На вопрос мужа, почему она запирается в ванной, Ольга ответила, что срабатывает привычка, ведь ещё совсем недавно она жила с родителями, братишкой. Вот и сейчас, запершись, она подмывалась в ванной со средством для интимной гигиены, имеющим, как ей казалось, приятный запах. Подмышки Ольга помыла тем же средством, тело просто облила водой. Её очень хотелось нравиться в постели мужу, тогда, думалось ей, он совсем забудет о своей Верке, и у них будет всё хорошо. Вытираясь полотенцем, Ольга с удовольствием рассматривала себя в зеркало: красивый цвет кожи, высокие тугие груди, красивые бёдра, обработанные ноги, уж не хуже, чем у девиц из «Плейбоя». Ольга надела прозрачный пеньюар, слегка подушилась дорогими духами и пошла в спальную.
Красивый мускулистый торс мужа сразу возбудил женщину, она была готова принять его без всяких прелюдий, но Саша любил постельные игры. Правда сейчас, на третьей неделе их супружества, эти игры становились всё короче и всё натянутей. Ольга объясняла это тем, что муж её становился всё более томим желанием, сам же Саша обычно сворачивал игры, боясь разжечь в себе внутренне полуосознанное раздражение.
– Зачем ты оделась? – усердно скрывая раздражение, спросил Александр жену.
– Люблю, когда меня раздевают, – кокетливо ответила Ольга, чуть поведя плечом.
«И многие тебя раздевали?» – возник мысленный вопрос у Александра, но он успел затормозить его озвучивание, и вопрос остался незаданным. Чувствуя ласкающую фактуру шёлка, и видя, как Ольга жмурится от удовольствия, Александр несколько успокоился. Он с удовольствием снял с жены пеньюар и, немного надеясь, что с ним улетучится и злосчастный запах, бросил его подальше от кровати. Пеньюар сиротливо повис на спинке кресла, а запах остался. Александр, борясь с раздражающим действием запаха, стал целовать шею женщины, шея Ольги была гладкой, манящей.
Упираясь взглядом в белую шею жены, он бессознательно поднимал взгляд выше, к уху женщины, ища маленькую родинку, которой, конечно, у Ольги не было. Шаря по упругой груди жены, руки мужчины искали привычную мягкость маленькой груди Веры, но, не находили и снова начинали шарить, как бы не доверяя своим ощущениям и одновременно, вот уже третью неделю, приучая себя к новым формам и к новым ощущениям. Красивые, упругие, гладкие на ощупь, груди Ольги давали Александру знакомые с юности ощущения: они дразнили, будоражили, их хотелось щупать, тискать, они пробуждали в нём зверя, наверное, кобеля, но куда-то на шаг отступал сам Александр – мужчина, который любил тихо, без каких-либо всполохов, нежно-нежно брать в ладони груди Веры, как если бы от сильных прикосновений с ними могло случиться что-то плохое. Груди Ольги в ладони не вмещались. Лаская грудь жены, Александр чувствовал, как тело его наполняется буйной энергией, которая почти ощутимо выплёскивается через край. Когда Александр ласкал груди Веры, он тоже ощущал энергию, но другую. Та энергия вливалась в него по капле и разливалась по телу, селилась в нём и никуда не выплёскивалась. Когда он брал в рот сосок небольшой груди Веры, к нему подкрадывалась затаённая в дальнем углу души память младенца, становилось тепло и уютно, у него даже мелькала мысль о том, что ребёнок льнёт к груди матери не только за молоком, но ещё и за безграничной уютностью. Грудь Ольги не давала ощущения уютности, при прикосновении к ней в памяти пролистывались картинки из журналов, привозимых братом из-за границы, которые в годы его юности называли порнографическими. Пышные ягодицы Ольги, как и груди, тоже дразнили, всё хотелось трогать, всем обладать, но всё было чужим. Саша успокаивал себя надеждой, что привыкнет, пытался внушить себе, что в постели с ним женщина с формами, сводящими многих мужчин с ума. Усеяв тело Ольги лёгкими поцелуями, Александр спустился к лобку. Ему нравилось тыкаться носом в мягкую упругость волос, дразня женщину, а потом, когда, как ему казалось, тянуть дольше нельзя, покрывать интимное местечко поцелуем, проникать языком в его складочки. Ткнувшись в светлые завитки волос Ольги, нос Александра ощутил приятную щекотку, но в то же время что-то оказалось не так. В следующие доли секунд Александр понял что не так – запах! От того места, которое Александр хотел накрыть поцелуем, исходил слащавый запах средства гигиены. Запах стал притуплять желание и, наконец, уничтожил его. Тут должен был быть другой – неповторимый запах, веками творящий чудеса. Нужного запаха не было, а ненужный ядовито-слащавый лез через ноздри в сознание, вызывая ряд негативных чувств: раздражение, досаду, отвращение и даже брезгливость. Потеряв интерес к игре, Александр быстро сделал то, что даёт возможность мужчинам считать свой «мужской долг» выполненным.
В ванной комнате Александр уронил свой взгляд на флакон со средством для интимной гигиены. Он зло схватил его, стал подносить к носу, но, ещё не донеся до носа сантиметров десять, учуял этот злосчастный запах. Появилось желание швырнуть пузырек, Александр даже огляделся по сторонам, как бы прикидывая, куда можно швырнуть средство, но не швырнул, вернул на место.
В следущий раз, когда Ольга пошла в ванную, Александр со словами «Не запирайся!» поспешил за ней. На лице Ольги возник вопрос. Она смотрела на мужа и ждала, когда он, сделает то, что хотел, и выйдет. Александр ничего не делал, но и не уходил.
– Ты чего? – спросила недоумённо Ольга.
– Хочу побыть с тобой, – ответил он.
Ольга не поняла.
– Зачем? – всё с теми же нотками недоумения спросила она и продолжила, – ты иди, я сейчас приду.
– Нет, я побуду здесь. Не возражаешь?
– Зачем? – опять с той же интонацией повторила Ольга свой вопрос.
– Хочу… помочь, посмотреть.
– Ах ты, развратник! – с шутливой весёлостью заявила Ольга мужу и мягко потрепала его волосы. Так же шутливо она стала выталкивать Александра. – Иди, иди!
– Не пойду, – возразил Александр, сопротивляясь выталкиванию. Он мягко, но настойчиво стал снимать с жены халатик. Ольга приняла это за новую игру, поддалась, вошла в ванную, стала подставлять под струи воды, направляемые мужем на её красивое тело, то одно, то другое плечо, то грудь, то спину. Когда Александр выключил воду и потянулся к ней с полотенцем, она запротестовала:
– Ты иди, я сейчас…
– Что, ещё хочешь?
– Ну, иди, мне надо подмыться.
– Давай помогу!
Александр двинулся к жене.
– Нет, я сама! – настойчиво ответила Ольга и даже чуть отпрянула.
– Сама так сама, – чуть обиженно ответил Александр, отстраняясь от Ольги.
– Ну, ты иди, – попросила она.
– А я мешаю?
– Да, мешаешь. Я стесняюсь, – правдиво ответила Ольга.
– Оля, ты мне жена? – слишком серьёзно спросил Александр.
Ольга неопределённо повела плечом и потянулась за флаконом со средством для интимной гигиены. Муж перехватил её руку.
– Ты что! – возмутилась Ольга.
– Этого не надо. Я не люблю этот запах. Понимаешь, он заглушает натуральный.
На лице Ольги мелькнул какой-то саркастический испуг, она спросила:
– Ты имеешь в виду запах мочи?
– Оль, – с досадой произнёс Александр, – я имею в виду запах её. – Говоря это, он бросил выразительный взгляд на то, что имел в виду. Ольга залилась румянцем.
– Какой запах? – спросила она.
– Оль, ну ты как ребёнок. Пойдём, пойдём, у тебя всё чисто.
Александр стал вынимать жену из ванного корыта. Он действовал мягко, но настойчиво. Ольга не хотела уступать, упиралась.
– Барсик, – так Ольга стала называть мужа с первого утра их совместной жизни, – Ты меня пугаешь. Ну, иди, я приду.
Александр не уступал. Он, набросив на жену полотенце, силой вынес её из ванной комнаты и понёс в спальную. Ольга немного посопротивлялась, но, чувствуя на себе ласковые поцелуи мужа, сдалась. Когда же Александр стал спускаться к лобку, она вдруг вывернулась и грубо крикнула:
– Дурак!
Это слово вырвалось из уст Ольги с испугом, но Александру показалось, что со злобой.
– Ты просто извращенец! – продолжала Ольга кидаться обидными словами. Причём слово «извращенец» не имело истинной смысловой нагрузки, скорее, это было обзывательство. Ольга этими обидными словами защищалась от нелепости ситуации, но Александр всё принял буквально. Он встал, почти не глядя на жену, и вышел на балкон. В каждом движении мужа Ольга видела и чувствовала напряжение. Через стекло двери и полупрозрачную штору она видела не просто красивый голый торс курящего мужа, а сильно расстроенного курящего мужа. Накинув пеньюар, выскользнула босая на балкон, подошла вплотную к чуть перегнувшемуся из балконного окна мужу и обняла его сзади. Груди её легли ему на спину. Ей хотелось дотянуться губами до его шеи, не получилось, не хватило роста.
– Барсик, ну, ты что? Я обидела тебя?
Александру было неприятно ощущать на себе прикосновения жены. Он болезненно поморщился, и, чуть повернув голову в сторону, сказал:
– Иди, а то простудишься.
Ольга не ушла, но отлегла от мужа и потянула его за руку, пытаясь повернуть его к себе. Он повернулся. Ольга увидела на себе чужой холодный взгляд, она такого взгляда мужа не знала. И интонации такой не знала. Он повторил:
– Иди, простудишься!
Эти слова прозвучали повелительно, укоризненно, в них не было ни тени заботливости, а главное, в них прозвучало какое-то отчуждение.
***
– Веруся, я должен был жениться на тебе, – сказал Александр, пряча лицо в подушки.
– Но тогда ты не стал бы зятем Заблоцкого, – Вера назвала фамилию известного политика.
– Она мне совсем чужая, – продолжил Александр, оставаясь лицом в подушках, тоном не собеседника, а скорее человека, говорящего с самим сбой. – С ней всё по-другому.
– Привыкнешь, – чуть растягивая слово, ответила Вера, целуя Александра в плечо.