Весна в этом году пришла ранняя. На полях уже в марте появились большие проталины, зазвенели звонко весёлые ручьи, устремляясь в яр бурными пенящимися потоками со всех улиц большого села Кучук мимо дома Андрияна Ивановича. Вот только эта ранняя весна в этом году его не радовала. Чувствовал он, что не придется ему пахать нынче пахоту. Слабость во всем теле и надрывный кашель вновь сотряс всего его, когда он вышел на крыльцо избы посмотреть на столь раннее половодье.
- Ты Андриян, накинул бы полушубок!? Вон гляди как кашляешь! - окликнула его вторая жена Авдотья.
- Неровен час заболеешь.
- Ты Авдотья не кричи, да и не кличи! Хотя, знаешь, что, созывай-ка в дом всех моих сыновей. Пробегись по деревне то.
- Чего это ты удумал? На кой ляд они тебе сдались? Харитошка вон с нами живёт, пусть он и бегает.
- Ну, добро, позови-ка его.
Через несколько минут из курятника к крыльцу подошел младший сын.
- Чего звал батяня?
- Ты вот что сынко, пробегись-ка по деревне и созови ко мне всех твоих братовьёв.
- Для чего, батя?
- Ты делай, как тебе сказываю, не твоего ума дело, то…
Харитон, нехотя переодел чистую фуфайку и отправился созывать своих двух остававшихся в деревне братьев. Сестра к тому времени выйдя замуж за моряка уехала во Владивосток, а предпоследний сын Григорий жил к тому времени в городе.
Так что за полчаса Харитон быстро обошел избы своих оставшихся двух старших братьев Василия и Сергея, которые к тому времени уже отделились от родительского куреня, и жили своими семьями в той же деревне.
Правда братьев в домах не оказалась и просьбу отца Харитон передал их жёнам.
- Так для чего к вам идти? – спросила Ефросинья – жена второго брата.
- Еще до посевной месяц не менее.
- А, мне почём знать?! Сказал батька, как только смогут, пусть быстро прибегут.
Что-то срочное ему нужно им сообщить, а что, то мне не ведомо. В общем передай Сергею, мне ещё до Василия добежать надобно.
- Ну, ладно беги, только Василь не ранее вечера вернётся, они же вместе с Сергеем шкуры повезли сдавать в сельпо Шелаболихи.
- Как сможет, так пусть и приходит. Батя сказывал, что нужно ему срочно со всеми переговорить. Покедова…
Попрощавшись с Ефросиньей Харитон поспешил в дом к Василию. Открыв калитку он увидел в коровнике жену брата Любу, которая давала сена своей кормилице.
- Доброго дня Люба! – приветствовал он её.
- И тебе того же! Что к Василю пришел? Так нет его, он в Шелаболиху поехал.
- Да знаю я… Фрося уже сказывала. Только не мне Василь нужен.
- А, кому?
- Да, батька вот сегодня строго наказал всех собрать. Давай передай Василю, как только он вернётся, пусть к нам до хаты быстрей приходит, у батьки какое-то срочное дело.
- Да какое дело то? Василь только запоздно вернётся. Может завтра ему прийти спозаранку? Чего на ночь глядя то?
- Я то не ведаю. Пусть сам решает. Только батя сказал созови поскорей всех и срочно, мол дело у него какое-то важное для всех, а какое дело не говорит пока. Ладно я пошел, передай Василию то…
- Хорошо, иди себе с Богом! Придёт, как приедет, коль так всё срочно…
Они попрощались, и Харитон вернулся в родительскую избу.
Поздно вечером в родительский дом вместе пришли Сергей с Василием. По всему было видно, что этот срочный вызов отца был им не понятен. Но, уважая его старость они беспрекословно повиновалис7ь, и войдя в горницу, переминаясь с ноги на ногу спросили:
- Чего звал батяня?
Отец Андриян, сел на печи, спуская свои ноги вниз.
- А, ну-ка подсоби Харитоша, - попросил он младшего сына.
Тот подбежал к русской печи и подставил свое плечо отцу, на которое опираясь, Андриян слез на пол. Он шаркающей походкой прошел к столу и тяжело вздохнув, сел на табурет.
Сыновья ожидающе, переминаясь с ноги на ногу, ждали родительского слова.
Поправив фитиль в керосиновой лампе, Андриян обратился к собравшимся трём сыновьям:
- Вот что сынки…. Он помолчал немного, напряжённо думая о чём-то своём.
- Не сеять мне ноне...
- Что ты такое батяня говоришь? – обратился к нему Сергей.
- Да мы с тобой, как всегда вспашем и посеем наш надел у Филькином балку.
- Посеять то посеете, но без меня…. Открыл мне Господь, что вскоре заберёт меня.
Да и то право, пора… Почитай уже почти без малого осьмой десяток…
- Батяня, да ты у нас ещё быка свалить можешь…, - наперебой стали возражать сыновья.
- Так, будя тут меня успокаивать! Слухайте что я вам кажу…
Все напряглись и перестали говорить.
- Так вот… Пока значится я в уме, и твердой памяти… Решил я сказать вам мою волю, опосля того, как вы меня значится схороните….
- Живи батяня, чего ты?!
- Цыц вам сказал! Как бабы раскудахтались! Слухайте, значится мою волю. Опосля того как меня схороните наследство моё разделите значится так:
- Харитошке, известное дело, хата моя перейдёт. Марусе отправьте шерстяной отрез, что в сундуке. Гришке мои новые хромовые сапоги отправьте в город. Тебе Сергей определяю наш семейный надел пашни при условии значится, чтобы своих братовьёв не забывал, когда урожай то снимать будешь… Так значится…, - задумался Андриян, сморщив свой большой лоб.
Так сидел он несколько минут не говоря больше ни слова, пока тишину наступившей ночи не нарушил младший сын Харитон.
- Батяня, я что Василю?
- Что Василю? – очнувшись от своих дум, поднял свой взгляд на своих сыновей Андриян.
- Ну, что Василю то передать, когда, как ты говоришь, того…
- А, Василю?! Я разве не сказал?
- Нет.
- Так … Василю, значится, мой плотницкий струмент, и, значится, мои пимы… Ну всё, идите по домам, устал я что-то…
Сыновья вышли из избы на крыльцо.
- Чего это Харитошка батяня такие речи ведёт? Что сильно занедюжил?
- Да нет, вроде…Я и сам не пойму, чего он….
- Ладно, может все и образуется, пойдем по домам. Они разошлись по своим избам.
- Чего батяня то звал? – спросила Люба у Василия, когда он вернулся домой.
- Да вот взялся наследство своё делить…
- Он что помирать собрался? Он же у вас богатырь какой, кулаком любую лошадь с ног сбивает. Что за дурь на него нашла? К добру ли кривую с косой кликать?
- То и мне странно. Спросили Харитошку, что мол сильно занемог батяня, так он говорит, что нет вроде, сам ничего понять не могу…
Странно как-то всё это…
- Ну и удумал ваш батя, вечно он чего-нибудь учудит! Что тебе то завещал?
- Так валенки свои и инструмент.
- Вот счастье то какое?! А то у тебя стументу своего нет?! А пимы, на кой ляд они тебе, зима то уже прошла.
- Ты Любка того!
- Чего того?!
- Ну, ты это, не рассуждай много то!
- Ишь ты какой, не рассуждай! Призвал на ночь глядя, дурь свою выказал, а я не рассуждай значит? А чего другим то завещал?
- Ну кому что. Харитошке избу, Маруси отрез шерстяной, Грише сапоги хромовые, Сергею земельный надел.
- А, тебе значится, дырявые пимы?
- Почему дырявые? Они нормальные, да еще и струмент, значится…
- Струмент значится! Ох и дурень ты Василь, весь в своего батю!
Кому-то значит вся изба отойдёт, а кому-то значится только валенки! Ну и учудил Андриян Иванович! Ох и учудил! Пусть лучше живёт ещё век, чего он помирать то собрался?
- Не знаю я, сам дивлюсь. Вроде какое видение ему от Бога было. Странный он был сегодня какой-то.
- А, коня?
- Какого коня?
- Так Мудрика то?
- Не знаю, про Мудрика он ничего не сказал. Да может всё это так, обойдется ещё…
Давай-ка ложится спать. Утро вечера мудренее.
Рано утром в стекло избы Василия настойчиво постучали. За окном стоял младший брат Харитон.
- Чего тебе? – зевая, ещё не вполне пробудясь, - спросил его Василий.
- Опять что –ли батя зовёт?
И тут Василь увидел слезы, которые катились по щекам Харитона. Он раскрыл окно.
- Батя того…
- Чего того? – не веря самому себе, переспросил Василь.
- Отошел, значится наш батяня то, как нам вчера и сказывал…- заплакал навзрыд Харитон.
- Погодь-ка, я щас.
Василь по-быстрому оделся, и они вдвоём с Харитоном поспешили к избе Сергея, чтобы сообщить и тому это печальное известие.
Хоронило Андрияна Ивановича почти всё село, оно и понятно, хороший был мужик, сильный и мудрый и в деле, и в слове. Да и удивлял по жизни многих. В начале своей силой и дурью, а в последние года переменой своих убеждений. Стал он евангельским, уйдя из пономаря православной церкви. Это его поступок не прошел даром, и местный поп отказался его отпевать, так что похороны вели сами евангельские верующие и много говорили о вере в Господа Иисуса Христа, и что всем детям и родственникам следует искренне принять эту евангельскую веру и оставить свои грехи, как это сделал Андриян Иванович.
Когда все разошлись из избы Андрияна, то сыновья и их жены убрались в хате.
Наступила уже ночь, когда они возвращались по домам.
- Как же это батя знал то? – спросил Василь у Сергея, держа под мышкой валенки отца. Инструмент он решил забрать опосля.
- Даже и не знаю… видно точно Бог открыл ему это, - ответил брат Сергей. Ты не обижайся Василь на батю то.
- Ты про что?
- Ну, что мне он пашню завещал, а тебе вот только валенки. Мы как пахали и сеяли вместе с батей на нашем наделе, так и будем продолжать. Мне одному пашню не поднять, да и зерна столько не нужно. Так что всё у нас будет как при нём, хорошо?
- Хорошо…
Так всё и было: три брата продолжали работать сообща, деля заботы и невзгоды этого нового года. Валенки Василь положил в чулан за ненадобностью. Весна уже вступила в свои права.
Осенью собрав хороший урожай и разделив его, все остались довольны.
В доме у Василя к зиме ожидалось пополнение. Люба ждала уже четвертого ребёнка и стала немного роптать.
- Ты посмотри-ка, обращаясь не понятно к кому, - говорила она.
- Кому-то, значится целая изба, а кому-то дырявые пимы!
- Ну, ты опять за своё! – рассерчал Василь.
- Да, опять! Дурень ты мой! Ну разве это справедливо? Харитошка то ещё и не женат, а ему целый домино! А у нас скоро уже четверо будет, и только дырявые пимы!
- Да не дырявые они!
- Какая разница! Они нам совсем не нужны! У нас что своих нет?! Разве только на подшивку использовать. Вот точно, у Верки то валенки прохудились. Давай, доставай своё наследство, подшей дочке то валенки. Не сегодня завтра морозы грянут!
Василь с неохотой поплёлся в чулан исполнять прихоть своей беременной жены. Ему тоже временами казалось, что отец разделил неправильно свое имущество, но он молчал, потому что Сергей держал своё слово, и больших изменений раздел наследства отца не принёс.
С трудом отыскав пимы отца он стряс с них пыль, и войдя в избу вытащил один валенок из другого, намереваясь отрезать голяшку на подошву для валенок старшей дочери. Вдруг на пол покатились одна за другой золотая монета. Они звонко выскакивали из вынутого валенка одна за одной и упав на пол продолжали свой путь, кружась по полу, звеня задорно и падая дребезжа.
- Что это? – не поняла Люба.
- Не знаю, - ответил Василь, радуясь уже в душе столь неожиданной находке.
- Вот это да! – воскликнула жена, поднимая с полу одна за другой золотые монеты. Всего их оказалось семь.
- Ну-ка пощукай, может ещё есть? – попросила она мужа.
Василь запустил свою руку вначале в тот валенок из которого выпали золотые монеты, а потом в другой. Монет больше не было, но во втором валенке были бумажные облигации государственного займа. Сумма была приличной, и на вскидку монеты вкупе с этими облигациями тянули на весомую сумму, благодаря которой можно было рассчитывать на покупку и нового дома, пожалуй.
- Ай да дед! – восхищаясь найденным, произнесла Люба. Это ж надо так спрятать и ничего не сказать!
- А, ты говорила, дырявые пимы мол! – произнёс в задумчивости Василь.
- Надо теперь братьям об этом сказать.
- Может ещё поделится хочешь?
- Не знаю, но сказать надо, это точно. А там как Бог даст!
Василь срочно засобирался к брату. Придя в избу к Сергею он рассказал об этой удивительной находке ему.
- Вот так батяня! – промолвил Сергей, узнав от Василия о столь неожиданном кладе.
- Так что будем делать братка? – спросил его Василь.
- Нужно, наверное, всё поделить поровну на всех братовьёв и Марусю?
- Дай подумать чуток, - наморщил лоб как отец, Сергей.
Подумав с минуту он произнёс:
- Ничего делить не надо! У тебя из нас всех больше всех деток ныне, да изба твоя самая худая. Вот тебе батяня и хотел помочь по-тихому, чтоб значится мы не завидовали тебе он так и схоронил эти деньги. Ты молодец, что всё открыл, но воля бати была та, что его пимы – это твоё наследство, а значит и всё что в пимах – твоё! Слава Богу, у нас всё есть, и ты своё хозяйство через эти пимы поправишь! Ай да батяня!
- Да!
С радостью в сердце возвращался в свой дом Василь твердя про себя последние слова брата Сергея, добавляя и свои:
- Ай, да батяня, ай да валенки, ай да дырявые пимы!
ТВГ, май 2022 г., г. Барнаул.