Разнузданная чувственность приводит
к убеждению, что мир бессмыслен.
Целомудрие, напротив, возвращает миру
смысл.
Альбер Камю
Утро майское солнечное и прозрачное вмиг было распылено на атомы ректорским рыком, многократно усиленным ретрансляцией секретарши: «Николая Николаевича ко мне!»
Следует заметить, что и без её усилий, мало кто из коллег преподавателей и сотрудников N-ского педагогического университета не трепетал от громоподобного гласа руководителя (диаконом бы его в храм), и не был подавлен всей его мощной, глыбообразной фигурой, увенчанной лобастой головой с широким уже полем залысин. Бог знает когда, после триумфального шествия по чёрно-белым телеэкранам страны многосерийного шпионского блокбастера «Семнадцать мгновений весны», его «за глаза», в зависимости от ситуации стали называть то «папа Мюллер», то «гестапо Мюллер».
«На самом деле похож, - копия артиста Леонида Броневого» - размышлял Николай Николаевич, нервно расхаживая по бескрайней ректорской приёмной и обильно потея, - ну, вот такая спонтанная реакция организма на руководство была у 52-х летнего доцента кафедры культурологии и социологии Заморочного.
«За каким лешим зовёт, да ещё одного», – тревожился доцент. Сложные траектории перемещений Николая Николаевича всегда заканчивались у стены с медной табличкой, где были указаны все регалии того, кто глухо бубнил за огромными полированными дверями. Однако резкие телодвижения «гостя» прям-таки изводили сексапильного вида секретаршу, которая аж подскакивала с места и только что не лаяла, когда имярек опасно приближался к этим далеко не райским вратам. Собственно и галсирования эти – туда-сюда – (Н.Н. являлся поклонником и пропагандистом яхтинга) были обусловлены единственным желанием отвлечься и лицезреть роскошные формы и «волнующий разрез» содержимого декольте верного ректорского Цербера в юбке. Долго ли коротко ли, но тело доцента было допущено наконец в чистилище.
«Если коротко – молвил хозяин кабинета – областные следственные органы обратились к нам за помощью в проведении научной культурологической экспертизы по нескольким уголовным делам на предмет доказательства торговли видеоматериалами, содержащими порнографию.
Ты же «культуролух».
Кандидат наук. Доцент.
Тебе и карты… э-э-э…порнуха в руки.
Ящик с кассетами в приемной.
Времени у тебя завались, целая неделя.
От занятий освобождаю.
Оплату гарантируют.
Даже завидую – целую неделю такого «кино»…
Шутка.
Свободен!»
Пока доцент выдавливал спиной и остальными частями тела двоедверье тамбура у него возникло много вопросов. Но секретарша не дала ему даже рта открыть, брезгливо поджав губки подвинула ногой увесистый, весь в сиреневых печатях, картонный ящик с кассетами. Шестьдесят четырёхчасовых новеньких обойм WHS! Двести сорок часов просмотра чистой воды порнухи!!
На дворе была вторая половина 90-х.
Уже кое-где по домам смотрели «клубничку» на приобретённых втридорога отечественных и зарубежных видеомагнитофонах и плейерах. Вовсю, изнемогая от наплыва публики, на износ работали по этой теме выросшие, как грибы после дождя, видеосалоны. Этот экономический и морально-психологический беспредел нужно было как-то остановить. Так квалифицированный преподаватель и отличный специалист оказался в числе «бойцов невидимого фронта». Во всяком случае, так он понимал свою миссию.
Николаичу, как называли его друзья, ничто земное не было чуждо. Бывал он и на просмотрах такого рода «кино». Что скрывать – заводило! Н.Н. вообще был «за свободу самовыражения тела» и тяготел к «правому», консервативному крылу традиционного нудизма. В то время, понаросшие на полумёртвом теле отечественной медицины, новомодные психологи-проктологи широкого профиля вкупе с сексологами – патологоанатомами здравого смысла взялись встраивать порнографию в современный культурный процесс отсталой в этом смысле страны. И даже рекомендовали, исключительно для здоровья и «оживления», так сказать, «инерции» семейной жизни сделать эти просмотры чуть ли не семейными.
Вероника Александровна, супруга нашего героя, «дражайшая половина», воспитанная в патриархальной семье не разделяла взглядов мужа и сразу отвергла его культуртрегерские новации. Доцент нашёл «интересантов» на стороне…
Как специалисту и как человеку учёному, ему была интересна тема эротики в искусстве вообще и в кинематографе в частности. Уже добрый десяток лет не без успеха Заморочный преподавал в университете разные культурологические дисциплины в числе которых было и обожаемое с детства кино. Курс истории мирового кино. Особенно высоко культурологи-старшекурсники оценили организованный им спецкурс «Лики любви: современное кино Европы и Америки». Но чем дальше, тем больше Николай Николаевич понимал, что в эволюции этой темы - «мы, это что-то одно, а они, это что-то другое». И в какую пропасть валится отечественная культура, традиционная и целомудренная, с легализацией порнухи. Корявые попытки создать кино в жанре даже лёгкой эротики, типа последних поделок Анатолия Эйрамджана, были откровенно пошлы.
Перестройка – можно всё… Последний институт нравственности церковь, раздираемая внутренними проблемами и сотрясаемая внешними атаками от сатанистов до язычников, ещё держалась, но в глухой обороне.
«Культуролух» - раздражённо вспоминал недавний разговор с ректором Замороченый. «Тот ещё юморист»! Снедаемый нехорошими предчувствиями, новоявленный эксперт наглухо затворился «от жены, от детей» на лоджии, где с недавних времён оборудовал себе небольшой кабинет, и тут же приступил к работе.
Так… Официальная информация: сегодня в мире работают 24 644 172 порно сайтов, что составляет 13% всех сайтов интернета. Каждую секунду их просматривают 28 258 человек. Каждый день только число поисковых запросов «Детского порно» составляет 116 000 кликов. Средний возраст детей, интересующихся порно – 11 лет. Только в США годовой доход фирм, распространяющих порно, составил 12 000 000 000 долларов.
А что глаголет наш Закон?
Да нет такого Закона!
Есть комментарии к Новому Уголовному кодексу, где об искомой проблеме – ни слова.
Мало того 73 процента судей и 88 процентов адвокатов, опрошенных социологом А. П. Дьяченко, не смогли ответить на вопрос, чем порнография отличается от эротики, а определения, которые дали остальные, были расплывчаты и субъективны.
Доцент начал потихоньку заводиться и решил попытать счастье самому, и определиться в терминах и понятиях. Первое же разысканное определение вызвало сильное сердцебиение: «Порнография - (от греч. pornos — развратник, grapho — пишу) — понятие, посредством которого может обозначаться духовно-виртуально-практический феномен(?), выступающий итогом трансформации(?) публичных сексуальных контактов — из сферы сугубо личного выбора индивидов, партнерских пар и малых социальных групп(?) — в подчеркнуто рыночно ориентированный "производственный" процесс осуществления половых актов. П. сводима к предельно наглядной и жесткой объективизации процедур(?) обретения людьми психофизиологических состояний экстаза и оргазма».
Как перевести всё вышеизложенное на русский язык мужественным людям в милицейских погонах, не желая им взрыва мозга?
И такого рода определений – половина интернета. Да, что он мальчик что ли, ругался-костерился Заморочный – это порнуха и дураку видать – даже бегло осмотрев обложки кассет, будет ясно. Нет, культурологическую экспертизу подавай!
Так. Ничего личного.
Нужно просто ответить на вопрос: содержится ли в кассетах порнографические материалы или это только эротика? Вот отсюда и будем «плясать» решил научный гений, тем более, что внятную методику исследования предложил известный сексолог, психолог и социолог, доктор философских наук, академик РАО И.С. Кон, который не раз выступал экспертом по данному вопросу.
А он недвусмысленно поведал: «Материал или предмет является порнографическим, если он, взятый как целое, направлен на возбуждение похоти (грубочувственного полового влечения) и если он в явно, очевидно циничной, непристойной форме изображает половое поведение человека и при этом не имеет существенной литературной, художественной или научной ценности. Порнографический характер материала или предмета должен быть, как правило, очевидным для любого обычного человека, не обладающего специальными познаниями».
Отлично!
Знаменитый сексолог на этой основе и предлагал «прищучить» торговцев порнухой!
Прошла уже половина отпущенного срока, а Николай Николаевич всё ещё копался в определениях и ещё не подошёл к главному: просмотру и анализу «видеовытворений». Уже было понятно, что в оговоренное время культуролог не уложится. Посему было принято простое, но ясное, как «ясен пень» решение проанализировать и описать каждую пятую (тоже немало – 12 штук) кассету. Остальные, как аналогичные упомянуть в итоговом резюме. И началось…
Сначала эксперт постарался сосредоточиться на покадровом, а потом посюжетном доказательстве порнографичности материала, щедро сдабривая теоретические пассажи И.С.Кона богатым иллюстративным материалом. Но работа шла страшно медленно, отвлекало содержание гнусных кассет. Абстрагироваться и уйти в чистую науку никак не удавалось.
Из побочных эффектов доцент отметил следующие: из десяти добавленных ректором дней, шесть вечеров исследователь провёл в объятиях жены, крайне поражённой такой яростной атакой мужа. Последняя, отметив нездоровый цвет лица и горящие, как противотуманные фары глаза мужа, не выдержала интенсивности осады и утром седьмого дня съехала с совершеннолетними детьми на дачу, к маме, сославшись на неожиданно возникшие обстоятельства.
Добраться до «сторонних интересантов» учёному уже реально не хватило сил. Интеллектуальная, а главное нравственная (если о такой можно говорить) нагрузки были чрезмерными. Всё потому, что и по жизни Замороченый так и не определился и завис между «ангелом и бесом». Впрочем, как и большинство его приятелей и друзей.
Да… Не с такими силёнками и абстрактными, размытыми представлениями о добре и зле, хорошем и плохом, изничтоженными новомодной толерантностью, можно было сражаться с Врагом рода человеческого… А то, что силы неравные Н.Н. уже понимал. А тут ещё зачастили дружбаны, прослышавшие о «творческих муках» нашего героя. Причем, все с одной и той же преамбулой: «разреши взять посмотреть» и «чтобы всё осталось между нами».
Меж тем, заканчивающееся одно «резюме» по уголовному делу сменялось другим… Уже проклято было всё! Зачем? Зачем он согласился? Вполне ведь мог отказаться. Так нет, польстило ректорское внимание, доверие!
Доцент совсем одичал: отрастил бороду, стал каким-то мятым и не прибранным - благо у студентов начались каникулы! Мозги и без них слипались, глаза слезились, душа, загнанная в самые потаённые уголки бренного тела, кровоточила какой-то оставшейся частью веры в святое, что ли.
Разбуди его теперь среди ночи, он и тогда выдал бы что-то типа: «Исследованная видеопродукция режиссёра… состоит из никак не связанных между собой эпизодов… не имеет никакого сюжета, интриги, драматических коллизий, характерных актёрских ролей, свойственных художественному произведению, а так же не имеет научной, и тем более, эстетической и культурной ценности.
Исследованная видеопродукция…, представляющая собой череду монотонных сцен демонстрирующих все виды…, в том числе и групповых половых актов, а так же гетеро, гомо- и транс- сексуальные контакты, - является порнографической, так как содержит видеоряд, демонстрирующий грубое детальное натуралистическое изображение анатомических и физиологических подробностей сексуальных отношений, локальное изображение частей тела, несущих эрогенную реактивность, участвующим в половом акте и наблюдающим за ним…». Где-то так.
Наконец дело было сделано, материалы представлены, деньги опять (!) обещаны. Крепкое рукопожатие ректора завершило «картину маслом». На негнущихся ногах Н.Н. покинул «царственный кабинет» и институт – шеф премировал двумя днями отгулов.
Вообще-то Заморочному было наплевать на всё и на всех.
Он сильно переутомился.
Был болен.
Еле ноги волочил.
Не знал и не понимал, что с ним?
Что-то надорвалось внутри. Душа, как юдоль, как средоточие чего-то светлого и чистого, как хрустальный ручей в заповедном лесу, – исчезла. Николай Николаевич даже место на теле нашёл, где она была раньше. Чуть выше солнечного сплетения… Пусто теперь и гулко там, как в проржавевшей ассенизационной бочке.
Но это полбеды.
Все женщины, попадающиеся ему теперь на пути, похотливо улыбались и делали непристойные предложения. И даже знакомые дамы! Студентки, высыпавшиеся на переменке перекурить или поболтать в институтский сквер, завидя его, плотоядно улыбались и подмигивали, как будто специально принимали эротичные позы, поддёргивали повыше и без того короткие юбчонки, демонстрируя далеко выше колен стройность и бесстыдство голых ног. А он, не смея оторвать глаз, кружил вокруг сквера, как заворожённый. И всё не мог выбрать с кем уединиться… Меж тем, даже пьяная бомжиха на бульваре, непотребно задравшая грязные нижние конечности гостеприимно развалила дебелые груди, широким жестом, приглашая «справить удовольствие». Заморочный понял, что сходит с ума!
Сердце колотилось где-то в горле. Пересохшими губами Николенька, как звала его покойница мама, всё пытался отхлебнуть кислорода в загазованном насмерть воздухе, угасающим сознанием понимал, что вот сейчас, вот прямо здесь на бульваре, заканчивающемся огромным храмом – он кончится.
Просто и банально сдохнет!
На последнем дыхании, как в последний раз, он развернулся и бросился к церкви, к огромным открытым вратам и рухнул, обвалился в спасительную их прохладу…
А в солнечном городе, от церкви к церкви, от храма к храму широкой рекой разливался праздничный Благовест. День-то какой - Никола-весенний Угодничек Божий сущий на земле и на небесах…