БУРСА (ЧАСТЬ IV)
ДЕЛО «ТАБАК»
Но заезжему туристу
странной вещи не понять.
Здесь красивые девчонки,
их всех хочется обнять.
Они правда знают себе цену —
их так просто не возьмёшь!
И только море-воды,
и только море-воды,
И только море,
омывает этот город
со всех его трёх сторон.
Сергей Шагин & рок-группа «Иван Панфиlove», песня «Море воды» из альбома"Послать Всё На…»
— Рота, большой сбор! — раздался звонкий голос дневального Виталика по кличке Малой.
«Твою мать, только что отбой ведь был!» — в сердцах выругался я про себя, нехотя вылезая из тёплой постели.
Полчаса назад я вернулся из увольнения, и единственным моим желанием было желание поскорее залечь в постель. И как только старшина провёл перекличку и захлопнул журнал, я нырнул в свой кубрик, скинул с себя форму и залез под тёплое одеяло. И в тот самый момент, когда моя голова коснулась подушки, веки сами собой смежились, и в голове зазвучала приятная музыка, крик дневального вернул меня к суровой действительности.
День выдался тяжёлый.
Сразу же после посвящения я и сотоварищи отправились в излюбленную пивнушку, что у привокзальной площади, и надрались там разбавленного жигулёвского.
Там же, подле пивнушки, у цыган на оставшиеся от первой стипендии деньги в складчину были приобретены папиросы. Уважаемый читатель может поинтересоваться, зачем, мол, покупать папиросы у цыган?
А где же ещё бедному курсанту на его скудную стипендию купить табачку, когда в стране дефицит с этим самым продуктом. В 90-м с прилавков магазинов в одночасье исчезли все виды табака, а курить хотелось, ой как хотелось! И вездесущие цыгане, быстро сориентировавшись в рыночной ситуации, стали приторговывать папиросами, тем самым восполняя дефицит табачных изделий среди местного населения.
Словом, надравшись вволю пива и обкурившись крепкого «Беломора», мы разъехались по своим делам до вечерней поверки. Шутка ли, нас посвятили в курсанты и отпустили в первое увольнение аж до 22 часов! А это значит, что день нужно было провести с максимальной пользой — вволю напиться, вволю наесться и, конечно же, нанести визит любимой девушке.
Когда праздничный день подошёл к концу, новоиспечённые бурсаки начали подтягиваться в расположение роты к началу вечерней поверки.
Нужно сказать, что пиво и воздух свободы подействовал на нас весьма благотворно, однако физическая усталость всё-таки взяла верх над ещё не окрепшими молодыми организмами.
Вынырнув из тёплой постели, я накинул на себя тельник, рабочее платье, натянул тяжёлые курсантские ботинки, именуемые в просторечье «гадами», и выскочил на центральный проход.
Рота собиралась медленно, полусонные курсанты нехотя выползали из своих кубриков, на ходу надевая воротнички-гюйсы. Старшина Ясенков спокойно стоял с журналом в руках, будто он вовсе и не уходил с вечерней поверки, и имел, как обычно, невозмутимый вид.
— Живее строимся! — подбадривал он еле передвигающих ноги бурсаков.
— Рота, смирно! — прозвучала команда дневального.
И в расположение роты вошёл Петрович в сопровождении двух строгих мужчин в штатском.
— Рота, становись в две шеренги! — скомандовал старшина. — Равняйсь, смирно! Товарищ капитан третьего ранга, 10-я рота по вашему приказу построена, старшина роты — курсант Ясенков!
— Ясенков, отсутствующие есть? — строго спросил Петрович.
— Никак нет, 12 человек в наряде, больных нет. Все остальные по списку! — отрапортовал старшина.
— Старшина, постройте отдельно весь наряд, только живо! — скомандовал Петрович.
— Есть, построить наряд! — и старшина незамедлительно принялся исполнять приказ.
«Что происходит? Почему объявили большой сбор и что это за штатские? Менты, что ли?» — размышлял я, окончательно проснувшись уже в строю.
Тем временем старшина отдельно построил весь наряд и доложил об этом командиру.
После чего Петрович утвердительно кивнул и обратился ко всем присутствующим:
— Товарищи курсанты! Сегодня в нашем училище произошло ЧП! Не далее, как час назад, в расположении нашего общежития была изнасилована девушка! Сейчас сотрудники милиции будут проводить опознание среди курсантов нашей роты! Прошу отнестись с пониманием к этому мероприятию! Надеюсь, что среди курсантов нашей роты насильника не окажется!
Закончив таким образом свою речь, он повернулся к людям в штатском, которые, очевидно, были операми, и что-то им тихо сказал. Один из ментов утвердительно кивнул и вышел из ротного помещения. Через пару минут он вернулся уже не один, а с девушкой, которая, очевидно, и была потерпевшей.
В присутствии понятых — Петровича и Ясенкова — опера вместе с девицей, которая, кстати говоря, никак не походила на приличную девушку, начали осмотр личного состава.
Первым осмотрели наряд. Среди дежурной службы насильника не оказалось, и наряд был тут же распущен старшиной. Затем приступили к осмотру личного состава роты, начали, как положено, с первой группы.
Девица пристально вглядывалась в сонные курсантские лица, тщась опознать в них насильника.
Но ни в первой, ни во второй, ни в третьей и даже в четвёртой группе, по счастью, насильника не оказалось.
И вот наконец очередь дошла до последней — пятой группы.
Во главе строя, в первой шеренге стоял уже известный читателю курсант по фамилии Середа и по прозвищу Эдичка.
Как только девица приблизилась к Эдичке, из её уст раздался истошный вопль:
— Это он, он! Урод! Сволочь! Скотина!
— Курсант Середа, выйти из строя! — хладнокровно скомандовал Петрович.
— Есть! — процедил сквозь зубы Эдичка и сделал шаг вперёд.
— Гражданка, — обратился Петрович к девице, — ещё раз внимательно посмотрите — это точно он, вы не ошибаетесь?
— Да он это, он, я вам говорю! Урод, скотина, сволочь! — заверещала девица и набросилась на Эдичку с кулаками.
— Больная, что ли?! — прохрипел Эдичка, отстраняясь от потерпевшей, и покрутил указательным пальцем у виска.
В этот самый момент один из оперов оттащил девицу от Эдички, а второй ловким движением рук надел на него наручники.
— Табак твоё дело, парень! — радостно заметил второй опер, защёлкивая наручники на запястьях у изумлённого Эдички.
— Да я эту шалаву в первый раз вижу, говорю ведь вам! — с явным раздражением ответил ему Эдичка.
— Спокойно, молодой человек, сейчас проедем в отдел, там и разберёмся! — спокойно заметил опер. — Командир, мы его забираем! — обратился он к Петровичу и, взяв Эдичку под белые рученьки, повёл его на выход из ротного помещения.
За ними шёл его напарник и вёл под руку потерпевшую, которая заливалась горькими слезами и изрыгала проклятия в адрес задержанного.
Когда Эдичку вывели из роты, Петрович обратился к личному составу:
— Товарищи курсанты! Как вы уже видели, курсант Середа задержан по подозрению в изнасиловании этой девицы. У меня есть все основания полагать, что это не его рук дело! Надеюсь, что в нашей роте найдутся свидетели, которые были рядом с Середой в этот вечер. Ежели такие есть, то прошу немедленно зайти ко мне в канцелярию! Остальным вольно! Разойдись!
Строй в мгновенье ока рассыпался, и через 15 минут во всех окнах роты погас свет, а из бодрствующих остался только дневальный, который не мог сомкнуть глаз из-за присутствующего в роте командира, да и сам ротный.
В окне канцелярии до полуночи горел свет — Петровичу не спалось. Он провёл опрос свидетелей, тщательно записал данные ими показания, после чего вытащил из ящика стола пачку сигарет без фильтра «Стрела» производства фабрики имени Урицкого №1 и закурил. Курил он, жадно вдыхая едкий табачный дым, думая горькую думу, и в этот самый момент был похож как две капли воды на Чапая из легендарного кинофильма «Чапаев».
Меж тем подозреваемый в совершении преступления по статье 117 УК РСФСР курсант Середа был доставлен оперативниками во Фрунзенский РОВД и определён до утра в камеру временного содержания.