Урок окончился. Неприятный дребезжащий звонок в начале - раздражает, почти бесит. В конце же урока многим кажется сказочной рождественской мелодией. Из классов высыпают разнокалиберные школьники. Девочки десятых классов, как взрослые тети. Только на лицах едва заметно держится детство. Оно вот-вот слетит и никогда уже больше не вернётся. Другие части тела кричат, мы взрослые, очень взрослые. Мальчики усатые, с крашенными челками, независимо вышагивают по длинным коридорам. Первоклашки воспринимаются каким-то , по недоразумению заблудившимся в стенах школы - детским садом. Они визжат и даже дерутся. Из спортивного зала пахнет свежей краской и цирковым зверинцем. Дверь приоткрыта и по залу тяжело бегут измученные кеды. Много бледных ног. Физрук худощавый пятидесятилетний Виталий Александрович в темно-синем спортивном костюме с седыми висками. Свисток и секундомер приросли намертво к его телу. Он скорее всего не снимает их даже когда уходит домой. И я больше чем уверен, он не снимает их и тогда, когда идет в душ или ложиться спать. Холодная сталь обжигает мясистое плечё спящей супруги. Она просыпается за ночь дважды, первый раз от ледяного, металлического ожога. Супруга не из робкого десятка, но каждую ночь она вздрагивает от неожиданности и аккуратно перекладывает секундомер на худой живот физрука. А вот вторая побудка происходит от пронзительного свиста. Виталий Александрович не зря пять лет назад был выбран учителем года. Высоко поднятое знамя надо держать высоко над головой. Но так уж повелось, все эти места на доске почета, не проходят бесследно. Виталий Александрович круто взял и надломился.
На одном из уроков в старших классах кто-то из ребят залез по канату под потолок и долго не хотел спускаться. Виталий Александрович сначала говорил спокойной с озорником, а потом громко закричал, а уж после, он засвистел в свисток и свистел без остановки до тех пор, пока не приехала карета скорой помощи. Свисток отняли силою. Два больших санитара бережно поглаживая острые плечи Виталия Александровича, проводили смутившегося учителя в учительскую.
Физрука в школе не было пол года. С того времени, но не так часто, Виталий Александрович вдруг начинает свистеть чуть больше обычного. Остаточные проявления этой свистоболезни, расхлебывает верная, любящая супруга.
И снова о школе. Я ничего не понимаю в физике. Мне понятны лишь отчасти приборы, своей наглядностью и электрическими щелчками. Эбонитовая палочка. Последняя по своему смешному наименованию. Раз увидев и услышав это название, оно поселяется на всю жизнь в мою голову. Его не возможно вырвать из памяти, как песни Гнатюка "Малиновый звон..." Ночью разбуди, помнишь, знаешь, любишь. Меня насильно кормили знаниями. Так надо. Для пластичности ума, где-то я слышал, гораздо позже. Но не понимал, как тогда, так и теперь. Вся эта интеллектуальная снедь, как заветренная в комочках, манная каша выпадала из кратковременной памяти и пропадала бесследно, так и не став достоянием ума.
У меня не хватало памяти, выключить свет в туалете и большой комнате. А вынести мусор, это вообще, как сложное уравнение с тремя неизвестными. Как диалектика - встреча и столкновение противоположных свойств одного явления. Несколько раз я не забрал младшую сестру из детского сада. Вернее, забрал, но последней, всеми забытое, заплаканное, несчастное существо. Сестра сидела за маленьким столиком в пустом помещении, среди застывших игрушек. Она тихо плакала и что-то рисовала. Мне далеко потом... подумалось, что так, она отгоняла раньше времени пришедшее одиночество. Счастливые Винни-Пух с Пятачком смотрели с розовой стены на покинутую девочку.
А в это время, кто-то увлеченно играл с ребятами в футбол. Над нашим двором благоухал зелено-черемуховый май. Вдруг я вспомнил, что у меня есть младшая сестра и ее срочно нужно забрать. Я кувыркнулся на пыльном поле и мгновенно скинул с себя футболиста. Ломая ветки молодой черемухи в сторону детского сада, сломя голову бежал заботливый брат.