– Ну, здравствуй, Андрюша!
– Здравствуйте, Николай Степанович!
– Что на этот раз?
– Вот.
– Ух, ты! Увесистая… Роман? Рассказы?
– Роман, Николай Степанович. Двести пятьдесят страниц, формат А-4, двенадцатым шрифтом.
– Ух, ты… Ах, ты! Ох, ты… «Волосков крутит романы с пожилыми женщинами». Ничего себе! Роман, говоришь?
– Больше размышления о жизни в форме романа. Там ещё в скобках, посмотрите. Двадцать восемь глав. Возьмётесь?
– Андрюша! Андрюшенька! Милый мой гений! Как редактор, тем более, твой редактор, я просто обязан за это взяться… Но сам понимаешь, объём. Это же не объём, а объёмище! Двести пятьдесят! А покороче ты не мог? Это же потребует реального времени… А уж по деньгам, я и не знаю, потянешь ли ты?
– Если что, перезайму. А за «Переход вброд» я Вам тогда переплатил.
– Ну, ладно, ладно. Переплатил – не доплатил… Где он сейчас, твой «Переход вброд»? Нет его пока ещё – не вижу книжки!
– Это требует времени… И денег – сами же говорите. Ничего, прорвёмся!
– Твой энтузиазм меня и самого вдохновляет. Ну да ладно, давай бегло посмотрим. Это, насколько я понял, любовные похождения, судя по названию, так?
– Ну, что-то вроде того. Но не совсем. Это – гораздо шире и глубже. Понимаете, любовь присутствует во всём, иначе ж не бывает!
– Ну ладно, давай смотреть. М-м-м … название у нас, значит, «Волосков крутит романы с пожилыми женщинами»… м-м-м… Как-то не так, Андрюша.
– Что «не так»?
– Знаешь, слово «пожилые» нужно убрать.
– Как же, Николай Степанович? Ведь это же почти ключевое слово. Оно же, в общем, отражает суть произведения… Дескать, Волоскову интересны не молодые, желторотые пигалицы, не зрелые красавицы бальзаковского возраста, а именно, пожилые! То есть, те, которые знают жизнь, как говорится со всех сторон, и без прикрас. И которые ценят отношение к ним такого человека как Волосков. Более того, они любят его, ведь он оказывает им столько внимания, и вообще…
– «Пожилых» нужно УБРАТЬ! Потому что пожилые женщины выбросят в мусорную корзину твою книгу, как только прочитают название! Пожилых женщин вообще не бывает, разве ты этого не знал, мастер художественного слова?!
– Да? А куда же они по-вашему деваются? Все когда-то становятся…
– Ни одна женщина, никогда не согласится с тем, чтобы её кто-то считал пожилой. Во всяком случае, из тех, кто умеет читать. Короче, «пожилых» убираем, и точка. Значит, получается «Волосков крутит романы с женщинами». Тоже звучит неплохо.
– Николай Степанович! Но ведь Вы же понимаете, что во многом скрывается смысл и суть самого произведения! С просто женщинами может крутить романы каждый болван! Более того, больше половины мужчин до определённого возраста только этим и занимаются! У меня же книга о любви к женщинам (в данном случае со стороны Волоскова) в любом, в том числе и почтенном возрасте!
– Вот он, и крутит, значит…
– Ну да, об этом же книга.
– М-да… Слушай, а почему бы нам не заинтриговать читателя? Ещё больше запутать… Вот смотри, а если убрать «женщин»?
– Как? Вообще убрать? Вы что?!
– Да нет, ты не понял. Из названия, конечно, мы ведь сейчас говорим о названии?
– И что получится? Ерунда какая-то…
– Ну почему, ерунда? «Волосков крутит романы». А пусть читатель сразу заинтересуется, с кем он там крутит! Ведь интересно же… Сразу вопрос: кто такой Волосков? И почему, а главное, с кем он крутит романы? Человек открывает твою книгу и узнаёт, таким образом, как Волоскову всё это удаётся! А? Неплохо, да? Так, значит и помечаем: «Волосков крутит романы».
– Но Вы же понимаете, что так не звучит! С одной стороны, оно конечно, человек крутит романы. Но опять же, непонятно, что подразумевается под словом «романы».
– Хм, как что? Романы, разумеется, раз он их крутит.
– Так в том-то и дело. Читатель может подумать, что книга о технике написания романа – литературного произведения, понимаете? Эдакое учебное пособие для начинающих романистов. И не будет читать его вообще. Решит, что книга интересна лишь узкому кругу специалистов.
– Но ведь он же «крутит»! «Крутит», а не «пишет», или учится писать. Или учит, как писать. Ведь всем известно, что смысловая конструкция «крутить роман» - это о любовной интрижке. В народе так и говорят: «он закрутил роман на стороне», «она крутит романчики с двумя», например.
– Значит, тем более, не подходит, раз все понимают, и все так говорят. Избито и пошло получается, Николай Степанович. Вы не находите?
– То-то и оно, Андерсен. Значит, слово «романы» тоже выбрасываем. И у нас получа-ается… Ага, вот так: «Волосков крутит». Вот! Вот, что нам нужно. Креативно, модерново, попсово, и никому ничего непонятно. Во всяком случае, сразу. Пусть так и остаётся. «Волосков крутит», и всё.
– Что «крутит»? Зачем «крутит»? Это же ничего не объясняет! Полная чепуха получается, извините, Николай Степанович! «Волосков крутит»… А что и зачем, догадайтесь сами? Так, что ли? А может быть, он руль в машине крутит, или гайку в диване… Николай Степанович, Вы как себе хотите, а я не согласен! Я не для того столько сил вложил в эту работу, чтобы всё испортить только одни названием – «крутит-вертит»!
– Да что ты, милай! Не кипятись, не хочешь, ищи себе другого редактора. Я итак с тебя копейки беру, и ещё столько времени и сил уходит. Видишь, сколько с одним названием страдаем! Не я же, в конце концов, его придумал. Нет, ты не подумай, пишешь ты, действительно здорово, сказать нечего. Я – о прошлых твоих работах. Но здесь… Ладно! Не нравится тебе «крутит», давай уберём. Пусть будет просто: «Волосков». А в подстрочнике укажем мелко «роман о любви». Ну и будет всем понятно. Смотри, «Волосков» недурно звучит. Я бы сказал, одиозно… в хорошем смысле. Человек берёт в руки книгу (если она, кончено, когда-нибудь выйдет), или натыкается в Интернете, и ему уже интересно. Оп-па «Волосков»! Кто такой, и почему о нём такая большая книга? Что-то я раньше о таком не слышал (продолжает думать читатель). А ну-ка, заглянем, проверим, что это за Волосков. Ну как? Надеюсь, у тебя главный герой – Волосков?
– Николай Степанович, я устал от этого разговора, честно говоря. Делайте что хотите! И если Вы думаете, что одного Волоскова будет достаточно, то пусть так и будет.
– Андрусик! Давай только без этих мелочных обид! Пойми, Волосков – это универсально. Волосков – это безопасно. Почти. Мы никого не задеваем. Волосков – это просто Во-лос-ков! А вот картинку на обложку можно подобрать характерную, переговоришь с издателем, если они возьмутся печатать книгу. Ты не переживай, Андерсончик, я вот прочитаю твой опус, тогда определимся поконкретнее. Там будет виднее – Волосков, или кто-нибудь другой. Может быть, вообще, изменим фамилию героя-любовника. Понимаешь, Волосков, вроде бы и не плохо, но уж слишком прозаично. Слишком просто для такого объёма, я бы сказал. Подобные фамилии были в ходу в эпоху социалистического реализма. Рабочий Волосков. Крановщик Волосков. Старший сержант милиции Волосков, или даже, инженер Волосков… Теперь же… в общем, нужно подумать. Кофе хочешь?
– Спасибо, Николай Степанович, я уже сегодня перебрал с кофе. Три чашки перед визитом к Вам.
– Ну, нет, так нет. Значит, перезвони мне через недельку, или по почте напомни. Посмотрим, что у нас за роман о любви выйдет. А лучше, через две, или я сам тебя разыщу. Лады?
– Лады, Николай Степанович. Только я Вас очень прошу. Не трогайте Волоскова. Весь текст подогнан под эту фамилию. Другая никак не подойдёт – ни читаться, ни звучать не будет. Очень Вас прошу, Николай Степанович!
– Ладно, Андрей Валентинович. Уговорил. Волосков, так Волосков.