Кормушка академика Д. С. Лихачёва (Михаил Глибоцкий) / Проза.ру

«Верно, - написал в своём романе-эссе «Память» известный публицист В. Чивилихин, - нет на памяти человечества другого литературного произведения такого небольшого объёма, которому было бы посвящено столько дискуссий, книг, статей, специальных научных работ - их уже более 1000.., однако нераскрытые загадки и тайны его словно множатся! … «Слово о полку Игореве» не имеет жанровых, стилистических, художественных аналогов в мировой письменной культуре, а попытки его сравнения с «Песнью о Роланде», «Песнью о Нибелунгах» или, скажем, «Словом о погибели Рускыя земли» выглядят несколько искусственно». Но если мы никогда не откроем имени автора «Слова», то никогда не поймём до конца ни того времени, ни его культуры, ни самой поэмы, ни многих тайн русской истории».
      К сожалению, проницательность Владимира Алексеевича в вопросе «Слова о погибели Рускыя земли» коварно подвела. Не только сравнивать это произведение со «Словом о полку Игореве» правомерно, а даже можно смело утверждать, что какая-то часть его вошла в рассматриваемую поэму! И сделал это член кружка графа А. Мусина – Пушкина. С тех пор повествование о гибели Переяславского князя Владимира Глебовича сохранилось до нынешних времён с оторванной частью текста!
      Кого только не прочили в авторы «Слова…»?    Тут вам и некий «гречин», и галицкий премудрый книжник Тимофей, и просто «народный певец», ( по догадке Д. Лихачева), и Тимофей Рагуйлович, и словутский певец Митус, и тысяцкий Рагуил Добрынич, и певец Игоря, и «милостник» великого князя Святослава Всеволодовича по имени Кочкарь, и Беловолод Просович, и черниговский воевода Ольстин Алексеевич, и киевлянин Пётр Борисович, безымянного внука Бояна, и сам Боян, и половецкий сказитель , и Иоиль Быковский, настоятель Ярославского монастыря, и Софроний-рязанец, и таинственный Ходына, и Агафья Ростиславна – невестка князя Игоря. В конце длинного списка претендентов на авторство Чивилихин предложил… самого Игоря Святославича, но все они, ну никак, не могли оторвать клочок «Слова о погибели Русьской земли»!
      Зато этот факт кощунства над средневековой рукописью невольно заставляет вспомнить о методе В. Л. Бурцева при его доказательстве подлога «Протоколов сионских мудрецов», изданных им в Париже в 1938-м году. Он отыскал в европейских библиотеках трактат о Н. Макиавелле и сравнил его текст с текстом подлога! Результат сравнения показал 100%-ное сходство того и другого. По примеру Бурцева не надо было с упорством идиотов искать имя автора «Слова о полку Игореве», а найти древние вводные слова к нему. Этими словами, оказывается, является речь знаменитого князя Владимира Мономаха, инициатора, на Любечском съезде при его открытии в 19.10.1097-м году! Именно он очень красочно сообщил сотоварищам о крамольном Олеге Гориславиче прежде, чем призвать всех других «Ольговичей» к миру между собой!
         Благодаря этой вставке «Песнь о сватовском (Игревом!) походе Игоря…» в половецкую степь в 1185-м году превратилась в героическую (Ироическую)! Ведь в действительности заботливый отец Игорь Святославович Новгород-Северский вёз Владимира Игоревича к половецкому хану Кончаку сватать его дочь Айну за своего сына! И река Кияла в природе не существовала. Это слово у кочевников означает пологий речной косогор со слабым сквозняком от комаров и с обилием кустарника для костров под большими праздничными казанами. Но все атрибуты свадебного (игревого) полка в новой редакции поэмы сохранены. Тут и «галица», западно-украинское название домашней живности, которую сваты гнали с собою в Степь для прокорма. Недаром в тех краях и поныне бытует поговорка: - «В чужую галицу не кидай палицу!». Тут и «дивень» на высоком деревянном шесте, сватовской каравай хлеба, который оповещает встречных людей и адресата о том, что сватовский караван движется к ним с добрыми намерениями. (К месту сказать, что Николай Гумилёв оплошно обозвал этот дипломатичный атрибут сватовства злым «дивом» и объявил его свидетельством «чёрной религии».) Тут и шуточная борьба между невестиным полком и жениховским. Тут и «время Бусово», искажённое русскими летописцами названия повального употребления гостями и хозяевами «Бузы» - хмельного напитка из проса! Тут и нарочитый побег отца жениха Игоря из стойбища свата Кончака. Тут и годовое пленение тестем своего зятя Владимира Игоревича согласно вековым обычаям кочевников (половцев).
      Не обошлось в произведении и без главного условия соискания супруги: жених обязательно должен сообщить будущей родне свою «санжару», перечень имён своих предков до седьмого колена и их подвиги. Вот почему в тексте поэмы появились имена вековой и более давности: упомянут и Роман Красный, и Мстислав Тьмуторанский, и «вьюноша» Ростиславль, утонувший в реке Стугне, и «Златое слово Святослава», и колдун Всеслав, и другие. Без знания «санжары» молодца не возьмут не только в зятья, но и в пастухи стада овец! Надо жить в Азии, чтобы знать об этом добром обычае у кочевников, а не читать Карла Макса, который похвалил-де поэму. Хотя потомок Половцев, казах О. Сулейменов, тоже не рассмотрел в тексте «Слова…» описания вековых обрядов сватовства.
   Пронзительный плач Ярославны, матери жениха, явно неудачно внесён в поэму из польского фольклора. Ведь молодожён должен везти новобрачную в свой княжеский удел в Перемышле, а не в Новгород-Северский, к отцу-матери.
      В свете всего вышесказанного автором «Слова о полку Игореве» следует считать одного из членов кружка А. И. Мусина-Пушкина. Два наиболее активных соратников графа были Болтин и Елагин – представляли примечательных лиц своего времени. Обязанные своему взлёту Екатерине Второй, они занимали важные и ответственные посты в государстве. Елагин был статс-секретарём императрицы, обер-гофмейстером театров столицы. Болтин – прокурором Военной коллегии, а затем её членом. В начале 60-х годов ХУШ века кружок понёс ощутимые потери: в 1792-м г. умер Болтин, а в следующем году – Елагин.    После переезда Мусина-Пушкина в Москву, он познакомился с Бантыш-Каменским - бессменным руководителем московского архива Государственной коллегии иностранных дел, украинским и российским историком. Через несколько лет судьба свела графа с историком Н. Карамзиным, который первым в мире рекламировал в своих трудах фальсификацию под названием «Слово о полку Игореве». Сам граф Александр Иванович отпадает потому, что был с 1791-го года обер-прокурором Священного Синода Русской Православной церкви. Весь свой досуг отдавал делам религии в такой огромной и много конфесиальной стране, какой являлась уже тогда Российская империя. Его участие в судьбе знаменитой фальсификации заключилось в деловых сношениях с государыней Екатериной Второй до её смерти и активной помощи сотоварищам при первом издании поэмы в 1800-м году. То обстоятельство, что Н. Н. Бантыш – Каменский был по крови из молдаван, а по рождению из города Нежинска, позволяет предположить, что именно он переделал сватовскую песню в героическое «Слово о полку Игореве, сына Святослава, Ольгова внука»!
      В советское время этим удачным подлогом занимались весьма мастистые учёные. Один только академик Б. Рыбаков посвятил ему два объёмных тома. В них были статьи: «Слово о полку Игореве» (М.;Л.;1971) и «Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве» (М., 1972). А уж академик Д. Лихачёв сотворил из него прямо-таки сытую кормушку для себя. Судите сами: - «Комментарий исторический и географический // «Слово о полку Игореве». (М., Л., 1950); «Исторический и политический кругозор автора «Слова о полку Игореве».(М., Л., 1950); «Устные истоки художественной системы «Слова…». (М.,Л.,1950); «Ваззни и стрикусы в «Слове…» // ТОДРЛ.1962, Т.ХУШ; «Гипотезы и фантазии в истолковании тёмных мест «Слова…»// «Звезда», 1976 №6; «Слово о полку Игореве», Историко-литературный очерк. М., 1976; «Слово» и эстетические представления его времени». //Русская литература. 1976. №2; «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л.,1978. И ещё десяток наименований. Надо сказать, что Дмитрий Сергеевич не прочь был рассказать и небылицы. Так, он поведал писателю Олегу Волкову, тоже сидельцу на Соловках, историю о том, что при конвое его на расстрел он, якобы, волшебным образом спрятался за поляницей дров, в результате чего и остался жив! Лишь тот, кто никогда не был узником, мог поверить такой выдумке: зэки убили бы его сами, как только хитрец вернулся в барак: они ведь ещё утром распределили между собой пайку смертника, разобрали по себе его жалкий скарб и надеялись ещё несколько дней получать на «жмура» лагерное довольствие. А он – на тебе, - заявился!
      Помимо материальных благ лихой исследователь текста «Слова…» удостоился в нашем Отечестве ещё и звания Героя Социалистического труда! Дважды был лауреатом Государственных премий. Тоже безуспешно искал имя автора этой «древнерусской поэмы», хотя оно было у всех на виду!
      Ну да, Бог ему судья. как и всем тем, кто кормился у многострадального «Слова…»!