В середине восьмидесятых я был в командировке в Риге в Запрыбе (Всесоюзное рыбохозяйственное объединение западного бассейна). Это объединение было головным в балтийском регионе, в состав которого входили производственные объединения, рыбные порты, рыбокомбинаты, научные и проектные организации Калининградской области, Литрыбпрома (г. Клайпеда), Латрыбпрома (г. Рига), Эстрыбпрома (г. Таллин) и Ленинградской области. Сотни крупных рыболовных, рыбоперерабатывающих и транспортных судов Запрыбы бороздили моря и океаны.
Начальником этого огромного объединения был Соколов Борис Геннадиевич, прекрасный профессионал и организатор, человек простой и доступный в общении. Получив рыбохозяйственное образование, он начинал трудовую деятельность в море, затем работал начальником отдела в объединении, заместителем начальника объединения, начальником объединения.
Борис Геннадиевич был заядлым яхтсменом и любил выходные дни проводить на прогулке на яхте, которую арендовал в яхтклубе на реке Даугаве, со своими друзьями.
В пятницу в конце дня он пригласил меня в кабинет и спросил:
- Вам приходилось ходить под парусом на яхте или лодке?
- Да. Во время обучения в Находке в Дальневосточном мореходном училище, мы, курсанты довольно часто ходили на шлюпках на веслах и под парусом.
- Тогда приглашаю завтра прогуляться по Даугаве на яхте.
Я с удовольствием согласился.
На электричке (Борис Геннадиевич был скромным человеком и использовать служебный автомобиль в личных целях считал недопустимым) мы доехали до яхтклуба.
Взяв яхту, отправились в путь. Даугава была довольно широкой и полноводной рекой. Борис Геннадиевич планировал пройти до устья реки, выйти в море и далее - вдоль берега.
Пока мы шли по реке, он с восторгом рассказывал и показывал живописные места на берегу, заявив, все лучшее впереди: это выход в море, где в устье реки всегда волна и надо быть начеку, а далее - прекрасные виды с моря на простирающийся берег. Но наши планы оказались нереализованными. Вскоре ветер стал усиливаться, дуть с порывами, нас стало покачивать. Яхты, двигавшиеся параллельным курсом, стали разворачиваться и возвращаться назад. Мы подошли поближе к устью и воочию увидели огромные волны, с пеной и гулом врывающиеся в устье реки. Началась и килевая качка.
- Пора возвращаться назад, - заявил Борис Геннадиевич, - рисковать не будем, видите какая огромная волна накатывается в устье реки, да и ветер усиливается. Выйти в море мы не сможем, а перевернуться можно.
Он начал готовиться к развороту, предварительно проинструктировав меня.
Разворот, к счастью, прошел успешно, и яхта легла на обратный курс. Путь был не близкий, какое-то время шли в зоне действия порывистого ветра, дующего с моря. На всякий случай, в целях безопасности, мы надели спасательные пояса и прижались ближе к берегу. Откинувшись, насколько это было возможно, на правый борт, мы с трудом удерживали яхту, чтобы левым бортом не черпать воду, хотя не всегда удавалось это сделать, и тогда мы вынуждены были вычерпывать воду из яхты. Ветер был прохладный, но чувствовалось, как от напряжения по телу протекают капли пота.
Наконец, мы вышли из опасной зоны. Яхта несколько выровнялась. Борис Геннадиевич вытащил из портфеля бутылку коньяка, рюмки и закуску:
- Можно расслабиться, я уж пожалел, что мы раньше не повернули назад.
Вскоре на душе повеселело. Незаметно, за разговорами подошли к пирсу.
Вечером я стал смотреть телевизор, и мне стало не по себе, когда узнал, что в этот день прошел ураганный ветер от Балтики до Москвы и южнее. Севернее Московской области в некоторых районах ураган нанес урон, ломая деревья и срывая крыши.
Следы этого разрушительного урагана я обнаружил, гуляя вскоре в лесу в районе Южное Чертаново в Москве. Он прошел узкой полосой метров в пятьдесят, ломая на своем пути деревья и выворачивая некоторые из них с корнем.