Помню питерский тот январь -
На Андреевский рынок зашел,
Подскользнулся на льду скобарь
Растянулся в дверях хорошо..
Провода поднебесных арф,
Вьюга гложет нутро трахей,
Затяну туже клетчатый шарф,
Чтоб надолго уснуть в архэ.
В коммуналках никто не ждет:
Комнатушки, паркетный скрип,
Потолок, абажур, комод,
Подоконника чайный гриб..
Тараканов подпольный срач,
Унитаза с подтеком дыра,
Где жонглер стульчаков, циркач
На арене колодца двора.
На Андреевском веселей -
В духоте копоть ламп ильича..
"ты меня пожалей, налей!" -
Простонал кто-то невзначай..
Вижу - серое рядом лицо,
Тряпки, палки, костыль, бинты..
Вот уже окружён кольцом
Пьяной рыночной нищеты.
Вот уже получаю стакан -
Тёплый спирт с желто-ржавой водой.
Ерофеевский сфинкс-истукан
Опустился в туман городов.
Распластался плашмя и вдоль
В мрамор кафеля, стоек, скамей..
Снова гнили зубной укол
В ноздри: "ты мне винца налей"..
Ну а я, коль не будь дурак,
Под гармони лихой кадриль,
Нищебродов собрав в кулак,
Отправляю в капустную гниль.
Продавщиц груду жирных грудей,
Отрезаю на сто килограмм,
И, забыв про гнилых людей,
Все облезлым летит котам.
На дворе колокольня бъет,
Разбиваясь в алмазах звёзд,
Поп наливку в сортире пьет,
Несмотря на какой-то пост.
Я похоже подохну здесь
Среди ящиков и гнилья,
Среди статуй, дворцов, мостов
Среди вечно свечного огня.
Среди красных голов свиней
На прилавок поставят гроб,
Будет колокол бить сильней
В пляс пойдет пучеглазый поп.
Не успею из гроба встать -
Как глаза из орбит у попа -
Нищета поползет опять,
Обнажая свои черепа.
Приступ рвоты забъет в набат,
Под орган и церквей перезвон,
И прорвётся как водопад
Православный глубинный стон.
И над этим как молнии свет,
В купол рынка взметнется лик:
Достоевского чёрный портрет
В обрамленьи пожухлых гвоздик..