Глава 3. В шахматном клубе.
Я не имел ни малейшего представления, где искать Дока. Искать же Владимира Михайловича Докучаева – именно так звучит полное имя этого научного мужа – через Горсправку – дело пустое. Сотрудники «почтовых ящиков», даже бывшие, находятся на постоянном специальном учете в ФСБ. И хотя современному государству на многих из них откровенно наплевать, но и позволить воспользоваться их мозгами другим оно тоже не хочет. Тут по известной поговорке выходит: сам не гам – другому не дам! Поэтому, покинув родные пенаты, я спешу в то самое место, где мы когда-то с Доком познакомились – в шахматный клуб «Белая ладья», что на улице Гоголя против городского сквера. По иронии судьбы фамилия заведующего или как там он называется тоже Гоголь. В отличии от своего знаменитого однофамильца, который как известно шахматам предпочитал бильярд, нынешний Гоголь буквально помешался на этом «еврейском боксе». Да и что взять с человека, разменявшего пятый десяток и не все еще не имевшего семьи. Целыми днями до вечера он сидел в своем клубе в компании нескольких пенсионеров, которым тоже некуда спешить, и разбирал шахматные этюды. Звали нашего Гоголя Степан Кузьмич и был он маленьким, круглым и с гладкой лысиной, делавшей его похожим на Ботвинника.
Меня Гоголь знал и как оказалось даже соскучился. Потому что, увидев входящим в его шахматный приют, искренно обрадовался.
- Где же Вы были, Николай? Такие турниры пропустили! - зажурчал он, подавая мне свою маленькую пухлую ладошку. А ведь вполне могли бы победить…
Изобразив на лице досаду из-за упущенной победы, я мимоходом поинтересовался:
- Был в отъезде, а вот вернулся и решил сыграть «партейку»-другую. Помнится, партнер у меня был хороший – Докучаев кажется. Не заходил он к Вам в последнее время?
- Да вчера только был - обрадовано подтвердил Гоголь. И сегодня собирался. Он теперь без работы и времени у него - вагон. Мой собеседник взглянул на часы:
- Сейчас он должен появиться. У меня с ним турнирная партия записана.
Я прошел в угол клуба и сел за последний стол. Оттуда хорошо была видна входная дверь.
Спустя минут десять в комнату вошел Док. Он почти не изменился, только седины прибавилось с последней нашей встречи. Меня узнал сразу и кивнул как старому знакомому. Затем поздоровался с Гоголем, кинув на ходу:
- Степан Кузьмич, мы сыграем с другом разок. Давно, понимаешь, не виделись. А потом с тобой, лады?
Тот только руки поднял в знак согласия: играйте мол, не жалко. Сев напротив меня, Док заговорил тихо, так, чтобы Кузьмич не слышал:
- Ну, здоров, скиталец!
- И тебе не хворать, безработный!
- От безработного слышу - парировал мой приятель. Или тебя там уже трудоустроили?
И он кивнул в сторону, где, по его мнению, вероятно находился уже далекий для меня 41-ый год. Затем оглядел меня с головы до ног.
-Ты, кстати, не голоден? А то можем зайти в кафе неподалеку.
- Не стоит. Меня менты ищут, а сюда они вряд ли сунутся.
- Тогда рассказывай.
Мой товарищ оставался таким же напористым и энергичным, каким я его помнил сначала. Подробно пересказал свою «одиссею», добавил про встречу с охранником и полицией.
- Да, потрепало тебя изрядно - вздохнул мой приятель. Ты знаешь, может оно и к лучшему, что Берия тебя «отфутболил». Про «Куб» ты уже знаешь. Тебя вот даже вернуть не смогли. Хорошо, что предки подсуетились.
Я перебил его:
- А где "проводница"? Здесь у нас или там осталась?
Мой товарищ вздохнул:
- Кабы знать. Не видел я ее с того момента, как тебя заслали. Через день после твоего перемещения нас с объекта взашей вытолкали. Приехали, бумагу под нос «Академику» сунули и дали сутки на сборы.
- Академик жив?
- Живее всех - засмеялся Док, даже машину свою успел спрятать в подвале. Там одно тихое место имеется. Завалили проход старой мебелью. Даже дверь, что из подвала к этому проходу ведет, успели камнем заложить. Думаю, что новые хозяева долго не найдут.
- Погоди - опять прервал я друга. А кто же прадеда моего здесь встретил? И кто его назад отправил?
Док пожал плечами:
- Здесь – никто, а назад, думаю, вернули те же, кто и тебя сюда закинул.
И я подумал, что прадед мой не случайно оказался в моей квартире. Меня вот тоже прямо к воротам бывшего «Куба» доставили. Надеюсь, что и второе перемещение Николая Федотовича прошло также адресно и прадед мой вернулся к своим.
Помолчали, думая каждый о своем. Наконец я нарушил затянувшуюся паузу:
- И что мне теперь делать? Ментам сдаваться?
Док помолчал, барабаня по столу пальцами. Потом сказал еще тише, будто нас подслушивали.
- Есть одна идея. Попытка номер два как я ее называю. Авантюра, конечно, чистой воды. Но если дельце выгорит… .
Я напрягся: не нравятся мне попытки этого авантюриста от науки. Первую такую попытку до сих пор забыть не могу. Док заметил мое выражение лица и добавил со вздохом:
- Знаю, что ты еще толком не оклемался, но это лучший выход из ситуации. Снабдим тебя новым футляром, с более подробной и полезной для них информацией.
- И…? - потребовал я продолжения.
- Ну и забросим тебя опять в 41-ый. Ты там вроде познакомился со всеми. Обстановкой владеешь. А тут за это время все «устаканится» и менты искать тебя перестанут.
- А как мы к машине попадем? И кем заменим «проводницу»?
– А вот об этом поговорим с «Академиком»» - ответил мой друг. Если ты, конечно, согласен.
И что мне ответить этому наглецу? Конечно, да. Не отправляться же мне в самом деле в полицию, где меня с удовольствием упекут за сопротивление властям с нанесением телесных повреждений. Мне оно надо? В 41-ом году меня тоже не ждут, но тут, как говорится, возможны варианты. Во-первых, надо посмотреть, что это за материалы мне вручит «Академик». Может и впрямь что-то ценное. Тогда есть смысл рискнуть во благо Отчизны. А, во-вторых, если что-то пойдет не так, то можно «затихариться» и проживать жизнь обычного советского гражданина, дожидаясь пока мои «яйцеголовые» друзья вытащат меня назад. Одним словом, говоря по-одесски: «Будем посмотреть. Авось чего и выйдет!