После дождя резко пахло озоном. По благостно-голубому небу уплывали вдаль последние облачка, разлапистые листья каштанов обтекали радужными каплями. Глядя на них Родольфо поморщился.
– Мэрия каждый год выделяет кругленькую сумму на уход за каштанами: возобновление посадок, обрезку… не знаю, что ещё… опрыскивание. Потому что в Париже должны быть каштаны! Понимаешь?
Его ноги в мягких кожаных туфлях ступали по мокрой мостовой как по сцене. Родольфо был умопомрачительно элегантен, элегантно небрежен, небрежно вальяжен. Ли Вэй поглядывал на него одобрительно. Он тоже был одет как европеец, но весь в чёрном, текучем, наглухо закрытом: скользил рядом как тень потусторонней змеи.
– Легенду надо поддерживать, – кротко ответил он. И улыбнулся безмятежно. – Ты готов?
– К чему? – Родольфо скривился от этого благостного тона. Видно было, что его раздражает всё, всё! И глупые вопросы тоже.
– Ко всему, – с лёгкой усмешкой ответил ему Вэй.
– Я всегда готов ко всему. Я так живу! Стой. Вот он.
Родольфо дёрнул Ли Вэя за рукав и кивком головы указал на обсаженную цветущими розовыми кустами террасу кафе. За дальним столиком там одиноко сидел длинноволосый, благородно-усталый мужчина в хипстерском прикиде. Ли Вэй аж засмотрелся на его белоснежную футболку с ярко-зелёным принтом из резных листьев марихуаны и надписью «Peace!». От потёртой фланелевой рубашки в красно-чёрную клетку и кирпичного цвета штанов тоже было глаз не оторвать. А зелёные парусиновые туфли с оранжевыми шнурками вообще обладали эффектом гипноза!
– Однако наш санитар не слишком изменился… Непотопляемый хипстерский стиль снова в моде? – недоверчиво уточнил Вэй.
– На самом пике, – авторитетно заверил его Родольфо и потянул за собой к летней террасе. – Дольф, – коротко представился он.
– Вэй, – также лаконично отрекомендовался Ли.
– Рад встрече. – Мужчина, вздыхая, привстал и пожал обоим руки. – Матье. Жан в общих чертах обрисовал мне свой замысел, но… вы присаживайтесь! Может, кофе?
К ним уже скользил между столиками официант в белоснежной униформе.
– Нет. Мне минеральной воды с лимоном. Холодной, – без раздумий озвучил Вэй свой заказ.
– Мне тоже, – отрезал Родольфо. Но после секундного раздумья добавил: – И шоколадное мороженное с мятным сиропом.
– Продолжайте, Матье, – вежливо напомнил Вэй. Он сел в плетёное кресло под трепещущим на ветру зонтом, с края которого срывались сверкающие капли. – Вы с чем-то не согласны?
– Зовите меня лучше Мэт. Мне так привычней. И давайте на «ты». – Матье допил свой кофе и деликатно поставил крохотную чашечку на блюдце.
Стук фарфора о фарфор вышел таким вкусным и деликатным, что Вэй ненадолго уплыл мыслями в какие-то прошлые утра, где был кто-то ещё: тёплый, домашний, родной…
– Хорошо, Мэт, – встряхнулся Вэй, – Так что тебя смущает?
Мэт придвинулся к столу вместе с креслом и навалился грудью на стол, чтобы быть поближе к собеседникам. Родольфо с возмущением уставился на его локти, которые тот взгромоздил на столешницу.
– Понимаешь, – доверительно заглядывая Вэю в глаза, заговорил Мэт, – Всё это уже было. Зачем нам воскрешать какого-то Сен-Жермена, если можно сочинить новую фигуру, которая будет… ну, соответствовать моменту?
Вэй откинулся на спинку кресла и сцепил руки на животе.
– В том-то и дело, – терпеливо начал он, стараясь деликатно не замечать, как Родольфо аккуратно заправляет салфетку за воротник, чтобы не запачкать белый костюм, и принимается есть мороженное. – В том-то и дело, что Сен-Жермена воскрешать не придётся. Он сам с этим прекрасно справился и сейчас частично сидит перед тобой.
– Частично? – Мэт ошалел. Вопросительно ткнул пальцем сперва в Родольфо, чинно черпающего мороженное из креманки, потом нерешительно указал на Вэя, но тот снова отрицательно покачал головой.
– Сен-Жермена мы сотворили вместе. С нами был, разумеется, Жан и ещё кое-кто. А теперь будешь и ты. – Вэй взял запотевший бокал и глотнул воды.
– Ой, ребята, ну расскажите, – сразу заныл Мэт. – Как вы это сделали? Интересно же!
Вэй оглянулся на Родольфо. Тот с достоинством промокнул губы салфеткой, потом встряхнул её как фокусник и в тот же миг белый голубь вспорхнул с его руки, напоследок нагадив на костюм своего творца.
– Чёрт. – Родольфо с отвращением уставился на мерзкую кляксу. – Я всё-таки капнул на неё мороженным. Здесь есть туалет?
Мэт вытаращился на него, открыв рот.
– Ты реальный маг?! Это… Мама дорогая! Салфетку в голубя! Это не фокус?
– Не будь дураком, – рассердился Родольфо. – Ты физику в школе учил? Никто не может превращать неживые предметы в птиц! Я просто захватил твоё сознание и увлёк за собой туда, где ты видел то, что я хотел.
– Так это гипноз?
– Нет! Гипноз это полное подчинение чужой воли. А я всего лишь показал тебе вид из своего окна, образно говоря! Ещё раз спрашиваю: в твоём заведении есть нормальный сортир, где я смог бы отчистить свой костюм?
– Что значит «в твоём»? – тут же зацепился за эту оговорку Вэй. – Это твоё кафе? – Он удивлённо уставился на Мэта, заново оценивая его нарядный внешний вид.
– Он здесь работает. Печёт самые вкусные бриоши на левом берегу, – бесцеремонно встрял Родольфо. – Поэтому сейчас он пойдёт и покажет мне, где в этой забегаловке находится чёртов сортир!!!
Мэт поднялся словно бы нехотя, но покорно поплёлся ко входу, чтобы проводить разъярённого колдуна в туалет.
Ли Вэй остался наедине с Парижем. Он видел, как по стремительно сохнущим тротуарам идут господа в камзолах и дамы в длинных платьях и шалях. Слышал, как фыркают запряжённые в экипажи лошади. Чуял запах навоза, кожаной упряжи и сладковато-гнилостных помоев. Дюжий парень протащил мимо него на плече мешок угля, едва не задев Вэя грязной рогожей по лицу. В этом Париже следовало всегда быть начеку: чтобы не оттоптали ноги, не подрезали кошелёк, не переехали экипажем. В этом Париже люди хотели чудес. А чего хотят нынешние парижане? Ли Вэй думал недолго: они тоже хотят чудес, но предсказуемых и условно-понятных. Им нужен удобный функционал и гарантированный результат: чтобы ткнул пальцем и загрузилось нужное приложение, которое чётко выполняет свою работу.
– Мэт, если бы знание было рецептом, как бы ты упростил его для обычных домохозяек? – огорошил Вэй явно измученного капризами злобного колдуна Матье, который, отдуваясь, плюхнулся в опасно скрипнувшее плетёное кресло.
Тот подумал секунды две, тряхнул патлами.
– Я бы сказал: помни, Золушка, что все твои наряды и украшения, все пирожные и сладкие поцелуи влюблённого принца останутся во дворце. С собой ты унесёшь только радость и знание о том, что ты можешь быть королевой.
– Годится. – Вэй одобрительно улыбнулся и тут же сделал губы сердечком, чтобы скрыть ухмылку, в которую эта улыбка грозила перерасти.
– Перейду в департамент культуры! – с чувством выдохнул Родольфо, придвигаясь к столу и жадно припадая к стакану с минералкой. – Даже в сортире меня достают клиенты! А ведь я, кажется, не святой Франциск!
– Чо он такой нервный? – шепнул Вэю Мэт, с опаской следя за раздражённым колдуном.
– Трудное детство, – с серьёзным видом заверил его Вэй. И добавил: – В прошлой жизни. Но характер испортился капитально.