Чем мне запомнился Берлин? В первую же ночь у нас слили бензин.
В Польше топливо было дешевле почти в два раза, и я заправил полный бак. Знакомые немцы, кому мы после об этом рассказывали, удивлялись – не может быть! Иммигранты, хорошо знающие ночную изнанку Берлина, заключили сразу: это скорее всего ваши. Кто наши? Русские или украинцы, может быть румыны. Арабы вряд ли и уж точно не немцы.
Вот мне и пригодилась заначка в виде двух канистр украинской горючки.
Первые часы я бродил по городу переполненный восторгом. Мне нравилось всё – аромат свежей выпечки немецких кондитерских, фруктовые запахи турецких развалов, маленькие книжные лавки и вывески знакомых брендов, крутые ретро автомобили и непонятная речь разноцветных прохожих. Сбили мне радость в первом же кафе, куда мы зашли на чашку кофе с круассаном. Дежурная улыбка кассирши исчезла в тот же миг, когда она поняла, что по-немецки мы ни бум-бум. Она долго и по слогам, словно бабуинам, пыталась нам что-то объяснить, и в конце концов нас прогнали на улицу, так и не дав отдохнуть за столиком внутри.
Оказалось, что в Европе есть сегрегация общества на привитых, сильно привитых и вообще не привитых. В зависимости от количества в теле вакцин, человек мог рассчитывать на посещение тех или иных заведений и, соответственно, на адекватную или не очень реакцию персонала. Необходимого QR кода у нас не нашлось, а потому «добро пожаловать на выход» на немецком языке. Круассан с кофе за уличным столиком показались уже невкусными.
Потеряв розовые очки, я увидел грязные улицы Берлина, хотя до приезда был уверен, что в Германии все улицы моют исключительно с шампунем. Экстравагантного вида бомж мочился на велосипедной стоянке рядом с выходом из метро. Переполненные урны на центральной улице, граффити на стенах, неожиданные собачьи какашки и, в дополнение к общему впечатлению, мы дико замерзли ночью, так как отопление в доме было сведено к нулю – экономия.
Спустя всего сутки я был уверен, что надолго мы в столице не задержимся. И хотя в последующие дни мы с женой ловили кучу приятных ощущений от прогулки возле Бранденбургских ворот, похода в технологический музей и отдыха в парках, но как только появилась возможность, мы тут же ринулись в путь.
Все эти дни я вычитывал сообщения в соцсетях и телеграмм каналах о том, как в Германии устраиваются беженцы. Наша комната была временным пристанищем, хозяйка нас хоть и не гнала, а даже с удовольствием показывала Берлин и не запрещала принимать ванны, однако в аренде комнаты отказала.
Западную часть Германии, где мы изначально хотели поселиться, накрыла очередная (и как позже оказалось последняя) волна ковидной эпидемии, и потому я судорожно искал хоть какую-то зацепку на новом месте жительства. И, как и во всём путешествии, нам снова помог случай.
В Германии многое из того, что было для нас чем-то обыденным, оказалось крайне труднодоступным. Например, если раньше возникала необходимость сменить симкарту, мы просто шли в ближайший магазин или офис связи, покупали-вставляли-активировали и пользовались ею уже через пять минут. Здесь же приобретённую на кассе супермаркета «симку» я должен был зарегистрировать в онлайн приложении, которое потребовало у меня ввести номер банковского счета, потом связаться с представителем оператора по видеосвязи и, с паспортом возле лица, отвечать на десятки вопросов. Естественно, ни счёта в немецком банке, ни желания с кем-то общаться на незнакомом мне языке у меня не было. Немалые для нас сорок евро оказались выкинутыми.
Выбирать симкарты мне помогала русскоязычная пара. Если я вдруг слышал знакомую речь, то без проблем подходил знакомиться - любая информация о местной жизни была для нас бесценна. Новые знакомые оказались оперными певцами. Он в Германии уже был довольно известным и выступал в Берлинской Опере. Она пока только искала контракты, но тоже надеялась выступать. Мы с ними нашли общие темы и, благодаря знакомству, нам открылись глаза на многие непонятные нюансы.
Например, по приезду мы были поражены тем, как выглядит большинство немецких жительниц Берлина. «Бьюти сектор» в Германии оказался крайне неразвит. Какая бы ни была жизненная ситуация, но даже после кораблекрушения на необитаемом острове славянки хотят оставаться ухоженными и привлекательными. И если маникюр, хорошая прическа и профессиональная косметология в России, Польше и Украине воспринимаются как обыденность даже в военное время, то мирная жизнь в Берлине – это нечёсанные волосы, неухоженные ногти и запущенная кожа. То, что мы увидели в метро у большинства коренного населения, нас, мягко говоря, поразило. Принимать подобный облик жене крайне не хотелось, и она с первого же дня искала хоть какой-то салон, чтобы сделать минимально необходимые процедуры. Однако антисанитария в тех азиатских кабинетиках, что попадались нам в Берлине, отпугивала ещё на пороге. Заходить же в редкие элитарные заведения нам не позволял скудный денежный запас.
Певица подтвердила – хороших мастеров в Германии не сыскать. К единицам адекватных огромные очереди, как правило из приезжих – местные женщины за собой ухаживать не любят, - а в азиатских салонах подхватить грибок проще простого. В конце концов, она пригласила нас к себе в гости, и пока жужжала личной фрезой над маникюром счастливой жены, я жадно записывал в блокнот все её рекомендации.
Уже на следующий день в закрытом телеграмм канале я списывался с необходимыми людьми и ссылался на предоставленные рекомендации. Вечером мне пришло сообщение: «хотите получить регистрацию – завтра в 7 утра будьте по такому-то адресу». Адрес был в двух сотнях километрах от Берлина. Не раздумывая ни секунды, мы собрались в путь, только дети вздохнули – им столичная жизнь была по душе.
Берлин – спасибо за всё, и прощай!