Небо вновь зовет ее … зовет властно, непреодолимо, манит глубокой лазурью, где хочется утонуть, нырнуть в самую его глубину и там затеряться; поймать крыльями тугие воздушные струи и отдасться им, позволить прохладе коснуться разгоряченного тела … плыть и плыть в небесах, ни о чем не думая, не возвращаясь более на пыльную, так надоевшую землю. Бросить лишь один взгляд вниз и увидеть, как далеко под тобой тает земля, прячась в туман, в облака … туда ей и дорога …
Как же прекрасно лететь … но почему вдруг крылья предают ее, почему тяжелеют и тянут вниз, к земле, что вновь появляется из дымки и стремительно приближается? Свист ветра, тревожный, нарастающий, заполняет уши. А земля все ближе и ближе… и нет сил остановить это падение…
Раз за разом снится ей этот сон, с небольшими вариациями, но один и тот же, сон, возвращающий ее в день, когда она надолго рассталась с небесами. Уже давно зажили сломанные крылья, да и в теле с тех пор прибавилось силы, но страх, пережитый ею тогда, он не забылся, никуда не делся, да и оставит ли когда-нибудь ее? Небо отныне закрыто для драконицы Дейзи, воспитанницы приюта Святой Каролины.
Дейзи горько усмехнулась, осторожно повернула голову вправо, влево. По бокам от нее, на широкой приютской кровати спали еще две девочки: закадычная подружка Элли – справа и Камилла, что подругою назвать было трудно – то и дело находила она способ поддеть Дейзи – та сопела слева. Но всерьез они никогда не ссорились. И не потому, что ссоры были строжайше запрещены сестрами приюта, а потому, что, деля общую постель, невольно стараешься сохранить какие-никакие приятельские отношения.
В окошко глядел серый рассвет. По всему, еще можно было поспать часок до общего пробуждения, но спать уже не хотелось.
За окном моросил мелкий дождик, отбивая по подоконнику ему одному ведомый ритм. Из-за начисто вымытого стекла (окна в приюте мыли каждую неделю, привлекая к уборке воспитанников), проглядывал кусочек неба, покрытый стальными тучами, низко нависшими над землей. Дейзи подумала, что летать под дождем ей еще не приходилось. Да и то – в воздух она поднималась от силы раза три-четыре. Только и научилась держать тело в воздухе, равномерно взмахивая крыльями, и немного набирать высоту. Высоко летать Дейзи не решалась даже тогда … до падения. Стыдно признаться, но у нее, драконицы от рождения, кружилась голова, стоило лишь подняться слишком высоко – выше самых высоких кипарисов. А ведь, драконы, говорила ей сестра Кэтрин, летают даже выше облаков – их тела приспособлены к таким высотам, где иные уже давно стали бы задыхаться от недостатка воздуха. Но не драконы. Дейзи слушала, верила и завидовала, что она не такая. Что сама сестра Кэтрин может высоко взлететь и это ее ничуть не пугает, а Дейзи вздрагивает при одной мысли о такой высоте.
О том, что милая сестра Кэтрин, которую любили в приюте все дети – и малыши, и старшие – драконица, девочка узнала от нее самой. Как и правду о том, как сама Дейзи появилась в приюте десять лет назад. Кэтрин учила ее летать … и очень огорчилась, когда Дейзи, после того падения (оно привело сестру Кэтрин в ужас), уже поправившись, отказалась продолжать занятия, не находя в себе силы вновь пережить весь этот кошмар. Кэтрин не стала тогда настаивать, сказав, что девочка всегда сможет продолжить полеты с ней, когда будет готова. Но Дейзи не была уверена, что когда-нибудь снова решится подняться в воздух. Хотя, что греха таить, порою этого очень хотелось. Хотелось вновь расправить крылья, ощутить каждой чешуйкой (они у драконицы были темно-красные, пожалуй, как парадная скатерть в кабинете директрисы приюта, Оливии) тугие струи воздуха, глотнуть свежего ветра – так, чтобы до отказа наполнил легкие. Представлялось, как она возносится над надоевшим до зубовного скрежета городком, парит над всеми этими лавочками, островерхими домиками мещан, коттеджами купцов и многоэтажными дворцами местной знати – таких, в городе, кстати, было немного; местным рынком – грязным, пыльным, вечно шумным, с крикливыми торговками, мальчишками-лоточниками, злыми покупателями, торгующимися за каждую лишнюю монету, остановками экипажей и дилижансов (последние циркулировали между соседними городками), школами (их в городе было две) и лачугами бедноты, селящимися на дальних окраинах.
Впрочем, это были пустые мечты. Сестра Кэтрин не раз говорила ей, что ни в коем случае не стоит попадаться людям на глаза. Даже летать ее она учила, когда приют выезжал на летнюю дачу, в лесу, близ деревни, где и находилось арендуемое каждое лето одноэтажное строение. Они уходили подальше от людей, и сестра Кэтрин показывала юному детенышу, как следует держаться в воздухе. Как же давно это было. Вот уже, пожалуй, два года, как она не отваживалась на полет.
Но пока Дейзи предавалась воспоминаниям, в коридоре раздалась звонкая трель бронзового колокольчика. Раскатистый голос няньки Роуз разорвал сонную тишину:
– Подъем, ребятушки! Утро пришло!
***
Ворча, воспитанницы одна за другой вылезали из согревшихся за ночь постелей. В спальне было прохладно, поленья в маленьком камине за ночь прогорели и тепла он уже почти не давал. В белых ночных рубашках из плотного домотканого полотна, растрепанные со сна, они засовывали ноги в башмаки, толпились с накинутыми на плечи полотенцами около рукомойника с холодной водой (сестра Чалла считала, что ничто так не освежает поутру, как холодная вода). С вечера дежурными по спальне воспитанницами в рукомойник заливалась теплая, почти горячая вода, что приносили с кухни в большом ведре. Вот только за ночь она успевала остыть. И если вечером, перед сном, умываться было одно удовольствие (кто же в здравом уме откажется от теплой водички?), то по утрам для самых теплолюбивых девочек это становилось настоящим испытанием. Торопливо одеваясь в серые форменные платья, расчесываясь и заправляя постели, они жаловались вошедшей в дортуар няне Роуз друг на друга, рассказывали свои сны, ябедничали, та же шагала меж кроватей, следя, чтобы заправлены они были, как следует. Нерадивых Роуз стыдила, тех же, чьей работой была довольна, во весь голос хвалила и ставила в пример остальным.
– Дейзи, ну чего ты там копаешься? – сердито спросила Кудряшка Элли, ее соседка по кровати. – Няня вот-вот будет здесь!
Боги наградили Кудряшку привлекательной внешностью: высокая для своих двенадцати лет, смуглокожая, черноглазая, с иссиня-черными тугими кудрями, Элли обладала добрым нравом и была заводилой в их компании. Всяческие шалости, что порой прерывали мирную, устоявшуюся жизнь приюта, исходили, главным образом от Элли, и воспитательницы знали это.
Она же опекала Дейзи, сколько девочка себя помнила. Даже, когда выяснилась истинная драконья природа малышки, Элли не отвернулась от нее, как некоторые старшие воспитанники, напротив, продолжала защищать от несправедливых нападок.
В отличие от Элли, Дейзи казалась моложе своих десяти лет: миниатюрная, худощавая девочка со светло-каштановыми волосами, едва доходившими ей до плеч. Необычными в ней были только глаза: светло-серые, с черным, вертикальным зрачком, в минуты страха или гнева они загорались желтым пламенем, чем безмерно пугали тех, кто не знал о драконьей сути девочки.
– Да она нарочно это делает! – с раздражением заметила Камилла, Ками-Ледышка, как прозвали ее воспитанницы. В отличие от Элли, Ками не испытывала к Дейзи большой симпатии, но и не враждовала с ней. Скорее досадовала, что приходится делить одну постель, но тут уж ничего поделать было нельзя – все комнаты с недавних времен были переполнены, не зря воспитанницам пришлось потесниться и спать по трое в одной кровати, когда еще полгода назад, детей укладывали парами. Но военные действия, что вели князья соседних городов привели к тому, что в их городок стали прибывать беженцы, а главное – множество сирот, коих распределяли по двум городским приютам. Кого-то потом забрали родственники … а кто-то так и остался на попечении сестер.
Скорчив недовольную мину, Ледышка наскоро плела косу. Последняя выходила неопрятной: белокурые пряди тут и там выбивались из нее, заставляя Камиллу недовольно фыркать и морщиться – времени переплетать косу уже не оставалось. Нянька Роуз вот-вот закончит утренний обход и погонит всех на завтрак. А есть и правда хотелось. Вчерашний крупеник с маслом уже давно покинул желудок и теперь под ложечкой противно сосало.
– Не болтай глупостей! – насупилась Дейзи: их неприятие было взаимным. Дейзи терпеть не могла долговязую Камиллу, появившуюся у них в приюте чуть больше года назад, считая ее глупой, недалекой, деревенской девочкой, слишком много воображающей о себе. Маленькая драконица торопилась: нянька Роуз уже придирчиво осматривала соседнюю постель, громко критикуя Магду, Бернарду и Сильвию за крохотные (и как это она их углядела?) складки на покрывале, которые те едва успели расправить прямо перед ее приходом.
В приюте существовало негласное правило, чтобы каждый день одна из трех воспитанниц убирала их общую постель. Сегодня, как раз, была очередь Дейзи, и она, заправив кровать, лихорадочно выравнивала подушки. За этим занятием и застала ее няня.
– Ну-ка, посмотрим, – она цепким взглядом окинула покрывало, и, не найдя, к своему удивлению, ни одной складки на нем, перевела взгляд на подушки. Дейзи уже совсем было вздохнула облегченно, как у них на глазах, уголок одной из подушек (причем ее собственной!) опустился книзу.
– Точно меня дожидался! – засмеялась Роуз.
Девочки вокруг захихикали, даже Элли улыбнулась. Одна Дейзи нахмурилась, ожидая выволочки.
– Что ж мне с тобой делать-то? – Нянька уперла руки в бока. – Не умеющую аккуратно прибрать постель девушку и замуж-то никто не возьмет.
Вокруг захихикали громче: Роуз оседлала своего любимого конька. О том, как важно быть хорошей хозяйкой и женой, конечно, твердили почти все сестры приюта, но нянька Роуз старалась особо.
– А я замуж и не собираюсь! – исподлобья глядя на няньку, сообщила Дейзи.
– О, какие речи пошли! – ухмыльнулась та. – А я тебе говорю – всякая девушка должна замужем быть! – она наставительно подняла палец. – И хозяйство вести, и детей рожать …
– И мужа ублажать! – в тон ей фыркнула Бернарда, стоящая за спиной у Роуз.
– Цыц! – возмущенно сказала та, стремительно оборачиваясь к воспитаннице под смех других девочек. – До «ублажать» вы еще не доросли!
– А сами вы почему тогда не замужем? – не удержалась Дейзи и тут же прикусила язык: ну как разозлится нянька?
– А я была замужем, – ничуть не смутилась Роуз. – Давно уж дело было. Двадцать лет назад мужа схоронила – от зимней лихоманки помер он. Сынок мой подрос, да и в столицу уехал, аптекарскую лавку там открыл. А я вот с вами век свой коротаю, бестолочи малолетние! Ладно, хватит болтать – топайте на завтрак! А ты, крылатая, – обратилась она к Дейзи, будешь мне сегодня посуду мыть, раз такая языкастая!
Дейзи поморщилась. Мытье посуды после завтрака, обеда, и ужина было одним из наказаний, и драконица его терпеть не могла, хотя и выполняла безропотно.
– Хотя нет… – тут же передумала Роуз. – Лучше ты мне два ведра картошки начистишь!
Драконица пожала плечами. Чистить картошку уж всяко лучше, чем мыть чужую грязную посуду.
– Вот после завтрака и приступишь! – распорядилась нянька.
– Няня Роуз, мы сегодня в городе работаем, – напомнила ей Элли. – Дейзи как раз весь день у библиотекаря будет. Ей опаздывать никак нельзя – он уж больно строг.
– Боги с вами, – махнула рукой Роуз. – Но тогда уж непременно перед ужином придешь! Я тебя на кухне ждать буду! И не опаздывай у меня!
***
В столовой было чуть потеплее. В окошки гляделось серое, промозглое утро, от щелей в рамах потягивало сквозняком. Хоть и затыкали их тряпками на зиму, а все же вездесущий холод умудрялся просачиваться и через них. Над большой кастрюлей с просяной кашей поднимался аппетитный пар и Дейзи, занявшая с другими детьми свое место за столом, сглотнула слюну. Есть хотелось очень сильно, а медлительно раздающие тарелки с кашей сестры Чалла и Ивэна только усиливали чувство голода.
На деревянных скамьях, стоящих вдоль чисто выскобленного длинного стола, сидело сорок пять детей самого разного возраста – от пятилетнего Мигеля до шестнадцатилетней Каролины. Последняя выпускалась в этом году, и ей уже готово было место в швейной мастерской. Первая в рукоделии (оно считалось одним из самых важных предметов для девочек), она могла не бояться за кусок хлеба во взрослой жизни, которая уже вот-вот ожидала ее. Меньше всего здесь было мальчиков – всего четырнадцать пареньков, не считая двухлетнего кроху, которого пять дней назад подбросили к дверям приюта, оставив одетого в лохмотья ребенка в ветхой корзинке на крыльце.
Самых младших – от грудничков до трехлетней малютки Маргарет кормили прямо в детской. Няня Роуз и младшие сестры Хлоя и Синильда, приставленные к малышам, приносили бутылочки с молоком и чашки с манной кашей, с ложечки кормя и неугомонную Маргарет, что норовила совершать трапезу сама, и истощавшего беднягу Мартина (так сестры назвали недавно подброшенного кроху).
На стол поставили блюдо со свежеиспеченным хлебом и кувшины с чаем из местных трав. Летом воспитанники собирали их в лесу, близ которого находился городок. Сестры засушивали их впрок и долгими холодными днями поили детей этим настоем, не только утоляющим жажду, но и спасавшим от простуды. Хором возблагодарив богов за новый день и добрую пищу, воспитанники принялись за еду. Шумно стучали о тарелки оловянные ложки, дети переговаривались, тянулись за хлебом, запивали кашу чаем, кашляли, подавившись проглоченным второпях куском, били по рукам тех, кто не в свой черед тянулся за новой порцией хлеба. Старшей воспитательнице не раз приходилось ударять в железное блюдо, призывая детей к тишине и порядку.
Наконец, и сестры сели есть. Лишь Кэтрин не было среди них – директриса Оливия еще вчера услала ее с поручением в одно из дальних сел. Сегодня Кэтрин не ждали. Не было и уроков в школе. Младшие дети оставались в приюте, под надзором сестер, старшие же должны были отправляться на работу в город. Большинство ребят, особенно мальчики, помогали в мастерских – по договору администрации приюта с цехами, сироты получали профессию, которая помогла бы им в дальнейшей жизни и самые способные оставались при мастерских – сначала, как ученики, потом – как подмастерья.
Так, Доменик и Ганс отправлялись в мастерскую сапожника (тот взял их в ученики этой осенью), Гуннар и Яков помогали в кузнице, а косоглазый Мартин, долговязый Франсуа и его брат-двойняшка Саймон спешили к гончару Августу, славившемуся в городке не только тончайшей посудой, что рождал его гончарный круг, но и затейными фигурками зверей и сказочных существ, что рады были приобрести для своих детишек горожане. Вот такие фигурки мечтал научиться делать и Мартин: игрушек в приюте никогда не бывало вдоволь, да и часто ломались они. А умение лепить забавные фигурки, пожалуй, пригодилось бы не только приюту, но и в дальнейшей, взрослой жизни паренька. Впрочем, двенадцатилетний Мартин пока так далеко не заглядывал.
Каролина, Элиза и Франсуаза прошлой зимой поступили в ученицы к модистке Лоран, и все трое стонали от вечных придирок последней – мастерице все было не по вкусу, разве что умелую Каролину она немного отличала.
Магда и Сильвия в сопровождении толстой сестры Барбы обычно уходили на рынок за провизией. Впереди, как правило, шагала Барба с огромной корзиной в руках. За ней, с двумя корзинками поменьше, семенила Сильвия, а следом Магда катила тележку для овощей. Обе девочки не только помогали сестре с покупкой продуктов на неделю (а следовало набрать немало – и круп, и овощей, и рыбы, и молока для самых младших, а если денег выделялось предостаточно, то и масла, и муки, и сахару по чуть-чуть (уж очень был он дорог, впрочем, и цена на мед больно кусалась), но и наблюдая за ней, учились вести переговоры с торговцами. Сестра Барба торговалась самозабвенно, с огоньком, за каждую монету – не зря именно ее вот уже много лет отправляли на рынок. В иные дни ей удавалось выбить хорошую скидку на редко перепадающие сиротам продукты.
Те же из старших, кто оставался в приюте, помогали по дому: убирали комнаты, таскали из колодца воду, кололи дрова, мели двор (хоть и был в штате приюта дворник, он же плотник, он же сторож, считалось важным научить детей всякому труду), нянчили грудничков, присматривали за игравшими в саду малышами или помогали фельдшеру Кристиану, жившему при приюте, готовить перевязочный материал и толочь снадобья для лекарств.
***
Элли, Камилла и Бернарда шагали по мостовой. За ними, чуть приотстав, семенила Дейзи. Девочки помогали на рынке цветочнице Миранде, молодой девушке, охотно обучающей приютских воспитанниц своему искусству. Девочки составляли букеты, зазывали прохожих (особенно хорошо это получалось у Камиллы, чей тонкий певучий голосок привлекал к ней покупателей), выполняли мелкие поручения. Дейзи же сестра Кэтрин пристроила в местную библиотеку, в помощь старому, желчному Оггинсу, заведовавшему ею вот уже без малого добрых четыре десятка лет.
Подруги жалели Дейзи: сварливый нрав Оггинса стал притчей в языцех в их маленьком городке и был известен даже в приюте. Сестры Чалла, Хлоя и сама Кэтрин не раз заходили к Оггинсу, подбирая книги, как для детей (и добросовестно переписывали в тетради понравившиеся стихи, сказки и детские рассказы – приютская библиотека была бедна), так и для себя. Мечтательная Хлоя брала исключительно стихи, Чалла – романы о любви, а Кэтрин, предпочитавшая в основном классику, время от времени запрашивала у Оггинса справочники и учебные пособия по различным наукам: сестра в свободное время (коего, увы, было немного) занималась самообразованием, что импонировало старому библиотекарю.
Дейзи с охотой ходила в библиотеку. Она протирала от пыли стеллажи, помогала расставлять книги на полках и выслушивала бесконечные замечания старика. Бывало, Оггинс выговаривал ей за то, что ее не дозваться, однако, происходило это не от лености (такого за Дейзи никогда не водилось), а от того, что, втихаря, снимая понравившуюся книгу с полки, она так увлекалась чтением, что забывала обо всем на свете и не слышала зова библиотекаря. Маленькая драконица рано пристрастилась к чтению с подачи сестры Кэтрин и перечитала практически все книги в приютской библиотеке – из тех, что были доступны сиротам, даже потрепанные учебники, по которым их учили сестры. Городская библиотека давала девочке возможность расширить кругозор, чему Дейзи была очень рада. Да и Оггинс бранился только для порядка: такое стремление к знаниям вызывало у него уважение.
– Хоть и завтрак недавно был, а есть все равно хочется! – протянула Элли.
– Порции маленькие и добавки не дают, – проворчала Бернарда. – Этим разве что малыши и будут сыты, но мы-то уже взрослые почти, – тринадцатилетняя Бернарда вытянулась во весь рост, запрокинула голову, отчего качнулись тяжелые золотисто-рыжие локоны, схваченные на затылке простенькой серой лентой, и сразу стало видно, что она на голову выше всех девочек. Дейзи и вовсе была ей по плечо.
– Согласна с Элли, – подала голос Дейзи. – Вроде и поели, а все равно голодно. Придется теперь до обеда терпеть.
– Ты-то у нас вечно голодная зверушка, – фыркнула в ответ Камилла. – Такую не прокормишь!
– Ага, – мрачно подтвердила драконица. – Вот сейчас тебя съем.
Голод Дейзи, и правда, переносила плохо (сказывалась ее драконья природа – ведь драконятам нужно больше пищи, чем обычным детям), и очень не любила, когда ее (как и других детей) за редкие проступки наказывали лишением ужина – то было суровое наказание для малышки. Нет, сирот, конечно же, никто не морил голодом, но порции, и правда, были небольшие – как раз, чтобы дождаться следующего приема пищи. Не в последний момент это объяснялось тем, что на питание выделялось ограниченная сумма, а дети в последние месяцы только прибывали из разрушенных сел (чему способствовали военные разборки князей).
– Ха-ха! – нервно отозвалась Камилла и сочла за лучшее отойти от девочки подальше. Нет, она понимала, конечно, что Дейзи так шутит, но при этом не забывала, что та – не человек и не упускала случая напомнить малышке о ее драконьей сущности.
Бернарда закатила глаза. Элли засмеялась.
– Похоже, надо нам всем подкрепиться! – заявила она весело.
– Чем? – хмуро спросила Камилла. – Может, ты хлеб в кармане припрятала?
– Насчет хлеба – это хорошая идея, – заметила Элли и приложила палец к губам. Затем она повернулась к лавке пекаря Хуго, грубого мужчины, толстого, обрюзгшего, бьющего, по слухам свою жену. Хуго совершенно не выносил ребятишек – и беспризорных, и приютских – для него все они были одинаково хулиганами и попрошайками, которых следовало гнать прочь. Элли, да и большинство сирот, его терпеть не могли.
Девочка нахмурилась и чуть заметно повела в воздухе пальцами. Один из пышных хлебцев, что лежал на лотке перед лавкой, где уже собирались покупатели, аккуратно поднялся в воздух и поплыл к девочкам. Никто, что удивительно, даже не обратил на это внимание – Элли как-то ухитрялась отводить посетителям глаза, хотя никто ее этому не учил. Вообще ее магический Дар проявлялся спонтанно, а научить контролю и владению собственной Силой было некому. Да и денег, чтобы отдать Элли в обучение магу приют не имел.
– Оп-ля! – Элли ловко подхватила хлеб, разломила его на четыре части и раздала подругам. Дейзи свой кусок проглотила, почти не жуя, Бернарда приняла краюшку, качая головой: подобных действий она не одобряла. Но и не сказала ничего, вгрызаясь в дивно пахнущую мякоть крепкими зубами. Камилла же насупилась.
– Когда-нибудь ты плохо кончишь, Элли, – чопорно произнесла она. – Или Хуго заметит, как ты крадешь у него, или кто из прохожих. И сдадут тебя городской страже! Вот позор-то будет!
– Я не воровка, если ты об этом, - напряженно откликнулась Элли. – Никогда в жизни ничего без спросу не брала, ни в приюте, ни за его пределами, слышишь? А что до Хуго – давно хотела досадить этому жадному, жирному гаду! И с него, поверь, не убудет! Подумаешь на один-единственный хлеб обездолила! Да он все, что напек, втридорога продаст!
– Да угомонитесь вы, девчонки, – спокойно ответила Бернарда. – Ты будешь-то есть, Камилла? – спросила она.
Все еще обиженная, Элли протянула хлеб Камилле. Та взяла его, мрачно разглядывая. Есть, в самом деле, хотелось.
– А ты Элли, и правда, больше так не делай, – продолжила Бернарда. – Попадешься ведь однажды – тут Камилла права. Хуго, конечно, тот еще фрукт, но чего ты так на него взъелась?
– Слыхала про Фелицу? – сумрачно спросила Кудряшка.
– Дочь поденщицы Эммы? – нахмурилась Бернарда.
– Ну да. Ее мать, как с чахоткой слегла, так и деньги в доме перевелись. Фелица сама, вместо нее по домам ходила, белье стирала, да много ли на этом заработаешь? Вот и еду она в лавках в последнее время в долг брала. А Хуго, мерзкая дрянь, сказал ей: мол, в долг не дам, не проси, однако, о цене мы с тобой договоримся. И руки свои потные к ней тянет, урод! Насилу от него вырвалась, и то потому что жена Хугова вошла! А не то в подсобку бы уволок – что ему худущая Фелица, противник разве?!
– Вот же гад! – выдохнула Дейзи, и глаза ее вспыхнули ярким пламенем. Драконица опасно сощурилась, недобро поглядывая на лавку.
– И правда! – Бернарда положила руку на плечо Дейзи. – Угомонись! – шепнула она той. На тебя уже оборачиваются.
Дейзи резко выдохнула, повернувшись к подругам, и попыталась успокоиться. Пламя в ее глазах медленно угасло.
– А что до пекаря, – продолжила Бернарда, – он, конечно, негодяй, тут и не спорит никто. Но только и ты, таким образом, ему не отомстишь. Хуго не беден, ты верно подметила, он на лавке своей неплохо зарабатывает, и потерю одного хлебца, пожалуй, даже не заметит. Но это сегодня. В другой раз тебе может не повести.
– Вот и я тоже самое говорила, – пробурчала Камилла.
– Ну так пожалуйся на меня сестрам, – пожала плечами Кудряшка. – Хоть Гретель, хоть Марте, хоть самой директрисе Оливии донеси. Мне все равно, – и она задрала нос.
– Даже не вздумай! – Дейзи шагнула вперед, остро глядя в лицо слегка опешившей от этого натиска Камилле. – Особенно Марте!
– Марта тебя не любит, это всем известно, – криво улыбнулась Камилла. – И, вообще, с чего ты решила, что я побегу докладывать сестрам? Я не стукачка!
– Марта, вообще, никого не любит! – огрызнулась драконица. – Зато обожает запирать в чулане – за дело и без!
– Дейзи, да успокойся ты! – Элли обняла ее. – Мне-то, в конце концов, все равно!
– А мне нет! – горячо возразила Дейзи.
– Девочки, поспешим! – примирительно проговорила Бернарда. – Иначе всем нам сегодня влетит за опоздание!
– Да, идемте! – Камилла задрала голову. – Миранда уже заждалась нас.
В молчании подруги дошли до поворота. Здесь они должны были разделиться: путь девочек продолжался дальше вдоль аккуратных двухэтажных домиков с мебелированными комнатами, сдаваемыми внаём, а Дейзи сворачивала направо, к Аллее Цветов – длинной, красивой улице, с посаженными вдоль нее пирамидальными тополями, цветочными клумбами, скамеечками и фигурным фонтаном в конце аллеи – как раз напротив библиотеки.
– Ну что, до полудня, сестренка? – Элли наклонилась к Дейзи, целуя ту в лоб. Несмотря на всю необычность маленькой драконицы, Кудряшка была привязана к ней и защищала девочку, где только могла. И Дейзи отвечала ей тем же.
Неожиданно, из-за соседнего дома вынырнула компания матросов. Пятеро крепких парней и все навеселе: явно успели набраться в ближайшей к порту таверне. Заметив четырех девочек, одетых в серые сиротские платья, они дружно захохотали, предвкушая легкую добычу.
– Вот принесла же нелегкая, – сквозь зубы процедила Бернарда.
– Какие хорошенькие девочки, – протянул самый высокий из них, по виду – сущий громила, со сломанным носом и глубоким, белесым шрамом на левой скуле. Вылитый пират, только черной повязки на глазу не хватало. – Просто милашки, и какие аппетитные, верно я говорю, парни?
Парни, окружая девочек, ответили гоготом. Окинули маслеными взглядами стройную фигурку Элли, золотисто-рыжие локоны Бернарды, белокурую, тонкокостную Камиллу.
– Куда держите путь, красавицы? – нагло спросил один из них, блондин с неприятными чертами лица.
Камилла не выдержала. Съежившись, она отступила назад, за спины девочек.
– Чего вам от нас надо? – Ледышка готова была удариться в истерику. Еще ни разу ей не приходилось попадать в такую ситуацию. Среди белого дня … и, как назло, нет прохожих – некого позвать на помощь. А если бежать – то враз догонят. Вон их сколько – ее начало ощутимо трясти.
– Чего мы хотим? – громила растянул губы в насмешливой улыбке. По-видимому, именно он был вожаком в их компании. – Да познакомиться с вами желаем … поближе! – он голосом выделил последнее слово и заржал, ему вторили дружки.
– Шли бы вы мимо, – сдержанно посоветовала Элли, сжимая за руку рыдающую в голос Камиллу, Бернарда же молча вынула из рукава тонкое лезвие: месяц назад, в тайне от взрослых, она попросила Гуннара, с которым была в хороших отношениях, выковать ей нож.
– А умеешь ли ты пользоваться им, малышка? – ухмыльнулся кареглазый матрос с длинным, через всю левую половину лица шрамом, что шел почти от самого глаза и до подбородка.
– Рискнешь проверить? – криво усмехнулась Бернарда. Она блефовала, конечно – не так уж хорошо и научилась пользоваться ножом. Скорей всего ее быстро разоружат … разве что удастся нанести хотя бы один удар. Девушке было страшно, но показывать это она не хотела.
И тут голос подала Дейзи. Элли, в самом начале, задвинула ее за спину, как самую младшую из них. Однако драконица шагнула вперед. Она не закричала и не заплакала, как Камилла, даже не стала звать на помощь. Из горла девочки вырвалось глухое рычание, становившееся с каждым мгновением все громче. Секунды спустя она уже шипела по драконьи; глаза налились ярко-оранжевым пламенем, а зрачки, наоборот вытянулись в тонкую линию. Из-под ногтей брызнули капли крови, а следом из-под них же выдвинулись бритвенно-острые черные лезвия-когти. Ладони, лоб и щеки стремительно покрывались красной чешуей. Элли, видя это, пришла в ужас: драконица неудержимо перетекала в полуформу, что было на ее памяти всего один раз. Но тогда рядом были сестры. Когда же по шее Дейзи вниз побежали огненные всполохи, Кудряшка ни на шутку испугалась. Что если Дейзи обратится прямо здесь, посреди улицы? Как им удержать ее тогда? Да, она уже сейчас не владеет собой.
– Что это за тварь? – напряженно спросил вожак. – Никак оборотень?
В это время из рта Дейзи посыпались искры. Она явно готова была дохнуть огнем.
– Да бесноватая, – невозмутимо ответила Бернарда. – Как что не по ней – сразу яриться начинает. Мы ее стараемся не злить и не пугать, а то, знаете ли, в глотку вцепиться может.
– Вы бы убрались отсюда, – напряженно подтвердила Элли. – Иначе мы ее не удержим.
– Пугать вздумала, пигалица? – блондин вытащил кастет, не сводя полного злобы взгляда с Дейзи. – Так, я уже оборотней бивал!
Зря он обнажил оружие. Драконица взревела, и уже не искры, а полноценная струя пламени выплеснулась из ее рта и охватила рукав матроса. Тот взвыл, роняя кастет, и попытался сбить огонь, а его товарищи с криками отступили.
– Пойдем! Нечего с этим чудовищем связываться! – заговорило разом несколько голосов.
Их вожак со смесью страха и любопытства глядел на странную девчонку, казавшуюся самой безобидной среди этих бедно одетых девиц. Они еще порадовались столь удачной встрече, намеревались немного поразвлечься … развлеклись. Вон Эд еле затушил рубаху. Что же это за создание? Сколько плавал, не видел ни разу подобных. Неужто, и правда, оборотень? Впрочем, Эд известный хвастун, едва ли он встречал настоящего оборотня – не унес бы тогда ноги.
– Уходим! – рявкнул вожак, и вся компания поспешила скрыться.
Камилла, всхлипывая, перевела дух. Бернарда запрятала так и не понадобившийся нож и оглядела улицу. Надо же, никого. Если б Дейзи не напугала этих искателей приключений, еще неизвестно, как бы все обернулось. Девушка тревожно взглянула на Дейзи. Впрочем, та сейчас ничуть не напоминала обычно спокойную воспитанницу, какой они привыкли ее видеть. Элли трясла все еще рычащую драконицу за плечи, не думая, что та может ранить ее, ведь Дейзи еще явно не пришла в себя, продолжая сохранять устрашающий облик.
– Дейзи очнись! Да очнись же, наконец! Услышь меня! Это я, Элли!
– Она не в себе! – нервно произнесла Камилла, оттаскивая Бернарду, что хотела, было, приблизиться к драконице. – Надо позвать сестер!
– Дейзи! – Кудряшка уже чуть не плакала. Что же делать?
Драконица снова выдохнула искры. Элли едва успела отскочить, Камилла взвизгнула, Бернарда нахмурилась. Несколько искр все же попали на руку Элли, оставив ожог на тыльной стороне ладони. Девочка вскрикнула от боли и это, неожиданным образом, вернуло Дейзи в чувство.
Погасли глаза, вернув себе обычный светло-серый цвет, медленно пропала чешуя, втянулись когти, утихло рычание. Облизывая обожженные губы, Дейзи испуганно смотрела на руку Элли, где расползалось красное пятно с набухающими на нем пузырями.
– Что … случилось? – испуганно спросила она, озираясь. – Они ушли? – Дейзи растеряно переводила взгляд с одной девочки на другую.
– Давно ушли! – зло бросила Ледышка. – Тебя, испугались, зверюга!
– Это сделала я? – Дейзи с ужасом смотрела, как, морщась, дует на ожог, Элли.
– Ты не виновата, – слабо улыбнулась та. – Ты же была немного не в себе.
– Ничего себе немного! – возмутилась Камилла. – Да она тут огнем плевалась!
Не отдавая себе отчет, Дейзи подхватила ладонь Элли и неожиданно принялась зализывать место ожога.
Позади раздалось озадаченное цоканье Бернарды и изумленный возглас Камиллы:
– Эй, ты что творишь?
А Элли пораженно наблюдала, как изрядно болевшее место бледнеет, как сами собой исчезают пузыри, оставляя легкие следы, словно бы заживали они давно, как пропадает и сама боль, уходя в никуда.
– Вот это да! – выдохнула потрясенная Кудряшка. – Так ты, оказывается, умеешь залечивать раны?
Дейзи выглядела смущенно. Девочка понимала, что сейчас действовала на инстинктах, причем, не человеческих, а драконьих. И об этой целительной способности слюны она даже не подозревала. Кажется, и сестра Кэтрин ни разу не упоминала о подобном.
– Я сама не знала, – прошептала она. – Извини, – Дейзи без сил опустилась на мостовую. – Простите меня, девочки. Я сама не знаю, как это получилось. Просто они сильно разозлили меня, – на глаза маленькой драконицы навернулись слезы.
– Полно плакать, – Бернарда ласково погладила ее по волосам. – Вставай, а то застудишься, да и платье измараешь. Ты нас, в конце концов, спасла от худшего. Совсем не факт, что нам получилось бы от них отбиться.
– Совсем не получилось бы, – всхлипнула Камилла. Хоть и неприятно было ей признавать, а все же Дейзи их сегодня защитила. Хотя и напугала при этом.
Дейзи улыбнулась сквозь слезы. Камилла, уже отошедшая от страха, по привычке уперла руки в бока.
– Идемте, наконец! – сказала она сварливо. – Сегодня мы уж точно опоздали!
Элли с беспокойством покосилась на подругу.
– Ты точно в порядке? – спросила она с тревогой. – Сможешь дойти сама? Или тебя проводить?
Дейзи замотала головой.
– Иди с остальными, – сказала она чуть прерывающимся от волнения голосом. – Я … дойду. Не бойся.
– Тогда дождись меня, не уходи одна из библиотеки! – наказывала ей Элли. – Мы зайдем за тобой, верно, девочки? – она обернулась к подругам. Бернарда кивнула, недовольная Камилла тоже согласно качнула головой.
– Ступайте уж, – Дейзи заставила себя отвернуться и зашагала по аллее. На душе было паршиво. Она почти перекинулась сегодня. Ранила Элли. Что она скажет сестре Кэтрин? Она обещала, что будет стараться держать в узде свои способности и не станет перекидываться, если старшей драконицы не будет рядом. И не сдержала слова. Испугалась. Потеряла контроль. Превратилась не полностью (и слава богам!) и, кажется, обожгла кого-то из нападавших. Девочка помнила вопль боли чужака, помнила, как струился по горлу жидкий огонь, выплескивающийся из нее непрерывно … Обожженная гортань саднила, как и запекшиеся губы. Дейзи воспринимала это, как часть наказания. Как плохо, что сегодня сестры Кэтрин нет в приюте. Рассказывать кому бы то ни было иному о случившемся не хотелось. Тяжело вздыхая, драконица прибавила шаг. Вот и библиотека. Старый Оггинс, наверное, уже решил, что она сегодня не придет. Надо будет успокоится. Забиться за стеллажи и немного почитать … если, конечно, у нее останется на это время.
Девочка не знала, что Элли долго смотрела ей вслед. Нет, она не была обижена на подругу за случившееся, хотя и испугана ничуть не меньше той же Камиллы. Напротив, ей было жаль маленькую драконицу. Дейзи не виновата, что она родилась такой, однако, ей стоит научиться контролировать свои способности … пока она, и правда, не причинила кому-нибудь вред. Сегодня она спасла их … эти негодяи, наверняка, хотели надругаться над беззащитными девочками. Элли сжала зубы со злостью, спеша за подругами. Никто не пришел им на помощь. Никто даже не выглянул в окно, чтоб посмотреть, почему плачут дети. Всем было все равно! И пожаловаться некому … разве что сестре Кэтрин, когда она вернется. Элли нравилась спокойная, уравновешенная сестра, с которой можно было поговорить обо всем, спросить совета, исповедоваться в прегрешениях, наконец. На ее памяти сестра Кэтрин никогда никого не наказывала. Одного разговора с ней хватало даже отпетым хулиганам, чтоб те возжелали исправиться и взаправду старались делать это. Элли думала, может, сестра Кэтрин магесса? Потому и получается у нее так легко находить контакт с трудными детьми, которые, время от времени, попадали в приют. Пожалуй, у нее следует спросить совета о Дейзи, ведь сестра явно благоволит маленькой драконице. А вот другим сестрам и нянечкам говорить о сегодняшнем происшествии, пожалуй, не следует. Стоит и подруг предупредить, чтоб держали языки за зубами. И … даже хорошо, что их кажется, никто не видел – иначе слухи о Дейзи расползлись бы по всему городу. Ничего хорошего из этого не вышло бы – ни для драконицы, ни, пожалуй, для приюта.
Элли не знала, что еще один человек долго смотрел вслед Дейзи. Закутанный в черный, просторный дорожный плащ с капюшоном, он не привлекал к себе внимания. И лишь очень внимательный наблюдатель мог заметить желтые искры, то вспыхивающие, то гаснущие в его глазах – всполохи огня, которым еще совсем недавно горели глаза Дейзи.
9 апреля – 27 апреля 2022 г.