(Продолжение)
СЛЕД ПУТНОГО СЛУГИ ИЗ МАЛЬБОРКА
...Находясь в центре исторического «ансамбля», мы недоуменно вертели головами: почему княжеский подданный «сын Зылёна» был единственным в священном уголке? Куда девался «город» Данилевича, упомянутый в стародавних хрониках?
Снова всплыли прочитанные страницы Писцовой книги. Почему люди московского царя, составляя обзор Полоцкой земли, ничего не сказали об этом уголке?
Кандидат исторических наук Вячеслав Носевич прокомментировал так:
- Район действительно выпал из поля зрения писцов. Указана только Бабча (в тексте ошибочно Бауча), хотя по другим источникам, кроме Несино, известны Камень, Поречье, Островно, Мотырино…
О последнем из перечисленных населенных пунктов средневековья надо сказать особо. Мотырино находилось на той же дороге, что вела в Поулье через Неколочь.
Предыстория его неизвестна, по данным за 1684 год Мотырино не было частью соколинского имения, хотя располагалось поблизости - сразу за Демешково, входившем в состав воеводского поместья. Мотырино проявилось на последней стадии Речи Посполитой – в период дележа ее. Там зафиксирован собственник довольно высокого ранга, причем из края, который был далеко от междуречья. Им оказался мальборский конюший Onufrij Czarniowski.
Мальборк – на севере Польши, под Гданьском, на притоке Вислы, известен как одна из резиденций польских королей, там был их замок, отстроенный еще на землях Тевтонского ордена.
Конюший – придворный, распоряжался экипажами первых лиц, и это роднит его с путными слугами князей. По данным за 1798 год, Чарниовский владел 67-ю мотыринскими ревизскими душами. Отметим, что Российская империя тогда начинала прокладку соединительной речной магистрали между севером и югом, но Мотырино не входило в зону строительства, располагаясь в восьми верстах от улльской переправы. А вес играло. И это доказывает не только участие королевского слуги, но и еще одно обстоятельство. Топоним употреблялся в двух номинациях. Вторым было Moteryn («Мотерин»), что означало признак материнства - тождественность божественному началу. Похожее слово есть и в литовском лексиконе: moteriskas.
Это заставляет задуматься о предназначении Мотырино и Неколочи, и вообще того региона: не было ли там религиозной направленности? Может, укромные озерные берега заселялись людьми монашеского склада, чтобы молитвами способствовать взрослению человека?
Опустошительные войны, прокатываясь по Белой Руси, изгоняли жителей с насиженных мест. В Писцовой книге приводятся факты, что люди убегали, оставляя родовые очаги. Что-то подобное могло произойти с "nieklania Quondum" - "бывшим поселением" Неколочью. Недаром же она в 1684 году так прописывалась, словно воскрешая память о необыкновенном «городе», куда дошли новгородцы.
Перемены не могли не затронуть. Мы уже писали, что главенствующую роль начинало играть большое междуреченское озеро - Лепельское, где «литовские люди город поставили». Основываясь на западных критериях, в связи с земельной реформой – поволочной померой, он бурно развивался, принося прибыль владельцу. Неколочь не могла соперничать с конгломератом, что достался будущему канцлеру и гетману Великого княжества Литовского Льву Сапеге. Городская жизнь, по европейскому типу, становилась примером для подражания, поглощая провинциальную модель, основанную на крестьянском укладе. Исконный сельский труд - возделывание земли - уступал место городским занятиям: торговле и ремесленничеству.
Менялись маршруты движения. По данным историка и энциклопедиста Йозефа Крашевского, пункт переправы через Уллу сдвинулся к Лепелю, где паромы перевозили людей (Митьковщизна). Большая проезжая дорога из Полоцка - гостинецъ лег по восточной колее. Карта 1795 года наглядно отобразила сухопутный поток - в обход Сосняговской пущи, на Иванск и Чашники. Древняя Неколочь, как и Поулье, с вековыми верстовыми курганами, стали забываться.
(Продолжение следует).
На снимке из интернета: Мальборский замок на притоке Вислы.
29.05/22