А вы никогда не летали на печке
А сегодня я гадал
Баллада о рыжелапом зайце
Бессмертная птица
Водопад
Вы заплачьте, вы заплачьте обо мне
Выпускной фотоальбом
Дорога в никуда
Есди б прийти назад
Жена
Жили-были две гориллы
И нельзя позвонить
Играй!
Касталия
Лесной человечек
Майдан Незалежности
Милая
Миллениум
Мы с тобой увидим разные
Ночной полёт
О чём же я?
Оркестру Титаника
По гранитной стене
Последний тайм
Свет сердец
Севастопольский вальс
Созвездие Сократа
Солнечный Странник
Там, где коричневый вечер
Только нас не убьют
Ты моя милая, ты моя нежная
Феодосийская ночь
Фиолет-товый вечер
Я вырвусь из страшного круга игры
Я тебе построю дом
Трудно поверить, но из почти шести тысяч моих «стихотворных» текстов подавляющее большинство – песни. То есть внутри меня они звучат в неразрывном единстве с мелодией!
Если бы не другие дела и заботы, я бы непременно занимался исключительно песнями. Мне для этого вполне хватало меня самого. Я сам себе напевал и слова и мелодии. К тому же в юности я превосходно свистел. Художественный свист был моим коньком.
Увы! Когда исчезли зубы, исчез и свист. И случилось это довольно рано, ибо для свиста требуются передник зубы, а у меня один был выбит еще в шестом классе. Правда его вживили обратно и десять лет я с ним еще побродил, но… Коронки, протезы, мосты - всё это оказалось не для меня. Так я лишился своего природного музыкального инструмента. Пришлось в тридцать восемь лет под руководством Елены Бринберг овладевать искусством игры на трёх аккордах шестиструнной гитары. Кроме того я научился на фортепиано попадать пальчиком по семи клавишам и более-менее уверенно изображать свои мелодии «в звуке». Увы! Сохранять волшебные мелодии было сложно!
Понятно, что ни мои слова, ни мои мелодии никому не требовались ни в каком виде. Если меня и слушали порой, то исключительно из вежливости с большим состраданием во взгляде.
Какие наиболее удачные реплики про мои опыты запали мне в душу?
Этот стон у нас песней зовётся!
Спасибо не за то, что пел, за то, что кончил!
Короче! Склифософский!
Да когда же ты заткнёшься?
Огромная проблема у меня с голосом. Примерно раз в два месяца выдаётся то вечер, то ночь, когда я сам себя могу слушать.
Недолго.
Но могу.
Во всё остальное время голосок отсутствует, поэтому я честно называю себя песенным инвалидом.
Ничего общего между тем, что я слышу внутри себя и тем, что я из себя извлекаю вовне не наблюдается.
Еще одна проблема: читать мои тексты без мелодии к оным – пустая трата времени.
Я пишу не стихи, а именно песни!
Но мелодии вы не слышите.
Несколько раз возникали ситуации, когда мне помогали хоть что-то хоть как-то записать. Понятно, что ни один вменяемый исполнитель не возьмётся исполнять ни одной моей песни.
В юности я писал тексты для ансамбля «Кентавры» - состоявшего из моих одноклассников, а потом написало пару текстов для конкретного исполнителя – Юры Мещерякова, моего друга детства.
С одним из этих текстов он даже выиграл какой-то областной конкурс. На этом история моих «внешних» публикаций почто завершается.
Но нашёлся один удивительный слушатель.
Между прочим из ведомства Лаврентия Павловича Берии!
И ему кое-что из моих стихов-песен глянулось.
Он даже опубликовал мою песню «Лаура ты жива» и песню о контрольном флаге.
В моей авторской редакции она начиналась так, что правая рука Лаврентия Павловича заменила мою дефиницию на конкретно-историческое «контрольный»! И в публикации в одном из самых читаемых шахматистами страны изданий похвалил и мои песни и само моё пение, включая сюда и «глуховатый голос».
Увы!
Глуховат был не голос, а сам автор – исполнитель.
Потому коллекция из сорока моих исполнений своих песен на ресурсе Ютьюбе – это нечто запредельное!
Она позволяет послушать не мой рассказ, а мою песню в моём же реальном исполнении.
Но по слухам скоро всё уйдёт и исчезнет!
Жаль!
Я был уверен ранее, что через сто-сто двадцать лет меня всё-таки начнут слушать. Человечество растёт и потому неизбежно появятся группы уродов, ориентированных на мои произведения.
Видимо считанные дни отделяют нас от полного и тотально исчезновения Ютьюба из нашей повседневности. Так что если вдруг сдуру захотите потратить на меня тридцать-сорок секунд: милости просим. Если ссылка уже не работает, я не виноват. Я сделал для вас больше чем возможно было в моей конкретно-исторической ситуации.