Что надо знать об «укролюбителях» хорватского сценария.
Будем помнить и знать, что нам «светит» в случае поражения в битве с инфернальным злом...
Когда немцы взяли Загреб, тогда же хорватскими нацистами — усташами — было провозглашено «Независимое Государство Хорватское». НГХ вошло в историю невиданными прежде зверствами. Только за шесть недель 1941 года усташи уничтожили 180 тысяч сербов (именно тогда появился термин «чистка»), и это было лишь начало. Концлагеря в НГХ отличались особо изощренными способами мучений и ликвидации узников.
Самым известным стал Ясеновац — третий по величине после Аушвица (Освенцима) и Треблинки концлагерь в Европе. Здесь было уничтожено более 700 тысяч человек: полмиллиона сербов, 40 тысяч цыган, 33 тысячи евреев и 127 тысяч антифашистов разных национальностей, в том числе хорватов. Среди жертв — более 20 тысяч детей в возрасте до 12 лет, включая новорожденных младенцев и малышей нерожденных, которых усташи вырывали из утроб матерей.
Для этой (впрочем, не только для этой) цели существовали специальные ножи — серборезы или сербосеки. Серборез крепился на запястье руки, чтобы не уставала резать. Для начинающих открывали школы по виртуозному владению серборезами. Устраивались соревнования на время, кто больше убьет — разумеется, с выдумкой, с дроблением суставов, выкалыванием глаз. Жестокость усташей повергала в шок даже немецкое гестапо. Причем это было не сумасшествие отдельных маньяков, а государственная политика НГХ.
Политика геноцида велась открыто и постоянно получала публичное одобрение от высшего руководства государства. Вот что говорил будущий глава МИД Лоркович: «Мы должны уничтожить всех сербов в Хорватии! Это наш долг, и мы это выполним... Элементы, которые следует уничтожить, это наши сербы и наши евреи». А вождь усташей Анте Павелич так подбадривал своих подчиненных: «Хороший усташ - тот, кто умеет использовать кинжал, чтобы вырвать ребенка из чрева матери». При этом надо понимать, что если уничтожение евреев хорватскими властями было отчасти обусловлено «просьбами» союзника в лице нацистской Германии, то геноцид сербов был инициативой лишь самих усташей – никакого принуждения со стороны Германии в этом вопросе не было.
«У нас есть три миллиона пуль. Мы убьем часть сербов, вторую часть переселим, а оставшихся обратим в католичество, то есть сделаем из них хорватов», — сказал 22 июля 1941 года Миле Будак, министр образования НГХ. Это был геноцид: людей убивали за то, что они сербы, и за то, что православные. Делалось это при широкой поддержке католического духовенства. Одним из комендантов Ясеноваца был францисканский монах Мирослав Филиппович по прозвищу «Брат сатана», который ночью уходил на бойню, а утром возвращался и спокойно завтракал.
Отдельно стоит остановиться на роли католической церкви. Усташи как организация в период своего рассеяния в 30-х гг., во многом сформировалась и осталась на плаву благодаря поддержке католического духовенства – как Хорватии, так и Италии. Обещания создать национальное государство и предоставить свободу католической церкви не могли не оказать влияния на клир. В итоге уже после прихода усташей к власти католическая церковь воспринимала новое государство как свое детище, поддерживая все начинания светских властей.
Читаешь воспоминания сербки Зорки Делич-Скибы, ребенком оказавшейся в усташском «приюте» для детей, чьих родителей усташи же и убили, — волосы дыбом встают от методов, которыми монахини «перевоспитывали» детей в католичество. Скажут: в семье не без урода, православные тоже всякие бывают. Так, конечно, но вот папа Римский Иоанн Павел II в 1998 году причислил к лику святых одного из вдохновителей геноцида — Загребского архиепископа Алоизия Степинаца.
Усташи под руководством своего лидера Анте Павелича, истребляли сербов только за то, что они сербы и исповедуют православную веру.
Итоги геноцида были ужасающими. При безусловной поддержке католического клира разрушено 299 православных церквей, 240 000 сербов насильственно переведены в римско-католическую веру, а около 750 000 сербов убито, нередко после пыток, при одном упоминании о которых человека охватывает жуть.
Только за шесть недель 1941 года усташи убили троих православных епископов и 180 000 сербов — так написано в книге немецкого писателя, католика, доктора философии Карлхейнца Дешнера. По его свидетельству, усташи загоняли своим жертвам под ногти раскаленные иголки и сыпали соль на открытые раны. Прежде чем убить, людям отрезали нос и уши, выкалывали глаза. Один усташ носил на шее ожерелье из человеческих языков и глаз. Дешнер утверждает, что видел его на фотографии, сделанной итальянцами.
В своем знаменитом романе “Kaputt” Курцио Мала-парте вспоминает о том, что видел в кабинете Анте Павелича корзину, полную человеческих глаз, которую тот получил в дар от “своих верных усташей”. Как сказал Малапарте сам Павелич, этих глаз было 20 килограммов.
Кардинал Алоизие Степинац, которому кровавый хорватский диктатор Антэ Павелич отчитывался за «проделанную работу» выставленными на столе корзинами, наполненными человеческими глазами, избежал трибунала и казни исключительно благодаря Ватикану, устроившему для нацистских преступников «крысиную тропу». Вместе с Алоизие Степинацем Ватиканом были спасены от всякого наказания: сам диктатор Антэ Павелич, Франц Штангл, бывший командующий лагерем в Треблинке, Густав Вагнер, бывший командующий лагерем в Собиборе, Адольф Эйхман, несущий наибольшую ответственность за геноцид, Вальтер Рауф, командующий СС по Северной Италии, Ференц Вайта, глава венгерских фашистов и многие другие нацистские преступники.
Сам же Алоизие Степинац был в 1998 году причислен Римско-католической "церковью" к лику блаженных. Какое все-таки своеобразное понимание святости.
Мученики Ясеновацкие — это те, кто не дрогнул, не отрекся, кто спокойно смотрел в глаза палачам — как святой мученик Вукашин из села Клепац, мужество которого поразило даже опьяневшего от крови садиста.
Из воспоминания убийцы мученика Вукашина:
«Мы заключили пари с Перо Брзица на количество убитых сербов за один час – кто больше убьёт, тот и победит. И вот тогда, в момент высшего упоения от проливаемой крови сербов, мой взгляд упал на пожилого крестьянина, он с каким-то необъяснимым спокойствием стоял и молча смотрел, как я убиваю жертву за жертвой и как те умирают в страшных мучениях. Его взгляд словно парализовал меня, я будто окаменел, несколько секунд я не мог шевельнуться.
Потом, я взял себя в руки подошел к нему, чтобы узнать, кто он. Он рассказал, что зовут его Вукашин, родом из села Клепац, что все его родные погибли от усташей, а его самого послали в Ясеновац. Он говорил об этом все с тем же спокойствием, которое потрясало меня намного сильнее, чем страшные крики и стоны умирающих вокруг нас людей. Когда я слушал старика, глядя в его небесно-чистые глаза, во мне вдруг вспыхнуло неукротимое желание самыми жестокими, адскими пытками разрушить этот непостижимый мне внутренний покой, чтобы его страданием, стонами и мукой, вернуть свое прежнее упоение кровью и болью.
Я вывел его из строя, сначала посадил на пень и приказал ему крикнуть: «Да здравствует Павелич!», пригрозив отрезать ему ухо в случае неповиновения. Вукашин молчал.
Я отрезал ему ухо. Он не проронил ни слова. Я снова приказал ему кричать: «Да здравствует Павелич!», пригрозив отрезать второе ухо. Он молчал. Я отсек ему другое ухо. «Кричи: “Да здравствует Павелич!” или лишишься носа!». Старик молчал. В четвертый раз я приказал ему кричать те же слова под угрозой вырезать из его груди живое сердце. Он взглянул, как бы глядя сквозь меня, в какую-то бесконечность, и тихо, но отчетливо проговорил: «Дитя, делай свое дело!».
От этих слов я обезумел окончательно, бросился на него, выколол глаза, вырезал сердце, перерезал горло и ногами спихнул в яму. И тогда во мне будто что-то оборвалось. Я больше не мог убивать. Перо Брзица выиграл спор, перебив 1350 заключенных, я, молча, заплатил ему проигрыш.
С тех пор нет мне покоя. Я стал пить, все больше и больше, но алкоголь дает забвение ненадолго, и даже в опьянении я слышу этот голос: «Дитя, делай свое дело!». И тогда я, наталкиваясь на стены домов, бегу по улицам, с криками сокрушаю и бью все, что попадается на пути, кидаюсь на кого попало. Ночью нет сна, лишь только наступит забытье, я снова вижу ясный взгляд старика и слышу это невыносимое: «Дитя, делай свое дело!».
Я превратился в комок ужаса и боли, я бессилен перед этим кошмаром. День и ночь преследует меня светлый безмятежный лик Вукашина из Клепца.
Сквозь века страданий сербы пронесли утешавшую их пословицу: «Есть Бог на небе и Россия на земле!».
Да хранят Сербию ее святые — и великомученик Лазарь, и преподобные Иустин с Симеоном, и новомученики Ясеновацкие. Впрочем, почему «ее» святые? Они ведь — и наши тоже, как и русские святые для сербов — свои. И Сербия останется православной до скончания времен — ведь князь Лазарь сделал правильный выбор.
А мы будем помнить, что такое Ватикан, католицизм и не дадим себя обмануть их заигрываниями с нами. Это как с Турцией - надо всегда помнить, что никогда турки не были нам друзьями и не станут. Точно также и с католицизмом...
Новомученики Ясиноватские молите Бога о нас! Вразумите нас. И своими кровавыми жертвами заставьте нас полюбить свою жизнь, семью, друзей-товарищей, яростно защищая, оберегая наш мiр.
Не позволяйте нам потерять память - иначе гибель (не физическая, так духовная)!
Враг не изменил свою сущность - он такой же как и тогда, как и всегда, и во все времена. Только изменил риторику (чуть-чуть), да прибавил себе гендеров (чрезмерно)...