Посвящается Наташе Р.
Беда, прикинувшись всеобщей радостью, пришла в Наташкину жизнь совсем внезапно. Явилась нахально прям средь бела дня, хотя накануне ничего не предвещало трагедии. Всё шло своим чередом, как это и бывает в суматохе предновогодних дней. Покупки, заготовки да планы мероприятий в радостном возбуждении перед любимым народным праздником.
Наташа – очаровательная смешливая малышка четырёх лет, не ожидая подвоха, искренне радовалась коробкам и пакетам, что закупали, как она предполагала, к новому году, и складировали в маминой спальне. «Ура! – кричала она. – Как много подарков!», и мешая всем, возбуждённо болтала и вертелась под ногами. Но больше всего она восхищалась своей новой кроваткой. Настоящей, как у взрослых, с двумя спинками и без сетки. Её застелили розовым покрывалом и усадили сверху плюшевого медведя. Красотища! Но всё-таки девочку немного тревожила излишняя суетливость в доме, что выражалась всеобщим волнением в ожидание чего-то – казалось, что в самом воздухе витает беспокойство. И вот как-то поутру случилась беда – маме внезапно стало плохо, и на машине скорой помощи её отвезли в больницу. Наташка испугалась! Хотела было зареветь, но заметила, что никто особо не огорчился, а вечером, после разговора с врачом и вовсе все плакали и целовались от счастья. Она хотела расспросить, что же всё-таки произошло, но девочку уложили спать.
«Странные эти взрослые, – думала она, засыпая, – радуются болезни и плачут от радости…» Но взрослые ей всегда казались странными, поди пойми, что у них на уме. Следующего дня Наташу отправили пожить к бабушке и бабушка, улыбаясь, по секрету рассказывала, что ждёт внучку необыкновенный сюрприз, постоянно при этом уточняя, хочет ли Наташа себе братика или сестричку. «Собаку хочу, а больше мне никто не нужен! – отмахивалась она и для пущей убедительности грозила пальчиком. – Никто! Понятно? Никто!» Не нравились ей эти разговоры – она категорически была против вторжения в свою жизнь посторонних и поэтому очень сильно переживала, как бы сюрприз оказался вовсе и не сюрпризом, а наоборот.
И вот, спустя несколько дней, перед самым новым годом, в морозный ясный день, мама вернулась из больницы с большим свёртком в одеяле, что был перевязан голубыми лентами.
– Наташенька, доченька, иди сюда, – позвала ласково так, умильно, развязала банты и, торжественно распахнув одеяло, тихо сказала, – познакомься – это твой братик!»
От благодатного восторга у мамы повлажнели глаза, но она, продолжая счастливо улыбаться, нежно глядела на дочку. Наташка же, замерев от ужаса, разочарованно, заикаясь, прошептала: «А… сюрприз где? – и, обречённо вздохнув, тихо заплакала. – Это… это называется ваш сюрприз? Я же… я же… я же не хотела! Зачем?»
От обиды предательски задрожали губы: «Уберите его… не хочу… нет…», и с громким плачем убежала на кухню. Самым ужасным было то, что она ни разу и ни за какие коврижки, не согласилась на уговоры купить ей братика или сестричку. Она давно просила собаку, а они… ладно бы сестричку, брата купили! А ещё Наташу парализовал страх: её больше не любят…, Тем более, никто, как прежде, не кинулся вослед успокаивать… даже бабушка.
В комнате что-то запищало и все радостно загалдели, а девочка сидела под раковиной рядом с мусорным ведром и громко ревела, даже можно сказать, вопила во всё горло: «Не нужен он мне! Не хочу его видеть! – кричала, захлёбываясь слезами, зажмуривала глаза и ладонями закрывала уши. – У вас есть я!»
В кухню вошёл папа: «Натка, ну ты уже большая и должна понимать…» Но Натка крепче зажала уши и закричала ещё громче. Заглянула бабушка: «Оставь её, пусть своё выплачет, после поговорим». И ушли, бросив малышку одну с горем. Она зарыдала громче, но понимая, что плакать некому, немного затихла.
«Так вот зачем они купили новую кроватку. Не нужна она мне… И я теперь никому не нужна, у них другой ребёнок…» – жалея себя, она горестно всхлипывала и прислушивалась к разговорам в комнате. Новоиспечённый братик отвратительно верещал и это казалось невыносимым. Некоторое время Наташа ещё заливала слезами своё несчастье, но они вскоре закончились, и девочка, вытерев слёзы и сопли рукавом, решительно отправилась в комнату отстаивать свои права.
– Уносите его немедленно туда, откуда принесли! – и для пущей убедительности топнула ножкой. – Не нужен он мне, я вам всегда об этом говорила!
Плакать она больше не собиралась, но и мириться с новыми обстоятельствами не желала. Плотно сжимала губы, угрожающе щурила глазки и, по-прежнему топая ногами, трясла, вдобавок, кулачками: «Отнесите это обратно в магазин! Я не желаю его видеть!»
– Но, доченька, – быстро нашёлся папа, – уже никак нельзя, мы чек потеряли.
– Значит, просто так отдайте!
Мельком она всё-таки несколько раз взглянула на малыша. Взглянула и ещё пуще расстроилась. Братик был жёлтый, сморщенный и лысый. Наташе стало совсем невмоготу. «Кто такого купит? Неужели маме и папе настолько с ней плохо, что они решили принести в дом это чудище? На большего и хорошенького денег, что ли, не хватило? А имя-то дали ему и вовсе дурацкое – Юрасик. Как, Карасик, – переживала про себя девочка, – хуже не найти и не придумать».
Карасик, как прозвала Наташа братика, постоянно плакал да много какал, а все носились с ним, словно с драгоценностью. Обидно было до слёз! Её никто не любит, все твердят, что она уже большая, а она маленькая… маленькая… Она тоже просит молочко из бутылочки и также часто пытается плакать, чем раздражает маму ещё больше.
– Ты уже взрослая! Ты теперь старшая! – убеждают все вокруг. – Хватит капризничать!
Но Наташа не хочет быть большой, она совсем не готова взрослеть, потому, что на самом деле она была ещё маленькой девочкой. Кареглазой, губки бантиком, на щёчках ямочки, лентами собраны пышные золотистые кудряшки. Мелкая, но пухленькая, взглянешь – замрёшь от восхищения – чисто ангелочек. Ею всегда восхищались, а теперь любуются страшненьким братиком.
Мама и папа, бабушки и даже дедушки пытаются убедить Наташу, что все её по-прежнему любят, что она, равно как и Юрасик, дорога каждому. Ей внушают, что счастье – иметь брата! «И откуда они это взяли?» – не понимает Наташка…
Рассказывают, что вдвоём им будет весело и интересно. «Почему они так решили?» – не соглашается.
Не верила, не смирялась и не понимала – ну никак она не могла понять, зачем взрослые спрашивали её мнение, если всё решили сами, но самым болезненным оказался страх потерять мамину любовь. Она твёрдо убедила себе в том, что раз мама принесла в дом ещё одного ребёнка, значит с Наташей ей стало неинтересно. По-другому появление братика в семье она объяснить не могла. Не была девчушка готова даже разделить любовь близких на двоих – или всё, или ничего!
Беда у неё случилась самая настоящая. Девочка страдала от недостатка внимания, ощущения ненужности, боязни потерять родителей, особенно тогда, когда бабушка предложила Наташе пожить у неё. Это было самое настоящее неподъёмное детское горе и тяжелее становилось ещё оттого, что ни с кем она не могла это горе горькое разделить, ведь её беда, напротив, для всех являлась радостью.
Юрасик орал день и ночь напролёт, мама с папой спали по очереди, затем отпуск у папы закончился, и он с радостью вышел на работу, наказав Наташе помогать маме, мол, она уже большая, ведь ей скоро исполнится целых пять лет.
– Что тебе подарить на день рождения?
Наташа, не думая, быстро ответила: «Мне ничего не надо, отнесите Карасика туда, откуда взяли или продайте его».
Папа грустно вздохнул и посоветовал всё-таки подумать о подарке.
Юрасик подрастал быстро. Исчезла желтизна, он меньше морщился и кривлялся, научился держать головку и на ней даже появилось что-то наподобие волос – золотистого цвета пушок и малыш стал похожим на одуванчик. Но малыш по-прежнему много кричал, пачкал пелёнки и абсолютно был не нужен Наташе, и она его как-то всё-таки умудрилась продать.
Стоял тёплый апрель. Во дворе шумела детвора, за домом звенели трамваи и суматошно колготились птицы, распевая на все голоса. Наташа, умаявшись прыгать через скакалку, присела на лавочку рядом с болтливыми соседками.
– Наташенька, как братик поживает? Растёт? Любишь его?
– Нет, – ни на секунду не задумалась девочка, отвечая, – нет, не люблю.
– Да, как же так?
– А вот так, не люблю и всё.
– Тогда отдай его мне.
Предложение Наташе показалось заманчивым, но она задумалась, ведь братика же покупали… почему бы не продать…
– Ну, не хочешь отдавать, тогда продай его! – развеяла все сомнения соседка. – Продашь?
Наташа быстро закивала головой, соглашаясь, и боясь, как бы не передумали, на вопрос: «За сколько?», быстро ответила: «За три получки», а после немного подумала и, чтобы не продешевить, добавила: «За три получки и три рубля».
– Договорились, – засмеялась соседка и ушла.
– Договорились, – прошептала ей вослед девочка. Она, в радости от выгодной сделки, разволновалась и забыла спросить, когда же будет получка, но тут мама позвала обедать, и Наташка побежала домой.
Спустя некоторое время, мама, узнав о продаже дочкой родного брата, прижала к груди не смирившуюся проказнику-девчонку: «Потерпи немножечко, с маленькими всегда трудно. Ты была ещё меньше, а кричала даже громче, но мы же тебя не продали…»
Наташа, насупившись, упрямо молчала – ревность ребёнка не знала границ.
Не получилось продать, решила при первом же удобном случае брата утопить. Да-да, оставленную на несколько минут коляску со спящим младенцем без присмотра, Наташа выкатила под дождь и поставила в самую глубокую лужу, а сама пошла домой.
– Наташа! – испуганно вскричала мать. – Почему ты бросила брата?
– Я его не бросила, я его утопила…
– Ну, что же это такое… – мама заплакала. Полного счастья, о котором мечтали, не получилось. Большая радость рождения сына, обернулась нешуточными проблемами в семье.
Но плачь-не плачь – жизнь продолжается и возникшие трудности, приходилось терпеливо и постепенно преодолевать. С непокорной дочкой было не легче, чем с новорожденным сыночком.
– До чего же братик твой ещё маленький и беспомощный, он только пробует сесть, а ты уже давно не только сидишь, а ловко бегаешь и прыгаешь, сама во двор гулять ходишь, а была бы маленькой, как он, лежала бы целый день рядом, – мама одной рукой держала сыночка, а дочку обнимала другой, усадив её себе на колено. Наташа тут же начинала сюсюкать, изображая из себя малютку, но мама, как-бы не замечая, принималась хвалить девочку: «Что бы я без тебя делала, – труженица ты моя!» И благодарила за небольшую помощь, что-либо подать, принести, подержать. Наташа приосанивалась, улыбаясь, и снисходительно кивала братику, а малыш, выражая бурную радость, улыбался во весь беззубый рот, да пуская пузыри, гукал.
– Агу, Карасик, агу, – девчушечка, вмиг чувствуя себя молодцом от маминых слов, включалась уже во взрослую игру. – Агу, маленький…
Юрасик уже не казался девочке страшненьким, сейчас он был более похож на её самую любимую игрушку – немецкого пупса Ганса, даже чуточку лучше, потому, что братик был настоящим – живым. Ревность немного отходила, уступая место более добрым чувствам.
День Наташкиного рождения отмечали весело. Игрушек надарили до самого потолка, как она потом всем рассказывала. После того, как разошлись дети, Наташа усталая, но счастливая, села их разбирать. Разложила на три кучки: в первую сложили те, что более всего понравились, во вторую – менее, а в-третью – всё остальное, что пока можно закинуть на антресоль в коридоре на случай если вдруг, когда-нибудь захочется в них поиграть. Она ещё долго оценивала подарки, сортировала и постепенно третья куча уменьшалась.
Дело шло к вечеру, потихоньку начали расходиться взрослые гости – это всякие бабушки и дедушки да тёти и дяди. Мама с папой пошли их провожать. Наташа, оставшись «за старшую» рассматривала картинки в новых книжках. Юрасик крепко спал в своей кроватке, но едва захлопнулась дверь, как он проснулся и закряхтел, словно старичок, заёрзал и зашёлся каким-то безнадёжно-жалобным криком, словно почувствовал, что мама оставила его одного. Наташа сперва растерялась и даже испугалась, она, было, собралась бежать за мамой, но тогда Юрасик останется дома совсем один, а этого допустить никак нельзя – она же старшая, ей доверили, и девочка нерешительно подошла к кроватке. Малыш плакал, его нижняя губка обиженно вздрагивала, и слёзы текли по розовым щёчкам. Он был настолько жалким и беспомощным, что Наташа тоже захлюпала носом.
– Ну, Карасик, чего ты плачешь?
Слегка покачала кроватку.
– Мама скоро вернётся, не плачь! – она говорила, повторяя мамины интонации, и младенчик на секунду затих. Наташа обрадовалась – у неё получилось, но братик тут же заревел снова, и девочка поняла, что надо говорить, не останавливаясь.
Она кинулась показывать малышу свои игрушки и рассказывала о них. Юрасик уже осмысленно глядел и не плакал, лишь порой жалобно всхлипывал.
«А может он описался?» – встревожилась Наташа и… полезла в кроватку, в которой ещё не так давно спала сама, проверить. Малышу это очень даже понравилось, и он, одарив сестру счастливой улыбкой, весело загулил. У девочки взволновано забилось сердечко, в нём проснулись неведомые доныне чувства, чувства трогательно-манящие, нежно-обволакивающие. Ей стало столь радостно, что она, ловко выпрыгнув из кроватки, побежала за своим любимым пупсом.
– На, Карасик, – Наташа положила игрушку рядом с малышом, – смотри, какой он красивый.
Она вновь улеглась рядом. Мальчик больше не плакал. Девочка осторожно обняла брата и сон сморил её. Пригревшись, уснул и Юрасик. Только немецкий пупс по имени Ганс, не мигая, продолжал равнодушно глядеть в потолок.
02.06.2022