ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Много ли времени прошло,
Нам лишь ведомо одно;
Плыли в небе облака,
Гнали дождь издалека.
В непогоду дюже злую
Негде укрытия найти,
Но уж из дому уйти
В ночь глубокую спешит
Юноша. Он словно спит,
Сном лицо его глубоко
И безвольно, одиноко
В ночь уходит. Но луною,
Взят в полон и сам с собою
Тихо шепчет, говорит,
Душу мучает, морит…
Высказать спешит, торопит;
Станет молодым не в прок уж
Свадебных утех услада.
Что ж, ему одна награда;
Стать отмщением для брата!..
В вечер тот и мать ушла,
Она дома не нашла
Сына, что исчез в ночи.
Птица странная кричит;
Все зовет и манит будто.
Не заметила как утро
Высветило уж давно.
Слышно было, как в окно
Кто-то влез и юрк в кровать.
Мать к окну, а сын уж спать
Притворился, мерно дышит,
Словно не гулял и слышит;
Как взволнована сим мать,
Что не явился ночевать…
В день второй от обрученья.
Вновь гуляло все селенье.
Но уводит сына ночь,
Мать не знает; чем помочь?..
А тревожные сомненья
Душу рвут и на мгновенье,
Повинуясь силе чувств,
Вдовица вышла, крадучись.
И, ступая в тени сада,
Где высокая ограда,
Сквозь поросшая кустом,
Укрывала сквер и дом.
Уводила в лес тропа,
Где неведомы напасти,
Там и сгинуть и пропасть
Можно было, но вдовица
Уж на страхи не дивится;
Ей бы сына отыскать,
Успокоить, приласкать…
Но в тени глубокой ночи,
Светом злым сияют очи,
И горем сомкнуты уста,
Что сокрыты за кустами…
В темном лесе исчезая,
В лик вампира искажает
Юноша свое лицо,
Будит дьяволов-отцов.
От чьей плоти порожден
И теперь в глубокий сон,
Он не сможет погружен
Быть. И суждено ему
Вечно будоражить тьму!..
Темна ночь сосала душу,
Спали дети на подушках,
Ждали женихи невест
В тишине укромных мест.
Каждый был своей заботой
Окружен и позолота
Не видна была в ночи
На подставах для свечей.
Тихо гас огонь пугливый,
Догорая молчаливо…
Спали крепким, юным сном
Молодые под окном.
В крепкий сон повержены
Были их души от «Весны».
Чтобы в подлунной тишине,
Различить в своем окне,
Тень пришельца из ночи,
Что молчит и не стучит,
Норовя не разбудить
И молодым не навредить
В их томленьях полных грез,
Не пронзить шипами роз…
Тихо скрипнули задвижки
И по крыше, как в припрыжку
Простучали каблуки
Как бы тяжелы, и как легки…
Не спасли дверей запоры,
Отворив окошек створы,
Он вошел и встал к портьере,
И не в силах дух поверить,
Что сбылась его мечта…
На кроватях спит чета;
Молода невеста с братом
Лежали в трепетном соблазне
Среди белых покрывал,
Что едва их укрывали…
В утро кровью залита,
Была найдена чета!…
Дождь накрапывал далече,
Высветило небо свечи.
И молний белых языки,
Стали прозрачны, далеки,
Но били с громом. Не с руки
Стало в ночь вдовице шастать;
Ни прогулкой не похвастать,
Ни следов сына найти,
Ни угрозу отвести…
Днем, вдовица в страхе полном
Узнает о том, что в полночь,
В дальнем замке молодых
Зло свершилось. И воды
Ей уж подали напиться,
Тут же все пред ней кружится;
В долгий обморок она
Вмиг была повержена…
Уж и к Князю мчит гонец
В дальний посыл на коне,
С вестью страшной и пугливой.
Долго слушал молчаливо
Князь историю гонца.
Сел на лошадь и с крыльца,
Дал в галоп к родным местам:
«Что же стряслось от ныне там? —
Ела мысль… «За что утрата?..» —
И не ведал, что от брата…
В полном страхе и печали,
Князя из лесов встречали.
Воротился он домой
Бессловесный и немой…
Весть печальная нашла,
Вот уж голова бела
Стала. Он без лишних слов
Удалился и сватов пригласил
Для откровенья…
Плакало уж все селенье,
Обряжая молодых.
Бог помиловал; у них
Не было детишек малых,
Чтобы мучились устало
От утрат меняясь ликом,
Заходились страшным криком…
В третий день от погребенья,
Оживилось вновь селенье;
Вдовица к полдню ожила,
Две ночи бредила она…
Князь спешил к постели милой,
Оторвавшись от могилы
Молодых. Матери Князь,
Головой своей клонясь,
Молвил: — Недруга отыщет
И с него во многом взыщет;
За судьбу своих детей, —
Становился все лютей.
Говорил о мести страшной,
Что случится не напрасно;
Должен будет ворог злой
Поплатиться головой…
Шло безудержное время,
Князь искал врага, но семя,
Злого ворога его,
Жило рядом, подле него…
Мать лишь, ведая про то,
Одевала в ночь пальто
И спешила в тьму за сыном,
Кой был занят беспросыпно
Сном в полуденные часы.
Князь с ухмылкой дул в усы
Вовсе не ведая причин:
«Где же сын гулял в ночи?..»
В след за сыном и супруга.
Жутью полнилась округа;
Что, то там, то рядом, тут,
Вдруг убиенного найдут…
Все в крови и нет следа,
Вот беда-то, вот беда!..
Князь, не ведая, не зная,
Вряд на службу выезжая,
Видит, в темень из ворот
Выбегает сын и вот,
Следом, крадучись жена;
Он один, она одна…
Спрятавшись, в ночи глубокой,
Друг за другом, одиноко,
Не боясь пугливой тьмы,
Бессловесны и немы…
Вмиг, забыв о службе, Князь,
Тихо к дому возвращаясь.
Следом движет тень свою,
Чтобы разведать про семью…
В ночь луна свое светило
Скрыв, за облаком катило.
И плыла в кромешной тьме
К крайним избам, где в корчме
Пир верша простолюдины.
Собравшись в месте нелюдимом;
Были зельем налиты,
И до бесчувствия сыты.
Видят оба, как в ночи.
Сын их в двери те стучит.
Тень в корчму вошла немая,
Бледным ликом поражая,
Тех, кто вымолвить успел…
А кто нет, тот не у дел
До утра проспал, а в утро
Полнилась округа жутью
Сотворенного в корчме.
Лишь на белой бахроме
Крови след, тела во мраке,
Повергнутых в суровой драке.
Не осталось никого,
Кто бы мог сказать чего.
Лишь родители злодея,
За него в ночи радея,
В двери те вошли стремглав,
Только тень лишь пронеслась
Сына, что во мрак ночи,
Скрылся скоро. И рычит
Злобно дух его босой:
— Что случилось, сын?!. Постой! —
Князь кричит и в след бежать,
Лишь листы в ночи дрожат.
В утро найден был и Князь…
Не случалось отродясь,
Видеть лютой столь расправы.
Вся Жандармская управа,
Поднята была в ту ночь.
Не смогли они помочь
Отыскать лютого зверя.
Так что уж народ не верил
В избавленье от беды.
Только мать, испив воды,
Днем вошла в покои сына.
Видит, спит тот беспросыпно;
В кровь испачкано чело,
В горе сердце изошло.
Сын спокойно досыпал,
Что б в вечеру опять пропасть.
И вновь к кому-то на постой,
Постучится «Глас простой»
Чтобы свершиться злой беде,
На земле и на воде…
Вспомнилась та ночь, когда
На порог пришла беда.
Вдовица в страхе и печали
Знала все; как изначально,
От свекрови зло пошло,
В страх повергнув все село.
Она вдовицу прокляла,
Вот где корень всего зла.
И про то змея шептала
У ручья. Что б не пускала
Злого духа на постой
У какого «Глас простой»
И про платье для невест
И про зло, что сердце ест.
Со свекровью в дом тогда,
Постучалась и беда…
И на Род легло заклятье,
Вместо свадебного платья;
В Черный саван облачать
Птицею в ночи кричать,
Станет дух. Одно проклятье,
Одевшим свадебные платья…
И вдовица лишь одна,
Зло все вычерпать должна…
Хладным злом блеснула сталь.
Было тихо и уста
Сына стали вдруг чисты;
Без крови, в былой чести.
Вдовица молвила: — Прости!..
В безразличье злую сталь
Отшвырнула. И устало,
На пол бросила себя;
Что не сделаешь, любя!..
Гнало хмуры тучи небо.
Кто на месте этом не был,
Тот не в праве суд вершить;
Кого проклясть, про что забыть…
Много ль времени прошло,
Нам лишь ведомо одно;
Плыли в небе облака,
Гнали дождь издалека.
Буря полнилась окрест
Не было укромных мест.
Сыну почести отдав;
Схоронив и обласкав.
Вдовица в путь. И покатила
Жизнь в обратный разворот
Никто не ждал уж у ворот…
Притомилась в день пути;
«Куда же далее идти?..»
Жажда позвала вдовицу
Вот уже воды напиться
Захотелось из ручья,
Где среди трав жила змея.
Подивилась в гладь воды,
А по ней змеи следы.
Извивалось и шипело
Над водою хладно тело.
— Ты зачем сюда пришла,
Коли Род свой не спасла?..
Ты и мужа и сынов,
В саван смерти обернув.
Вновь собралась.. Прочь ушла
От родимого села…»
Вдовица в страхе и печали
Просит яд, что б ей дала,
Самой ответить за дела…
— Нет!.. — Ответила змея, —
Не для смерти живу я,
А для мудрого совета,
Пред Богом за дела ответствуй!
В муже прощения ищи,
Какой уж в полной проседи.
От злой тоски, уйдя от дел.
В печальной грусти поседел.
Тоскливо он один живет
И каждый вечер у ворот
С надеждой мать и сына ждет.
Ступай, и знай; иная змея
Не станет поучать, как я…
Где была когда-то свадьба
Ей явилась та усадьба.
Уж не думала; нашла
И тихо к мужу подошла…
Хоть поросло уж все быльем,
Но старый муж узнал ее.
— Где же ты была, родная?..
А я, не ведая, не зная,
Много пережил и ждал,
Что тебя увижу снова.
В этом мире, или новом,
Куда был готов уйти,
Следом за сыном. Ты прости…
Но усталая вдовица,
Зрит на мужа и винится,
Что неверною была,
Не ждала, а прочь ушла
От родимого порога,
От беды и от порока,
Что упреки не снеся,
В дремучие ушла леса.
Там жила в сыти и благе,
Новую семью заладив.
Родила мужу сынов,
Порешив начать все вновь.
Их лелеяла, взрастила,
В жизнь бурливую впустила.
Те, не ведая печали,
В одночасье повстречали,
Деву княжеских кровей.
И уж песни соловей
Пел им вешнею порой,
Забыв рождение в пороке.
Веря в искренность их чувств,
Повелела; будет пусть…
Как того судьба захочет,
Но, злорадствуя хохочет,
Надо мною рок судьбы;
На моем пути — гробы,
Как по осени грибы…
И поэтому прости,
Не могу с тобой пойти!..
Поведав беду, вдовица,
Мужу бывшему дивится.
Не забыл он про дитя,
Знать любил и, не шутя,
Зовет ее пойти с собой,
Но куда?.. Зачем?.. Постой!..
Я не в том должна виниться,
Что ушла, а породниться
С духом злым пришлось и вот,
Он по жизни кровь мне пьет…
Все ушли в миры иные;
Неродные и родные.
Должно близится уж срок,
Смерти стукнуть на пороге…
Ты хороший, знаю я;
И у тебя будет семья,
А меня оставь и боле,
Не грусти, не плачь от боли.
Жизнь прошла, как соловей
Песнь пропел для сыновей.
Должно вечною вдовицей
Суждено мне быть. Девицей
Уж не стать и с тем прощай,
Живи долго, не серчай!..
Не по сыну, не по мне,
Воротись к своей родне
И живи в миру и благе.
Благо и покой наградой
Тебе будет, Счастлив будь,
А меня лучше забудь!..
С тем ушла в леса зелены,
Где уж цветом опаленным,
Осень красила листы,
Да только некому простить,
Грех, что б душу отпустить…
Конец.