Ни поэт, ни писатель не могут быть «народными», если хотят быть просто профессионалами. Профессионализм требует свободы и одиночества и прежде всего свободы от толпы.
Жизнь способна испортить и женщина, ибо ни одна из женщин не способна стать музой. Надо бежать от них и поклоняться лишь той, еще неведомой, еще не встреченной, еще не найденной, - той, которая приходит только в снах, в шепоте берез, в раздумье облаков, в детском лепете ручьев.
Но еще страшнее «народ», который потребует от тебя писать о том, что интересует его, который не поймет твоих слов и твоих чувств. Эта толпа затянет тебя в свои хороводы, свои кабаки, свои «дома культуры».
Супружеская постель или «дом культуры» - какая разница, ведь и то, и другое – могила для души! Для человека, который хочет выразить свою душу, понять ее, совершить свое путешествие в святая святых своего «я», только лес, горы, море и степь могут стать кабинетом. Ни река, вокруг которой роится толпа, ни парк, где суетятся дети и проститутки, ни озеро, усеянное рыбаками, а только нечто бескрайнее, беспредельное, беззаветное!
Литература по существу своему и предназначенью является всего лишь эпистолярным искусством. Стихи, рассказы и романы пишутся для определенного читателя. Писатель как высокопрофессиональная проститутка знает, как угодить клиенту и не думает о собственном удовольствии, стараясь всеми мыслимыми и немыслимыми средствами довести читателя до интеллектуального оргазма.
Читатель всегда одинок, ибо процесс общения с книгой глубоко интимен. Слушающие проповедь воспринимают ее неким коллективным разумом или, по крайней мере, он, безусловно, доминирует над отдельным свободомыслием и инакомыслием.
Есть такой синдром читателя, слушателя, зрителя, студента. Это люди, которые в подавляющем большинстве случаев еще просто ничего не знают, хотя и успели где-то что-то услышать, прочитать одну-единственную книгу даже, может быть. И они судят человека, который пишет, говорит то, о чем много думал, много читал?! Лилипуты судят Гулливера!
А я не люблю читать детективы только ради того, чтобы узнать, кто именно убил. Я всегда, после того, как вошел немного в курс дела, заглядываю в конец и узнаю имя убийцы и после этого читаю и пытаюсь увидеть, как автор выписывает сюжет, сцены и т. п. Иначе говоря, я поступаю так, как поступают с шахматными задачами. Там ведь всегда заранее известно, что, скажем, белые начинают и дают мат в три хода. Понятно, кто начал, и кто победит, т. е. кто будет «убийцей» и самое вкусное это и есть движение к финалу.
Кто истинный убийца в детективах? Если исходить из принципа «кому выгодно?» и искать истинного заказчика, то им может быть только… читатель! Именно читатель придумал сам жанр детектива и значит именно он потребовал совершения преступления. Парадоксально то, что никому и никогда не приходило в голову обвинять в преступлении его. Подлой становится роль автора детектива. Он вынужден, и далеко не бескорыстно, ибо сочинение детективов становится его образом жизни и средством обогащения, найти жертву и исполнителя преступления. Но и он же делает все возможное, чтобы найти хорошего сыщика и все время подбрасывает тому факты, которые позволяют максимально приблизить раскрытие преступления и поимку преступника. Вот уж кому бы я на месте преступника не доверял ни секунды! И вообще роль и судьба преступника – вот истинная трагедия! Он всего лишь марионетка автора и читателя и вынужден, как высокопрофессиональная проститутка, выполнять любое их желание. Ну, а жертве просто не повезло и о ней никому нет никакого дела. После прочтения очередного романа сиречь отчета об очередном заказном преступлении читателя долго будет помнить преступника и сыщика, но никогда не вспомнит о жертве. Разве волк обязан помнить о съеденных ягнятах?!
Книги пишутся и теории создаются для непонимающих и не способных понять. Настоящее общение идет невербально и бесписьменно – глаза в глаза.
Что общего между Э. Золя, который хотел написать роман “не о чем”, У. Уитменом, который пел гимн бесконечной дороге и Генри Миллером, для которого рассказ важнее рассказанного?
Литература – спасение?
Убежище для тех, кто знает все, но только не себя?
Мистическая связь сквозь века, соединяющая немногих и одиноких? “Где двое вспомнят имя мое…”
Тех, у кого душа не проходной двор, не курортный бульвар, а полузабытая лесная тропинка?
Неужели Бог любит только одиноких, неприкаянных, изверившихся?!
За что?
Почему?!
Для чего???
Дольше всего живут и больше всего привлекают людей именно те книги, которые наиболее наивны, где добро обязательно побеждает зло, в которых до примитива благородны или, наоборот, жестоки отношения людей друг с другом.
Их чтение подобно глотку чистой, родниковой воды. Понимаешь их примитивность, но все же любишь.
Почему?
За что?
Да, наверное, за хоть какую-то надежду, что не все в этом мире паскудство!?
Основная тема всех книг или песен о любви так или иначе связана с непониманием или, еще чаще, предательством, изменой или ожиданием этого, сбывшимся или не сбывшимся, - не суть важно. А если я хочу рассказать о теле своей любимой или о том, чем живем мы вместе в такие короткие ночи, забывая этот чертов мир напрочь, то меня обвинят в порнографии или, в самом-самом лучшем случае, назовут мой рассказ, мою песнь или сделанную мной фотографию эротическим произведением, которое детям знать вообще нельзя, а остальным людям можно смотреть за большие деньги и в такое время, когда просто хочется спать.
Как сложно быть неграмотным! Ставишь запятые на автомате, а тут надо думать и все время за собой что-то исправлять.
Мир неграмотного не скован догмами образования, открыт любым культурам или закрыт для всех. Он многокрасочен и утомляет хаос красок, звуков, линий, чувств. Происходит мгновенная смена состояний и ни одно не проживается сполна. Это апостериорное мышление…впрочем, если оно вообще есть.
Все люди как-то естественно расфасовываются на грамотных и неграмотных. Грамотные, может быть, просто набивают себе руку на текстах, они следуют традиции знания, а неграмотные – традиции незнания.
Трудно в книжном океане найти нужное и полезное, ибо слишком много ширпотреба и макулатуры, того, что пишут и потребляют большинство людей. Как в жизни на виду так называемые «честные» люди, т. е. живущие «как все», так и в ходу то, что они читают – пустое, простое, примитивное. Хорошие книги, как и истинные люди, не то, что незаметны, а чаще всего просто невидимы. Их названия не даст сразу никакой поисковик интернета, среди тысяч файлов, которые он вывалит, где-то в неведомой середке и лишь один раз чаще всего мелькнет смутное упоминание. Такие книги не обсуждают на форумах, их читают и переживают тайно, в одиночестве, подальше от людей, особенно от родных и близких.
Строго говоря, вся российская литература, в том числе, естественно, и сибирская, продолжает развиваться в русле традиционного социалистического реализма. На это уже в который раз я обратил внимание, читая очередной номер какого-нибудь журнала. Как обычно, сначала пришла мысль о том, насколько же скучен этот журнал. У меня уже давно сложилось мнение, что это журнал «для своих»
Поэзия должна быть глуповатой разумом и мудра сердцем. У поэзии женская сущность и этим все сказано.
В философии все наоборот, по крайней мере, все должно быть наоборот.
Как бы мне хотелось сказать, что только история сочетает мудрость опыта и чувство бытия!
Я не люблю читать новые книги, «следить за новинками литературы». Я люблю получать удовольствие от чтения, наслаждение. А даст ли это новая, еще неведомая мне книга? Это все равно, как если бы я пришел в кондитерский магазин и попросил бы самых новых конфет.
Опубликовано под псевдонимом Роман Кун: Томограмма души.Барнаул, 2022.