Продолжение. Начало в http://proza.ru/2022/05/21/1385
Первое отключение электричества нас сделало более настороженными и готовыми ко всяким печальным поворотам нашей осадной жизни. На всякий случай в домашних вещах нашего сына, туриста по призванию, мы отрыли походную газовую плитку, чтобы не остаться без горячей пищи или животворного кипятка, если клятый ворог нас снова лишит электроэнергии.
Найти-то мы ее нашли, но удосужиться, чтобы освоить эту нехитрую технику, я так и не сподобился. Наверное, я тоже что-то знал... Думаю, что если б нестерпимо припекло, то прометеев огонь на нашей кухне запылал бы. Попыток припечь еще было несколько, но запасной очаг остался невостребованным. Обошлось...
Но на сей момент у нас с электричеством все в ажуре, новый день начинается по привычному сценарию: побудка с канонадой, прогулка, магазины, а дальше вы помните...
К середине марта в нашем жилищном комплексе осталось жителей, считай, что не более пяти процентов. Некогда многолюдный муравейник вымер, как после мора. Как это выглядело? Пустынные стоянки – паркуйся, где хочешь и где тебе удобнее. Людей почти не видно: кто по большей части сидел дома, а кто немалое время проводил в бомбоубежище, ведь воздушные тревоги звучали каждый день, а отбой спешить не давали. В темное время суток редкие светлые пятна на фасадах многоэтажек – на большой дом приходится с десяток тускло освещенных окон...
Впрочем, тут нужно остановиться поподробнее, и с начала дня. Любое утро, даже в самые безотрадные дни, начиналось достаточно оживленно. К десяти часам вокруг наших «культурных» заведений собирались редкие посетители: именно в это время открывались несколько из оставшихся действующих магазинчиков, ставших очагами культуры... Хоть покупателей и было с гулькин нос, но кружение вокруг магазинов создавало эфемерную видимость жизни.
Приезжающие один раз в два, а то и в три дня продуктовые автомобили усиливали это впечатление: экспедиторы заносят полные ящики с продуктами, выносят пустую тару, кто-то из жильцов им помогает, прочий народ вытягивает шеи, старясь разглядеть – что привезли... В общем, возле магазинов царит легкое оживление.
Не помню, с какого утра, но я вдруг стал замечать трактор с прицепом, в который работники жэка грузили мусор, в то время как другие тетушки ходили с вениками, мели тротуар и очищали урны возле подъездов.
Казалось бы, такая проза, – из продуктовой машины выгружают товар, люди идут в магазин, дворники подметают улицы, – а как эта картинка согревает тебе сердце... Мол, нэ журысь, козаче... Если наблюдаем элементы из прошлой мирной жизни, то есть надежда, что не все потеряно, вскоре все плохое закончится и мы заживем как прежде...
Но после полудня даже сегодняшняя еле заметная круговерть начинает стремительно утихать. В первое время магазины заканчивали работу в два часа, но потом работу продлили до четырех по полудню. Однако от удлинения рабочего дня картинка вялой жизни нашего комплекса не изменилась: пустынно, бездвижно, только изредка громыхают разные «стреляющие» установки.
Мало-помалу день катится к концу, наступает время комендантского часа. Кстати, сегодня он впервые стал усиленным. Не с двадцати часов сегодняшнего дня и до семи часов следующего, как обычно, а до семи часов утра, но через день. Получается, что комендантский час будет длиться тридцать пять часов. Вот такая арифметика...
Мы законы не нарушаем, поэтому комендантский час блюдем, хотя в закрытом жилищном комплексе и так никаких посторонних не могло быть по определению. Выхожу в полной темноте, чтобы прогуляться перед сном грядущим, и направляюсь вокруг дома. Картина привычная: вокруг ни души, в соседнем доме, как и в любом другом, несколько освещенных окон, автомобильные стоянки за редким исключением пусты...
Вдруг раздаются выстрелы. Оборачиваюсь: от нашего блок-поста, что соорудили на въезде в комплекс, вверх уходят трассирующие пули. Кручу головой и замечаю, как над головой медленно и беззвучно проплывает слегка подсвеченный собственными фонариками дрон...
Он летит чуть выше двенадцатиэтажного дома и выглядит, как аппарат из фантастического фильма. Летел бы он днем, то подобного ощущения у меня не возникло бы. А сейчас, когда меня окружает непроглядная темнота и стоит грозная тишина, его пролет над нашим жильем выглядит зловещим. Слышатся еще выстрелы и опять мимо. Дрон удаляется целым и невредимым, однако – чей он?.. С исчезновением дрона прекращаются и выстрелы, но загадка остается неразгаданной.
Когда я рассказал об увиденном своими глазами случае, кое-кто из проживающих в далеком мирном городе друзей посетовал:
«Эх, я бы попал…»
Я только хмыкнул по этому поводу, но сдержался, чтобы не обидеть друга. Многие из невоюющих стран представляют войну чем-то вроде сафари...
Утром у меня снова возникла необходимость выбраться в центр. Накопилось немало вопросов по работе, а кроме меня, как вы помните, разрешить-то их и некому. Проезжаю поочередно многочисленные блок-посты. Народ тут подобрался, судя по внешнему виду, бывалый, явно не денди. Большинство с оружием, но чаще всего к тебе подходит человек невооруженный, которого страхуют военные.
На одном из постов кто-то из бойцов, бросив взгляд на меня, вдруг приветливо улыбается и говорит:
- О, знакомые люди!.. Вы из такого-то жилищного комплекса, - и называет его правильно, - Проезжайте. Счастливого пути! Удачи...
Я не могу вспомнить – видел ли его раньше? Но он-то меня знает, зачем ему придумывать? А главное другое: от его слов почему-то на сердце теплеет:
«Все-таки хорошие у нас мужики…»
Еду по проспекту, стрельба присутствует, но звукоизоляция в автомобиле неплохая, слышны всего лишь глухие звуки:
«Бум... Буммм...»
По мере приближения к центру города, звуки, к счастью, становятся вообще неслышимыми. Складывается впечатление, что тут царит мирная жизнь. Выхожу из автомобиля – людей почти не видно, и, что потрясает, – тихо. Хотя я помню, что накануне в город прилетали ракеты, были разрушения, погибли люди, в частности, известная актриса из известного театра...
Но я об этом знаю только из городских источников, которым, естественно, верю, но останавливаться подробно, исходя из своего позиционирования, – рассказывать только то, с чем сталкивался лично или со слов своих друзей и родственников, – не буду.
Выполнив запланированное, я возвращаюсь в свой «медвежий» угол, решив по пути заехать в ближайший супермаркет. Да, у нас начали функционировать сетевые супермаркеты. В первое время после открытия проникнуть вовнутрь стало возможным, только отстояв приличной длины очередь на вход. Я как-то решился туда попасть, но, углядев начинающийся хвост очереди на расстоянии двухсот метров от входа, мгновенно передумал:
«Мы пока и около нашей лавки прокормимся...»
Но позже ажиотаж спал, очередей больше не наблюдалось, и сейчас я вполне обоснованно решаю заехать в работающий супермаркет. Выбор там в любом случае богаче, чем в нашем магазинчике, и цены, что немаловажно, демократичнее... А денег сейчас у всех «маловато будет».
Чем ближе я подъезжаю к нашей окраине, тем явственнее слышится уже привычные:
«Буммм!..»
Но у меня-то в салоне это звучит как тихохонький «бум». Я паркуюсь возле маркета, не обращаю внимания на звуки выстрелов и наблюдаю, как выходят покупатели. Вдруг замечаю, как после моего маленького «бум» женщина перед капотом моего автомобиля от неожиданности чуть ли не подпрыгивает, а один из пакетов даже вырывается из ее рук. Мне-то хоть бы хны, – я только за ухом почесал, – а ведь, судя по картинке с тетушкой, сейчас здесь весьма громко...
И точно, звонит жена:
- Саша, ты где?! Ты в порядке? У нас сейчас так стреляют...
- Ничего всё, скоро буду...
В магазине дел у меня не много, но кое-что меня порадовало:
«О, сахар свободно…», - и, не обращая внимания на впечатляющую цену, бросаю в корзинку пару пакетов.
Тут хочется добавить, что с каждым последующим после начала войны днем в магазинах товаров все-таки добавлялось. Да, довоенного изобилия не наблюдалось, но грех жаловаться: основные продукты подвозились регулярно, и паники, каковую мы наблюдали в самые первые после вторжения дни, не было и в помине. И за это спасибо всем причастным: властям, предпринимателям, волонтерам.
В другой раз, когда мне по некой надобности пришлось выбраться в город, я отправился не в центр, а, скажем так, в спальный район, причем, не из современных, а еще советских времен. Почему я на этой детали заостряю внимание? А для того, чтобы объяснить, кто там живет и что в нынешние осадные дни предпринимает. Так вот, в этих панельных домах застройки девяностых и более ранних лет живут не самые обеспеченные люди, у которых возможностей выехать из Киева имелась самая малость.
И что теперь здесь происходит? Я глазам своим не поверил – по сравнению с нашим вымершим комплексом здесь жизнь определенно кипела. Естественно, не как в мирное время, но достаточно бойко. Не буду оригинальным, но скажу: все познается в сравнении.
Да, блок-посты и баррикады присутствовали, людей с оружием и без оного возле них хватало. Но, с другой стороны, и спешащих на местный базарчик тоже было прилично. Где-то в сторонке раздавали гуманитарную помощь. Здесь образовалась очередь, которая молча и печально подвигалась к раскрытым дверям микроавтобуса, надеясь, пусть что-нибудь да достанется каждому стоящему. Отделения некоторых банков были открыты. Хотя там принимали посетителей не целый день, а по нескольку часов, но все же. И небольшие магазины тоже пытались как-то зарабатывать, обслуживая желающих что-нибудь прикупить.
Наша соседка, родичи которой живут в той части города, похожей на этот спальный район, но возрастом еще более древним, после посещения своих даже плакала. Настолько ей показался разительным контраст той, городской, жизни по отношению к нашему жилищному комплексу...
- Там даже парикмахерские работают…
Мы, как никто, ее понимаем. Отогнать мысли об уничтоженном счастливом прошлом трудно, но это необходимо сделать в обязательном порядке. Иначе у тебя от переизбытка негатива голова лопнет, или ты мыслями о безысходности разорвешь себе сердце, а кому это нужно?..
А еще ее правда заключалась в том, что уж очень уныло у нас. Громкая стрельба, благо, что хоть не прилетает, – это одно. Но к этому еще и депрессивная обстановка – будто мы живем на необитаемом острове, – тоже фактор немаловажный...
Вторая декада марта заканчивалась постоянным грохотом: город все активнее отбивался от ракет, поэтому гремело вокруг изрядно и ночью, и днем. Но случались и настолько тихие деньки, что ты сам себе начинаешь несмело задавать самый наболевший вопрос: неужели больше не будут стрелять?.. Проходило несколько часов и наши надежды развеивались.
До конца марта оставалось десять дней, когда тот необычный и не частый звук при стрельбе, который я иногда выделял в общем шуме, о чем уже рассказывал, стал наоборот самым основным. Но до поры до времени нынешнему изменению тембра выстрелов я никакого значения не придавал.
Одним солнечным утром мы отправились к нашей бабушке на седьмой этаж соседнего дома. Как стало уже привычным, сначала я с общего балкона осматривал горизонт и определял, где и что происходит. Ничего не изменилось: по-прежнему курилось в том же направлении, как и всегда. Горели Буча и Ирпень.
Сегодня день обещал быть ясным и, что чувствовалось с самого утра, долгожданно теплым. Поэтому я остался на балконе и даже попробовал сделать фото раскинувшейся передо мной панорамы. Рядом с нашим комплексом разместился дачный кооператив, крыши которого тоже попали в объектив моего смартфона.
Когда я пригляделся к дачным домикам, то вдруг заметил неприметно стоявшие под деревьями зеленые автомобили с брезентовым верхом. И рядом с ними фигурки людей явно не гражданского вида... Значит, вот почему я слышал непривычный грохот. Значит, и в наш комплекс может прийти самая настоящая война. А кто обещал, что нас минует чаша сия?..
На балкон для променада вышли мои подопечные: жена и теща. Я имел неосторожность сразу же поделиться своим не очень радостным открытием. Бабушка, даром, что ей в этом году будет девяносто, любопытство сохранила, как восемнадцатилетняя девушка:
- Где? Где? Там?.. – закрутила головой и начала тыкать пальцем в предполагаемом направлении.
- Спокойно, мама, не разглашайте военную тайну, - с опозданием пробормотал растерявшийся зять.
Бабушка нехотя смирила свой исследовательский пыл, но нет-нет, а внимательно посмотрит вниз, мол, где же эти машины? И таки их обнаружила...
И сейчас наступил тот момент, когда нужно обязательно рассказать, что у нее это не первый в жизни случай, когда во дворе ее дома стояли пушки или «Катюши». Только промежуток времени между первым и вторым эпизодами составляет целых восемьдесят лет...
Наша бабушка родилась в Лисичанске, но почти всю свою жизнь прожила в Рубежном Луганской области, пока в четырнадцатом году мы не забрали ее к себе. Вторую мировую или, как кому нравится, Великую Отечественную встретила вместе с мамой, сестрой и братом. Причем, она была самой старшей из детей. Что такое артиллерия во дворе дома она прекрасно знала:
«Вот они заезжают к нам во двор, постреляли, а потом – раз! – и нет их... Только нам пришлось после этого в погребе сидеть... Немцы-то не дураки были, понимали, откуда по ним бьют, вот и отвечали…»
Выслушав тещины рассказы, ты вдруг задумываешься – какие бывают судьбы. Девочкой перенесла жесточайшую войну, потом через долгие годы у нее в городе бегали люди с автоматами и изредка постреливали орудия, и вот сейчас, на пороге девяностолетия, прогуливается по балкону, а внизу артиллеристы опять устроили свою боевую позицию...
Но, не смотря ни на что, наша бабушка не теряла оптимизма. Она твердо стояла на своих позициях: Бог всех защитит, и только праведники спасутся...
В такие моменты я всегда думал:
«Хорошо быть искренне верующим человеком, к какой бы он вере ни принадлежал…»
Продолжение в http://proza.ru/2022/08/26/1429