Глава третья, в которой появляется дракон и узнает поразительную новость
Арра-Канн, молодой дракон-искатель из Благословенного Гнезда Драконов, сузив глаза, смотрел вслед удаляющейся хрупкой фигурке. Неужели ему, после стольких недель бесполезного (и тем особенно обидного) поиска, улыбнулась удача? Здесь, в этом маленьком, провинциальном городишке, куда он и залетать-то поначалу не собирался? И драконица, на которую он, по сути, случайно натолкнулся – настоящее Огненное дитя? Его собратья-драконы порой отыскивали в человеческих городах и селениях Ледяных, реже – Водных драконят. И совсем уж редко – Огненных. Драконицы попадались искателям нечасто, что неудивительно – они и у Истинных пар не рождались порою десятилетиями, Огненные же появлялись раз в несколько столетий. Оттого всех дракониц – что найденышей, что истинно рожденных – берегли в Гнезде как зеницу ока. Конечно, столь же заботились и о безопасности драконят-самцов, но маленькие драконицы, в силу своей редкости, были окружены большей заботой и вниманием.
Эта же девчушка явно знает о своем Даре и даже умеет принимать полуформу … что нечасто встречается у найденышей, живущих среди людей. Вот только контроль, судя по увиденному им, несколько страдает. Но это поправимо.
Он совсем, было, собрался вмешаться, но дитя само отпугнуло тех мерзавцев, а ее подруга (удивительно, что другие девочки не разбежались с криками, очевидно, знают о ее способностях?) как-то ухитрилась привести драконицу в чувство.
Арра-Канн улыбнулся. Это удача, несомненная удача. Следует разузнать о ней побольше.
Мягко ступая по мостовой, дракон последовал за девочкой. Старейший, Глава Драконьего Гнезда, возложил на него и других искателей важную миссию – поиск юных драконят и препровождение их в Гнездо, где детенышам отныне предстояло жить и постигать веками копимую мудрость Рода. Для некоторых его собратьев (однако таковых было немного) эта обязанность стала обузой – не в радость им было возиться с молодняком, прочесывать город за городом, село за селом, чтобы лишь изредка, не иначе, как по благоволению Небес, находить детеныша. Но найти – лишь полдела, надо суметь установить контакт и с самим ребенком, и с его родителями или опекунами, договориться о цене (нередко детишек приходилось буквально выкупать), а то и похищать – если дракон видел, что детенышу тут плохо, а взрослые, окружавшее ребенка, по тем или иным причинам, отказываются отдавать дитя.
К счастью, самому Арра-Канну не приходилось еще похищать ребятишек. Работа ему нравилась, детей он любил; в Гнездо, за последние годы, принес двух Ледяных драконят (и за последнего пришлось побороться), а в те дни, когда приходилось оставаться дома, охотно выполнял обязанности куратора полетов, замещая отсутствующего наставника, и обучая малышей непростому искусству покорять Небо.
Когда-то давно им, еще отрокам, рассказывали о временах давно ушедших, временах добрых для драконов. Тогда в изобилии рождались драконята, и были меж ними и драконы, и драконицы. Легко было находить им пару, и новые детеныши появлялись на свет.
И Гнезд Драконьих было в ту пору немало по всему миру. Драконы не особенно таились от людей, и среди последних часто рождались маги. Говорили наставники, что магия тогда была разлита повсюду … но минули тысячелетия, и она истощилась так, что владеющих Магическим Даром становилось все меньше и меньше – и среди людей, и среди драконов, и среди прочих магических рас, которые, похоже, доживали уже свой век в глухих районах, недоступных для вездесущих людей, что вырубали леса, строили на реках плотины, превращали прежде пустующие земли в распаханные поля, рыли колодцы, шахты; их города и поселки ширились и росли с каждым столетием. Земля и вода оказались ими освоены, свободным от людей оставался, пожалуй, только воздух, но и тот, доходили до драконов тревожные слухи, вот-вот начнут покорять людские изобретатели, что конструировали какие-то механизмы, что позволят им подняться в небо.
Ныне Род драконий иссякал. Все реже и реже рождались Истинные драконы – те, чьи родители обладают Даром Покорять Небо. Не все его собратья могут найти себе спутницу, не всем дано продолжить род – лишь достойным, и это, право, грустно. Да и из многочисленных когда-то Гнезд Драконов осталось только одно – на вершине самого большого на планете горного хребта, в месте недоступном людям.
Прежде, рассказывал им наставник Ахарис, в далекие седые времена, их предки прибегали к Ритуалу Деторождения, жестокому к тем, кто подвергался ему; Ритуал этот, столь важный когда-то, до сих пор сохранялся в Памяти Предков, что настигала детенышей в миг самого первого обращения. Ныне же в долгий путь по городам и селам отправляются искатели-драконы – в поисках детенышей, чтоб не угас совсем род драконий. Ибо известно давно – те из предков, что когда-то сходились с человеческими женщинами (а в прошлые века это бывало часто) оставляли потомков от смешанных союзов. Вот только Дар драконий передавался через поколения. Долог и труден был путь искателей, нечасто возвращались они домой, в Гнездо, с молодыми драконами, чтобы обучить их знанию. Везло не всем.
Девочка, тем временем, поднялась по ступеням городской библиотеки и исчезла за тяжелыми дубовыми дверями. Арра-Канн улыбнулся. Любит читать? Что ж, это даже хорошо – будет усердна в обучении … когда окажется в Гнезде.
***
Сумрачная, бродила Дейзи меж книжных полок. Извинившись перед старым Оггинсом за опоздание, и получив от него задание протереть пыль на стеллажах с научными трудами, она вооружилась тряпочкой и кисточкой для сметания пыли с особо хрупких документов. Шагая по покрытому темно-коричневой мозаикой полу, она неотрывно думала о случившемся утром. Злость, что поднималась в ней при мысли о нечестивцах-матросах, тотчас сменялась ужасом – она ведь могла убить их. Пусть они не желали им добра и, судя по всему, собирались надругаться над беззащитными девушками, но и становиться убийцей даже из-за таких мерзавцев ей не хотелось. Она ведь и Элли ранила.
Девочка сглотнула. Элли повела себя глупо. Не стоило ей лезть к потерявшей разум драконице. Она обязательно скажет подруге, чтоб та в следующий раз даже и не думала к ней приближаться. Дейзи начинала колотить дрожь при мысли, что она могла покалечить Элли … сжечь заживо. Из глаз брызнули слезы, девочка не выдержала и принялась в отчаянии биться головой о стеллаж. Как же так … почему она не может оставаться человеком? Почему вынуждена перекидываться в дракона? И ладно бы по собственному желанию! Но так?! Она этого не хочет! Она не убийца!
Шум привлек внимание Оггинса. Заглянув за стеллажи, старый библиотекарь испугался.
– Что ты делаешь, дитя? – надтреснутым от волнения голосом воскликнул он.
– Простите, – Дейзи стало стыдно. Она вновь не сдержалась, впала в истерику. Да что ж сегодня за день такой! – Я не хотела вас пугать.
– Что стряслось-то? – Оггинс вытащил из кармана платок и промокнул им слезы малышки.
– С подругой поссорилась, – Дейзи судорожно выдохнула. В общем-то она ненамного покривила против правды. По всему, Элли должна была бы рассердиться на нее – вот как Камилла. Ведь Дейзи ожгла ее, пусть и против воли. Но Элли слишком добрая. Если и испугалась, и обиделась, то виду не подает, и похоже, даже простила ее. Вот только Дейзи себя простить не может.
– И стоила ли та ссора таких слез? – усмехнулся Оггинс. Он, видно, как и большинство взрослых, считал, что у детей не может быть серьезных поводов для обид.
Дейзи не ответила.
– Не грусти, – библиотекарь погладил ее по голове. – Все образуется, я уверен! Пойдем-ка со мной, я дам тебе чайку на успокоительных травах. И не заметишь, как слезы твои высохнут.
– Да я и сама успокоюсь, – смутилась Дейзи.
– Нет-нет, – бодро отозвался Оггинс. – Работать нам с тобой еще долго, а, значит, надобно и хорошее настроение! – он подмигнул девочке, и та робко улыбнулась ему в ответ.
Отхлебывая вкусный чай с валерианой и мятой, Дейзи подумала, что обязательно поговорит с сестрой Кэтрин. Она так долго уклонялась от обучения драконьему искусству, трусливо отодвигала этот миг все дальше и дальше, а теперь вот спонтанно перекидывается.
В тот раз она приняла полуформу, рассорившись с одним из новеньких мальчиков, великовозрастным верзилой, который вздумал, было, устанавливать свои правила … дерзил сестрам, обижал младших, даже угрожал ножом Доменику и Мартину. Тогда это привело Дейзи в ярость: она впервые обратилась в полудракона (а прежде даже и не знала, что такое возможно) и кинулась на него, распоров когтями одежду на груди. Тогда парню повезло: ее, рычащую от бешенства, оттаскивали сестра Гретель и фельдшер Кристиан, который, едва она немного пришла в себя, силой влил в нее успокоительное зелье. Драконице было бы тогда несдобровать, но прибежала сестра Кэтрин, а дети, присутствующие при этой сцене, горячо заступились за Дейзи. Та дрожала от возбуждения, что никак не хотело отпускать ее, скалила зубы и злорадно глядела на обмочившегося со страху, ревевшего во весь голос парня. Если и хотел он силой заработать у них авторитет, то в тот день эта попытка окончательно и бесповоротно сорвалась. После говорили, что отправили его в другой приют в соседнем городе – полутюремного типа учреждение, где находились на воспитании малолетние преступники, коих по возрасту еще нельзя было отправить в настоящую тюрьму.
Вечером Дейзи, лежавшая на больничной койке в полудреме (по настоянию директрисы Кристиан напоил ее снотворным), прислушивалась к приглушенным голосам, смутно доносившимся из смотровой комнаты. Сестра Гретель упрекала сестру Кэтрин, что та не научила вверенную ей девочку контролировать свои нечеловеческие силы. Кэтрин кротко соглашалась, что это – ее просчет и обещала обучить маленькую драконицу самоконтролю. Сестра Гретель тогда сказала, что, если подобное повторится, Дейзи придется выгнать из приюта, поскольку она может также ранить и других детей.
Что ответила сестра Кэтрин Дейзи не услышала – сон сморил ее. Но сестра, и правда, учила ее. Не бранила за то происшествие, но объясняла, как следует держать себя и свои желания в узде. Говорила, что человеческое обличие и внутренняя – драконья – формы тесно связаны и важно держать своего зверя на коротком поводке, не давать ему брать над собой вверх. Долгое время у Дейзи получалось. И вот – новый срыв.
Нет, решила маленькая драконица, вновь принимаясь за работу, она дождется возвращения сестры и обязательно попросит о помощи. Ведь Кэтрин всегда ей помогала.
***
Мягкой, крадущейся походкой, вошел Арра-Канн в читальный зал. Повесил на вешалку у входа свой плащ, оставшись в дорожном костюме: темно-зеленая плюшевая куртка, коричневые штаны с черным, кожаным поясом, мягкие войлочные сапоги по колено. Те, кто полагал, будто драконы сказочно богаты, удивились бы такому скромному, неприметному костюму. Однако для искателя – это то, что нужно, ибо не привлекает к себе лишнего внимания.
Драконий Род вот уже много столетий берег истинные знания о себе. Вместо них по людским городам и селам ходили сказки и легенды о драконах, где было очень мало правды о последних. Времена, когда драконы и маги из людей взаимодействовали между собой, обменивались знаниями, помогали друг другу, давно минули. Ныне драконов осталось немного, а вот род людской рос и ширился от века к веку, становясь еще сильнее, еще ненасытнее – и земель, и пищи, и одежды, и камней, и металлов, и знаний, да и всяких диковин, что порождали и суша, и океан – всего им было мало. Оттого и таились драконы, опасаясь, как бы не переловили их люди, оттого так усердно искали в людских городах и селах детенышей одной с ними крови.
Откинув назад темно-каштановые кудри (волосы, прихваченные медным обручем, спускались до самых лопаток), он окинул взглядом зал. Просторное помещение (конечно, не чета библиотеке Гнезда), конторка библиотекаря, длинные столы в шесть рядов вдоль стен, покрытые зеленым сукном, на каждом – керосиновая лампа в защитном коконе, простая черная чернильница и ворох плотных перьев в медном стакане. Налево – проход к стеллажам, полным книг, тут же и ящики каталога. Как и во всех библиотеках – запах старых бумаг, давних, изрядно пропыленных манускриптов (интересно насколько древние фолианты хранятся в этой провинциальной библиотеке?). Из-за зашторенных легкими белыми занавесями окон струился утренний свет. Тихо, лишь слышен скрип перьев, шорох переворачиваемых страниц. Посетителей в зале было немного – Арра-Канн насчитал всего десять человек. Возможно, потому что утро еще только началось и их будет больше. Вот только заинтересовавшей его девчушки почему-то нет. Но, быть может, она в лабиринте стеллажей, подбирает для себя книгу? Дракон улыбнулся. «Подождем немного», – сказал он самому себе, приближаясь к конторке, где разбирал ворох журналов старый, сухонький, почти что лысый мужчина с клоками тронутых сединой рыжих волос по бокам и короткой, аккуратно расчесанной, рыжеватой бородкой.
Увидев нового клиента, библиотекарь нацепил на нос пенсне и близоруко прищурился.
– Доброе утро! – поприветствовал он Арра-Канна. – Я библиотекарь Оггинс. Чем могу помочь вам, молодой человек?
– Я здесь проездом, – произнес дракон. – Веду путевые заметки и в каждом городе собираю материал по истории краев, где доводится быть. Есть ли у вас нечто подобное?
– Пишете книгу? – улыбнулся библиотекарь.
– Собираюсь, – с достоинством ответил Арра-Канн. И ненамного погрешил против истины – он, и правда, когда появлялась возможность, работал в библиотеках тех городов, где удавалось провести чуть больше времени, чем планировалось, ведя записи в большой кожаной тетради, что всегда носил с собой в дорожной сумке. История – что людская, что драконья, всегда интересовала его. И если драконья была под рукой – надо лишь обратиться к малышу Коци, их бессменному библиотекарю, то с людской историей дело обстояло похуже. Основные вехи ее, драконы-отроки, конечно, изучали, однако, молодого дракона интересовала именно история отдельных краев и городков – а получить подобные сведения можно было лишь в захолустных библиотеках – если они, конечно, вообще, имелись в том населенном пункте, где он останавливался. Записи эти Арра-Канн делал, по сути, для себя – ни для кого из его друзей-драконов они не были бы интересны.
– Дело хорошее, – заметил Оггинс, направляясь к стеллажам. – Погодите немного, молодой человек. Есть у меня то, что вас заинтересует.
Получив стопку книг, дракон устроился неподалеку от прохода к стеллажам и принялся неторопливо просматривать оглавления и бегло – отдельные главы, чтобы понять, на чем ему следует сосредоточиться. И тут его внимание привлек знакомый силуэт. Девочка-драконица шагала вдоль книжных полок, сметая с них пыль. Дракон прищурился. Вот оно что. Значит, она здесь работает. Тем лучше – проще будет разузнать побольше о малышке.
Перелистывая страницы, Арра-Канн искоса наблюдал за девочкой. Лицо ее было хмурым, сосредоточенным. Бархатной тряпочкой она раз за разом проводила по полкам, стирая пыль. На взгляд Арра-Канна ее и так не было – библиотека, похоже, содержалась в образцовом порядке. Даже отсюда он чувствовал ее отчаяние, что маленькая драконица безуспешно пыталась подавить. С детства Арра-Канн мог ощущать чужие эмоции, и чем сильнее были последние, тем легче воспринимались. Эта способность помогала ему избегать неприятностей, еще когда мальчиком он жил у людей. Да и потом, уже в бытность драконом-искателем, не раз выручала его, когда приходилось быстро менять стратегию в общении с людьми.
Нетрудно догадаться, что дитя переживает из-за случившегося с ней сегодня. Дети, выросшие среди людей, вообще, очень болезненно воспринимают свою инаковость, невозможность быть похожим на других, окружающих их взрослых и детей – Арра-Канн знал это по себе. Знал и то, что, даже попав в Гнездо Драконов, детеныши порой не сразу принимают свою истинную суть и их приходится подводить к этому исподволь, начиная с момента знакомства искателя с ребенком и до сопровождения его в Гнездо.
Похоже, что ей не часто приходилось обращаться – судя по столь острой реакции. Запрещают родители? Что ж, это очень возможно. На занятиях в Гнезде, когда их готовили к миссии искателя, наставник рассказывал, что чаще всего родители, в чьих семьях рождается дитя-дракон, бывают не рады такому ребенку: боятся его силы, стыдятся, прячут под разными предлогами от соседей, водят в храмы, дабы очистить от «скверны» или, что хуже – пытаются сбыть: в приюты, цирки, ярморочные балаганы – лишь бы неугодный ребенок больше не позорил семью.
Реже родители гордятся таким отпрыском и его Даром, однако, даже в таком случае прячут ребенка от любопытных глаз и запрещают обращаться под предлогом «как бы чего не вышло». Они даже не представляют, какой вред наносят малышу таким запретом … ведь как не старайся, а природу дракона не переделаешь. Небо будет властно манить его, во сне и наяву, мучить, терзать … и однажды дитя не выдержит и уйдет, поддавшись зову своей природы. Уйдет, наконец, почувствовав себя чужим … ненужным родне, явно или скрыто отторгающей его. Искатели старались забрать детей до этого времени, вот только удавалось это не всегда и приходилось тратить немало сил, аккуратно подводя детеныша к принятию своей сути – слишком уж многие после тяжелых лет жизни в семье или за ее пределами отказывались становиться драконами, предпочитая этому безуспешные попытки остаться людьми … коими они не были изначально.
Забрать юное дитя из семьи всегда нелегко, Арра-Канн знал это по своему опыту. Редко родители отдавали ребенка по собственному желанию (особенно, если были привязаны к нему и по-своему любили), чаще приходилось их долго уговаривать, а то и сочинять легенду о благотворительном учреждении, где малыш получит отменное образование и сможет в дальнейшем продвинуться в жизни. Последнее было не такой уж неправдой – в Гнезде Драконов детеныши и правда проходили обучение, но только не человеческое, а драконье. Бедняки чаще всего соглашались, особенно, когда слышали, что за обучение не придется потратить ни монеты: лишний рот уходил из семьи, да еще и получал возможность неплохо устроится в жизни – чем не завидная судьба? Его товарищам-драконам приходилось порой и выкрадывать детенышей, если они не видели иного выхода, а дитя пребывало в опасности.
Сам Арра-Канн обходился пока без этого. Одного дракончика он подобрал на рынке – голодный, оборванный, малютка-беспризорник воровал там еду и попался торговцам. Несмотря на его юный возраст, разъяренные лавочники принялись бить малыша, и, если бы Арра-Канн не вмешался, плохо пришлось бы детенышу. Тогда он еще не знал, что малыш – дракон, просто заступился за маленького ребенка, заплатив торговцам за украденный пирожок с мясом. И лишь после, выведя за пределы рынка упирающегося, испуганного неожиданной добротой мальчугана (беспризорные детишки, увы, очень рано учатся не доверять никому), пригляделся к нему и понял, что перед ним – дракончик. Теперь тот, кого он спас в тот день, живет в Гнезде под именем Тай-Курта.
За другое дитя пришлось побиться: родители, боясь силы и драконьего облика, что, время от времени, против своей воли обретал необученный детеныш, собирались продать его в бродячий балаган, собиравший всяких уродцев на потребу разношерстной публике. Участь дракончика в таком заведении была бы ужасна. Однако зеленщики (родители детеныша), отнюдь не желали отдавать незнакомцу мальчика и никакие доводы на них не действовали: похоже, они собирались заработать на нем, отдав в балаган, и потому долго торговались, пытаясь выбить за несчастного ребенка побольше денег. Когда же плачущий от страха мальчик оказался, наконец, у Арра-Канна, пришлось долго успокаивать его, кормить в придорожной таверне (бедняга был очень худ и, по всему, недоедал), объяснять, кто он сам, и кем станет малыш, если отправится с ним в Гнездо. Особого выбора у дитя не было, успокоившись и доверившись Арра-Канну, он был препровожден им в Гнездо Драконов.
Дракон подсчитал в уме возраст малышки. Восемь … девять лет? А, может, даже и семь – слишком уж мала и худа – прямо, как последний из найденных им малышей. Что же, придется снова выкупать, как и Ак-Хора? Впрочем, раз она подрабатывает в библиотеке, возможно, библиотекарь ее родственник?
– Кто эта малышка? – спросил он у проходящего мимо Оггинса. – Ваша дочь?
– А на что вам, молодой человек? – неожиданно насторожился библиотекарь.
– Просто напомнила мне одну девчушку, которую я знал, вот и решил, увидев ее – не обознался ли? – улыбнулся Арра-Канн.
– Наверняка обознались – мою племянницу вы едва ли видали прежде, – напряженно ответил Оггинс.
– В таком случае, прошу извинить меня, – и Арра-Канн вернулся к книгам. Реакция библиотекаря подтвердила его предположение – драконица старику не чужая. Даже если не родственница, то все равно что-то их связывает, если уж простой вопрос так обеспокоил его.
Оггинс же, по-старчески шаркая, вернулся за конторку. Он был не на шутку обеспокоен этим неожиданным интересом незнакомца к Дейзи. «Путешественник, значит, – угрюмо думал Оггинс. – Писатель. Знаем мы таких писателей. Не иначе за этой личиной прячется какой-нибудь мерзавец».
Оггинсу было глубоко за шестьдесят лет. За долгие годы он успел повидать многих людей и знал, что порой под маской добропорядочного гражданина может прятаться настоящий злодей: не все из них сразу ведут себя однозначно, давая понять посторонним, кто перед ними. Гораздо страшнее те, кто изображает воспитанного, учтивого, располагающего к себе человека … пряча в душе черноту. Вот и этот миловидный юноша, при всей своей вежливости, может оказаться кем угодно. А может – старика пробил пот – он даже работорговец? Пусть в их стране работорговля запрещена, но в других, сопредельных землях, она вовсю процветает. И если он прав, Дейзи в беде.
Оггинс расстроился, едва вспомнил, что девочка уходит на обед в приют. Этот человек вполне может за ней увязаться и учинить свое черное дело. Как же быть? Разве что попросить Дейзи остаться на обеденный перерыв в библиотеке. Он поделится с ней чаем и бутербродами. А вечером, после закрытия библиотеки, лично отведет ее в приют. Да, пожалуй, так будет лучше, решил старик и немного успокоился.
А Арра-Канн в самом деле долго смотрел на Дейзи. Вскоре она скрылась в глубине библиотеки. Пока дракон размышлял, как бы установить с ней контакт, хрипловатый голос за его спиной произнес:
– Врет он все, этот старикашка.
Арра-Канн обернулся и окинул взглядом его обладателя: темноволосый, кучерявый парень в хламиде вечного студента, лет двадцати пяти на вид. Грызя кончик пера, от чего на нижней губе расплылось темное, чернильное пятно, он неодобрительно смотрел вслед девочке.
– О чем вы? – осведомился дракон.
– Не племянница она ему. Приютская девчонка, у Оггинса подработает. Да еще поговаривают, – школяр понизил голос, – что чудовище она.
То, что старик солгал ему, Арра-Канн понял и сам – все драконы умели распознавать ложь. Но последняя реплика юнца насторожила дракона.
– Она – и чудовище? – сказал искатель, стараясь скрыть беспокойство. – А по мне – так милая, домашняя девочка. На воспитанницу приюта совсем не похожа.
– Вот и видно, что вы чужак в нашем городе, – чуть презрительно бросил юноша. – Да о ней слухи давно уж ходят. Утверждают, что в дракона превращается, – и школяр взглянул на Арра-Канна, видимо, желая оценить реакцию.
Но тот пожал плечами. Лишь спросил:
– Кто-то видел это достоверно?
– Я сам не видал, – признался юноша, – однако, раз ходят слухи, значит, они основаны на чем-то. Стало быть, она и впрямь превращалась.
– Я удивлен, – Арра-Канн насмешливо улыбнулся. – Вы, вижу, студент и все же, до сих пор верите в сказки о драконах?
Юноша побагровел.
– Может, я и не видел, как обращается эта приютская девчонка, но зато я видел дракона вживую! – запальчиво произнес он. – Та еще тварь! – в голосе парня звучала неприкрытая злоба.
На его возглас обернулись и другие посетители. Нахмурил брови Оггинс, несущий к конторке кипу книг. Выглянула из-за стеллажей драконица.
– Любопытно, – Арра-Канн уже открыто улыбался. Людям драконы открывались крайне редко, лишь по самой острой необходимости и то – с разрешения Старейшего. Хотя искатели и общались часто с людьми, но последние обычно не знали, кто перед ними. Драконам, при необходимости несложно было затеряться в людских городах – лишь очень внимательный наблюдатель отличит дракона от человека по форме зрачков. Да и тогда, понял бы, что перед ним не человек – а представитель одной из магических рас. А вот какой именно – едва ли смог бы догадаться.
Так что Арра-Канн не особенно поверил утверждению парня. Даже если представить, что он видел летящего дракона – так собратья Арра-Канна летают на огромной высоте, поднимаясь выше облаков, и самый зоркий глаз не разберет – дракон ли перед ним или парящий в вышине орел.
– Где же я мог вас видеть? – усмехнулся искатель. – Уж больно лицо приметное. Не в таверне ли «Хворый ястреб»?
– Возможно, – нахмурился школяр. – Я часто там бываю.
– И вместо крепких знаний предпочитаете крепкий эль?
– На что вы намекаете? – подобрался юноша. – Что я лгун?
– На то, что после третьей-четвертой кружки эля, не то, что драконы, но и прочие чудеса привидится могут, каковые, заметьте, на трезвую голову и не явятся.
Громкий смех сотряс зал. Юноша вскочил.
– Да что вы понимаете, чужак? – крикнул он разъяренно. – Сами-то, небось, и не видели ничего в своей жизни, а туда же – высмеиваете других! А вот я того дракона, и правда, видел, а по мне – так лучше бы и не было того! Та тварь на нас с неба пала, сцапала мирно пасущихся баранов, разогнала до смерти напуганных пастухов и пожгла целое поле! Там, между прочим, мой брат был – он травы собирал для ботанических исследований и в том пожаре сильные ожоги получил. Хорошо, хоть сам жив остался! Я тушил на нем одежду, я волок его на себе к лекарю, и потому я знаю, что видел – дракон это был, вы слышите, невежды – дракон! – с этими словами он схватил сумку и вылетел прочь из библиотеки. Его книги так и остались лежать на столе – трактаты по медицине, анатомический атлас, справочник по уходу за больным. Судя по всему, парень был медиком, будущим врачом.
Сидящие в зале мужчины смущенно переглядывались. Эмоциональное выступление студента выбило их из колеи. Кое-кто с осуждением поглядывал на Арра-Канна.
– Зря вы так напустились на Марвина – заметил смуглый человек в одеянии вольнопрактикующего адвоката. Его суровое, неприступное лицо скорей подошло бы обвинителю, нежели защитнику, коим он и являлся.
– Он, безусловно, любит приврать, да и радовать себя элем – все так. Однако, то, что он рассказал сейчас вам – не вымысел, парень сам поведал мне эту историю одним вечером в «Хвором Ястребе». Да и брата его я знаю – как раз год назад ходил он, бедняга, перебинтованный. До сих пор, слыхал, шрамы остались. Так что, ничего Марвин не выдумал – тому есть подтверждение других очевидцев.
– Не поделитесь? – дракон облокотился о спинку стула.
– Извольте. На западных склонах Таурага – это самая высокая в нашей местности гора – лежат тучные пастбища, где издавна выпасают свои стада скотоводы. Те места спокойны и привольны, волков да лис отваживают свирепые пастушьи собаки. Владельцы стад верят – этому месту покровительствует само Великое Синее Небо. Вот только однажды в тех местах вдруг появился настоящий дракон – страшный, точно сошел с гравюр старинных художников. Пал с неба, что миг назад еще было чистым, без единого облачка. Огласил страшным ревом окрестности, схватил блеющих от страха животных и изверг пламя. Тогда жара стояла, и трава вмиг взялась. Погибло не столько пастбище, но и часть скота, кто уцелел – разбежались вместе с пастухами. Все это Марвин наблюдал собственными глазами. Удивительно, что тогда, вообще, кто-то сумел выжить. А выжившие в тот день пастухи пришли в таверну чуть позже Марвина, и один из них даже узнал его и спросил о здоровье брата – значит, запомнил обоих.
Против обыкновения Арра-Канн слушал внимательно. Случай, описываемый мужчиной, был вопиющим. И адвокат не лгал – четко излагал случившееся, что поведали ему несчастные люди. К сожалению, не лгал и юноша – даже, если убрать эмоции, что так и плескались в нем, он явно пережил случившееся. И чем, больше искатель думал об этом, тем больше приходил к неутешительному выводу, что сотворить подобное мог только один дракон – неуравновешенный, полубезумный Драм-Хар, сбежавший из Гнезда более двух лет назад.
Драконы без нужды старались не контактировать с людьми, а уж напасть … разве что ему или детенышам грозит опасность. В Правилах для отроков был даже прописан запрет на общение с людьми – если не было на то особой надобности. И, как правило, запрет этот соблюдался. Но Драм-Хар, которого так и не нашли, очевидно, полностью обезумел, коли позволил себе подобное.
– Давно это произошло? – хмурясь, спросил Арра-Канн.
– Около года назад, – ответил адвокат. – Говорят, люди до сих пор боятся возвращаться туда – опасаются, что дракон поселился где-то неподалеку.
– Командир гарнизона, что базируется при той местности, даже посылал отряд солдат обследовать Таураг и его склоны, – подал голос военный, сидевший около окна. Он пришел одним из последних, и Арра-Канн не сразу обратил на него внимание. – Однако они не обнаружили нигде ни самого дракона, ни подобного ему гигантского летуна, как его описывали тамошние жители. Пастбища там действительно выгорели – местами, вообще, в уголь. Но кое-где снова пробивается трава. В пещере, на вершине горы – обугленные кости зверей, но и только. Похоже, тот дракон давно улетел.
Арра-Канн с ним внутренне согласился. Конечно, Драм-Хар, если это и был он, давно оставил эти места. Но это и плохо. Куда теперь он мог податься? В любом случае, дракон собирался рассказать об этом происшествии Старейшему сразу, как только вернется в Гнездо.
– Удивляюсь я вам, господа, – заметил другой посетитель, судя по мантии – преподаватель местного колледжа. – Обсуждаете явную ересь, да еще и верите ей.
– Едва ли это ересь, – мрачно ответил адвокат, – если уж подключили даже военных. Да и сожженная в уголь земля – не шутка.
– Что же вы, всерьез верите, что над Таурагом летал плюющийся огнем ящер? – усмехнулся преподаватель. – Так предоставьте его целиком, чтобы этого мифического зверя можно было изучить. Тогда, пожалуй, можно будет поверить, что на планете еще остался неоткрытый вид животного.
Арра-Канн содрогнулся. Если Драм-Хара, и впрямь, поймают (а живым он вряд ли дастся и погубит множество людей), то тайна драконьего рода окажется под угрозой. Нет, Старейшего надо предупредить как можно раньше.
Дракон поймал сумрачный взгляд маленькой драконицы. Та не спускала с него угрюмых глаз. Он улыбнулся ей. Та, однако, ж не улыбнулась в ответ, а лишь вопросительно подняла бровь. Арра-Канн покачал головой и поднялся, собирая книги и свои записи, сожалея, что нет времени позаниматься здесь подольше. Однако детеныш важнее.
Что ж, тут он узнал все, что хотел. Пришло время познакомиться с приютом.
***
Дейзи выглянула в читальный зал. Странный человек, так заинтересовавшийся ею, уже ушел. Да, пожалуй, и не человек он вовсе – глаза мужчины, с едва заметными бликами пламени, выдавали в нем нечеловеческую природу, более того, они были странно похожи на ее собственные. Девочка слышала, как Оггинс, в ответ на вопрос незнакомца о ней, назвал Дейзи своей племянницей. Только зря – едва старик отошел, как студент, которого Дейзи время от времени видела здесь, сообщил ему всю правду о ней. И с какой злостью он говорил!
Дейзи прикусила губы. Значит, слухи о ней уже проникли в город. Вот огорчится сестра Кэтрин. Впрочем, сама Дейзи догадывалась, что рано или поздно это случится. Однако не понимала реакции того парня … пока он не рассказал ужасную историю, свидетелем которой стал. Почему-то Дейзи не сомневалась, что подобное произошло на самом деле. Она-то знала – драконы, большей частью, злы и надменны (Память Предков, открывшаяся ей при первом обращении, была тому подтверждением). Да и недавнее, собственное поведение в полуформе было просто ужасным. Пожалуй, сестра Кэтрин – единственное исключение из этого правила. Да и она давно уже не живет среди драконов.
А вот тот незнакомец явно был драконом – Дейзи интуитивно чувствовала это. Он отличался от всех этих людей в зале, также, как сестра Кэтрин отличалась от прочих сестер приюта, а сама Дейзи – от других воспитанников. Внутреннее чутье ясно говорило ей – он сородич. И то, что он интересовался ею, настораживало. Тоже почувствовал в ней родича? А может, – Дейзи похолодела, – он видел ее преображение?
То, что он высмеивал того студента, Дейзи как раз не удивило – сестра Кэтрин рассказывала ей, что драконы тщательно берегут правду о себе и предпочитают не общаться без нужды с людьми.
Однако хорошо, что он ушел – драконица опасалась, что он может увязаться за ней. Ей было тревожно. И почему так невовремя уехала сестра Кэтрин? Кроме нее, ей не с кем больше поделиться своей тревогой. Разве что с Элли. Но Элли только испугается и станет переживать за нее. А ей нужен совет взрослого человека. Точнее – взрослой драконицы.
***
Таверна «Хворый Ястреб» – известное место отдыха всякого разношерстного люда, была в этот вечер полна, как никогда. И завсегдатаи сидели тут, и новые лица, кои менялись каждый вечер: матросы с торговых барок (городок стоял в дельте реки Доброй, что впадала в море несколькими лигами ниже по течению), странствующие купцы, наемники, всякие лихие люди – немало их повидала эта таверна. В затхлом воздухе смешались запахи пива, вина, подгоревшего мяса, пряностей, заморской курительной травы. Несмотря на яркое пламя камина и красноватый свет магических ламп, закрепленных в стенах на бронзовых крючках, в таверне всегда царил полумрак. Большой, просторный зал был заставлен чисто выскобленным столиками (ох, и приходилось по ночам возиться с ними служанкам, отскабливая заново сосновые доски от соуса, пятен пива и капель жира!), сегодня полными посетителей. Те, кому не хватило места, толпились у барной стойки, шумно переговаривались, спорили друг с другом, пили эль из высоких кружек, проливали его на пол и громко требовали новой порции; горланили непристойные песни, едко высмеивали друг друга и порой хватались за нож. Но таких буянов зорко высматривали двое вышибал у дверей и выпроваживали пинками под зад, не дожидаясь кровопролития. Хозяин таверны, Даммар с Островов, хорошо платил им за спокойствие, и парни дорожили своим местом. Были и такие, в основном новички, кто дивился разным диковинкам, коими Даммар украсил свое заведение. К последним относились и магические лампы. Лампы эти были безумно дороги и доступны в основном знати, да еще зажиточным купцам (чьи дела шли хорошо), и которые могли купить их для своих жен. Для освещения же простой таверны это была неоправданная роскошь – по мнению обывателей. Однако Даммар, в прошлом капитан торгового судна (а еще раньше – пират, грабивший подобные суда), придерживался иного мнения. Для привлечения посетителей, считал он, они подойдут идеально: свет дают мягкий, не режущий глаз и вони от них совсем никакой, в отличие от тех же масляных или керосиновых ламп; разбить их тоже не получится – защищает хитроумное заклинание и, самое главное – не будет от них пожара: ведь огонь в лампах не настоящий, а колдовской.
С блюдами и тарелками наперевес сновали туда-сюда служанки (некоторые из них, за умеренную плату оказывали услуги определенного рода). Звонкоголосый шум разбавляли пиликанье флейты и жалобные всхлипы старой, видавшей лучшие времена, лютни.
Арра-Канн, накинув на голову капюшон, сидел за одним из столиков у окна. Его бы воля, ни за что не сунулся бы он в подобное заведение, но его спутница пожелала отправиться именно сюда.
После того, как он вышел из библиотеки, дракон побывал в окрестностях обоих приютов. Рассудив, что скорей всего, девочка живет в ближайшем их них – «Приюте святой Каролины» (другой находился в значительном отдалении, на другом конце города), он вскорости убедился в своей правоте, когда, возвращаясь к библиотеке, приметил девочек, что сопровождали до того маленькую драконицу. Одна из них, кудрявая девчушка, исчезла за дверьми библиотеки и снова вернулась спустя несколько минут, изрядно озадаченная и огорченная. Вслед за ней выглянула и драконица. Сказав что-то девочкам, она вернулась назад, а дети направились в приют.
Некоторое время Арра-Канн размышлял, как бы ему поаккуратней разузнать о приюте и малышке, которую он намерен был оттуда забрать. Дворник, что сметал сухие листья, посмотрел на дракона подозрительно, и говорить отказался наотрез. Не лучше вышло и с одной из сестер, строгой, чопорной женщиной в круглых очках, которую дворник поприветствовал, как сестру Гретель. Она также не обрадовалась ему, сухо поинтересовалась, какое у него может быть дело к приюту. Вмешавшийся дворник нажаловался ей, что он, дескать, давно бродит вокруг (значит старик его уже в прошлый раз приметил) и «явно что-то вынюхивает». Разумеется, услышанное не добавило сестре Гретель оптимизма. Пришлось сказать, что они с женой желают взять на воспитание ребеночка из приюта, так как боги не дали им детей. А, поскольку, супруга так некстати приболела (ничего серьезного, обычная простуда), он решил пока сам взглянуть на детей. Позволено ли это ему будет, учтиво справился он у женщины.
Сестра Гретель, однако, ответила ему, что согласно правилам, прийти должна супружеская пара, а вовсе не один из будущих родителей. Пожелала супруге скорейшего выздоровления и посоветовала в следующий раз сначала подать прошение к директрисе приюта Оливии Оммар.
Раздосадованный, Арра-Канн отступил. Со служителями приютов ему еще не приходилось общаться. И если все здешние сестры тверды как кремень, подобно этой сестре Гретель, то забрать драконицу будет непросто. Не пришлось бы ее выкрадывать.
Пока он хмуро размышлял об этом, сидя на скамейке в городском парке неподалеку от приюта, из калитки последнего, выскользнула еще одна фигура и направилась в парк, а потом, воровато обернувшись к приюту, быстро зашагала в другую сторону, накинув на голову капюшон. Даже отсюда Арра-Канн уловил ее волнение и … желание выпить. Заинтригованный, он последовал за женщиной. Так дракон познакомился с сестрой Мартой.
***
Ныне вечер удался у сестры Марты. Вкусного эля, о котором сестра грезила вот уже несколько дней, было предостаточно. И даже платить за него не пришлось: ее спутник, симпатичный молодой человек, не скупился на угощение, подливая ей чарку за чаркой.
Впрочем, как бы не пьянела сестра Марта, скрывать лицо она не забывала. Капюшон ее был надвинут на самый нос, что, однако, не мешало женщине угощаться элем. В отличие от спутника, который, время от времени, со скрытым неудовольствием окидывал посетителей таверны и всю ее обстановку, ее саму все устраивало – и эль, и непритязательная музыка, и сам хозяин – загадочный Даммар, о котором в городке ходило множество слухов. Некоторые из заезжих мужчин даже пытались приставать к ней, но ее спутник мягко их отваживал и что удивительно – те сразу отходили от их столика, даже не разу ни возразив и, кажется, сами были изумлены этим фактом. Несомненно, мужчина был магом. В другое время, Марту, нетерпимо относящуюся к колдунам (ох, и доставалось от нее Кудряшке Элли за проявления магического Дара!), это бы насторожило, но в этот вечер, сама того не замечая, она выпила слишком много. Заплетающимся языком Марта принялась жаловаться незнакомцу на свою тяжкую долю – возиться в приюте с чужими детьми, чьими-то бастардами, лишними для своих семей. А ведь могла бы она иметь собственных детей, да не дали боги. И чем только прогневала их она? Вот и тянет теперь, несчастная, лямку в опостылевшем приюте. И добро бы все дети были как дети, так нет же – и среди них затесался нелюдь!
– Что значит нелюдь? – поднял голову мужчина.
– А то и значит! – неожиданно ожесточилась женщина. – Не человек, она, а зверюга!
– Зверюга? – сузил глаза ее собеседник.
– Так от зверя рожденная, кем еще может быть? – зло фыркнула Марта. – То тиха, как трава придорожная, слова лишнего не скажет, то огрызаться начинает, или пуще того – зубы скалит и рычит, как дикий зверь … вот-вот чудищем обернется!
– Оборотень? – понимающе кивнул он.
– Дракониха! – с ненавистью выплюнула сестра Марта. – Вот не совру – самой видеть приходилось, как эта тварь превращалась!
– Драконица, – рассеянно поправил ее он.
– Да какая разница? – громко возмутилась женщина. – Все одно – зверюга!
На них уже оборачивались. Дракон сделал едва заметный пасс рукой, накладывая Полог Тишины. Он поморщился. От женщины исходили жгучие волны ненависти к драконице. Понятно, что личности такого склада, вообще, мало кого любят, кроме самих себя, но как она, столь не любившая детей, может работать в подобном месте? И девочка … чем, кроме своей непохожести на прочих детей могла заслужить столь нетерпимые чувства? Дракон почувствовал жалость к маленькой драконице. Если все сестры этого приюта так относятся к ней … то, детеныша стоит забрать как можно скорее.
– Ты говоришь о ней с таким гневом, – произнес Арра-Канн. – Что, разве она кого-нибудь ранила?
– Она осторожничает, – неохотно признала Марта. – Но … правда, был один случай в прошлом году. Новенького к нам привезли. Ну и стал он характер показывать, в вожаки пролезть захотел, – она усмехнулась. – Меня в тот день рядом не было, да сестры, помню, шептались. Он, говорили, за нож схватился, да на мальчишек наших полез. Тут дракониха взревела, глазищами заполыхала, когтищи выпустила и как рванет ими мальца! Рубашка на нем висит распоротая, по груди царапины глубокие змеятся, а сам он голосит, как молодой бычок, сопли размазывает. Я уж думала, – понизила голос Марта, – что теперь ее точно выгонят, но нет! Заступилась за нее Кэтрин, святоша наша, защитница всяческих обиженных, а главное – любимица директрисы. Уж не знаю, чем она сумела так ее очаровать, Оливия всегда с ней соглашается! Я дольше нее служу и то такого доверия не добилась!
Про себя Арра-Канн подумал, что сестра Марта действительно не заслуживает доверия. Уж насколько мало он с ней общался и то – не допустил бы ее к детенышам. Куда же смотрит местная директриса?
– Как же девочка к вам попала? – спросил искатель.
– Да так же, как и почти все дети к нам попадают. Младенцем ее на наш порог подбросили.
– Младенцем? – поднял он брови. – Что, прямо в пеленках? Или в лохмотьях? Во что там обычно заворачивают подкидышей?
– Она голышом была, – скривилась Марта. На крыльце лежала аккурат посреди пестрых скорлупок, – Марта закашлялась – организм, наконец, воспротивился столь обильному поглощению эля. – Я ведь первая ее и обнаружила, – посверкивая очами, сообщила женщина, склонившись к нему. – Как сейчас помню: лежит нагой совсем ребенок – то ли в крови, то ли в какой смазке, а вокруг скорлупа валяется, крупные такие куски, уж явно не курица снесла, – усмехнулась она. – Вечер, сумеречно и морозно, с неба крупа снежная сыпется, и ветер до костей пронизывает. А она пищит тонко и ручонками шевелит. Я и заорала от неожиданности. А потом сестры наши набежали, в комнату ее принесли, и ну охать над ней! А ведь сразу-то понятно было, что не человеком она вырастет! Я и сказала им тогда: давайте в храм девчонку отнесем, пусть жрецы ее судьбу решают! Но тут эта сердобольная Кэтрин вмешалась, девчонку отстояла и с разрешения директрисы только ею и занималась потом. А по мне – так зря время тратила! Из зверя-то человека не сделаешь! Вот и она зверенышем выросла! Дитем неразумным, еще в колыбели, пищала так тонко, будто на большее и сил не хватает! А как подросла – скрытной да неразговорчивой стала. Другие – дети как дети: бегают, шумят, шалят – не без этого, конечно! А эта – то с книжкой день-деньской сидит, то в небо пялится, как ненормальная. Нет, никогда она мне не нравилась!
– Не может быть, – прошептал потрясенный Арра-Канн. – Из яйца рождаются только Истинные драконы!
1 – 16 мая 2022 г.