Пушкина основательно читал в школьную пору в старших классах. Потом книжную полку заполонила литература самого разного рода, в основном современная, и связь с русской классикой прошлого века была утеряна. Пора восстанавливать, чем отчасти и занят.
Нынешняя дата, а также неизбывный интерес к странностям любви побуждает вернуться к Александру Сергеевичу. Перечитываю произведение весьма примечательное. В нём поэт свободно обращается с религиозной мифологией, что доставляет мне удовольствие. Свободной души поэт, остро чувствующий солнце реальности. Истинно верующим, полагаю, не рекомендовано к чтению. Ах, как можно...
Извлекаю фрагмент "Гавриилиады" в роли эпиграфа к самой поэме.
Поговорим о странностях любви
(Другого я не смыслю разговора).
В те дни, когда от огненного взора
Мы чувствуем волнение в крови,
Когда тоска обманчивых желаний
Объемлет нас и душу тяготит,
И всюду нас преследует, томит
Предмет один и думы и страданий, –
Не правда ли? в толпе младых друзей
Наперсника мы ищем и находим.
С ним тайный глас мучительных страстей
Наречием восторгов переводим.
Когда же мы поймали на лету
Крылатый миг небесных упоений
И к радостям на ложе наслаждений
Стыдливую склонили красоту,
Когда любви забыли мы страданье
И нечего нам более желать, –
Чтоб оживить о ней воспоминанье,
С наперсником мы любим поболтать.
…
В 1951 году была обнаружена копия письма Пушкина, подлинность которой под вопросом.
«Будучи вопрошаем Правительством, я не почитал себя обязанным признаться в шалости, столь же постыдной, как и преступной. – Но теперь, вопрошаемый прямо от лица моего Государя, объявляю, что Гаврилиада сочинена мною в 1817 году.
Повергая себя милосердию и великодушию царскому есмь Вашего Императорского Величества верноподданный. – Александр Пушкин, 2 октября 1828. С. Петербург»
Если так, поэма написана, когда Александру было 18-ть.
По другим данным, «Гавриилиада» написана в апреле 1821 года в Кишинёве. Возможно, была завершена к лету 1822 года. В последнем случае сегодня, в День Рождения Александра Сергеевича, поэме 200 лет.
Когда написана и как долго правилась, не так уж важно. Написано славно. Улыбка прилагается, но догматическое мышление возмущено.
По делу о «Гавриилиаде» Пушкина вызвали и допрашивали. К возникшей угрозе поэт относился вполне серьёзно. Свидетельство тому, в частности, стихотворение "Предчувствие", написанное в 1828 году. Не помню, когда впервые его прочитал, - начало запомнилось, а кто автор, забыл, полагал, что из времён недавних. Что предчувствие как-то связано с поэмой, только теперь узнал. Восемь первых строк, прочно оставшихся в памяти:
Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне…
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?
Стоит заметит, что мало кто по этим строкам, когда я при случае их вспоминал, авторизовал их. Конечно, это говорит о том, что в моём окружении не было истинных любителей поэзии. Пожалуй, их и сейчас немного.
Каково же продолжение?
Бурной жизнью утомленный,
Равнодушно бури жду:
Может быть, еще спасенный,
Снова пристань я найду…
Но, предчувствуя разлуку,
Неизбежный, грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.
Ангел кроткий, безмятежный,
Тихо молви мне: прости,
Опечалься: взор свой нежный
Подыми иль опусти;
И твое воспоминанье
Заменит душе моей
Силу, гордость, упованье
И отвагу юных дней.
Предчувствуя разлуку... уж не ссылку ли... и отчего ангел кроткий со взором тихо молвит "прости"?... что-то было...
А что же поэма? - достаточно объёмна, здесь оставляю самое начало, то, что в силах перечесть вслух, не утомившись чрезмерно.
ГАВРИИЛИАДА
Воистину еврейки молодой
Мне дорого душевное спасенье.
Приди ко мне, прелестный ангел мой,
И мирное прими благословенье.
Спасти хочу земную красоту!
Любезных уст улыбкою довольный,
Царю небес и господу Христу
Пою стихи на лире богомольной.
Смиренных струн, быть может, наконец
Ее пленят церковные напевы,
И дух святой сойдет на сердце девы;
Властитель он и мыслей и сердец.
Шестнадцать лет, невинное смиренье,
Бровь темная, двух девственных холмов
Под полотном упругое движенье,
Нога любви, жемчужный ряд зубов…
Зачем же ты, еврейка, улыбнулась,
И по лицу румянец пробежал?
Нет, милая, ты право обманулась:
Я не тебя, – Марию описал.
В глуши полей, вдали Ерусалима,
Вдали забав и юных волокит
(Которых бес для гибели хранит),
Красавица, никем еще не зрима,
Без прихотей вела спокойный век.
Ее супруг, почтенный человек,
Седой старик, плохой столяр и плотник,
В селенье был единственный работник.
И день и ночь, имея много дел
То с уровнем, то с верною пилою,
То с топором, не много он смотрел
На прелести, которыми владел,
И тайный цвет, которому судьбою
Назначена была иная честь,
На стебельке не смел еще процвесть.
Ленивый муж своею старой лейкой
В час утренний не орошал его;
Он как отец с невинной жил еврейкой,
Ее кормил – и больше ничего.
И больше ничего... Далее следует история, ознакомиться с которой не проблема.
«Прекрасная шалость», называл поэму Вяземский. Между тем, вовсе не озорная шутка, а своего рода политическое выступление против методов, применявшихся правительством Александра I в борьбе с освободительным движением: на помощь этой борьбе были призваны религия и мистика. Тут, впрочем, совсем другая история, а меня тянет вернуться в современность.
В борьбе со всем, что предполагает свободное мышление, религия исправно роль свою исполняет. Добавим к правоверности патриотизм, получим лекарство от свободомыслия на все времена, нынешние не исключая. Самостоятельное мышление плохо вяжется со всевозможными вертикалями и незыблемыми основами, могут и отключить от чего-нибудь. И то сказать, - отличить трезвое мышление от психоза не всегда удаётся, можно и поддаться... сложные времена переживаем.
Да ведь ничего особенно нового.
Пушкин - незыблемая основа современного русского языка. Так мне представляется. Впрочем, довольно делать умное лицо. Лучше дочитаю поэму. А там посмотрим.
06.06.2022