Огромная благодарность моему замечательному соавтору Михаилу Сборщику
За оказанную помощь в выпуске этого материала.
http://stihi.ru/avtor/michelmon
Старый Кузьма сидел возле палисада, то и дело вздыхая. Сегодня снова была бессонная ночь. Все кости ломило, видимо, погода испортится. Давно дождя не было. Жара стоит несусветная, оттого и частые пожары в лесу. После смерти Евдокии, а её нет уже два года, дед совсем сдал. Ему недавно исполнилось семьдесят пять. Здоровье становилось с каждым днем всё хуже и хуже. Дети, а у них с женой было двое, оба сыновья, совсем к нему дорогу забыли. Антон мог позвонить, иногда и нарисоваться, когда деньжата нужны. А про внуков-то и говорить нечего. Скотину Кузьма давненько продал, после смерти жены, некому стало за ней ухаживать. Корова Зорька долго ещё приходила к старому дому, но со временем привыкла к новым хозяевам. Болячек у старика появилось целый ворох. Ещё и сахар стал подниматься. Соседская внучка Маруся бегала, ему уколы ставила. За это он ей весьма благодарен. Был бы богатым, так дети бы почитали, а с нищего что возьмёшь. Дом, и тот прохудился. Единственное, что было ценного — это земля, а у него ни много ни мало двадцать соток. Всё лето дед копошился в огороде. Да местным алкашам бутыль водки поставь они тебе всё сделают. Вот только дрова приходилось покупать, а пенсия невелика. Теперь и мяса своего нет. Это они с Евдокией курей держали, да поросят. Да и две пенсии, попроще как-то жилось. Вот два года один, не жил, а мыкался старик.
-- Что, Кузьма, задумался? Не спится тебе, встал в такую рань. Я-то, ладно, корову выгоняла, а у тебя-то теперь никого нет.
-- Да, Варвара. Вот не знаю, как дальше доживать. Спать не могу, если днем чуток прикорну, то разве это сон. Наверное, скоро заберёт меня к себе Евдокия. Мы ведь с ней, почитай, полтинник разменяли.
-- Всем бы такую жену, какая у тебя была. А что мальчишки, давно не объявлялись.
-- От Пашки ни слуху ни духу. А старший, Антон, должен приехать.
-- Опять денег просил?
-- Ты же знаешь? Я отказать не могу.
-- Дурак ты, Кузьма. Они на тебе едут. Нет чтобы помочь, так они, наоборот, готовы последнее отобрать.
У старика вдруг закололо под сердцем. Он побледнел, и схватился рукой за грудь.
-- Эй, Кузьма. Что с тобой?
-- Сейчас отпустит. У меня часто такое бывает.
-- Захарович, ты с этим не шути. Где у тебя таблетки?
-- Возьми. Здесь, в пиджаке, в кармане, - женщина достала из кармана валидол.
-- Тебе, наверное, что-то посильнее надо.
-- Ничего. Сейчас поможет.
И правда, через некоторое время боль отпустила.
-- Вот, теперь можно жить.
-- Попадись мне твои сынки, отругаю на чем свет стоит. Разве можно так с отцом. Вы ведь всё для них, а они готовы последнюю копейку забрать. У тебя, наверное, и денег не осталось. На смерть поди собирал.
-- Не ругайся, Варвара. На земле не оставят.
-- Чувствую, тебя не станет, они тут друг другу глотки перегрызут.
-- Ты, Варюша, лучше позови внучку. Пусть мне укол поставит, от сахара. Откуда, что привязалось. Не было раньше ничего.
-- Так ведь, чай не молодеешь. Ладно, сейчас позову. Питание тебе надо хорошее. Я с внучкой молока, творога да яиц передам.
-- Зачем, не нужно. Много ли мне старику надо, хлеба кусок да воды глоток.
-- Я всё равно положу. Смотри, вон кожа да кости. В город тебе надо, к врачам, а у нас тут что фельдшер, и того днём с огнём не найти.
Поговорив с соседкой, Кузьма побрел в дом, еле-еле перебирая ногами. По ступенькам ступал осторожно, ноги поднимались с трудом. Хорошо палочку себе смастерил сам. Без неё он теперь никуда. Старость не радость. Была бы жена живая, всё было бы по-другому. Она его всегда поддерживала. Здоровье у неё было крепкое, ничего не предвещало о её кончине. Но зимой, она поскользнулась в хлеву, у коровы, да так, что сломала шейку бедра. Тогда её увезли в районную больницу, и оттуда она больше не
вернулась.
В окно постучали. Маруся, видимо, пришла. Так быстро? Надо бы глянуть.
-- Сейчас иду. Подожди, - он одернул шторку. На улице никого не было. “Странно, наверное, показалось. Через какое-то время старику опять послышался стук. И снова, он не увидел никого. Когда прибежала соседская внучка, Кузьма спросил её:
-- Ты там, на дороге, никого не встретила?
-- Нет, дедушка. Только котенок, чёрный, мимо пробегал.
-- Видно, она пришла.
-- Кто, дедуля?
-- Старуха с косой.
--Тьфу! Не думай ты об ней. На, вот тебе бабушка гостинец передала.
-- Ну, Петровна. Сказал же, не надо.
-- Ничего, дед, угощайся.
-- У меня для тебя тоже кое-что есть, - он достал шоколадку. Хоть Маруся была уже не маленькой девочкой, а уже почти невеста, в свои семнадцать лет, но шоколад она любила. Особенно горький. Кузьма знал об этом, и всегда старался уважить девушку.
-- Может, я к тебе в женихи посватаюсь?
-- Нет, дедушка. Мне ещё рано женихаться. Вот доучусь, на ноги встану, там и посмотрим. Парням что, сейчас надо только одно. А потом убегают.
-- Ну ничего, мы тебя в надёжные руки отдадим. Дай бог, доживу, на твоей свадьбе погуляем.
Поставив укол, девушка удалилась, и старик опять остался один. Вот и поговорить совсем не с кем. Иногда он брал портрет жены с комода и с ней разговаривал о жизни. Всегда вспоминал что-то плохое или хорошее. Всякое у них было. Нет, конечно, Кузьма руки не распускал, но ругаться - бывало. Вот и сейчас, взяв портрет жены, он начал вздыхать и жаловаться. “Забыли меня мальчишки совсем. Ты же знаешь, они такими никогда не были. Что с ними случилось? Может, мне самому к ним в город съездить? Да, боюсь уж не найти. Так часто я в городе бывал. Кто-то любит большие города, небоскребы, громкие улицы, а я не любитель всей этой шумной суеты. Вот у нас в деревне сибирские красоты. Мне ближе моя тайга, горы, реки... каждая травинка, былинка.... Я хочу, чтобы она всегда шумела и приветствовала меня. Да, и вряд ли, я доеду. С моими-то ногами. И примут ли меня невестки? Ты с ними находила общий язык, а у меня что-то не получается”. Поставив портрет на место, он тяжело поднялся.
-- Ты меня тут подожди. Мы ещё не договорили. Я сейчас вернусь, чайник только поставлю. Может, ты со мной чайку выпьешь? Давно мне так хорошо не было, как сегодня.
Кузьма так заговорился, что не услышал сзади шаги сына.
-- Можно? - старик даже вздрогнул.
-- А, это ты сынок, - сказал он, обернувшись.
-- Отец, ты с кем это тут разговоры ведёшь? Вроде никого в доме нет?
-- Да, вот чтоб мне с ума одному не сойти с матерью говорю.
-- Я было подумал, что ты и правду, того. Умом тронулся.
-- Вас не дождаться, а мне одному и поговорить не с кем. Вот так и живу.
-- Вышел бы на улицу, там и собеседник найдётся. Народ ходит.
-- У меня ноги не ходят. Боюсь лишний раз со ступенек не упасть.
-- Батя...
-- Знаю, зачем пожаловал, что много денег надо?
-- Да, сколько не жалко.
-- Вы что, совсем не работаете? Вечно у вас денег не хватает.
-- Отец, ты в магазины не ходишь, всё кругом подорожало.
-- Где они тут, магазины-то. Один на всю деревню. Мне теперь много и не надо, скоро к матери на постой.
-- Так может, тогда всё отдашь? Тебе они там вовсе ни к чему. А похоронить тебя, мы и так похороним. На свои.
-- Знаю, что вы только и ждёте, чтобы я скорее ушёл. Не долго осталось ждать. Сюда вы при моей жизни не ездили, так после смерти и носу не покажите. А насчёт схоронить? Меня и без вас закопают. Не перевелись ещё люди добрые. А денег больше не дам, нет у меня их сынок. Я их отдал на хранение одному хорошему человеку. Так что, извини меня, Антон, и Павлу передай, что я не Сбербанк. Больше не будет от меня помощи.
Но Кузьма знал, младший сын денег никогда не попросит.
-- Так, значит, батя, да! Вот, ты, как с сыном! Мне деньги, может, на лечение нужны. Не хотел тебе говорить, расстраивать. Так вот, болен я, отец. Неизлечимо болен.
-- Антон! Хватит. Знаю я вашу болезнь. Твоей Любке на курорт захотелось. Сказал не дам, значит не дам. Всё, и забудьте. Дорога вам сюда заказана.
В это мгновение старику опять стало плохо. Сердце защемило, хорошо успел присесть на диван. “Таблетки”, - он сунул руку в карман. Но таблетки выпали из рук. Антону было не до старика, думал только о деньгах. Не мог отец отдать свои сбережения кому попало. Не обращая внимания, на то, что старик корчился от боли, мужчина стал шарить в ящиках комода. Кузьма сидел, держась за сердце. В эту минуту ему не хотелось жить. Неужели такой участи они с матерью заслужили.
-- Нашёл! Вот они, а ты говоришь отдал. Нехорошо, батя, врать. Тем более, кому - родному сыну. Старик смотрел на сына отрешенно, а сам думал: “Нет у меня больше сына”.
Схватив деньги, Антон хотел было выбежать из дому, сесть в машину и уехать. Но сразу у него этого сделать не получилось, помешала всё таже Варвара.
-- Кузьма, что у тебя тут произошло? Потерпи немного, сейчас внучка фельдшера позовёт, - женщина тут же позвонила Марусе. - Иду, смотрю, машина не наша, дай думаю зайду, гляну, - пока соседка возилась со стариком, Антон успел выскочить из избы, сесть в машину и укатить. Только его и видели. - Жаль не успела, а то бы я ему накостыляла.
-- Пусть едет, ко всем чертям. Нет у меня больше сына.
-- Сколько ты ему на этот раз отвалил.
-- Всё до копейки. Сам забрал.
-- Сейчас, сейчас, ты потерпи. Вон, уже и Иванович с Марусей бегут. Сейчас тебе укольчик нужный поставят. Может, поспишь.
-- Да, мне уже спать только вечным сном.
Местный эскулап, так сказать доктор, осмотрел Кузьму.
-- Вам бы, отец, по-хорошему в больницу лечь.
-- Какая мне уже больница? Мне уже не поможешь. Скоро к жене пойду, зовёт она меня. Сегодня за мной приходила.
-- Не слушайте вы его, - встряла Маруся. — Это он не в себе.
-- Укол придётся поставить. А завтра утром я вас всё-таки отвезу в центр. Марусю с собой возьмём, пусть прокатится, - и Семён Иванович подмигнул девушке.
-- А что, я согласна.
-- Ну, коли с Марусей, то буду премного благодарен.
-- Сейчас вам надо отдохнуть, ложитесь. Бабоньки, если что, зовите. Пойду я.
-- Давай, Кузьма, ложись, что мы с тобой, как с маленьким. Плюнь ты на них, главное мы с тобой.
-- Варвара, ведь всю жизнь только и жили, что для них. Разве нам с Евдокией много надо было. Сердца у них нет.
-- Дай бог им дожить до старости. Ещё неизвестно, как с ними дети поступят.
-- Как поступят? У Павла детей нет. У Антона - два сына.
Через некоторое время старик уснул.
-- Внучка мне домой идти надо. Ты уж побудь с ним, пока ему не полегчает.
-- Хорошо, иди, бабуля.
Видимо хорошим человеком был Кузьма. Ушёл на тот свет, так и не проснувшись. Маруся подошла к нему с очередной проверкой, а он уже не дышит. Похоронили деда рядом с женой. Можно сказать, всей деревней хоронили. Каждый - по чуть-чуть. Детям Варвара даже сообщать не стала, знала, - не приедут. Дом старика стоял совсем опустошенным. Огород, и всё что росло там, Варвара с внучкой убрали. Что добру пропадать? В один из тёплых осенних дней, когда в огороде уже всё было убрано, да и дела все были сделаны, женщины собрались возле дома Варвары на посиделки. Вдруг к ним подъехала шикарная машина. И оттуда вышел Павел, собственной персоной. Варвара сразу узнала сына Кузьмы.
-- Паша, ты ли это? Какими судьбами в нашу глухомань-то.
-- Да, вот приехал, навестить родные места, отца повидать, к маме на могилку сходить. Вы не знаете, куда отец мог пойти?
-- Бабы, гляньте! Что делается-то?
Опоздал, ты, сынок. Отца твоего ещё летом похоронили. Теперь он рядом с матерью. Вот, как-то так.
Павел, недолго думая, сел в машину, и прямиком до кладбища. Сердце бешено колотилось. Как же так?
На кладбище было спокойно. У матери всё так же, стоял крест. Брат обещал, что сам поставит памятник. Когда он успел измениться. Стать черствым.
-- Простите, мать и отец, за то, что у вас такие непутевые дети.
Слезы у него бежали градом. Он опустился на корточки, и закрыл лицо руками.
-- Не успел я, отец. Забрали меня в Чечню. Жене наказал строго на строго, ничего тебе не говорить. Знал, что у тебя больное сердце. Затем было ранение, и вот я здесь. Ты меня прости, и за Антона тоже. Жаль у меня детей нет. Если бы не эта война, всё было бы по-другому.
После этого Павел стал частым гостем в деревне. Отремонтировал дом отца, и, уже через два года, он с женой и полугодовалым малышом стояли у могилы родителей.
-- Смотри, Кузьма, - это твои бабушка с дедушкой.
Марина Мальцева,
гКрасноярск,03.06.2022г