СТЕРЕГУЩИЙ БАРЖУ (часть III)
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Новая жизнь разбежалась весенним ручьём,
Новая жизнь разлилась по ларькам, по вокзалам.
Новая жизнь посидим, помолчим ни о чём,
Новая жизнь никогда не дается даром...
Юрий Шевчук& рок-группа «ДДТ», песня «Новая жизнь» из альбома «Прекрасная любовь»
Новая жизнь.
Как часто мы задумываемся о том, сколько жизней мы проживаем за одну, данную нам Творцом?
Ведь ещё вчера я был школьником, а вот теперь влился в ряды работающих граждан.
Работа на барже мне очень нравилась. Да и как могла не нравиться работа, связанная с морем и путешествиями?
За глаза нашу баржу мы прозвали самоходка. Такие баржи мне приходилось видеть во время морской практики на борту легендарного арктического лайнера «Иван Макарьин».
Этими баржами и разгружали балкер во время стоянки на рейде в Беринговском.
Наша самоходка представляла из себя плоскодонное самоходное судно с аппарелью в носовой части. Использовалась баржа для перевозки груза и пассажиров.
Когда-то старушка-баржа трудилась в северных широтах на разгрузке пароходов, а потом была списана и попала в наше училище, гдё её и приспособили к хозяйственным работам, не пропадать ведь добру!
В училище ей дали ремонт, полностью переделали рубку, подлатали днище. Словом, вдохнули в неё новую жизнь.
Как известно, корабль без капитана — не корабль, а посему на баржу капитаном был назначен штурман Дальневосточного пароходства, выпускник судоводительского факультета ДВВИМУ Юрий Пузачёв.
Юра был настоящим штурманом.
То есть он сочетал в себе те качества, которыми должен был обладать истинный судоводитель.
Не буду перечислять, какими именно качествами обладал мой новый капитан, но могу сказать только одно — он стал для меня другом и наставником.
Один мой хороший знакомый, старый морской волк, любил повторять такую фразу: «Экипаж как организм, либо принимает, либо отторгает».
И, действительно, по-другому в море и быть не может.
В море, чтобы выстоять в схватке со стихией, должен работать принцип: «Один за всех и все — за одного»!
Мне предстояло очередной раз пройти «боевое крещение», чтобы заслужить право быть членом экипажа.
А где же можно проявить себя? Только в реальных боевых условиях — во время рейса.
Первый мой рейс на борту «Востока» намечался в бухту Сидими, где, собственно, располагалась морская учебная база нашего училища.
Бухта Сидими по праву считается одним из красивейших мест в Приморье.
На побережье этой замечательный бухты и расположилось селение, которое ранее называли Сидими, а ныне оно имело вполне непритязательное название — Безверхово.
Некогда это было вовсе не село, а поместье, которое принадлежало легендарному пану Янковскому, в честь которого и был назван полуостров.
По свидетельствам тогдашних современников, «природа тех мест удивляла разнообразием — здесь были и морские берега, и буйные леса, и холмы, и заливные луга, и дикие лагуны».
Стоял тёплый сентябрьский день. Мы подготовили самоходку к рейсу — запустили двигатель, отсоединили береговое питание, проверили работоспособность бортовой радиостанции. Кроме того, по распоряжению капитана, я набрал полные анкерки пресной воды и получил у начальника станции сухой паёк. В море ведь может произойти всякое, поэтому запасы воды и еды — необходимость.
Когда все приготовления были окончены, я отдал швартовные концы, и баржа нехотя отвалила от причала. Капитан, ловко орудуя штурвалом, газом и реверсом, развернул баржу и направил её на выход из ковша водной станции.
Самоходка плавно скользила по акватории Амурского залива. Убедившись, что мы легли на правильный курс, Юра передал мне штурвал, а сам достал из рундука навигационную карту и аккуратно, с присущей штурману сноровкой, развернул её на столе, и принялся изучать подходы к Сидими.
Я пристально вглядывался в линию горизонта, где отчётливо виднелся контур полуострова Ломоносова. Море было совершенно спокойным, дизель тихонько урчал, а за кормой белой пенной вздымался и таял кильватерный след.
Мерное урчание дизеля постепенно погрузило меня в гипнотическое состояние, отчего на меня нахлынули воспоминания минувшего лета, в самом финале которого мы с друзьями отправились в поход, между прочим, именно в бухту Сидими, куда сейчас я и правил баржу.
А дело было так.
После окончания вступительных экзаменов мы с приятелями решили отправиться в поход.
Наш выбор пал на бухту Нарва, которая была знаменита своими песчаными пляжами и чистой морской водой. Добирались до места сперва на катере, а затем пешком, навьючившись рюкзаками и палатками, мужественно преодолевая препятствия в виде речушек и проток.
Изначально в поход собирались идти без девушек. Мол, будем пить вино, играть на гитарах, купаться, загорать и ловить рыбу. Но перед самым походом один из моих товарищей предложил взять с собой двух девчонок, которые, по дошедшим до меня слухам, были в него по уши влюблены.
У меня как-то в голове не укладывалось, что в одного парня одновременно могут влюбиться две девчонки. Но ведь жизнь — штука сложная, а, как известно, в жизни всё может быть.
Словом, девчонки так девчонки! Ну куда без них? Тем более, что мы с ними не были знакомы, а посему — никаких душевных волнений не предвиделось.
Добравшись до места стоянки, мы разбили палаточный городок. Девчонки быстро влились в нашу дружную компанию и не причиняли нам никакого беспокойства.
Было приятно просыпаться утром, подставляя своё лицо восходящему солнцу и окунаться в прохладную морскую воду.
А на следующий день пошёл страшный дождь, и мы всей честной компанией, забравшись в большую армейскую палатку, пели песни под гитару.
Вечерами мы разжигали огонь, и, сидя у костра, пили шампанское и вино, любуясь мириадами звёзд, рассыпанных на ночном небосклоне.
Три дня счастья, которые отпечатались в моей памяти навсегда!
В последний день нашего замечательного отдыха в Нарве на море разразился сильный шторм, и нам пришлось сворачивать свой лагерь. По счастью, за нами пришёл буксир, капитаном которого был отец того самого парня, который пригласил девчонок.
Буксир шкивало и бросало из стороны в сторону, словно щепку в бушующем море.
По своему обыкновению, я испытал приступ сильнейшего аппетита во время качки и принял приглашение капитана отобедать в кают-компании. Поскольку от морской болезни страдали все мои товарищи, и ни один из них не согласился составить мне компанию, то обедать отправился я один.
Каково же было моё удивление, когда ко мне присоединилась одна из девочек, которую звали Таня. Оказалось, что её подруга осталась на мостике дышать свежим морским воздухом, а Таня туда подниматься не захотела и осталась с нами внизу.
Морской болезнью она, по счастью, не страдала, в отличие от моих сотоварищей, и составила мне отличную компанию за обедом.
Мы с большим аппетитом уплетали флотский борщ, а потом пили компот с печеньем. Болтали о всякой ерунде, смеялись, и нам было весело и хорошо вместе!
Буксир благополучно доставил нас в город, и мы расстались с девчонками, поблагодарив друг друга за хорошую компанию и прекрасно проведённое время. Жизнь вернулась в своё привычное русло, а я всё никак не мог забыть Таню. Всё время думал о ней, но так и не решался узнать у своего товарища её номер телефона.
Да и зачем? Ведь в неё был влюблён мой друг, и, вероятно, она была влюблена в него…
Стоя в рубке самоходки и пялясь в иллюминатор, я думал о том памятном походе.
Чем отчётливее становились очертания мыса Ломоносова, тем более отчётливо я вспоминал все детали нашего похода и тот момент, когда на меня нахлынуло чувство, от которого так непросто было избавиться.
Неожиданно прозвучавший из динамика голос вернул меня в реальность происходящего.
Мы вошли в пограничную зону, и по радио нас запрашивал пограничный пост с позывным «Лебедь».
— Судно, судно, следующее курсом 210 градусов на удалении трёх морских миль от мыса Ломоносова, ответь Лебедю-24, — раздалось из динамика.
Юра взял микрофон радиостанции, отжал тангенту и произнёс:
— Лебедь-24, я самоходная баржа «Восток-35», следую из Владивостока в Безверхово.
— Вас понял, Восток-35, с какой целью следуете в Безверхово?
— Лебедь-24, следую на морскую базу ДВВИМУ.
— Добро, Восток-35, счастливого плавания, конец связи!
— Спасибо, Лебедь-24, конец связи!
— Слышал?! — улыбнулся Юра. — И на суше, и на море — пограничники в дозоре! — и подмигнул мне.
Мы дружно рассмеялись, Юра принял у меня штурвал, поскольку мы приближались к берегу.
Впереди показались ворота бухты Сидими — остров Кроличий, на котором расположился маяк с одноимённым названием.
Обогнув Кроличий, мы сбавили ход и медленно стали подходить к берегу.
На побережье виднелись постройки, выполненные в виде деревянных одноэтажных домиков.
— Вот и приехали! — сосредоточенно произнёс Юра, и в этот самый момент баржа уткнулась носовой частью в пологий берег.
Он включил реверс, позади баржи показалась белая пена, взбитая работающими на задний ход винтами. После чего баржа остановилась на месте как вкопанная. Юра включил гидравлический привод, и тяжёлая стальная аппарель со скрипом опустилась на морской берег.