Выборы в 1996 году помнят все, кто был в сознательном возрасте. Эпический батл между пьющим президентом и коммерческим коммунистом описан, проанализирован и записан в летописи. Но речь не о них...
Как известно, на выборах имеются не только кандидаты, но и электорат. Народные массы, так сказать. Я, как часть народа, голосовать не собиралась, ибо результат был предсказуем, а все до одного кандидаты казались совершенно неподходящими. Потому, собрав скромную сумму денег, недостаточную для выезда на море, в отпуск я и дети поехали к бабушкам, в небольшой почти южный город.
В городе не было реки с пляжем, но был чудесный парк рядом с маминым домом. А ещё у мамы была дача, шесть соток в четырёх километрах от дома. Дачу я не любила с детства, но детям эта нелюбовь, к счастью, не передалась. Они с удовольствием сопровождали бабушку и дедушку, объедались клубникой, черешней и абрикосами и получали в избытке южное солнце, прогулки и витамины.
Пока дети и старшее поколение были на даче, я занималась привычным, не побоюсь этого слова, отдыхом: убирала, стирала, готовила и шила на заказ. Времена были сложные, потому ехать в отпуск без оверлока не позволяло чувство долга. Швейная машина, к счастью, у мамы была.
Ещё у мамы была роскошная веранда вместо обычного балкона. Получилась она из плоской крыши капитальной пристройки, которую соседи снизу - новые русские - сделали на двух нижних этажах. На этих шестнадцати квадратных метрах происходила вся домашняя летняя жизнь. Там помещался стол, на котором кроили, шили, рисовали, а вечером все вместе ужинали.
К ужину постоянно приходили родители мужа. Отношения бабушек можно было описать пословицей:"Вместе тесно, а врозь скучно", дедушки общались спокойно. Так вышло, что у обеих бабушек был общий во всём виноватый - я. Обе пытались меня перевоспитать, каждая на свой лад, обеим это так и не удалось.
Ещё у этой парочки был общий идеал - моя младшая сестра Ринка. Мы были погодками, но отличались, как вода и огонь. Яркая изящная с мамиными смоляными волосами и зелёными глазами, но папиной белой кожей в лёгких веснушках, она была просто очаровашкой и нравилась с первого взгляда всем: маминым соседкам, воспитателям детского сада и учителям, преподавателям в институте и даже моей свекрови.
Природная сообразительность, куча талантов и умение производить впечатление помогали ей решать в свою пользу различные вопросы, от пятерок в дневнике до справки об освобождении от стройотряда. К тому же она занималась балетом, лихо играла на пианино цыганочку и очень элегантно курила, когда мама не могла её застукать.
Первый Ринкин муж, увидев её на моей свадьбе, сразу потерял голову и забыл о своих планах не жениться до тридцати лет. Пятнадцать лет эта пара прожила в жарких спорах и разногласиях, но в перестройку мирно разошлась. Их дочь, красавица и умница, которая, как обычно, проводила отпуск вместе с нами, видимо и была высшей целью этого союза.
Ринка быстро выбрала из хоровода поклонников самого нового русского и выпорхнула замуж по его страстной любви. В тот год они окончательно решили переехать за границу на постоянное жительство. Мама очень переживала, так как панически боялась самолётов и вообще высоты, а по Средиземному морю поезда не ходили.
Фобия была такой сильной, что даже ради Ринки мама с ней справиться не могла.
Всё остальное "Риночке надо" выполнялось неукоснительно с почти религиозным рвением. Такое же рвение требовалось и от остальных членов семьи. Я сопротивлялась, папа порицал, но отказать маме ни я, ни он почему-то не могли.
Сестра, правда, не злоупотребляла своим влиянием и любила маму нежно и преданно. К тому же жила она в другом городе, была успешна в карьере и очень занята своими делами.
Свекровь, как и предписано природой, точно знала, что её сын достоин лучшего, чем эта невестка. Ну хотя бы бы Риночка... Муж эти разговоры пресекал, но в его отсутствие почему не поговорить. Мама сердилась, но оглашалась, что характер у меня непростой, и могла бы я быть как-то помягче и полюбезнее.
- "Ласковый телёнок..." - пыталась вразумить меня мама после таких встреч.
- Даже не начинай! - предупреждала я.
Лето катилось к августу, дело катилось к выборам. Пенсионеры на веранде каждый вечер устраивали политический клуб. Вместе с половиной страны они дружно разочаровались в своём пьющем кумире, так же, как дружно очаровались пять лет назад, и собирались отдать голоса коммерческому коммунисту. Но что за клуб без дебатов? Потому агитировали меня.
Я голосовать не собиралась и открепительный талон не брала. Объединённые пенсионеры настаивали, чтобы я телеграфировала мужу на Крайний Север, а он оформил и прислал этот талон. Потому что надо быть принципиальной! Надо думать о будущем страны! Гражданка я или оппортунистка какая-то? Споры эти заканчивались ничем, чтобы в следующий вечер начаться снова.
Нельзя не сказать, что в то лето политический воздух в городе был раскалён не меньше, чем атмосферный. Тема выборов звучала на лавочках у дома, на рынке и в сберкассе, даже собачники с питомцами её не обошли. Веранда по вечерам напоминала ток-шоу в телевизоре. Я ждала заветного дня, когда всё это кончится.
И вот этот день наступил. Накануне заказчица отдала деньги за пошитые платья, потому я и дети ушли на целый день в кино, потом в парк, чтобы ни в чём себе не отказывать: гулять, питаться мороженным и кататься на всех аттракционах. Вернулись мы в сумерках и застали "пикейных жилетов и жилеток" за накрыванием стола.
Свекровь резала салат и поливала картошку душистым маслом, свёкор любовался запотевшим графинчиком кедровой настойки, изготовленной лично им из какого-то особого самогона от местного умельца, папа протирал салфеткой хрустальные рюмочки. Через окно было слышно, как поёт на плите чайник и шкворчат мамины вкуснющие котлеты. И ни слова о политике!
Ужин прошел сказочно! Стемнело. Тополя шелестели, луна светила, самые яркие звёзды подглядывали сквозь листву. Комары, учуяв запах фумигатора, звенели в приличном отдалении, Летучие мышки бесшумно мелькали между ветками. Уставшие дети перебрались на диванчик и о чем-то шушукались. И подозрительно долго ни слова о политике...
Кедровая настойка - сильная вещь даже в крошечных дозах. Я не могу глотать крепкие напитки, потому только пригубила. Пенсионеры с одобрения терапевта-свекрови выпили по рюмочке, потом ещё по рюмочке... После третьей политический клуб заработал по полной программе. Свёкор анализировал, свекровь обличала. Мама и папа сидели, опустив глаза, и кивали в знак согласия.
Наконец свёкор задал тот самый вопрос: - Так вы за кого голос отдали?
Папа попытался отвертеться: - Голосование тайное, не разглашаем.
- Нет уж, скажите! - настаивала боевая от природы и настойки свекровь. - Мы же одна семья! Мы вот за нашего, за коммуниста!
- За алкаша, - сказал папа и тяжело вздохнул.
Немая сцена, что за этим последовала, украсила бы спектакли всех малых театров. Дети перестали шептаться, мыши- летать, комары - звенеть.
- Но почему, мама? Вы же мне этого коммуниста всё лето втюхивали? Как же ваши принципы? - спросила я.
- Риночке надо! - тихо ответила мама.
Оказывается, сестра позвонила и попросила проголосовать за действующего президента. Потому что вдруг она и её муж не смогут выехать за границу, если власть переменится.
Мама хотела, как лучше. Так оно и вышло, как лучше. Власть не переменилась. Сестра спокойно выехала в подходящую ей страну, успешно там устроилась, в третий раз вышла замуж и снова удачно. Мама отправила папу к ней в гости и с гордостью показывала нам привезённые им фото и видео. И никто никогда больше не заводил разговор ни про какие принципы.
03.06.2022г