Жизнь состоит из случайностей, из приятных и не очень. Потом удивляешься и радуешься: повезло, что они совпали. Дело было так. Сижу в институте, в кабинете, освобождаю время не только для завтрашнего вечера, именно поэтому и готовлюсь. Как это делаю? Очень просто: листаю «амбарную» книгу – задел добрых отношений, в неё, по названию понятно, складываются просьбы сотрудников и коллег о мелочах, не требующих оперативного решения. Таких всегда набирается не один десяток, мелочей для меня, а для кого-то значимые вещи. Бывает, и не редко, что наваливается проблема, тогда всем не до мелочей и память от них очищается, в том числе и у тех, кто просил. Тут книга и выручает, я – «помню». С каким удивлением поднимаются веки у просившего, или меняется голос по телефону, когда я вдруг сообщаю, что его вопрос решён.
Так и сейчас разбираюсь, чтобы не упустить важное. Настроение отличное, насвистываю Морриконе, «Мелодию надежды», её можно слушать и слушать без конца, не в моём исполнении, конечно. Она красивая, без слов, я их подбирал сам и не знаю, какими они будут на этот раз. В коридоре тишина, после рабочего дня почти все разбежались. Повторно заглядывает тёзка: «Не передумал? Может всё-таки тяпнем и сыграем?» – удивляется моей перестройке. До возраста Христа он не пил, не потому, что верующий, а занимался спортом – лыжи, велосипед. При его хилой фигуре имел первый разряд. Всё лето на работу ездил на велосипеде от Пискарёвского кладбища, где у него дом, это – километров двадцать. Потом бросил. «Вечером, – объясняет, – задержишься и, если примешь, то на велике куда попадёшь? А там у меня дедушка с бабушкой, боюсь, что не узнаю их, я ведь тогда совсем маленький был».
Второй раз Морриконе прерывает частый стук каблучков в коридоре. Забегает бывшая, можно назвать «подруга», видно, что сильно расстроена. Я непроизвольно вздыхаю. Как-то на вечеринке, давно это было, даже очень давно, мы прилично выпили и остались там ночевать. Она иногда «намекала» на повторение, но я отшучивался. И вот снова.
– Что случилось?
– Хорошо, что застала, наших никого нет, проводи меня, пожалуйста.
Моя недовольная гримаса её не останавливает.
– Я не говорю, что у мужа ночью корабль отходит.
Видит же: некогда, точно не поеду, и лишает меня права выбора
– У нас хулиганы во дворе появились... правда.
Всё меня раздражает: не захотела ехать на такси (чтобы я не тратился, или затянуть время?), в метро объявили, что состав идёт в парк, пришлось выйти, потом автобуса нет и нет, да ещё на каждой остановке хочет подобрать всех, ждёт и ждёт. Ругаюсь (про себя, разумеется), бес меня попутал. От центра дом не очень далеко, но, мягко говоря, темновато, и на улице ни души. Ладно, разберёмся. Стандартная пятиэтажка отличается тем, что состоит из двух смещённых половин и в середине есть арка для проезда машин. Внутри, у стенки, осколки бутылки, выпили и разбили, оглядываюсь. Заходим во двор, никого к счастью нет, хотя, в чём счастье, – что довёл до дома? Переступая очередной мусор, сворачиваем к подъезду. На тротуаре валяются окурки, грязные бумаги, ветерок играет пакетами, на проводах болтаются тряпки. Продолжаю ругаться: «Не зря тусклые фонари – мусор не так режет глаза. Угомонись уже, не на экскурсию явился, благополучно добрались и радуйся, доведёшь до квартиры и скажешь «всего хорошего». Делаем ещё несколько шагов, она держится за левую руку и вдруг вцепляется, откуда столько силы взялось: «Бежим!» – тянет меня назад. Я тоже увидел, но – поздно (один бы, конечно, убежал).
Густая берёза прятала четвёрку здоровых лоботрясов. Они словно ждали нас, радостно захихикали, оценили, видимо, обстановку, и вразвалку двинулись навстречу. Их тени начертились на тротуаре и угрожающе потянулись к нам. С каждым шагом они вытягиваются и вытягиваются, подбираются ближе и ближе. Хотят дотянуться. Всё чётче и чётче проявляются наглые рожи. Глянул по сторонам: никого больше нет, в ближайших окнах света тоже нет, до подъезда не добежать. Лихорадочно соображаю – что же делать? Стоим на месте. Выбора нет. Сжал кулаки, напряг мышцы, расслабил. Аккуратно начинаю расстёгивать молнию на курточке, не дай бог, заест. Раздвигаю полы, чтобы не мешали двигаться, а нужно будет, да ещё как. Вам это даром не достанется. И тут рука за что-то зацепилась – меня будто током ударило. Вожак оскалился и вышел на шаг вперёд. Подруга прячется за спину, слышу шёпот: «Мамочка». До нас метров тридцать. Они не торопятся получить то, что само пришло в руки. Против них один, чуть выше среднего роста. Двадцать метров. Ну, твари… погодите! Быстрым движением, выхватываю из внутреннего кармана пистолет. Выродки задёргались, пытаются спрятаться один за другого. Я начинаю медленно его поднимать, спрашиваю у подруги: «Который?» – и снимаю с предохранителя. Они застыли, скукожились и стали жалкими. Выпучились от ужаса глазки, не подозревали, что в своей паскудной жизни будут дрожать от страха, и что она вот-вот закончится. Один выронил барсетку.
Но тут в подъезде начинает медленно открываться дверь, показывается женская задница, детская коляска, за ней мужчина и кто-то ещё. «Чёрт!» – ругаюсь я и убираю пистолет.
Как эти подонки драпанули. Осталась барсетка, вонючая лужа и тянущийся за беглецами след.
Дома подруга пытается угостить меня чем-нибудь покрепче чая, но вначале себя. И я успокаиваюсь, посмотри: грязные пакеты на самом деле цветные, завтра, на худой конец послезавтра, их уберут, как и всё остальное. Не раздеваюсь, нужно бы уходить, но Олечку трясёт. Я её раньше не представил, потому что имя не имело значения, а сейчас оно стало важным, не для меня, разумеется, для неё самой. Говорят, что она пользуется вниманием, милая, обходительная, в общем, симпатичная, ну не хватает ей чего-то ещё. Не одна она такая. А сам что, не такой же?
Бутылку принесла в прихожую, достать пробку не может, руки у неё трясутся, мне в рюмку не попасть. Забрал, наполнил: «За удачу». Стоим мы спиной к дверям, слышу щёлкает замок. Одно к одному – удивлённый мужской голос: «Здравствуйте». Я поворачиваюсь, плотный мужчина с чемоданчиком, роста невысокого, одет прилично, увидел рюмки и челюсть у него задёргалась: «Что происходит?» Оля представляет меня:
– Борис, – и дрожащим голосом спрашивает, – видел на улице лужу?
Рассказывает мужу и, немного поостыв, добавляет: «Хорошо, что ты не уехал». У него остановился от напряжения взгляд:
– Откуда пистолет?
– Газовый, – поясняю я, – от Макарова не отличить, на работу взял показать ребятам. Коробка большая, неудобная, вот и принёс в кармане. Вспоминали ещё дуэль Бельмондо в фильме «Профессионал» и соревновались, кто быстрее вытащит пистолет. Я выиграл.
Муж уговаривает меня остаться ночевать, провожает на такси, пытается оплатить.
Еду молча. Таксист не наговорился за день:
– Могу чем-то помочь?
– Жизнь состоит из случайностей: удачных и не очень. Повезёт, если они совпадут.
Через несколько дней, в кабинете поздно вечером, без стука отрывается дверь – Оля, оглядывается, нет ли кого в коридоре.
– Не вздыхай, провожать не прошу.
Достаёт из сумки пакет и показывает бутылку отменного коньяка.
– Из загранки муж привёз, тебе. Передаёт отдельное «спасибо».
– Не мне, случаю.
– Всевышнему, что ли? У нас в округе удивляются – куда хулиганьё делось? Я не объясняю.
Из повести "Признание в любви".