Дженгу Факел нашёл на импровизированной спортплощадке. Голый по пояс, тот сосредоточенно крушил обеими кулаками подвешенный мешок с песком.
— Ого, — сказал Факел. — А ты хорош. Видно, что техника не самопальная. На Корабле учился?
Дженга только мельком глянул на него и снова резкими выпадами влепил по мешку.
— Знаешь, я тоже серьёзно занимался, — Факел расстегнул и принялся стаскивать куртку.
Он был на пол головы ниже Дженги и килограмм на 15 легче, не имел мускулатуры качка, как у него, но был жилист и крепок. Недаром старался каждый свободный клочок времени посвящать тренировке (правда, получалось бессистемно и нечасто).
— Хороший тренер был у меня на Корабле, — Факел начал разминаться. — Гонял нас, но, знаешь, не бездумно, а внимательно так за нами следил. Всё подмечал, все наши косяки. Сразу указывал, пояснял как правильно. Однажды я на соревнованиях сектора второе место занял. Из пятидесяти. Обалдел от счастья, когда объявили. А тренер что ж? Распёк меня как щенка. «Ты, — говорит, — можешь лучше!»
Дженга остановился, взял сырое полотенце.
— Ну и что же? Смог лучше? — спросил, вытирая шею.
— Ага, — Факел подошел к «груше». — Разрешишь?
Дженга легко наклонил голову, как бы говоря: «Да ради бога». Факел сделал несколько резких ударов.
— Сектор выиграл. А дальше не пошёл, — Факел подключил к атаке локти. — Профессиональный спорт отупляет. И не ведёт никуда, — он остановился, придержал качающийся мешок. — Тебе случалось бить эбрайлов? Вот так, руками.
— Случалось людей.
— А, ха-ха, тоже хорошо! Слушай, ты меня не считай за противника или, там, угрозу какую. С Валькой мы давно разошлись. У неё есть ты, она за тебя крепко держится. Да и я, — он усмехнулся, — не свободен. Есть у меня женщина, — добавил, возможно, больше для себя. — Ну что, мир? — он протянул Дженге ладонь.
Дженга заканчивая обтираться полотенцем, посмотрел на пятерню Факела, помедлил.
— Ладно, — он наконец пожал руку.
— Ну и ништяк. Нам, трапперам, невыгодно враждовать. Может, контактами обменяемся?
— Шустрый ты парень.
— Хехех, просто довелось хлебнуть дерьмеца. Однажды, например, чуть не стал ужином у бандитов. Спас только звонок другу, который меня забрал. Твари оставили пару автографов, вон, — он провел по голому боку, где виднелось несколько блеклых шрамов.
Дженга на миг нахмурился, кивнул, в глазах его как будто мелькнуло уважение.
— Завалил хоть парочку?
— Ну, постреляли, конечно… Две-три морды в тот раз лично угробил, пока самого не вырубили. Аай, — Факел махнул рукой. — Этой братии меньше не станет, как ни кроши их. Слушай-ка. А вот Валька вчера говорила, что Эусгард будет край, где нет бандитов. Это она серьёзно?
— А почему сомневаешься?
— Ну, не знаю. А ты как думаешь, можно такую страну тут создать? Среди эбрайлов.
Дженга натянул футболку, взялся за жилет-разгрузку.
— Валькирия знает, что делает. Ладно, пора мне. Бывай.
— Да, конечно, — отозвался Факел и еще пару минут смотрел вслед Дженге, пощипывая бородку.
Валькирия проснулась в настроении не то чтобы дурном, но омрачённом чем-то неуловимым. Утренний отчет строительного робота она просмотрела рассеянно, потом рявкнула на эбрайла, назначенного прорабом, когда он переспросил что-то об её указаниях.
Дженги видно не было, очевидно, он, как всегда, чуть свет ушел проверять посты и обстановку. Да и нечего его дёргать по пустякам, у него хватает забот с организацией системы безопасности.
Она села в креслице под навесом, включила планшет. Сегодня нужно выкатить на кулак тему о созидательном творчестве. Энергию жизни вкладывать в познание и творчество, в сотворение. Творчество — и есть жизнь, и оно прекрасно… Да, прекрасно… Значит, он взял себе псевдоним Факел. Ну да, он горячий был, если хотел… Да, творчество. Оно так же бесконечно, как и здоровье эбрайла, как и его возможности. Оно может вобрать в себя всю его жизнь, сделав его счастливым… А он вчера так внимательно слушал, всё понимал или хоть пытался понять. Не то что Дженга. Интересно, какой он теперь стал?.. Так, творчество прекрасно…
Валькирия, наконец, сдалась, отложила планшет, встала.
«С ним бы у меня ничего не получилось, — она стала мерить ногами землю. — Тогда я поступила правильно. Но он же был юнец совсем. Теперь он траппер с опытом. Хорошо бы его раскусить. Да, именно для дела он может быть полезен, конечно, только для дела. А улыбка осталась та же...»
Валькирия стояла, оперевшись о столбик навеса, взгляд ее был направлен в прошлое. Любила она его? Да ведь она и сама была девчонкой тогда. Влюблённость была, да. Но было и будущее, мечты, перспективы. Она выбрала мечты, а Игорем пожертвовала. Жертвы — плата сильных людей за приближение к цели, за выход на новый уровень. Со временем к ним можно привыкнуть.
Было ли это жестоко? Заслужил ли он? На этот вопрос Валькирия давно себе ответила. Это не самое жестокое, что происходит в мире. А он всё-таки мужик, а не сахарный пряник, не размокнет, поди.
Жалела ли она о своём решении? Скучала ли по нему позже?
— А чёрт, хватит! — вскрикнула Валькирия вслух. — Устроила тут. Барышня кисейная.
«Надо с ним поговорить. Просто поговорить и всё. И закрыть уже свои гештальты дурацкие».
— Дежурный! — позвала она.
Рядом возник эбрайл, фигурой похожий на человека, с закрытым платком лицом. Лица большинства вайкингов производили эффект зловещей долины. Они были похожи на человеческие, при этом некая незавершенность отталкивала и даже пугала. Поэтому Валькирия в итоге ввела обязательное правило скрывать это безобразие, пока она сама не наградит достойного честью ходить без маски.
— Где там наши гости? Найди траппера, пригласи ко мне. Скажи, на полдник зовёт Валькирия. И стол накрой на двоих, будь добр.
Факел, сидя на раскладном стуле долго и тщательно мазал хлеб паштетом, затем усердно размешивал кофе, будто ничего нет важнее на свете.
— Ну, как вы устроились? — спросила Валька. — Не обижали мои храбрецы?
— Храбрецы не обижали, — Факел откусил изрядный кусок бутерброда.
— А кто же обижал?
Факел, жуя, поглядел на Вальку. До чего здорово, что она позвала его на тет-а-тет. Во что это выльется? Чем придётся заплатить? Это потом, а сейчас он просто тянул время. Время с Валькой.
— Оголодал, поди? На концентратах да кореньях.
— Мхм, — промычал траппер с набитым ртом. — М! — он запил из кружки, торопливо проглотил. — Я вдруг вспомнил, как ты решила попробовать ручную готовку в автокухне у меня в общаге, помнишь?
— Неа!
— Ха-ха! Конечно помнишь!
— Тупая была идея. Но зато убедилась, что готовка — не моё.
— Даа, ты сильна в другом. Да так сильна, что большинству мужиков фору дашь.
— Ну, запел. Расскажи лучше, чем занимался в последние годы.
Факел откинулся на спинку стула, доел бутерброд. У трапперов не принято расспрашивать друг друга о похождениях. Каждый хранит свои секреты о том, где достаёт информацию и ценности. Но сейчас ведь они общаются не как трапперы. Или как?
— Оой, — протянул Факел блаженно после долгого глотка кофе со сливками. — Хороший кофеёк, почти как настоящий. А я, знаешь ли, трапперствовал. Колесил по Иднишу, повидал всякого.
— Да это уж я поняла. Нравилось?
— Ой, так хорошо было без тебя.
— Ага.
— Даа, никто не зудит, никто ничего не требует.
— Ну-ну. А заказчики разве не требуют? Кто там у вас, бишь, главный контрабандист, Винченсо наверно?
— Всё-то ты знаешь. Как быть, без его ведома ни одна песчинка мимо министерства на Корабль не попадёт.
— Вот мне интересно, Игорь. Ты ж его поимел, когда за мной бегал. Как же тебя в биореактор не спустили?
— Это твои хомячки-фанаты бегали. А я делал осмысленные шаги. Ну и Винченсо этот мой осмысленный риск оценил, он ведь мужик-то деловой, умный. И кстати, — Факел наклонил голову к Вальке для пущей убедительности, — не прогадал.
Валькирия невольно улыбнулась. Этот прохвост умел быть обаятельным.
— Баб много было после меня?
Факел деланно задумался, подняв глаза.
— Хватало! Точно не сосчитаю…
— Ах ты котяра мартовский! — Валька уже не могла сдерживать улыбку.
Он вёл себя так, будто они и не расставались вовсе. Ещё немного и она потеряет чувство дистанции.
— Ну а чё, я молодой, здоровый парень в самом расцвете. Я ж не виноват, что некоторые… — он осёкся. — Слушай, Вальк, а не хочешь рассказать, почему и куда ты тогда так скоропостижно исчезла? Никто толком не мог сказать. Ну, не то чтобы я упорно искал, но… Но всё же.
Валькирия вздохнула, подцепила со стола галету, откусила.
— Вот на Планету перебралась, как видишь. А почему — не всё ли теперь равно? Жить стоит ради будущего. А прошлого не изменишь.
— Эт точно, — отозвался Факел, а про себя подумал, что не так уж хочет знать, почему она внезапно исчезла, даже учёбу, кажется, не закончила.
В душе его тлел другой вопрос: что она такого нашла в Дженге, чего нет у него? Но спрашивать об этом сейчас было глупо, неуместно да и вообще не хотелось.
— Значит, ты траппер со стажем, — продолжила Валькирия. — А теперь, стало быть, решил «остепениться»? Заняться производством?
— Угу. Есть кое-какие задумки. Но, признаться, когда вчера глянул твоё тут хозяйство, — Факел покачал головой, поджав губы, — это круто. Знал, что ты человек волевой, но не ожидал такого размаха. Когда ты успела всему этому научиться? Ты же гуманитарий.
— Вот тут на Планете и научилась, в полях. У меня хорошие инженеры есть. Двое из них здесь, хочешь, пообщайся с ними, познакомлю.
— А не боишься, что переманю?
Валькирия усмехнулась.
— Ну, попробуй. Заодно, может быть, поймёшь что-то об их ценностях.
Она легко поднялась, обойдя стол подошла к нему.
«Зачем, куда меня несёт? — мелькнула мысль в её голове. — Подумает ещё, что флиртую с ним, что скучаю по нему. А я совсем не скучаю!..»
— Дай-ка поближе на тебя посмотрю, — она взяла его за нижнюю челюсть, повернула к себе левой щекой.
Факел ощутил ее прохладные пальцы, замер, боясь пошевельнуться, спугнуть момент. Её лицо, бурое от загара, свежее, большеглазое приблизилось сантиметров на тридцать.
— Тебе идёт этот шрам, — она повернула его лицо другой стороной, — и борода идёт к усам, — она задержалась, глядя ему в глаза.
Факел почувствовал, что в ней прямо сейчас идет некая борьба. Он осторожно двинул рукой, намереваясь притянуть девушку к себе. Но Валькирия, будто вспугнутая птица, сразу отпустила его, отстранилась.
— Пошли, кхм, — не глядя на него, она поправила волосы на затылке. — А то вработаются ребята мои… Тогда их будет трудно вытащить… Из потока.
Обоих инженеров они застали возле какого-то робота со снятой крышкой. Глядя на его внутренности, эбрайлы переговаривались на каком-то цокающем языке. Оба имели человеческую форму, только рук было четыре — верхняя пара по-крупнее, нижняя тоненькая, видимо, для деликатной работы. Оба носили одежду — выцветшие рыжие комбинезоны с карманами и держателями для инструментов.
Валькирия представила Факела как своего давнего друга траппера.
— В пять часов приходи на площадь, — сказала она на прощанье. Буду выступать с речью. Если сам за своих кишикуа не боишься.
Девушка упорхнула, а Факел, ощущая необычайную легкость, переключился на инженеров.
— Хлопцы, а не расскажете ли, чем заняты? — обратился к ним траппер.
Эбрайлы принялись объяснять ему суть своей работы. Говорили они с расстановкой, не перебивая, а дополняя друг друга. Робот оказался одним из двух «чернорабочих», входящих в строительный комплекс. Остальные механизмы — два универсальных строителя, податчик раствора и пара полевых формирователей трудились сейчас на разных объектах. Роботам помогали вайкинги, не занятые в охране периметра. Но, если эбрайлы нуждались во сне, отдыхе и времени на принятие пищи, машины работали почти круглосуточно. А этот «работяга», видишь ли, в ночное время стал сбоить, что замедляет работу остальных. Но ничего, дело, скорее всего, в контроллере батареи, сегодня же его вернут в строй.
— Зачем вы это делаете? — задал Факел свой любимый вопрос.
Эбрайлы немного помолчали. Их смуглые лица с кожей, будто сделанной из крупнозернистого песка, конечно не так выражали эмоции, как человеческие. Но было видно, эти персонажи целенаправленно стараются стать похожими на свою вождевицу и кое-каких успехов в этом достигли. Во всяком случае, Факелу показалось, что в их глазах он прочитал недоумение, а затем воодушевление.
— Наша работа есть наша жизнь. И Валькирия ведёт нас, — ответил один инженер.
— И куда же?
— Мы строим мощные заводы для неё.
— Для неё? Или для себя? Как же Эусгард?
— Валькирия расчётливый вождь, — вставил второй эбрайл. — У неё есть планы. План создаёт движение, — он сделал красивый жест, поочередно протянув все руки вперед. — А движение — это жизнь.
Большего Факелу добиться от них не удалось. Пожелав удачи инженерам, траппер побрёл к своему кулаку.
— «Строят свой дом», — пробурчал он. — Ага, как же. Ох, Валька, Валька. Девчонка ты. Крутая, умная, но девчонка…
Своих бойцов оказалось разыскать непросто. Они разбрелись по территории лагеря, охотно выполняя его поручение и заодно утоляя жажду впечатлений, из-за которой и вступили в его кулак. Если хоть кто-то из свободолюбивых кишикуа найдет творящиеся тут дела привлекательными для себя, значит что-то есть в идеях Вальки.
Наконец траппер заметил Чепуху. Он сидел в кругу с двумя вайкингами, вернее, с тремя, только этот третий от них отличался, к тому же не имел одежды. Факел подошел поближе, прислушался к разговору эбрайлов.
— В этой битве я потерял много массы, — говорил один из бойцов Валькирии. — Но, клянусь светом и воздухом, я заслужил свое прозвание. Шебер Неумолимый! Мой меч напился крови бандита, — он продолжительно зарычал. — А ведь он поливал меня огнём из пулемёта. Вайкинги позади меня падали, а я мчался вперёд. И Валькирия видела это, и она дала мне прозвание! Вы понимаете, кишикуа, что такое для воина прозвание, данное вождём?
Только теперь Факел сообразил, что третий «недо-вайкинг» это Хирхок, его боец, пытающийся принять форму Шебера Неумолимого. Значит, проникся. Хм. Чего не скажешь о Чепухе, который, почесав шкуру на боку, ответил:
— Мне не нужно прозвище, когда у меня есть талан.
— Глупый ты, — обиделся Шебер. — Талан не скажет о твоих деяниях. Не скажет о твоей храбрости, силе, ловкости.
— И ещё, — вмешался второй вайкинг, — о твоей морали.
Вся четверка замолчала, будто переваривая сказанное. Воспользовавшись паузой Факел подошел к эбрайлам.
— Приветствую, вайкинги. Узнаю вас, Чепуха, Хирхок, — сказал траппер и уселся на свободное брёвнышко.
— Узнаю тебя, Факел Хуман, — отозвались эбрайлы вразнобой.
— Ты друг Валькирии и тоже хуман, — сказал Шебер с нажимом. — Расскажи, прошу, что ты о ней знаешь?
Факел от неожиданного вопроса поднял брови, усмехнулся.
— Пожалуй, ты знаешь её лучше чем я. Ведь ты бывал с ней в бою, а?
Шеберу, видимо, понравился ответ. Он запрокинул голову и довольно фыркнул. Что ж, с этими вайкингами, в общем-то всё ясно. Однако ясность стоит закрепить.
— Я помню Валькирию совсем юной. Она всегда была смела, дерзка и притом достаточно сильна и умна, чтобы оправдать свою рискованную дерзость. И всё же ваша предводительница молода и только начинает свой путь. Она ещё не познала жизнь, многого не понимает. Конечно, у неё есть Дженга, они друг друга дополняют. Но если один выйдет из строя… погибнет, то оставшийся…
Факел не стал оканчивать фразу. Он следил за лицами вайкингов. Шебер смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно окаменев. Второй вайкинг глядел исподлобья, тоже не двигаясь. Что бы ни думали сейчас эбрайлы, слушали они очень внимательно, а внимание эбрайла можно привлечь только к вещам, отзывающимся в их туманной душе.
— Если бы другой вождь, — продолжил Факел, — сильный, опытный, как, например, Кле Ау-Манс, позвал вас перейти в его кулак… Пошли бы вы?
Вайкинги ответили не сразу. Шебер повернулся к соратнику, словно желая убедиться, слышал ли он то же самое. Второй вайкинг медленно поднял голову.
— Хуман, — произнес он, — будь ты вайкингом, ты бы знал. Валькирию мы не хотим менять на другого вождя.
— Я понял, — Факел выразительно кивнул. — А что вы скажете об Эусгарде?
Опять заговорил соратник Шебера. Сперва его лицо вытянулось вперёд, нос слился с верхней губой, рот расширился. Глаза потускнели, полуприкрытые веками. Траппер понял, что эбрайл собирается извлечь что-то из глубин памяти.
— Я живу вот уже более семидесяти лет. Живу, а может, глотаю время, давлюсь им, утопаю в нём. Годы льются на меня нескончаемым водопадом. Я пропускаю поток времени через себя, время проходит — пресное, безвкусное как вода. Я двигаюсь в толще водопада жизни, силясь найти струи, имеющие вкус — солёный, сладкий или обжигающий, но только не пресный. Я переходил из кулака в кулак, осваивал разные ремёсла, менял ипостаси. Но вскоре вода времени снова становилась безвкусной. Я видел многих вождей и ни одного с великими желаниями. Ибо все мы ищем только поток, имеющий вкус. Все мы заняты лишь своим поиском, потому что жить под давлением пресного водопада невыносимо. Но Валькирия не такая. Возможно, ты прав, она очень молода. Но пока она жива и полна энергии, ею движет великое желание. Что у неё получится, я не знаю. Кто может это знать! Но Эусгард — её идея — придаёт моей жизни вкус.
Личные наблюдения Факела за эбрайлами приводили его порой к противоположным вариантам отношения к ним. Бессмертие и приспособляемость, сколько угодно времени и сил! Как велик соблазн завидовать им. Сколько грандиозных замыслов он осуществил бы, имея такие сверхспособности! С другой стороны, стоило задуматься чуть глубже… А зачем бы нужны были все эти «активы», богатства, если бы можно было всё необходимое для жизни получать чуть ли не из воздуха?
— Конечно, — кивнул Факел.
— Хуман, — глаза вайкинга сверкнули как острые пули. — Не пытайся посеять смуту в кулаке Валькирии. Некоторые вайкинги с нами недавно.
Факел мог бы ретироваться без ответа, ничего не потеряв, если бы здесь не было воинов его собственного кулака.
— Благодарю за разговор, вайкинг, — сказал траппер, глядя эбрайлу в глаза. — Я не имею намерения кого-то смущать. Но если вдруг кому-то мои идеи покажутся более интересными, — он поднялся, — то значит, они сильнее. Удачи вам. Чепуха, Хирхок, за мной.
Кишикуа поднялись и заковыляли за своим предводителем.