БУРСА (ЧАСТЬ IV)
ЛГУН, НО НЕ СТУКАЧ!
Здесь творится полное дерьмо!
Что это за идиотизм? Что у вас за принципы?
Ребята, стучите на своих товарищей!
Прикрывайте свою задницу или мы вас заживо сожжём!
Джентльмены! Когда пахнет жареным, некоторые удирают,
а кто-то остаётся…
Речь полковника Фрэнка Слэйда из кинофильма «Scent of a Woman», режиссёра Мартина Бреста
Вот ведь как бывает, стремишься изо всех сил к заветной цели, не щадя живота своего, и в тот самый момент, когда наконец достигаешь этой самой цели, обязательно возникает ситуация, которая сводит на нет все твои усилия. И причём ситуация, как правило, настолько глупая, что хочется плакать от собственного бессилия.
Ну и в самом-то деле, что ты можешь сделать с тем, что уже случилось? Ведь нельзя уже ничего исправить, можно лишь сожалеть о случившемся.
И самое обидное, что не ты виноват в этой ситуации, а отвечать приходится именно тебе.
До самого утра я так и не сомкнул глаз.
Я чётко осознавал, что майор Кузнецов даст ход этому делу, и шансов уцелеть у меня практически не было. Как ни крути, а в данной ситуации в первую очередь виноват тот, кто пропустил в роту посторонних. А пропустил посторонних именно я, а посему мне нужно было либо признать этот факт, либо не признавать его вовсе.
Я тщательно обдумал и взвесил оба варианта, и пришёл к выводу, что буду придерживаться позиции несостоявшегося свидетеля: «никого не видел, ничего не знаю». Или, иными словами, «включу дурака».
Почему я так решил?
Ну, во-первых, признать, что именно я пропустил в роту курсантов и девиц, находящихся в нетрезвом состоянии, означало только одно — собственноручно подписать себе «смертный приговор».
А во-вторых, я ни при каких обстоятельствах не собирался стучать на своих товарищей.
Наутро Петрович вызвал меня к себе в канцелярию, выдал лист бумаги и приказал:
— Пиши объяснительную!
— А чего писать, Сергей Петрович?
— Пиши подробно, всё как было!
— Так ничего ведь и не было, стоял на тумбочке, в три часа ночи нарисовался дежурный офицер и прямо с порога спрашивает, мол, где бабы?
— А кто провёл девок в роту до появления майора?
— Товарищ командир, у меня двери «на лопате» были, ни одна душа не могла в роту проникнуть!
— А каким же образом девки в роте оказались?
— Откуда ж мне знать! Я ж вам говорю, что в роту они не проходили. И потом, в том кубрике, где дежурный офицер обнаружил девушек, было окно открыто. Скорее всего, они через это окно и проникли, а выпрыгнуть со второго этажа побоялись!
— Игорь, ты дурака здесь не валяй! Тебе лучше во всём признаться, тогда у тебя будет шанс отделаться строгачом. А ежели будешь упорствовать, то тебя отчислят из училища!
— Товарищ командир, я не упорствую! Говорю же вам, ничего не знаю, никого не видел!
Петрович явно был недоволен моим поведением. Он машинально открыл ящик стола, достал оттуда заначенную сигарету с фильтром и закурил. Сделав пару глубоких затяжек, он уже более снисходительным тоном произнёс:
— А ты присядь, в ногах правды нет!
Я выдвинул из-за стола стул, сел на него и вопросительно посмотрел на Петровича.
— Понимаешь, как бы тебе это сказать… Словом, ребята, которые привели этих девушек, будут наказаны. Однако дело в том, что в этом кубрике живут не простые курсанты… Надеюсь, ты меня понимаешь? То есть в данной ситуации их, конечно, пожурят, но не отчислят. А вот тебя сделают козлом отпущения! И ты пойдёшь, как говорят в таких случаях, «паровозом»!
— Сергей Петрович, но ведь меня-то за что наказывать? Баб-то не у меня в кубрике обнаружили?
— В том-то и дело, что тебя-то и нужно наказать в первую очередь за нарушение правил несения дежурной службы и пропускного режима! А если бы этих девок изнасиловали? Это же уголовное дело! Ты представляешь, какие были бы последствия! Вспомни, как Середу чуть не упрятали за решётку! Благо потерпевшая тогда заявление своё забрала вовремя!
— Ну а я-то здесь при чём, не я же их насиловал?
— Да, но если бы ты их не пропустил, то…
Тут я прервал Петровича и продолжил его фразу:
— То их изнасиловали бы в кустах возле нашей общаги!
— Отставить шуточки, курсант! Я вижу, что до тебя не доходит! — гневно произнёс Петрович. — А ежели не доходит, то садись и пиши сам себе приговор! Умник нашёлся!
Я написал объяснительную и отдал её Петровичу.
Он внимательно пробежал её глазами и положил в пустую папку с надписью «ДЕЛО», лежащую на его столе.
— Разрешите идти?
— Да, иди. Даю тебе время подумать до вечера. Надумаешь, приходи!
Я молча вышел из канцелярии и сразу же столкнулся лицом к лицу с виновниками инцидента. Их было трое, и, судя по выражению их лиц, они были настроены весьма агрессивно.
— Слышь, дневальный! — тихо, озираясь по сторонам, произнёс Вратский. — Пойдём-ка потолкуем в умывальнике!
— О чём мне с тобой толковать? — громко ответил я.
— Ты, это, не борзей! — прошипел Вратский. Его дружки обступили меня с обеих сторон, и мы направились в умывальник. В умывальнике я оценил своё незавидное положение — силы были неравные, трое против одного.
— Мужики, если хотите выяснить отношения, давайте один на один! — предложил я всем троим.
— Слышь, стукач! С тобой никто и не собирается выяснять отношения! Ты сдал нас майору, а сейчас ещё и кэпу настучал! Мы тебя чмырить сейчас будем! — громко произнёс Вратский, который был главарём этой шайки.
— Слышь, ты! — глядя прямо в глаза, ответил я Вратскому. — Я стукачом никогда не был и никого не сдавал!
— А не ты ли навёл этого майора? — не унимался Вратский.
— Нет, не я! Отвечаю!
— Да х@ле ты отвечаешь? Сучара!
— Сам ты сучара! Мажор х@ев!
И тут началась потасовка.
Удары сыпались на меня со всех сторон, били со злостью, от души, по почкам и по печени.
Я, в свою очередь, бил наотмашь, пытаясь причинить своим противникам максимальный ущерб. И когда драка была уже в самом разгаре, послышался крик стоявшего на шухере одного из прихлебателей шайки:
— Атас, старшина!
В мгновение ока куча мала рассосалась, и в умывальнике остался я один.
Через пару минут появился старшина. Он внимательно осмотрел поле битвы, поднял обрез (ведро) из-под окурков, поставил его на место и, глядя мне прямо в глаза, спросил:
— За что били?
— Ни за что!
— Так прямо и ни за что?
— Считают меня стукачом…
— Ты их сдал командиру?
— Нет, не сдал.
— Ладно, умойся, вытри кровь и не показывайся пока на глаза кэпу. А с этими шакалами я сам разберусь! — и он стремительно вышел из умывальника.
Я сплюнул на палубу и с удивлением обнаружил, что вместо слюны у меня кровь. Подошёл к рукомойнику, открыл воду и опустил голову целиком под струю ледяной воды. Освежившись таким образом, я покинул умывальник и отправился в свой кубрик.
В кубрике царила тишина и покой, поскольку все его обитатели были на занятиях.
Я прилёг на шконку и, вопреки всем правилам внутреннего распорядка, закурил.
Дверь была приоткрыта, на центральном проходе подвахтенный дневальный Эдик Сарвилин делал уборку. Он залихватски драил палубу под звуки «Сектора Газа»: «Пуля просвистит пронзительно, АКМ встрещит презрительно, плевать, плевать на всё, плевать!»…
Я закрыл дверь на ключ, вновь улёгся на шконку и, проваливаясь в глубокий сон, прошептал: «Плевать, плевать на всё, плевать!».
На фото: актёр Аль Пачино в роли полковника Фрэнка Слэйда в кинофильме "Запах женщины" (Scent of a Woman), режиссёра Мартина Бреста.