людьми жестоко и беспощадно, особенно когда те становились чем-то неугодны. Та самая «белая королева» на незримом шахматном поле, которая нападала первой, била первой, просчитывала  ходы,  выстраивала  интриги, собирала коалиции и заставляла весь персонал думать в нужном ей направлении….  Ей удивительно быстро удалось выжить весь  первый (самый старый)  состав рецепшен, всех тех женщин, которые и привели её на свою же голову на эту должность «по знакомству». Спустя год Татьяна, умеющая выжидать, льстить и пресмыкаться перед  теми, кто стоял над ней,  уже вовсю властвовала на своём насиженном  на рецепшен троне…  Буквально одним днём все шестеро прежних сотрудниц были освобождены от занимаемой должности, вероятно очень много «лишнего» знали о той, кого  они привели в свой коллектив… Видимо пришло время избавиться от них, как от лишних осведомлённых людей…
«Девочки, мне так жаль, так жаль, я так вас люблю, я так к вам привыкла…», - вошла в привычный для себя образ Татьяна, думая, что «девочки» так ничего  и не поняли… Девочек коробило… Многих из них Ляля  тогда успокаивала лично: они рыдали, рассказывая о всех подлостях Старшей, а заодно и о том, как та любит деньги…  А деньги укрывать Татьяна умела…   Она делала это даже не виртуозно, а просто нагло.  Сотрудники между собой переговаривались, что их регулярно обманывают, но боясь, что любое их недовольное высказывание обернётся к ним местью Татьяны,  боясь лишиться работы, просто молчали…  Как-то Ляля по наивности подходила к рецепшен заступиться за пожилую инструкторшу  по йоге, которая не раз уже плакала от того, что над ней откровенно насмехаются и обманывают в зарплате.. Выяснений не получилось: когда дело доходит до подобных разборок, всем сразу становится «некогда», а вот Лялю  некоторые лица возненавидели ещё больше…
Впрочем, деньги укрывались не только от зарплат сотрудников…   И многие это знали. Схемы были разные…   Но каждый промышляет, чем может: например, Вера Ивановна тоже укрывала  денежки, полученные  нАруки от индивидуальных занятий с некоторыми клиентами клуба.
«Но она их хоть не ворует», думала Ляля…
Татьяна видела, как уволенный персонал шепчется с Лялей, и прекрасно понимала о чём. Ляля спиной чувствовала её неприязненный взгляд.  Со стороны дамы с рецепшен началось откровенное хамство.  Ляля молча терпела. Просто старалась не реагировать вообще. Татьяна же цепляла и цепляла. Как-то даже прилюдно наорала на Лялю, что та зашла на пять минут погреться в сауну,  без разрешения её, Татьяны.
«Кто её сюда пустил? Сауну должны вскоре арендовать, вот теперь убирать там надо за ней!!!»
«Я здесь клиент и уж точно не должна спрашивать никаких ваших разрешений, и могу зайти сюда, когда хочу, до тех пор, пока её действительно не арендуют, а кроме того, я вам нигде ничего не испачкала, чтобы за мной убирать», - спокойно ответила Ляля. Было очень неприятно… За свои собственные деньги постоянно терпеть чьи-то хамские вопли и унижения – это уже слишком….  Однажды Татьяна совсем не выдержала с эмоциями. Была суббота,  в женской раздевалке было полно народу, в одном из шкафчиков из личинки почти вывалился маленький ключик.
«В такой толкотне выпадет и вообще затеряется», - Ляля взяла ключик и вышла с ним в холл.
Получив назад свою карту клиента, она протянула ключ:
«Возьмите, вещей в шкафчике ничьих нет, наверное это кто-то свой плавал (карту клиента назад возвращали только в обмен на сданный ключ от ящичка), и забыл вам вернуть ключик. А то он почти выпал,  ещё немного – и потеряется».
Вместо «спасибо большое», Старшая менеджер озверела:
«Тебя просили его брать?», - заорала она, «Иди и положи его на место! И помни: инициатива наказуема!!!».
Такого ответа за доброе дело Ляля не ожидала. Выдержав паузу, она с нажимом в голосе ответила:
«Вы что себе позволяете? Совсем уже нюх потеряли?  Вы как разговариваете с клиентами? Я тоже, Татьяна,  могу на вас голос повысить. Я ничего не сделала, чтобы вы так орали на меня. Вместо «спасибо» вы спускаете свои помои. Эмоции ваши вас  когда-нибудь и погубят».
Татьяна, красная, как рак зло выскочила из-за стойки и ретировалась куда-то на второй этаж.
Навстречу Ляле в это время шёл заместитель управляющего. Увидев его, Ляля подошла и в двух словах рассказала в чём дело.
«Повлияйте пожалуйста на её поведение, я не заслужила такого постоянного хамства, устала уже терпеть. Всё время делает из меня какую-то виновницу всех немыслимых преступлений», - завершила диалог Ляля.
«Подожди!», - окликнул тогда её  лысеющий коренастый мужчина, «Пошли со мной в кабинет».
Они поднялись на второй этаж.
«Вот тебе бумага, пиши на неё жалобу!»
«Нет, что вы, я ни разу ни на кого не строчила ни доносов, ни жалоб… Просто повлияйте на неё и всё.. Просто, чтобы она оставила меня в покое…».
«Пиши, пиши, я тебя запру, пока не напишешь. Мы давно копим  материала на неё…»
Он  действительно вышел и запер дверь.
«Прошу повлиять на старшего менеджера Татьяну Л. Вследствие её хамского поведения с клиентами», - черкнула Ляля.
Этого Татьяна и не простила… Хамить  открыто она перестала, лучезарная улыбка стала ещё лучезарнее, но мурашки по коже от такой «милоты» всегда шли…  Ляля знала, что Татьяна просто затаилась. Женщины мстительны, а ущербные женщины  с явными психическими нарушениями - мстительней в   разы…
Двумя  годами  позже  она  и сдружилась  с Верой Ивановной…  Примерно в то же время  неожиданно для Ляли ей позвонил управляющий и попросил вести у них йогу. Им нужен был тренер по йоге. Ляля помимо диплома Академии, имела нужные сертификаты.  Управляющий настаивал на трех днях в неделю, но Ляля сказала:
«Я бы очень хотела, но, боюсь, Татьяна меня сожрёт… Давайте остановимся на понедельнике пока что, а там посмотрим…
«А что у тебя с Татьяной?», -  спросил  управляющий.
Ляля поняла, что до него не довели,  наверное Татьяна очень упрашивала об этом зама…  В итоге, управляющий  не знает ровно ничего…
«Да…ничего…», она  не знала как ответить,  да и надо ли что-то рассказывать – дело уже прошлое…
«Она просто  очень не любит меня».
«Ну.. нанимаю тебя я , а не она, это к делу не имеет отношения, жду тебя в понедельник к 20.00 на занятие», - управляющий отключился.
               Ляля начал вести йогу… Клиенты её любили: ради этих занятий многие купили годовые клубные карты. Татьяна бесилась.
«Кто её рекомендовал ему?  У кого хватило ума??? Её на должно быть   в нашем коллективе, её занятия должны быть нерентабельны, тогда управляющий  примет нужное нам решение…», - чесала язык  она  с дамами рецепшен,  услышанные слова  некоторые сотрудники  тут же передавали Ляле…
«Кто её рекомендовал…», - обидные выражения были из той самой серии «почувствуй себя ничтожеством».   Ляля с дипломом Академии была на несколько  голов  выше всех их тупоголовых, но амбициозных  инструкторов с корочками от каких-то курсов...
Клиенты тоже негодовали. От них Ляля знала, что рецепшен их отговаривают от её занятий:
«А что вы всё на йогу, да на йогу? У нас вообще-то и другие есть инструктора и программы… Вот, аэробика есть, например...».
Несколько раз основной костяк занимающихся у Ляля писали письмо-прошение на имя управляющего, чтобы тот выделил еще два дня в неделю под Лялины занятия. Увы, эти письма принимала Татьяна, с лучезарной улыбкой обещав непременно передать их начальству.  Уборщицы доносили, что Татьяна тут же рвала их в клочья, бросая в ближайший мусорный контейнер. Писавшим же она врала, что « извините, но зал занят, мест для занятий нет».
«Ложь!», - Ляля знала, что зал  откровенно пустует, но разве поспоришь  с ними…
                А через несколько месяцев и произошёл  тот самый  случай…  Рёбра  женщины уже срослись и Ляля вдруг почувствовала явное её отчуждение.  Есть  один психологический момент: люди очень не любят, когда ты слишком много о них знаешь, они также не любят, когда ты был свидетелем их беспомощности или слабости, либо, когда ты оказывал им помощь, и они принимали её, потому что нуждались  в ней…  Но когда жизнь налаживается, или отступает болезнь, или вдруг что-то меняется к лучшему – ты становишься им не нужен. И не просто не нужен – неприятен. Это был как раз тот случай.  А Веры Ивановны вдобавок ещё и сильная   ревность к сыну…   И не только к сыну: Ляля многих научила плавать.  Люди обращались именно к ней, Суревикина  же в открытую злилась:
«Ты отбиваешь у меня клиентов», - вроде бы шутливым тоном говорила она.
Но в каждой шутке лишь доля шутки…
«Я не отбиваю», - отвечала Ляля, - «Я ни копейки ни с кого не взяла, я просто им помогаю».
Вера Ивановна  на это злобно молчала…
«Жаль, что она так, я ведь её совершенно бесплатно  восстанавливала, она  же старше моей матери… Я отнеслась к ней как к родственнице, просто  по-человечески…».
Однако, по привычке  иногда  всё же заходила к ней поздороваться, переброситься парой слов…
                В тот день она пришла как обычно…  На бортике дежурила Суревикина. Ляля издали кивнула и прыгнула в воду. Однако, заметила, что инструктор  из противоположенного конца бассейна делает какие-то знаки ей.  Ляля подплыла. В руках Суревикиной громоздились большие чёрного цвета перчатки для плавания – что-то типа  ласт с перепонками из твёрдой резины, только надевающиеся на руки.
«Кто-то из клиентов оставил вот эти плавательные перчатки, я не смогла в них плавать, возьми себе, может у тебя получится», - протянула она ей пару перчаток.
«Да ну… Народ только такими пугать», - Ляле не хотелось совать в них свои руки…
«Какие-то они ужасные» - подумалось ей тогда.
 Но инструктор настаивала, ей хотелось посмотреть,  как в них плавают.
Ляля проплыла метров 500 и положила их на бортик.  Минут через пятнадцать пришёл Денис – мужчина лет сорока пяти, которого Ляля выучила плавать кролем,  можно сказать, что  с нуля.   Денис оказался толковым и способным, Ляля даже думала не отправить ли его на какой-либо проплыв…
«Дэн, возьми вон те перчатки, проплыви метров 300 – 500, просто почувствуй гребок, это Суревикина мне дала, видно забыл кто-то их, а она не отдала их на гардероб в забытые вещи».
Дэн надел перчатки и уплыл…  Уплыла и Ляля… Но резкий визжащий крик заставил  её остановиться…
Кричала в  дикой ярости Суревикина. На Дениса, который плавал в перчатках, на Лялю, за то, что та дала ему их опробовать. С обзывательствами, с оскорблениями, с грубым голосом «как из ерехонской трубы», она требовала, чтобы ей отдали  атрибут.
«Как ты смела ему отдать МОЮ вещь!!!», - глаза её были желтыми от гнева, брылья свесились со щёк и тряслись как у старого  одряхлевшего шарпея.
«Вера Ивановна», - Ляля старалась держать спокойствие, - «Какая же это ВАША вещь,  когда 20 минут назад вы  же сами и отдали её мне, я от них отказалась, и дала на 10 минут поплавать их Денису. ЧТО такого я сделала?»
Суревикина не реагировала: она понеслалсь  к стойке с  плавательными  пластиковыми досками, схватила одну из них и швырнула  прямо в голову проплывающего мимо Дениса. Доска задела его ухо, но тот не отреагировал: как потом позже сказал он Ляле – он думал, что на соседней дорожке балуются дети. Тогда действительно одна дорожка была занята детьми, на ней всегда было тесно, шумно, хаотично…  Вторая инструктор Галия  параллельно вела детские занятия…  Поэтому тот и не обратил внимания на образовавшуюся вдруг шумиху, да и лицо пловца всегда находится под водой: разве поймёшь сразу, что вся эта шумиха как раз по твою душу…  Делая разворот кувырком под водой, он просто уплывал на другой край бассейна…
Вера Ивановна не унималась: разъярённым тигром она металась вдоль бортика уже со следующей плавательной доской в руках.
Клиенты замерли… Ляля побелела: сейчас будет что-то серьёзное, - поняла она.
И точно: когда Дэн подплыл к борту, она со всей дури начала лупить его этой доской по пятой точке, по спине, по всем задним частям тела…  Ляля под эти удары подставила свои руки….
Денис, наконец, остановился…
«Чттто случилось?», - он стал от волнения заикаться.
«Дэн, отдай ей эти перчатки, пусть заберёт».
Суревикина схватила перчатки, и, прижав их к груди, словно драгоценный военный трофей, ретировалась из бассейна, вероятно в тренерскую, оставив плавательную зону без присмотра.
Настроение было испорчено…  Кое-как доплавав, они всей дорожкой пошли «потупить» в сауну…
«Я напишу на неё в прокуратуру», - выдавил из себя мрачно Денис. Неповадно будет бить досками клиентов.
«Напиши, она та ещё истеричка. Как-то орала и на меня, причём без повода», - произнёс один из мужчин.
Ляля тогда отговорила Дениса писать заявление. Для неё эта история – позорище была шоком: вроде бы дружили, Ляля помогала ей всегда и во всём по первому зову… Помогла как своей родственнице – безотказно и по щелчку пальца, и вдруг такое…
«Крыша съехала что ли», - думала она, но потом поняла: это просто вулканом вылилась ненависть… Ненависть к ней, к Ляле…   За что ненависть? Да за всё…  Для ненависти у баб всегда найдутся причины, особенно, если тебя никто не любит, и твоя жизнь идёт под закат…
               По пути домой она позвонила Надежде. Это была третья инструктор, работавшая в другие дни, но знавшая Суревикину лет  20 уж  как  точно.. 
«Надь…», - Ляля подробно рассказала ей эту историю, - «У неё часто так крышняк сворачивает? Ты же её давно знаешь?»
«Она злой и опасный человек, насколько я её знаю – она и приврать может так, что не подкопаешься, зря ты с ней связалась, я тебе ещё давно говорила: не надо ей ни в чём помогать. Приходи завтра, это мой день,  вот и поговорим  с тобой в тренерской».
На следующий день Ляля приехала. На подходе к тренерской она услышала разговор:
«Ты дура что-ли?» - спрашивала Надежда, «Ты зачем клиента била?»
«Суревикина здесь», - поняла Ляля и вошла.
Увидев её, та в конец  взбесилась. Поняв, что событие вышло за пределы вчерашнего дня, и его теперь непременно будут обсуждать, и это отразится на ней, Суревикина, наобзызвав вдоволь Лялю,  помчалась на рецепшен, прямо в чём была: обёрнутая  большим махровым полотенцем.
Дежурила Татьяна и вторая женщина с бордовой гемангиомой на руке…
Вера Ивановна очень постаралась: на Лялю рекой пошли помои чёрной грязи: «несчастную Веру Ивановну оклеветали, никого она не била, Ляля хочет просто, чтобы ту уволили с целью  занять её место, Ляля постоянно нарушает правила клуба, заходит в служебное помещение (в тренерскую), Ляля говорит о вас всех плохо, Ляля сплетничает «кто с кем спит», Ляля собирает коалицию против неё – уважаемой Веры Ивановны, Ляля говорит, что тут плохие инструктора…».
                «Интересно, пьяный инструктор тренажерного зала Арис, нажравшийся Мишкиного бухла, лежит в той самой тренерской и его буквально откачивают - это ничего, а я лишь заходила туда делать бесплатный массаж той же Суревикиной - так это, оказывается, преступление по её же чёрному доносу на меня... И все свои слова, в том числе и «кто с кем спит», она приписала мне...  Не ты ли, Вера Ивановна на прошлой неделе всем рассказывала, как подглядывала за одним из инструкторов, как тот откровенно щупал клиентку... Это называется с больной головы на здоровую...»
                Рецепшен с радостью потёрли руки: эту историю они обратили в свою пользу. Одна, как говорила кому-то сама Суревикина, была в доле по алкоголю, другая давно уже страстно мечтала избавиться от Ляльки, чтобы, наконец, Мишка не смотрел в её сторону…
Разумеется, управляющему они доложили свою версию события. В этом самая главная суть: начальники вникать в происходящие распри  между сотрудниками, либо клиентами и сотрудниками не любят, они предпочитают об этом выслушать тех же администраторов (в данном  случае решепшен), а уж администраторы очень постараются преподнести свои пересказы в выгодном им свете.  Это даже не «испорченный телефон», это намного хуже…  По сути дела  рецепшен – никто,  такие же  расходные пешки, но фактически от них зависит весь остальной персонал.
«Тебе конец, я добьюсь, чтобы тебя здесь не было» - говорила Ляле одна из дам с рецепшен.
«Я лично пойду наверх и ты выкатишься отсюда», - вторила другая.
«Хорошо, тогда и я тоже подойду к вашему самому верхнему начальству», - спокойно ответила Ляля.
Дамы с рецепшен переглянулись: им этого было очень не надо: владельца всего комплекса они реально  боялись, зная его строгий нрав и часто  слетающие «с катушек» нервы, а кроме того, они не привыкли, что им в принципе кто-то смеет возражать. Это их обозлило ещё больше…  И они пошли на опережение…
Позвонил управляющий…
«Всё, что говорит вам рецепшен и Суревикина – наглая ложь. И да: если я так оболгала несчастную Веру Ивановну, то камеры за вчерашний день прокрутите пожалуйста. И будьте добры, сделайте это при мне: каждую секунду записи я смогу прокомментировать лично».
Управляющий замялся…. Про тайную продажу палёного алкоголя и про всё прочее их теневое он, конечно,  не знал, но чётко понимал, что увольнять за этот случай Суревикину ему не выгодно: в таком варианте ему  придётся выплачивать деньги за все детские абонементы, родителям занимающихся у неё детей… А это очень много…  Два дня в неделю,  по три группы с 15 до 18 часов, плюс три утренние группы в субботу  – набиралось очень много, если посчитать… Это слишком накладно. Куда проще сделать дуру из Ляли….
«Мы не имеем доступа к камерам, это только с разрешения МВД», - соврал он после заминки.
«Хорошо, допустим, но там было полно свидетелей, как Суревикина лупила  доской клиента клуба.  Хоть она и орала на меня «праведным гневом», что я не могла ничего видеть, так как по её версии я вообще плыла в другую сторону, но! Факт есть факт: под её удары я подставила свои руки. И люди, кто там был: я могу найти их, если вы веря её словам, считаете, что я оболгала несчастную женщину.  Кроме того, сам Денис. Он вообще хотел написать на неё в прокуратуру, я отговорила его от этого… Он тоже обоврал? Плюс в тот день детскую  группу на соседней дорожке  вела ещё и Галия, она должна была всё видеть. И заходил к ней Михаил,  это был не его рабочий день,  но он в курсе этой истории с перчатками».
«Ни Галия, ни Михаил ничего не подтвердили..».
Ляля поняла: Галия побоялась идти против коллектива, ей ещё работать и иметь дело с этой Суревикиной, поэтому она сделала незнакомый цвет лица «моя хата с краю». Мишка – четвёртый инструктор по плаванию был всегда под влиянием Галии (на русский манер – Галины).  Его жена была её подругой, дачи были рядом, постоянные выпивки,  отмечания праздников, хождение в гости… Здесь всё ясно, конечно, он «ничего не видел, ничего не знает», дабы не портить отношения… Мишка был очень мягко характерным и жутко боялся, что его выгонят с работы, и больше никуда не возьмут, так как и в этом бассейне он работал не по диплому:  учитель физкультуры, не имеющий к плаванию никакого отношения вдруг учит плавать группы детей.  Впрочем, и Суревикина, и Галия также не были пловцами…  Потому его линии поведения Ляля не удивилась вообще…  Однако, есть же другие люди, есть и камеры…   Но они в этом случае им невыгодны… И наверняка он уже смотрел их без всяких там разрешений и запросов в  МВД,  и вообще, причем тут МВД? Что за бред?
Ляля знала, что это очередная откровенная ложь: она видела, как даже дамы с рецепшен частенько, подхихикивая, развлекаются, подглядывая за инструкторами в камеры наблюдения. Но разве поспоришь об этом с начальством…
                Травля шла полным ходом: всем сотрудникам с Лялей было запрещено даже здороваться под страхом увольнения. Татьяна озвучивала сотрудникам якобы «команды начальства» от своего имени.
«Скоро её тут не будет, девочки», - говорила она дамам с рецепшен, добавляя «Я к этому приложу все усилия».
Ляле много чего дали послушать с диктофона. Сотрудники хоть и боялись Старшую, но ненавидили её, а вот  Лялю  многие из них любили…   Спрятавшись за пальто и куртки, гардеробщицы потихоньку  шептали:
«Лялечка, слушай, только не смотри в нашу сторону, сделай вид, что уткнулась в телефон, а сама слушай…», и говорили ей последние новости, сплетённых против неё интриг, а также предупреждали о коварных планах рецепшен.
«Я иду в туалет, что напротив входа в сауну, через две минуты приходи, буду ждать тебя там», - заговорщицки  на ходу шепнула одна из уборщиц. Выждав время, Ляля вошла в кабинку туалета. Та заперла дверь, включила течь из под крана воду, и информировала о чём-то важном… Так Ляля узнала, что к ней на йогу хотят подослать какую-нибудь бабу, которой «поплохеет» на занятиях, и Лялю обвинят в некомпетентности…
«Господи, да я там и не оформлена, меня и увольнять не надо  - ты намекни им, что их фантазии не понадобятся, я уйду в любое время».
«Потопи Суревикину, она не успокоится, иначе она потопит тебя. Расскажи всё про её активную деятельность тут», - советовал один из инструкторов.
Ляля думала…   Потопить её можно всегда, но это как-то низко… Так хорошо общались, и на тебе… 
Кроме того, пострадает не только она… Пострадает её сын… Он к этому конфликту с его матерью и  Денисом вообще ни каким боком…  Мало того, совсем недавно, буквально неделю назад до этого случая, она предупреждала его о том, что в зал ходит мужчина,  работающий инспектором по выявлению палёного алкоголя,  занимающий довольно высокий пост на одном из коньячных заводов… Ляля с ним прекрасно общалась: Николай был с острым умом, с ним всегда интересно поболтать…
«Никому не предлагай в тренажёрке своё пойло, тебя могут взять там», - сказала она Михаилу, сыну Суревикиной.
Суревикина потом всё выпытывала, кто это такой, что за мужик, покажи мол мне его.
«Неважно кто это, просто будьте аккуратнее с поиском клиентуры на ваш алкоголь», - ей не хотелось «показывать» Колю.
«И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой…», - Лялины мысли прервала песня, звучавшая через колонки тренажёрного зала. Она приняла решение молчать:
«У вас подлые правила игры, а у меня свои….».
Травля длилась примерно пол года…  Йогу больше она не вела, но имя её по-прежнему полоскали…   Ни за какие индивидуальные занятия, конечно, ей не выплатили, да и выплатили далеко не всё, что полагалось… 
Ляля даже не пыталась спорить и доказывать, просто взяла конверт и развернулась… Дениса же подкупили: управляющий принёс ему лист с напечатанными извинениями за непрофессиональные действия инструктора, и Денис получил годовой абонемент за очень халявную цену в обмен на то, что он забудет эту историю, то есть будет о ней молчать. Его это очень даже устраивало, и когда к нему подошла Ляля и попросила его пойти с ней наверх, к директору комплекса, Денис просто слился:
«Я это… Знаешь, как-то мне не охота уже во всё это ввязываться… Да я уже забыл всё.. Да ты знаешь, я и не помню, чтобы она меня лупила по спине…».
Ляля долго стояла ошарашенная..
«И это тот человек, который собирался писать в прокуратуру… Это тот, который заявлял «я пойду с тобой до конца, мы вместе восстановим правду»…  Это тот, за кого она заступалась, подставив тогда свои руки под удары сумасшедшей старухи…. Это тот, благодаря кому, она потеряла всё и осталась совершенно одна против всех… Как же всё просто: стоит только предложить человеку деньги, или что-то выгодное ему, и тот уже меняет своё мнение на кардинально противоположное…  Ну и мудаком  ты оказался, однако…».
История вроде бы окончилась, но ненависть некоторых персон  осталась. Пришло время  и Ляле продлить годовой абонемент. Она  подошла к рецепшен.
«А мы сейчас не продаём никому», - врала одна из них.
«Я так занята, приди как-нибудь потом, в другой день», - вторила другая…
«Придётся идти к Старшей», - Ляля всё поняла.
Татьяна сидела за стойкой и упорно делала вид, что не замечает, как Ляля стоит и терпеливо ждёт, когда на неё обратят внимание.
«Цена на годовой какая сейчас?», - она поняла, что если будет молчать, на неё так и не поднимут глаза сверхзанятая дама с рецепшен.
«А зачем тебе?», - задала глупый вопрос Татьяна.
«У меня заканчивается, хочу продлить карту».
«Эээээ… А зачем тебе ходить именно к нам?»
Ляля выжидательно молчала, наблюдая всю эту плохую комедию.
«Понимаешь, тебя не хотят тут видеть в качестве клиента. На тебя слишком много жалоб».
«От кого жалоб? От сумасшедшей Веры Ивановны?»
Татьяна не нашлась…
«Кто ещё, кроме вас,  не хочет меня тут видеть в качестве клиента? Татьяна, вы меня уволили, у вас всё получилось, я за свои деньги остаюсь здесь просто клиентом,  на каком основании  вы мне отказываете продлить мою карту? Я что нарушаю какие-то ваши правила?»
«Это…. распоряжение самого главного начальника. Владельца.»
По небольшой заминке после слова «это», Ляля поняла, что Татьяна просто врёт. Врёт нагло и сходу, как всегда… Выдавая своё желаемое за действительное. Конечно, это было её решение, а никакого не высшего начальства, до его сведения  вообще ничего не довели… Взвесив всё, Ляля произнесла:
«Хорошо, тогда Роспотребнадзор. Я приду с ними».
Она не шутила. Вероятно,  Старшая это хорошо прочувствовала.
Эмоции Татьяны сдали.  Наливаясь красной краской, она сдалась:
«Хорошо, мы соберём насчёт тебя собрание, и объявим тебе о своём решении».
«Собирайте хоть консилиумы».
Ляля развернулась и ушла: то, что ей продлят действие клубной карты, она не сомневалась…. Роспотребнадзора они боялись, и  были к тому причины…
«Если я уйду отсюда, то уйду по своему желанию, и тогда, когда захочу, а не тогда, когда эти  драные сучки мне прикажут»…
                Денис перестал плавать совсем: переключился на тренажёрный зал.
«Повёл себя как предатель и теперь не хочет пересекаться со мной, ясно всё…».
Но иногда всё же они пересекались.
«Что не ходишь плавать?»  - Ляля  большими усилиями сделала беззаботный тон общения.
«Да некогда как-то… Я вот больше по качалкам теперь», - он сделал вид, что опаздывает и заспешил.
«Неудобно ему…  Интересно, как он себя оправдал после этого своего предательства… Что ему нужны деньги, и он купился на халявный абонемент? Или как-то ещё… Или вообще не оправдывался даже перед собой: живёт, как жил, и всё… Скорее всего именно этот вариант»,  - Ляля тоже сделала вид, что спешит.
               Клиенты ещё долго спрашивали администраторов рецепшен, почему исчезла йога и тренер, которая им нравилась, и куда она перешла. Некоторые  из них даже покинули этот фитнес, потому что годовой они покупали только из-за йоги…
«Она не рентабельна», - сухо отвечала Татьяна.
«Что значит нерентабельна, когда мы все ходим и хотим ходить на эти занятия?»
«Таково  распоряжение управляющего», - Старшая еле сдерживала свои эмоции.

                ***

                Обвинительный приговор.

-- Вы должны явиться в прокуратуру к 11 часам за обвинительным приговором, - раздался  безличный голос из телефона Ляли.
-- Хорошо, явлюсь, -  ответила она также безлично в тон говорящему.
               Районная прокуратура занимала целый этаж какого-то большого квадратного здания. При входе охранник проверил сумку, после чего жестом руки показал на лифт:
-- Иди, твой этаж восьмой.
-- А кабинет? Мне не назвали номер кабинета.
-- А я почем знаю? Там их много. Иди, ищи..
               На восьмом этаже громко разговаривала какая-то посетительница.
-- Я и на вас жалобу буду писать, - говорила она нервно, - где прокурор?
-- Придёт, он не всегда сидит в кабинете.
-- Придёт!, - передразнила женщина, - А когда он соизволит прийти?
-- Он нам не докладывает, посидите, подождите…
-- Девушка, а у вас что?, - к Ляле кто-то обратился.
-- Мне.. приговор надо забрать.
-- Чей? Вы доверенное лицо?
-- Нет.. Я обвиняемая, - выдавила из себя Ляля.
-- Обвиняемая??
Ляля молча кивнула.
Какое-то время четыре пары глаз её разглядывали…
-- Вам в канцелярию, идите за мной….
                Обвинительный документ  был на 12 листах…
«Что же там они накрапали –то…», думала Ляля, очередной раз подписывая какие-то бумаги.
-- Явка подсудимой зафиксирована, - объявил очередной безличный голос, -- Вы свободны. О назначении судебного заседания ожидайте повестку и звонка. 
В коридоре стояли ещё две женщины подавать на кого-то заявление.
«Ни одного мужика», - про себя отметила Ляля, - «Вот и вся разница: мужики выясняют отношения тэт-а-тэт, и без всяких интриг и поклёпов в прокуратуру, а  лживое бабьё, типа той Галяевой,  принимает несчастный жертвенный вид и лепит свои гадкие  такие же лживые кляузы, с голосками сущих ангелочков…  Не все, конечно, но большинство…».
                Ляля вышла на улицу… На остановке стояла та самая женщина,  собравшаяся жаловаться на прокурора. Увидев Лялю, она издалека закричала:
-- Как услышали, что я на них жалобу буду подавать, так сразу же явился! С ними только так и надо.
«Поменьше бы в мире было таких, как ты – люди бы не строчили ни на кого черных поклёпов», - про себя подумала Ляля.
-- Подала заявление на сына! – довольно сообщила пожилая женщина.
-- На сына?? За что?
-- А он под влияние жены и тещи попал. Разменял нашу трёшку и продал свою долю чеченцам. Это они его научили, мразь он последняя.
-- Он собственник? – пыталась вникнуть в суть дела Ляля.
 -- Мы три собственника: я , дочь и сын мой. Вот свою долю он продал чеченцам. Я сменила замки и буду биться до последнего. А сына я прокляла: будь ты проклят, падла!
-- Но это же ваш сын…
-- У меня больше нет сына!, - отрезала женщина.
-- Вы подписывали согласие на сделку?
-- Я подписывала, но он меня обманул.
-- Как? Насколько я в курсе, собственник имеет право продать свою долю. Да, некрасиво по отношению к вам со стороны сына, но никто вас не обманывал.  Вам бы лучше было наладить отношения и до этого не доводить.
Женщина что-то путано стала рассказывать… 
«Где-то она врёт, но от неё мне не отделаться…».
Подошёл нужный автобус.. Ляле пришлось слушать эту дурацкую историю и дальше…
-- Он говорил вам, что собирается продать свою долю?
-- Говорил.
-- Так за что же на него в прокуратуру-то?
-- Я хочу, чтобы эта скотина села. И чтобы самая тяжелая карма настигла его.
 «Карма… Не приплетай сюда карму…», - в эзотерических текстах Ляля понимала куда больше, чем просто читатель…
-- Я выхожу, всего доброго, -  сказала она раскрасневшейся от гнева женщине.

                Обвинительный приговор, словно плохая сказка, удивил своими  несостыковками.
«Потерпевшая не помнит, где были приобретены ею данные очки для плавания», «потерпевшая не знает точное название магазина, где она купила очки», «потерпевшая  почти не плавала в этих очках», «потерпевшая не знает точную стоимость очков, но оценивает их в сумму, размером в пять тысяч рублей, также позволяет их оценить эксперту», «потерпевшая не помнит точное время, когда были украдены эти очки, но заявляет диапазон времени с 13.00 до 15.00», в тоже время из протокола допроса: «потерпевшая пришла в спорткомплекс в 12.45, обнаружила пропажу очков в 13.00, когда вышла из сауны и хотела очередной раз пойти плавать», из обвинительного протокола дальше: «потерпевшая опознала свои очки, так предварительно сделала на них метку – красную точку фломастером, чтобы придать им индивидуальность, на тот случай, если вдруг ей их придётся искать, когда они потеряются, или когда их украдут», «потерпевшая не стала сразу подавать заявление в прокуратуру, а решила выждать время, так была уверена, что очки найдутся сами..», «данными очками потерпевшая практически не пользовалась»…
Лялю возмутил буквально каждый пункт обвинения.
«Как жаль, что я получила этот документ только сейчас, спустя три недели, после моего задержания, когда мною было уже всё подписано…  Что мы имеем: не знает, где купила очки, не знает, в каком магазине, не знает сколько стоят…, данными очками она почти не пользовалась…. Женщина -  не пловец, а значит,  очков у нее не может быть много. Тогда КАК ты не знаешь, где ты их купила, не помнишь ни магазин, ни  сколько стоят, ни когда купила, ни когда украли, и ко всему прочему, ты ими не пользовалась!… Ясно, что очки не твои, тебе дали их с определенной целью: чтобы они через третьи, а может и через четвёртые руки попали ко мне. Попали через месяц после указанной даты  так называемой «кражи». Ясно, что выдерживали время специально: камеры наблюдения так долго информацию не держат. И именно на меня, выждав, когда уже стёрлись камеры,  и невозможно доказать, что я не воровала ничего, ты написала заявление. Рецепшен тебя научили… Конечно, не было никакой «кражи», да и очки эти не твои...».
Дамы с рецепшен, которые прекрасно знают, что если очки Ляле не подойдут,  то  второй вариант - у неё  на Авито есть своя страничка и объявление с ненужными ей очками, прекрасно знали, что за ненадобностью, Ляля поставит туда и эти (не выкидывать же ей  их), а потому каждый день  следили за её страничкой.. Она вернулась к протоколу….
«Что мы имеем дальше: «потерпевшая обнаружила пропажу очков примерно с 13 до 15 часов».  Так выше ты же давала показания, что заметила пропажу в 13.00! Хорошо,  допустим, пусть с  теперь  будет это с 13-15. Но тогда  ГДЕ же ты была столько времени, все эти два часа?? Сидела столько времени  безвылазно в сауне? Что за бред? «Обнаружила, когда в очередной раз хотела пойти плавать».  Бред на бреде и бредом погоняет…  В 15 часов все дорожки занимают детские группы, а по твоему заявлению ты хотела «пойти очередной раз плавать», ясно, что это было задолго ДО 15 часов…  Получается что: с промежуток с 13 до 13.45  меня на воде вообще нет, этот час в принципе выпадает.  Я прихожу где-то к  14 часам… Пока со всеми переговорю, перездороваюсь… В сауну до плавания я вообще никогда не хожу… Мало того, в сауну я в принципе хожу очень редко, и если иду, то уже гораздо позже 15 часов, и под тех людей, с кем я сплавалась  на своей дорожке… Чтобы немного посидеть с ними, посмеяться, поговорить… На воде мы все пашем, даже  спросить «как дела» некогда, здоровается-то друг с другом махом руки под водой…  То есть, раньше 14 меня там в принципе нет,  и раньше 15 часов я точно из воды не выхожу -  любая камера бы это подтвердила…  Мало того, прежде чем идти в сауну, я сначала отдышусь, постою под душем…  Напиши ты заявление в тот день, когда у тебя якобы украли эти очки – и адвоката не надо, посмотри по камерам – и всё ясно… Но нет… Ты накрапала это лживое заявление именно на меня… На человека, который постоянно приносит на рецепшен чьи-то забытые очки, серёжки, купальники…  Обвинить после всего этого именно меня в воровстве…  Где же эта Карма для вас всех?… Клепать на меня полицейским «она ворует и детские очки, и этим живёт»…  Неужели это для неё останется безнаказанным?...
Это же  какой надо быть чёрной лживой сучкой...
Да и когда, даже теоретически, мне воровать детские очки? Когда я ухожу – у них идут занятия, они на воде в своих очках. Если я прихожу вечером – это последние сеансы, никаких детей тем более нет…», - Ляля негодовала..
«Наверно я ей ещё и за «моральный ущерб» заплатить буду должна значительный штраф… Господи, если ты есть, помоги, накажи их всех по заслугам… Прошу тебя, накажи!».
Совсем недавно у Ляли украли браслет с красными кораллами, и её очки «Арена»… Очки вытащили прямо из шлёпок, что стояли за бортиком, она их сунула в шлёпки, как запаску. Браслет вытащили из кармана рюкзака. Кто? Тут два варианта: либо кто-то, пока она сушила волосы или отходила в туалет,  либо тот, у кого есть ключик-дубль от каждого шкафчика… Но Ляля даже не сказала об этом дамам с решепшен, зная их отношение к ней… Украли и украли… Мало того, года три назад, одна из бабуль, одевающих свою толстую внучку после занятий, рядом с Лялиным шкафчиком,  заметила в нём лежавший на одежде красивый камень-амулет на тонкой серебряной цепочке. Это была редкого цвета  природная бирюза -  довольно крупный камень, неправильной формы, который  привлёк внимание посторонних глаз. Девочка тоже увидела камешек и молча уставилась на него. Ляля в стороне сушила волосы феном и наблюдала за происходящим.  Из того угла ей был виден свой шкафчик. Быстро оглянувшись, бабуля проворной рукой схватила камень и зажала его в кулаке.  Ляля подошла.
«Положите на место».
«Ой..», - женщина не ожидала и растерялась, но нашлась очень быстро:
«А я думала, это ничьё, что кто-то оставил, хотела спросить чьё это…»
Камень она сразу же отдала…
««Ничьё»… Как же…  Эта вещь лежала в моём  приоткрытом шкафу, на моих джинсах…».
Ничего не сказав женщине, она пошла досушивать волосы…
                «Вернёмся снова  к протоколу…»,  - она оторвалась от воспоминаний.
                Ляля пролистала несколько страниц обвинительного приговора и увидела описание «собственного признания»:
«Я  (такая-то) совершила  злонамеренное преступление, а именно хищение чужого имущества, то есть кражу. Я украла очки в 14.00, висящих на крючке возле сауны. Убедившись, что моя кража останется незамеченной, я спрятала очки в спортивную сумку и ретировалась из здания бассейна Панжер…»
 «Господи, какая наглая ложь… Я туда к 14 только прихожу, а тут по «моему признанию» я уже и в сауне побыла, и очки украла и поскорее ретировалась, видимо так и не поплавав… Надоело читать этот поклёп.. », - Ляля  со злостью смяла и отшвырнула  документ…
                Её мысли отвлек звук ватсапа. Она открыла мессенджер:
«Какая ты красавица! Я бы хотел твоё фото в трусиках..»
«Виталик, что б его…»
 Ее затошнило… Вит был одним из постоянных клиентов, что ходили  к ней на занятия в тот самый комплекс…  Вит, словно маньяк был, давно уже свихнут на Ляле. Надо сказать, тогда они действительно сдружились: бывало частенько после занятий ездили в ближайшую забегаловку попить кофе с десертом, или мороженым…  Иногда прогуливались по городскому лесопарку.. Вит… темноволосый атлетически сложенный мужчина лет сорока, такой же внешний брутал, как и сынок Веры Ивановны, но, увы, снова только внешне…  Как она узнала позже – двое детей Виталика занимались именно в группе Суревикиной, и зная всю эту историю, он даже не отозвал детей из её группы… Он, как и все, не захотел терять свои проплаченные деньги… К чему тогда были все его разговоры и слова поддержки  «я за тебя очень переживаю», «я чувствую тебя на расстоянии»…  К чему этот маскарад, если он  поначалу скрыл не только наличие двух детей, но и то, что они ходили на плавание именно  к этой сумасшедшей бабке… Тогда фактически он просто трусливо отстранился, объясняя свою позицию  банальным невмешательством… Что ж, хороший философский экзерсис с вывертом в свою удобную сторону…   Ляля удалила чат и отложила телефон…  В памяти всплыли некоторые картины… Однажды она  пришла несколько раньше: Виталий сидел за столиком в мини баре и о чём-то разговаривал с одной из дам с решепшен. Та постоянно теребила волосы, наклонялась к нему критически близко и нарочито громко неестественно  хихикала, настолько часто, что  вся картина предстала для Ляли какой-то совершенно глупой…  Увидев Лялю, Виталий встал  и не попрощавшись с дамой, которая так старалась понравится ему, вышел из-за столика и ушёл с Лялей…  Она спиной почувствовала оскорблённый злой взгляд в их сторону…
«Ещё одна теперь возненавидит меня», - подумала тогда Ляля.


                ***
               
                Нинель.

-- Итак, 11 мая суд не состоялся, однако репетицию этой плохой клоунады я уже прошла», - Ляля сидела в гостях у Нинель.
Нинель, она же Нина Александровна,  –  представительница старой московской интеллигенции, по совместительству соседка,  уже старушка,  которой  около 80 лет, но которая из тех, кто «живее всех живых».  Нинель  –   прозвище за утончённый французский стиль одежды. Даже летом, когда жарко, она выходила на улицу в парике, в изящных шляпках, в тон подобранных платьях и обязательно в тонких матерчатых перчатках на руках цвета пудры, либо загорелой кожи.
«Перчатки на руках – признак стиля и женственности, Лялечка», -  Нинель любила учить одеваться.
Сейчас она сидела мрачная, внимательно слушала – расстроилась за Лялю.
-- По этому поводу надо выпить, - сказала Нинель и углубилась в комнату за бокалами. Бутылка красного вина уже стояла на кухонном столе.
-- Сейчас я включу нам музыку, - прокричала  она из комнаты. Ляля услышала рюмочный звон.
«Всё кончилось так, как должно было быть,
 У сказок счастливый конец.
Дракон умирает, убитый копьём,
Царевна идет под венец», -  Доносилось до Ляли из комнаты…
Нинель вернулась с рюмочками в руках.
-- Хорошая песня – вот тебе и знак.  Всё будет хорошо, верь, моя девочка. Давай выпьем за твою победу. Они чокнулись…
               Нинель разложила фотографии…
-- Вот это я в Ботаническом саду с любовником…  Неплохой был мужик, царствие ему Небесное, но занудный уж очень… Вот здесь я в Гусе Хрустальном… А это Литва… Лялечка, где я только не была: по России-то – так вообще во всех почти городах побывала… А это Гриша… Мы  с ним познакомились, когда мне было 65 лет… Вот он – моя любовь… Умер, правда, рано. А так – золотой мужик был, мы  с ним душа в душу…
Ляля не перебивала, ей хотелось отвлечься от всей той чернухи, что обрушилась на неё, словно ледяной  град в жаркое лето…  Нинель сама вернулась к теме.
-- Я вот что скажу, -  произнесла она задумчиво, наливая себе ещё немного вина, -- Ты в этой жизни проходишь уроки добра и зла…  И если пройдёшь их – останешься крылатой… Как вон в песне поётся, слышишь?
-- Крылья обрезают люди, тёть, Нин…
-- Отрастут! Пойдём-ка в комнату, подойдём к иконам.
Комнату Нинель украшали цветы, вышивки и иконы..
-- Вот святой Николай. Иди сюда, встань перед ним. Сейчас я за тебя помолюсь.
Нинель зашептала какую-то молитву. Ляля плохо понимала в молитвах, однако, отнеслась к этому ритуалу серьёзно.
-- Ну вот, будет защищать тебя, - она перекрестила Лялю троекратно и помазала лоб каким-то густым желтым маслом.
-- Знаешь, молитва мне всегда помогала, я верю в их силу. Поможет и тебе тоже, но ушла бы ты оттуда, из этого черного места … Доведут они тебя..  Найдёшь себе другой бассейн…
-- Подумаю, тётя Нин, подумаю…
-- Приходи, Лялечка, эх, жаль, ты не моя внучка…
-- Мне тоже жаль, - Ляля улыбнулась, - Спасибо вам, как всё завершится – зайду, расскажу.
-- Всё будет хорошо, я верю в это. Иди, дорогая…


                ***
               
                Магия.
               
                Ранним-ранним утром она бежала по лесной дорожке… Майский холод в ясный солнечный день – идеальные условия для чёткой работы мозга. Она обдумывала детали, сверяла несостыковки, готовилась к суду и к всевозможным его вариантам… 
«Скорее всего, так называемая потерпевшая», а сказать более правильно – обвинительница не придёт и следующий раз. Боится… Боится посмотреть на меня, боится, что я сама могу пойти на попятную, и тогда очной ставки ей не миновать, и она засыпится на вопросах…».
                Вдруг впереди на параллельной тропке замаячила знакомая высокая фигура…
«Дедушка!!! Откуда он в моих краях???? Неужели это он?», - Ляля припустила на ту тропку.
Точно: тот, кого она привыкла встречать совсем другом краю леса, за несколько километров отсюда, вдруг оказался здесь, близ её дома…  Его звали Александр. Внешне похожий на одного персонажа её сна, которого она приняла за какого-то Бога…  Но  это был живой пожилой человек, высокого роста с удлинёнными седыми волосами и быстрой походкой…  Встречались-то чисто случайно они  довольно давно: Ляля приметила его, гуляющим по  глухим лесным тропкам ещё несколько лет назад, а вот познакомились лишь  два года назад: оба нарушали во время карантина приказную  глупую изоляцию, а потому раннее утро в лесу стало их привычным временем. Ляля в тот год частенько бегала в те края, там и он и заговорил и ней…  И заговорил не случайно: во время каждого разговора она чувствовала, что тот, под конец недолгих разговоров, желая её здоровья и удачи, словно наполняет её своей энергией, отдаёт ей от себя,  словно от  всего своего рода…  Про род она  поняла в ту заключительную встречу на слишком знаковом для простого совпадения месте: ритуальная местность посреди леса, объединяющая два района города, была своего рода исторической святыней:  когда-то здесь было большое древнее капище, по преданиям -  место захоронения славянских воинов… В настоящее время культ древних славян также был жив: по полудню в выходные дни здесь  проводили ритуалы посвящений, молили  богов за здравие, на длинном подвешанном на цепях в виде качелей бревне воскрешали больных, здесь стояли деревянные идолы-фигуры, которые словно немые стражи  зорко смотрели по всем сторонам света.  Здесь поклонялись предкам… Кроме того,  посреди длинных брёвен, предназначенных для молитв, медитаций и просто раздумий, на поляне по центру располагался большой жертвенный камень: по субботам и воскресениям Свароги  клали на него круглый черный хлеб, творог, разную сдобу и прочие жертвоприношения – ублажить великого Ярило  и всех  славянских богов. Именно на этом месте в ту встречу он на прощание вдруг обнял Лялю, на минуту прижав к себе…  Она почувствовала изливающееся от него тепло…
«Его род принял меня… Наполняет меня… Дарует мне свою защиту,» - поняла Ляля, «Мой род меня жестоко оттолкнул, а его принял…  Благословил меня».
Раньше ни в какую «силу рода» она не верила, но тут… По тому, как вошла в нее переданная ей энергия, как тёплым током она разливалась внутри по телу, не поверить уже было невозможно… Слишком сильно, слишком явно, слишком мощно…
С тех пор они не встречались: то она выбегала несколько позже, то трасса была другой, и вдруг сегодня в  жутко трудное   для неё время…
Увидев Лялю, он остолбенел:
--- Глазам своим не верю, Лялечка!!!
Он снова обнял её… 
«Счастливый знак для меня: РОД послал его поддержать меня, даёт понять, что я при защите… Благодарю тебя от души…».
Они немного прошлись.
-- А я сам не знаю, как попал сюда: не на тот автобус сел, а он меня сюда и привёз, ну, думаю, надо посмотреть и  эти края…  И на тебе: ТЫ!
«Я зато знаю, КАК ты попал сюда», - она улыбнулась:
-- Рада вас видеть в полном здравии, всегда вспоминала вас, думала: как вы там…
-- А я-то как вспоминал тебя, искал тебя даже… Волновался, что ты пропала из наших краёв куда-то…
                На прощание он снова обнял её… На душе значительно посветлело…    До того, как обрести силу рода, так принявшего её, Ляля  полагалась только на своего Ангела-Хранителя…  Ангел-Хранитель был очень сильный… Не раз спасал Лялю в совершенно кризисных ситуациях…  Ляля вспомнила, как ребёнком она возвращалась из  школы. По пути к дому она заметила, что за ней идёт мужчина… То, что он идёт именно за ней, Ляля поняла «спиной», тот старался не приближаться, но и не отставать…  Когда девочка подошла к подъезду дома, он ускорился. У лифтов хмырь потянул свои руки к её подолу, а дотронувшись до школьной формы, вдруг замер: посмотрел на смотрящую на него Лялю и совершенно неожиданно убежал…
«Не решился…», - со вздохом облегчения подумала девочка… Страха не было, но и бежать от него было некуда, и спасаться было негде, да и не защитил бы никто… Защитил Ангел-Хранитель – так поняла Ляля эти события…
                Как-то она бежала по лесу, на пути попался очень неприятный крепкий мужик с намерением не дать дороги, или грубо сшибить бежавшую мимо девчонку…  ОН действительно больно ударил её плечом. Ляля что-то сказала ему  в ответ. Тот схватил крупный булыж, затем ещё один и стал метать их в спину и голову бегущей по дорожке Ляле…  Он странным образом не попал ни разу… 
«Спасибо тебе, Ангел-Хранитель, спасибо Отец Всевышний», благодарила девочка незримых помощников…
                Ей было  лет тринадцать…  Две солдат, зашедших с ней в лифт нажали на кнопку «стоп». Лифт сначала остановился, а затем поехал..  На каком-то из этажей открыл двери, и вдруг….  Девочка  увидела свою маму… 
« Мама??? Ты как тут?»
Солдаты переглянулись.
«Я с вызова иду,  всё в порядке?»
Ляля ошарашено кивнула…
Два мужика молча вышли из лифта…
                В её жизни происходило много странных магических случаев.  Один из них он  очень хорошо помнила: тот случай помог ей осознать себя…
                Как-то после уроков  она пришла на небольшую спортивную площадку, что располагалась близ школы, напротив хоккейной  коробки.  Позанимавшись на турниках, погуляв в любимой берёзовой роще, она  пошла домой длинным путём: тёплый майский вечер, цветущая сирень, заливающиеся соловьи  призывали не торопиться.  Тропка вела мимо длинного дома,  мимо деревянных столиков, где по обыкновению любили сидеть пенсионеры и играть то в карты, то в домино… Как вдруг кто-то окликнул её, назвав по имени. Ляля вздрогнула, оглянулась: неподалёку на лавочке сидел  незнакомый  старичок и смотрел на неё. Он назвал её имя и позвал ещё раз:
«Подойди!»
«Откуда вы знаете моё имя? Оно редкое…», -  спросила она изумлённо, подходя к той лавке.
«Да я, милая, всё про тебя знаю», - улыбнулся он в ответ.
«Откуда? И что вы хотели сказать мне?»
«Ты – Птица Свободы. Поняла?»
Она  машинально кивнула…
«Ты – Птица Свободы», - повторил он, продолжив «Не кому не давай себя обижать. Уяснила?»
«Да..», - ответила Ляля, а про себя подумала «меня только и делают, что все обижают, я скрываю свои слёзы за улыбкой, которая стала моей привычной защитной реакцией… И никто никогда не вступился за меня…».
«Запомнила?»
«Да… А вы кто?»
«Я – человек-сигнал., этого хватит…  Больше не спрашивай… Хочешь, пойдём, проводишь меня, есть о чём поговорить.»
Она отказалась: «Извините, мне уже пора домой»…
«Он уже всё важное сказал мне…», - подумала Ляля…
«Помни, что я сказал тебе. Всегда помни».
Она кивнула….
                Несколькими днями позже она немного жалела, что не пошла тогда прогуляться со странным дедушкой и не единожды  ходила к тому месту, где встретила его, но лавка была пуста…
«Что значит «Птица Свободы»», - думала Ляля…, - «Но, как бы там ни было, суть  я уловила…».
                Через несколько лет она встретила его в другом обличии: в переполненном  автобусе, на другом конце города, куда её занесло по каким-то своим делам, рядом стоял скромно одетый дедушка…  Лялино внимание тогда привлёк особый  блеск  его глаз и кольцо…  То был красивый старинный золотой перстень с огромным изумрудом очень насыщенного цвета…  Казалось, он нарочно повернул к ней  это кольцо.. Ляля рассматривала его…
«Оно же стоит целое состояние…  Дедушка выглядит совсем небогато, и такое кольцо… В автобусной давке… Что он хочет сказать мне?  Великолепный, овалом по длинной части в сантиметр, изумруд… Зелёный цвет – цвет жизни и возможностей? Свершившейся магии? Обновления? Открывающихся врат?».
Поймав её взгляд, дедушка  заговорщески улыбнулся и кивнул: мол, ты молодец, на правильном пути…  Ляля машинально кивнула в ответ «поняла», и вышла: была нужная ей остановка. Он долго смотрел ей вослед в окно из отъезжающего автобуса…
Странных случаев было много…  Слишком много, Ляля уже к ним привыкла…
                Как-то по работе она ездила в другой район города к одной женщине. Та была профессором в МГУ, доктором математических наук… У неё была редкая и, увы, неизлечимая болезнь: атрофический склероз мышечной ткани… Женщина ушла с работы и была всё время дома.
«Наверное, эта женщина с мужским складом ума, где царит чистая логика и расчёт», -  подумала Ляля при первой встрече. Но всё оказалось не так…
«У тебя необыкновенно красивый голос», - вдруг неожиданно сказала ей её клиентка.
Ляля опешила: всю её жизнь ей внушали, что у неё ни слуха, ни голоса…  Наверное, потому, что маленькая Ляля просилась в музыкальную школу, ей хотелось играть на инструменте… Но любой инструмент, стоит дорого,  да и в маленькой квартире не было лишнего места, наверное поэтому маме проще было внушить, что девочка не имеет ни слуха, ни голоса… 
«Какая тебе музыкальная школа, тебе же медведь на ухо наступил, ты даже песни не поёшь», как-то бросила ей мама, включая «мачеху».  Хотя уже в то время Ляля прекрасно танцевала  и знала чувство ритма…  А песни она действительно при ней никогда не пела...  Но зато пела, как только оставалась дома одна.
Если бы были соревнования по обрубанию крыльев -  мама была бы чемпионом мира...
Навернулись слёзы… Ляля не смогла их сдержать..
«У меня???»
«Да, у тебя, а чему ты удивляешься? Я вот уверена, что ты прекрасно поёшь.  Ты можешь брать разные частоты… У тебя необыкновенно красивый тембр голоса. Ведьминский голос», - клиентка улыбнулась.
«А почему ведьминский?»
«Не знаю… Но как только ты вошла, я сразу подумала «пришла ведьма», ты наделена чем-то…».
«Спасибо вам… Вы даже не представляете, ЧТО для меня вы сейчас сделали… Вы подарили мне уверенность… Всё это  время я считала, что я обделена всем этим…».
«ТЫ???», - в свою очередь удивилась женщина, - «ТЫ??? Да ты даже не осознаёшь своего потенциала, детка….  Я, например, жду того момента, когда ты приедешь ко мне, чтобы поговорить с тобой, послушать этот твой голос, наполненный силой…  И я рада, что ходишь ко мне именно ты. Пойдём-ка, дорогая, выпьем чаю, у меня есть для тебя варение из черники и очень вкусное печение…».
                С той поры прошло несколько лет, но она каждый раз с благодарностью вспоминает эту женщину, наделившею её особым даром: уверенностью…
                Совсем недавно  через месенджер одной соцсети кто-то из мужчин написал ей:
«Привет (он назвал своё имя и фамилию). Я ясновидящий, у меня был знак передать тебе, что ты воплощена по особой линии».
«Очередной шизотерик, наверно», - подумала Ляля, однако продолжила разговор и спросила:
«Здравствуйте. По какой особой линии я иду?»
Ответ она знала, но ей нужно было услышать то, что скажет он.
Он назвал…   И потом добавил:
«Ты под присмотром. У нас в наших краях про таких как ты говорят «Присмотренная», помни об этом.»
 «Спасибо…», поблагодарила Ляля.
«Это не всё. У тебя есть одна особенность. Точнее, это особенной твоей линии.»
«Какая?»
«В общении с тобой люди будут вскрывать и показывать тебе самые тёмные их места…  Те свои теневые глубины, о которых порой не догадываются сами. Ты высвечиваешь их тёмную сторону, вытаскивая её из латентного состояния и проявляешь её в них.  Ну…как тебе понятнее сказать.. Например, человек привык думать о себе хорошо, вот думает он «я благородный, я помог многим, я такой-то и такой-то», но при общении с тобой, при более близком общении, из людей будет выходить наружу всё их дерьмо,  они сами будут ошарашены от того, что из них вдруг вылезло, но при этом они все будут ненавидеть тебя за это… Потому что эта их тёмная сторона им неприятна, они её прячут сами от себя, а ты… Ты срываешь их маски, и делаешь это одним махом. Ты катализатор и одновременно индикатор их внутреннего.»
«Я знаю…  Я много думала об этом…  Это трудно вынести…»
«Твоя линия.. С другими бы это дерьмо в них может никогда и не проявилось бы, но ты вскроешь любое нутро.  Им сложно выдержать твою энергию. Помоги мне и ты», - попросил он.
«Как?»
«Сложная ситуация в жизни, давай я тебе расскажу, а ты передай мне свои ощущения, ну и то, что ты увидишь по всей этой картине. Может совет какой дашь…»
Ляля выслушала, они поговорили…
«Спасибо», - в свою очередь поблагодарил незнакомец…
                Мысли снова вернулись к Александру:  сила рода со мной, теперь и на суд идти не страшно…
«Что ж,  к любому раскладу я готова, и даже к тому, что бы была война…».
                Она подошла к дереву….  То было непростое дерево: на стволе было явное человеческое лицо: с глазами, носом, губами… Нарост на коре был точной копией человеческого лица…  Она дотянулась и нежно погладила его по щекам…
«Я знаю, ты не любишь людей… Что хорошего можно ждать от них, правда? Помоги мне… Прости, что я плачу... Помоги мне, пожалуйста…»..

                ***

                Юрка.
-- Я буду держать за тебя кулаки, написал он Ляле через мессенджер.
Это очень приятно: мало кто подержит за тебя кулаки в трудный момент твоей жизни…  Она рассказала ему свою историю…
              Юра…  Снова нахлынувшее прошлое, ставшее настоящим…  Оно и есть настоящее…  Каким он был? В школе они никогда не общались, наверное у каждого к тому были свои причины.  Всё, что она знала о нём – умный мальчик,  с грустными глазами, после уроков спешащий в музыкалку, что находилась как раз за её домом. Ляле нравились в нём  две изюминки: он настолько с выражением умел читать  условия математических  задач, что это можно было заслушаться, словно тебе читают сказку: Ляля входила в эти образы, представляла мчащиеся по железнодорожным путям поезда навстречу друг другу, или гулы турбин, накачивающие бассейны  водой, или пешеходов-путников, спешащих из одной точки в другую по своим делам…   Читай он так целый урок – она бы сидела и слушала…  Вторая его особенность была в том, что он умел спорить с учителями, отстаивая своё мнение. Ляля ненавидела эту школу, этот класс мордора, состоявший большинством из  малолетних упырей, ненавидела этих, пышущих словесным ядом учителей, упивающихся  своей властью и зачастую совершенно не знающих свои предметы, не могущих ни на йоту оторваться от учебников..   Но Юрка был добрым мальчиком, а ещё совершенно не жадным..  Ляля улыбнулась, вспомнив, как однажды он дал ей булочку, купленную в  школьном  буфете….  Он не помнит этого, а она помнит...  Есть хотелось всегда, тем более,  что  денег на обеды с собой она больше не носила. Но в школьной столовой можно было бесплатно брать кусочки чёрного хлеба, что она и делала…  Когда хочется есть –  нарезанный душистый хлеб кажется особенно вкусным… Тогда, в том классе, злобные «дети»  у неё только  и делали, что отнимали, либо с  какой-то неоправданной ничем  агрессией, ломали её карандашики, пеналы, линейки, заколочки, пинали её сумку…   Неважно что – важно было что-то сломать, искалечить…  Если отнять было нечего  - в ход шла физическая сила…  Поэтому, когда вдруг тебя кто-то чем-то  угощает –  на фоне всей этой общей  жути  - это как нонсенс…   Ляля вспомнила, как у неё из сумки  «исчез» красивый яркий  пенал, привезённый мамой из далёкой заграницы…, как  разорвала по швам новую курточку одна из девочек, дёрнув изо всей силы за капюшон…, как в наглую одноклассница по фамилии Шевчук отняла её карандаши с  ярким розовым ластиком  сверху, пахнущие чем-то очень вкусным, злобно бросив Ляле через парту: «было твоё – стало моё»…   
«Отдай!», - Ляля  дёрнула за рукав сидящую впереди  вконец оборзевшую одноклассницу.
«Шевчук, что там у вас?», -  незамедлительно прозвучал голос учительницы.
«Она хочет отобрать у меня мои карандаши, скажите ей!», - сходу нашлась  мужиковатая с чёрными как смоль волосами  Галина.
«Дай сюда дневник», - учительница протянула руку к Ляле, «Двойка за поведение».
Сидящая впереди Шевчук довольно захихикала…
              Воспоминания нахлынули одной большой нескончаемой цепочкой…  Было много чего вспомнить, но зачем… 
Юрка никогда не обижал…  Но и общаться –  тоже не общались…  Несколько позже, под конец этой ненавистной школы, у некоторых учеников образовалась своя кампания во главе с одним из преподавателей, где частенько тусил и Юра… Что там была за кампания – Ляля представляла: одни самоутверждались  друг перед  другом, другие хотели быть причастны: круто же, когда ты не изгой, когда тебя принимает и уважает стая…  Девушки, войдя в нужным им образ,  там пели, а точнее  сказать - что-то вяло ныли…
«Они идеально подошли на роль каких-нибудь плакальщиц по усопшим», - рассмеялась Ляля.  В общем, одни голосили,  другие слушали,  некоторые потихоньку выпивали,  естественно, ранний секс..   Образовались пары…  Была в той кампании и бывшая её подружка.. Хотя «подружка» - сказано громко…   Ляля отстранилась от неё довольно давно. Два случая тому поспособствовали…   
Как-то  в мае месяце они гуляли в городском лесу: Ляля, мама и Лидка…  Испугавшись коряги, подумав, что это змея, Лида вдруг неуклюже прыгнула Ляле на ногу…   Лидкин каблук попал чётко на палец. Мизинец пронзила  мгновенная острая боль, Ляля вскрикнула и села на землю…   Дыхание от боли перехватило…
«Ну что там у тебя?», - недовольно спросила мама.
«Я…  палец кажется сломан…  Очень больно… Я не могу наступить…».
«Ой, да ладно, придуряться, прямо палец у нее сломан, вставай, пошли».
Ляля вывернула ножку вовнутрь и похромала вослед за ними… Было очень больно и обидно… Мама, как всегда была «на той» стороне…   Мало того, Ляля была уверена, что маме даже неудобно перед Лидой за реакцию Ляли: ну подумаешь, на ногу ей наступили, принцесса какая… Дома Ляля сняла носочек: палец был синий и  сильно раздутый…  Девочка  на улице нашла щепочку от чьего-то съеденного мороженого и прибинтовала, как смогла,  её к мизинцу… Так она и ходила больше месяца на ребре ноги… Или на пятке, стараясь поднять носок кверху. Лида не извинилась… 
Второй случай был тоже не из приятных… Они играли на втором этаже школы. Шёл урок, на этаже было тихо. А в их классе почему-то урока не было, был пробел.  Ляля догоняла Лиду по длинному школьному коридору, и почти схватила её, как та вдруг пронзительно завизжала. Из кабинета напротив выскочила учительница.  Огромной комплекции, высокая и очень злая, за что у детей  по всей школе получила прозвище «Нацистка». От страха Лидка успела нырнуть в школьный туалет, а Лялю та схватила за руку, сильно дёрнула и процарапала острыми когтями… По тонкой ручке потекла струйка крови…
«Ты что здесь устроила?!!! Что за визги среди уроков?!!!», - орала Нацистка, при каждом слове больно дёргая  её за руку.
Ляля молчала. Она ждала, что Лида выйдет из туалета, и хоть как-то поддержит её, но Лидка от страха притихла…
«Пусть она не признается, что визжала она, но хоть выйдет, хоть я буду не одна», думала Ляля, выслушивая вопли Нацистки.
Лида не вышла… Лялю же поволокли в кабинет завуча, затем к директору, что-то понаписали в дневнике, вызвали родителей …
«Привет»,  как ни в чем не бывало на следующее утро сказала Лида.
«Привет…», отозвалась Ляля…
                Что-то изначально было испорчено в этой дружбе… Да и была ли она, эта дружба…  Несколько позже, когда классы  средней школы объединили  в один класс старшей, Лидка и примкнула к той самой образовавшейся кампании, окончательно бросив дружбу с Лялей…
«Каждый человек находится там, где ему интересно, значит ей интереснее с ними», думала она, наблюдая как демонстративно под ручку ходит Лидка с новыми подругами…  С одним из одноклассников образовалась пара и у Лидки… 
«Это плохо кончится, он мерзкий тип», - знала Ляля, но сложившийся эгрегор кампании был сильнее… 
«Общие интересы? Взрослая жизнь, или игра в неё? Девочки, рано начавшие половую жизнь, выглядят в разы взрослее…  Однако, неважно… Пути разошлись и ничто не вернётся назад»…
                Ну, а Ляля была уже вовсю занята своими интересами, которые никогда и ни с кем из этой школы не пересекались… 
                Сейчас общение с Юрой началось с вопроса мамы:
-- Слушай, а был у вас  в школе вообще  хоть кто-то нормальный?
Ляля вспомнила про Юру..
-- Да.. Были, конечно,  нормальные, но мало. Юра, например… Надо бы его поискать в соцсетях…  Я давно хотела это сделать…
Найти Юрку оказалось легко: редкая фамилия сыграла нАруку...
«Не знаю, ты это или нет - фото природы на аватарке, но просто привет», - черкнула Ляля.
Юрка отозвался быстро:
«Я  конечно. Я и узнал тебя сразу».
Ляля  улыбнулась…  Почему-то было тепло от этого ответа. Так незаметно, за перепиской вдруг началось общение...  Поговорить было о чём… Юра всколыхнул множество воспоминаний…   Тех, где есть только боль…
«Интересно, знай он о чём-нибудь, заступился бы он за меня? Хватило бы ему личной силы пойти против коллектива мордора? Это сделало бы его изгоем…  Это была бы ему плата за дружбу со мной...  Или он всё видел и знал,  но предпочел нейтралитет - ведь лучше быть хорошим для большинства?  Моя гордость не позволила мне стать их частью…   Я ненавидела их всех…  Потом, позже моя ненависть сменилась презрением…  Но он… Он  стал тогда частью их?.. Или делал вид, что стал? Он не ответит… Это тяжелый для психики  будет вопрос…  Ведь здесь надо будет честно заглянуть в себя… Но тем не менее, он был, пожалуй, единственным, о ком сохранились какие-то хорошие воспоминания»…
Почему бы не встретиться? Она будет рада видеть его…   Чем он живет? Или кем?... 
               Сейчас,  в  этот дождливый весенний вечер, она сидит у него  в гостях, пьёт кофе, ест вкуснейшие пирожные и смотрит Юркины фото…   Снимал Юра много: пейзажи, город, поездки, животные, дача…
              Пирожные…  После тяжелого ковида, на фоне нехватки денег они с мамой мало чего себе позволяли,  а особенно такие вкусняшки…  Ляля и не помнила, когда ела пирожные…  Нарастающий с каждым годом кризис в стране уже давно усугублял ситуацию: она лишилась привычного для себя дохода… 
              Позади того места, где на кухне сидела Ляля,  стояла большая гитара…  Юра был талантлив во многом. Один из его талантов –  музыка.  Юра умел играть на нескольких инструментах.  Присланная его мелодия для Ляли была великолепна. Она  теперь часто слушала её.. 
Ляля улыбнулась: «я не знаю для чего это общение, но это приятно, когда кто-то держит за тебя кулаки..».
       
                ***

                Суд.

                Суд был назначен на 15 часов.  В здание суда Ляля зашла заранее.  Пройдя осмотр вещей, она  поднялась на второй этаж и села на  узкую банкетку.  Через проход сидел какой-то амбал и то-то строчил на листах бумаги…
-- Прокурор здесь?, - судья вышла из кабинета.
-- Здесь, - отозвался амбал…
«Ничего себе… Так это прокурор… Интересно, по моему делу строчит, или нет… Один вид его чего стоит…».
Примерно в 14.55 явилась адвокат. Кивнув Ляле, она вошла в кабинет, затем быстро вышла оттуда:
-- Плохо дело, эта Галяева только что прислала оповещение, что её не будет…
-- Что делать?
-- Сейчас будем решать.  Наверное переносить суд…
Ляля встала… Громко, чтобы услышала судья она сказала:
-- Она и в следующий раз не явится.  Она не явится вообще, и всегда будет врать о своей занятости.
Судья услышала:
-- Мария, набери-ка этой Галяевой, спроси причину неявки.
Ляля слышала  разговор:
«Ой, а мне так некогда, так некогда…  Мне так неприятно там быть… А можно это всё пройдёт без меня? А я маме вот помогаю… А я вообще не в Москве, я в Ростове на Дону..»
«И буду неизвестно когда», -  Ляля закончила за Галяеву недоговорённую ею фразу.
-- Ну что там?, судья недоумевала.
Прокурор и адвокат нервничали: у обоих на 16 часов был запланирован следующий процесс.
-- Да какую-то чушь несёт… Надо что-то делать…
«Конечно чушь несёт… Прекрасно знает, что никто у нее ничего не воровал, и очки не её… Засыпится на суде,  боится что что-то пойдёт не так, от того и не хочет приходить…».
Ляля снова встала:
--  Если эта обвинительница-потерпевшая не явилась и не явится на суд, если она не соизволила  прислать какого-либо своего представителя, можно  тогда она в режиме «он-лайн» пришлёт документ-ходатайство, что у неё ко мне нет никаких претензий?  И пусть тогда это будет некое мировое соглашение?
Они ушли совещаться…
«Не понимаю, почему тупит адвокат… Ведь это она должна меня защищать, а не я сама себя…», - Ляля злилась.
Снова стали дозваниваться Галяевой, потом долго ждали от неё этого ходатайства на электронную почту…  Прошло ещё пол часа… Документ всё не приходил. Судья терпеливо ждала, прокурор и адвокат уже теряли терпение… Они явно опоздают на свои процессы.
«Все уже давно поняли, кто такая это Галяева и о её лжи тоже… Но то, что она настроила против себя всех участников процесса – мне только нАруку», - Ляля сохраняла полное спокойствие.
Снова секретарь звонила Галяевой…  Наконец, ходатайство  в две строки пришло. Судья начала процесс…
-- Подсудимая, встаньте.
Дальше шла стандартная процедура. Судья зачитывала, прокурор был на стороне Ляли, не терроризировал  и не задал ни одного лишнего вопроса, адвокат тоже поддерживала…
-- Суд объявляет перерыв на пять минут.
              Ляля долго смотрела сквозь решётку в окно…   Май… Цветущий май… 
«Они украли у меня весну… Галяева, и рецепшен…  Ничего… Жизнь всё расставит по своим местам…»
Она услышала соловья…
«Что бы ни случилось,  птица будет петь, как пела, и сад стоять, и дерево в саду..»,  вспомнились строки одного известного стихотворения…
-- Подсудимая, встаньте, -  голос вошедшей судьи прервал её мысли…
Судья  объявила о снятии судимости…
-- Вы не обязаны свидетельствовать против себя и можете обжаловать в течении 10 дней, - сказала судья после заседания.
«Не обязана, но они обозлятся и объединятся…  приведут какую-нибудь подставную бабу, которая непременно что-нибудь «опознает» в качестве «своего»… Какие у меня шансы…», - Ляля грустно вздохнула…
-- Скажите, а если я ничего не воровала, но в полиции мне сказали, что у меня нет шансов ничего доказать, то в таком случае, мировое соглашение и взятие на себя – лучший выход?
-- Не знаю…
-- Спасибо вам, - сказала она судье и вышла из помещения…

                ***
                На бортике. 
            
               Они сидели на бортике бассейна: инструктор по плаванию, и те, кто знали эту историю с «кражей» очков. Несколько человек тупо смотрели на воду…
-- Интересно, как плавает эта Галяева?, - нарушила молчания Ляля, - Лягается наверно и прёт танком, близко к центральной линии, не уступая никому.
-- Наверно… Такие бабы, как она иначе не могут. Давят всех на своём пути, - отозвалась инструктор. Хоть я её и не видела, кто это такая, но вполне могу представить такую категорию баб.
-- Страшные люди, однако, мерзкие и страшные… Навесить на тебя такое…  Как ты всё это выдержала? Даже я бы подтвердил, что ты в указанное в обвинении время вообще никогда не выходишь из воды, да и на воде появляешься не раньше двух…
-- И я бы подтвердила, -  кивнула инструктор.
-- И я бы, -  хором сказали те, с кем Ляля по обыкновению плавала на дорожке.
-- Спасибо вам… Но именно у вас они как раз бы и не спрашивали, - слабо улыбнулась Ляля.
-- Да, они бы спрашивали исключительно тех, кого им спросить выгодно, им же надо «раскрыть преступление» и навешать на тебя эту кражу. Поэтому они бы спрашивали как раз сторону обвинения: рецепшен, потом нашли бы каких-нибудь  их подруг-свидетелей…  Ну и премию за быстрое «раскрытие», - сказал один из мужчин.
-- Идиотизм… Что случилось с людьми, что они стали такими?, - спросила одна из женщин.
-- Они такими и были. Всё заложено.. «Ни с того- ни с сего» не бывает, - Ляля вздохнула…
-- Им отольётся за тебя, поверь.
-- Ты молодец, Лялька, хорошо держишься. Я завидую твоим нервам и выдержке, - кто-то  из пловцов дотронулся до её плеча…
-- Я не знаю, что тут сказать… И не знаю, как и чем помочь тебе… Жаль, нет «высоких» знакомых на них всех…  Мерзкая, чёрная история… Но, Ляль, просто: ДЕРЖИСЬ, - сказал один завсегдатай.
-- Держусь. Спасибо вам всем…
-- Что дальше, Ляль?
-- Не знаю…. Но подлости от них я жду любой…
-- Они тебя выдавят отсюда? Мы бы не хотели, чтобы ты ушла отсюда…
-- Как сложится, я уже ничего не загадываю, но и не исключаю, что мне придётся искать другой бассейн, к моему сожалениюю.., - она сжала в руке мокрую шапочку…
-- Погреемся пойдём, Ляль? Сауна хорошая сегодня, пойдём, посидим малость…
-- Давайте, я включу вам температуру повыше, погрейтесь, - инструктор тяжело выдохнула  и направилась в служебку.
       
                ***
                Ничто не кончается.

             Ляля шла к лесу…  Просто послушать соловья, просто потупить, просто побыть одной…  Мимо по дороге пронеслась легковая машина и посигналила ей клаксоном.
«Негодяй торгует на рынке пером
И пухом из ангельских крыл…
А ангел летит высоко-высоко,
Такой же крылатый как был…» - донеслось  до неё из сигналившей ей машины…
«Ничто не кончается», - подумала Ляля, «История с судом кончилась, но... Эта схватка будет вечной… Негодяй и Ангел сошлись много раз»…