Солнечный день медленно подходил к концу, и небо зарозовело в закате. Майский ветерок гулял в кронах деревьев, шелестел листвой. Жару уже вытеснила вечерняя прохлада. Дышать стало легко и свободно, как бывает только весной.
Она собрала букет полевых цветов и спрятала за спиной. Сердечко затрепетало в груди от счастливого ожидания. Холодная кожа запылала огнём, давно позабытым, истлевшим, но вновь заполыхавшим этим вечером…
Сегодня зацвела сирень, наполняя нежным ароматом воздух. Сирень, что каждый год, в один и тот же день цвела на окраине города, возле старого дома. В этот дом никто и никогда не заглядывал много лет. Десятилетиями дом стоял пустой и покосившийся от времени, как никому не нужный старец, доживающий свой век в одиночестве. Забор давно завалился на бок и догнивал в траве. Стёкла на окнах выбили камнями хулиганы, и хоть дверь всегда была чуть приоткрыта, никто из них так и не рискнул зайти внутрь. На дом только смотрели, да слагали про него всё новые и новые байки…
Она бежала босиком по бульвару, выложенному неровными плитами. Ветер трепал её длинные волосы, раздувал полы белого платья, осыпал сиреневыми лепестками. Она спешила на первое свидание, и сердце заходилось в груди от быстрого бега. Её глаза сияли от любви, юной беспечной любви.
Она остановилась на окраине города. Устало прислонилась спиной к стволу благоухающей сирени. Замерла в ожидании. Время бежало, но ничего не происходило. Только сирень сыпала лепестками всё больше и больше.
Она огляделась. И тут же сердечко тревожно сжалось и заболело. Дом, прежде красивый и величественный, сник и превратился в полусгнившую развалюху. По щеке её скатилась слеза, нежный румянец схлынул с лица, уступив место мертвенной бледности. Она долго ещё смотрела на дом, не смея зайти внутрь, но потом всё же решилась…
Полы были покрыты толстым слоем пыли. Но от её ног не оставалось следов. Она обходила комнату за комнатой, но везде её встречала только пустота и тлен.
Она поднялась на второй этаж. Большинство комнат были всё так же пусты. И лишь одна сохранила частичку прошлого. Спальня, где на широком ложе покоился скелет в полуистлевшей одежде. Некто, кто прежде жил и дышал, крепко сжимал в руке пожелтевшую от времени фотографию. Ветер сквозь щель раздувал штору, сирень усыпала лепестками потрескавшийся пол.
Она подошла на цыпочках ближе, будто бы боялась разбудить, нарушить, ставший вечным покой. Присела на краешек кровати. И, задержав дыхание, вырвала из руки мертвеца фотографию.
На старом снимке на неё глядела светловолосая совсем ещё юная девушка в белом летнем платье. Широко улыбалась в объектив. Глаза её лучились от счастья и любви. На заднем фоне цвела сирень и небо розовело от заката, а дом был величественным и красивым…
Сердечко её быстро заколотилось в груди, защемило от резкой боли. Она вскочила на ноги и побежала прочь. Во дворе прижалась к стволу сирени и зарыдала. В голове проносились, как летние молнии воспоминания, жалили душу. Она вспомнила, как собирала букет из полевых цветов. Вспомнила, как спешила на первое свидание. Вспомнила его глаза и губы, объятия и жаркие поцелуи. Вспомнила боль и то, как не могла закричать. Вспомнила, как сирень стучала в стекло подвала, когда она умирала. Вспомнила черноту, что наступила на рассвете…
На окраине города стоит старый дом. Внутрь него никто и никогда не заглядывает. Каждый год в один и тот же день рядом с этим домом зацветает ранним утром сирень. Цветёт ровно сутки и к следующему рассвету осыпается, устилает сиреневыми лепестками всё вокруг дома. Иногда случайный прохожий на рассвете может увидеть около сирени силуэт девушки в белом платье. Но увидеть лишь на мгновение, на краткий миг…